К Голдам подошел врач, который только что занимался Крисом.
– Вы мистер и миссис Голд? – спросил он.
Они одновременно сделали шаг вперед.
– Мы можем отойти с вами в сторону?
Врач отвел их в небольшую нишу за кофейными автоматами, где стояли обшарпанные голубые диванчики и безобразные журнальные столики с пластиковым верхом. Мелани сразу же расслабилась. Она была настоящим знатоком в толковании вербальных и невербальных подсказок. Если их не отвели незамедлительно в смотровой кабинет, значит опасность миновала. Может быть, Эмили уже в лечебном отделении или в отделении рентгеноскопии, как и Крис. Может быть, сейчас ее приведут к ним.
– Прошу вас, садитесь, – сказал врач.
Мелани совсем не хотела садиться, но у нее вдруг подогнулись колени. Майкл, оцепенев, остался стоять.
– Мне очень жаль, – произнес врач единственные слова, которые Мелани могла истолковать только так, а не иначе.
Она вся съежилась, уронив голову и зажав ее между трясущимися руками, даже не слыша слова этого человека.
– Вашу дочь привезли сюда мертвой. У нее в голове огнестрельная рана. Это произошло мгновенно, она не страдала. – Он помолчал. – Мне нужен один из вас для опознания тела.
Майкл пытался заставить себя моргнуть. Прежде это всегда происходило непроизвольно, но сейчас все – дыхание, стояние, существование – находилось под жестким самоконтролем.
– Я не понимаю, – произнес он чужим, высоким голосом. – Она была с Крисом Хартом.
– Да, – согласился врач. – Их привезли вместе.
– Не понимаю, – повторил Майкл, хотя на самом деле хотел спросить: «Как может она быть мертвой, если он жив?»
– Кто это сделал? – с трудом выдавила из себя Мелани, сомкнув зубы над вопросом, как над косточкой, которую не хотела выпускать. – Кто ее застрелил?
– Не знаю, миссис Голд, – покачал головой врач. – Не сомневаюсь, скоро сюда приедет полиция, бывшая на месте происшествия, и поговорит с вами.
Полиция?
– Вы готовы идти?
Майкл уставился на врача, удивляясь, почему, черт побери, этот человек считает, что ему пора уходить?! Потом он вспомнил. Эмили. Ее тело.
Он последовал за врачом обратно в отделение скорой помощи. Было это его воображение или медсестры действительно смотрели на него по-другому? Он шел мимо отсеков со стонущими, израненными живыми людьми и наконец остановился перед ширмой, за которой не слышно было никакого шума, никакой суеты. Врач подождал, пока Майкл не наклонит голову, и отодвинул ширму.
Эмили лежала на столе лицом вверх. Майкл сделал шаг вперед и положил руку ей на голову. Лоб был гладкий, еще теплый. Врач ошибается, вот в чем дело. Она не умерла, она не могла умереть, она… Он пошевелил рукой, и ее голова качнулась в его сторону, позволив ему увидеть над ее правым ухом дыру размером с серебряный доллар, с рваными краями и засохшей кровью. Но свежая кровь уже не сочилась.
– Мистер Голд? – обратился к нему врач.
Кивнув, Майкл выбежал из смотрового кабинета. Он пробежал мимо мужчины на носилках, раза в четыре старше Эмили, прижимающего руку к сердцу. Он пробежал мимо женщины-врача с чашкой кофе в руке. Он пробежал мимо Гас Харт, которая, задыхаясь, протягивала к нему руку. Прибавив шаг, он завернул за угол и упал на колени, и там его вырвало.
Гас бежала всю дорогу до Мемориальной больницы Бейнбриджа, лелея в груди надежду. Но в приемном покое отделения скорой помощи Джеймса не было, и все ее упования на легкое повреждение – сломанную руку или несильный ушиб – улетучились, когда в зоне сортировки больных она наткнулась на Майкла.
– Посмотрите еще раз, – потребовала она у медсестры. – Кристофер Харт. Он сын доктора Джеймса Харта.
– Недавно он был здесь, – кивнула медсестра. – Просто не знаю, куда его увезли. – Она сочувственно взглянула на Гас. – Сейчас спрошу, не знает ли кто-то о нем.
– Да, пожалуйста, – властным тоном произнесла Гас, поникнув сразу, как медсестра удалилась.
Гас окинула беглым взглядом приемный покой, начиная с кресел-каталок, выстроившихся вдоль стены, до телевизора, подвешенного к потолку. В углу Гас заметила что-то красное. Она подошла ближе и узнала ярко-красное пальто, которое они с Мелани купили со скидкой восемьдесят процентов в «Файлинсе».
– Мел? – прошептала Гас; Мелани подняла голову, ее лицо было искажено от горя, как и лицо Майкла. – Эмили тоже ранена?
Мелани молча смотрела на нее.
– Нет, – неуверенно произнесла она. – Эмили не ранена.
– О-о, слава богу…
– Эм, – перебила ее Мелани, – умерла.
– Почему так долго? – в третий раз спросила Гас, вышагивая перед крошечным окном палаты, которую отвели для Кристофера. – Раз с ним действительно все в порядке, то почему его еще не привезли назад?
Джеймс сидел в единственном кресле, зажав голову в руках. Он сам изучил снимки КТ Криса и никогда так сильно не опасался найти признаки внутричерепной травмы или эпидурального кровоизлияния. Однако мозг Криса не был поврежден, его раны оказались поверхностными. Его отправили обратно в отделение скорой помощи, чтобы хирург наложил швы, ночью за ним понаблюдают, а на следующий день проведут дополнительные обследования.
– Он рассказал тебе что-нибудь? О том, что произошло?
Джеймс покачал головой:
– Он напуган, Гас. Страдает. Я не собирался давить на него. – Джеймс встал и прислонился к дверному косяку. – Он спросил, куда они отвезли Эмили.
Гас медленно повернулась.
– Ты не сказал ему, – догадалась она.
– Нет. – Джеймс с трудом сглотнул. – В то время я даже не подумал об этом. О том, что они были вместе, когда это произошло.
Гас пересекла комнату и обняла Джеймса. Даже сейчас он напрягся – не привык обниматься в публичных местах, и столкновение со смертью не изменило его правил.
– Не хочу об этом думать, – прижимаясь щекой к его спине, пробормотала она. – Я видела Мелани и все время воображаю себе, что легко могла оказаться на ее месте.
Джеймс оттолкнул жену и направился к радиатору отопления, от которого шло тепло.
– О чем они только думали, поехав на машине в неблагополучный район?
– Какой район? – ухватившись за новую подробность, спросила Гас. – Откуда приехала «скорая»?
Джеймс повернулся к ней:
– Не знаю. Я просто предположил.
И вдруг она вообразила себя женщиной, выполняющей миссию.
– Пока мы ждем, я могу вернуться в приемное отделение, – сказала Гас. – У них должна быть такого рода информация.
Она решительно направилась к двери, собираясь открыть ее, но дверь открыли снаружи. Санитар вкатил каталку с Крисом, голова которого была плотно перебинтована.
Гас приросла к полу, не в силах поверить, что этот поникший мальчик – ее сильный сын, еще утром возвышавшийся над ней. Медсестра что-то объясняла, но Гас пропустила это мимо ушей, а потом медсестра с санитаром вышли из палаты.
На фоне своего учащенного дыхания Гас слышала кап-кап-кап капельницы Криса. Его не сфокусированные от страха глаза остекленели от успокоительных препаратов. Сев на край кровати, Гас бережно прижала его к груди.
– Ш-ш-ш, – прошептала она, когда он заплакал, уткнувшись ей в свитер. Скупые поначалу слезы перешли в громкие безудержные рыдания. – Все хорошо.
Через несколько минут всхлипывания Криса затихли, и он закрыл глаза. Гас старалась не выпускать сына из объятий, хотя его большое тело обмякло. Она взглянула на Джеймса, который застыл на стуле около больничной кровати наподобие стойкого часового. Джеймсу хотелось плакать, но не получалось. В последний раз он плакал, когда ему было семь.
Гас тоже не хотелось плакать в присутствии мужа. И дело не в том, что он порицал ее за это, но тот факт, что сейчас Джеймс внешне был не так расстроен, как она, выставлял ее в глупом виде. Прикусив губу, Гас вышла из палаты, стремясь остаться со своим горем наедине. В коридоре она прижалась ладонями к прохладной стене из шлакоблока, пытаясь вспомнить о вчерашнем дне, когда ездила в бакалейный магазин, мыла ванную на первом этаже и кричала на Криса за то, что тот оставил на весь день молоко на столе и оно испортилось. Вчера, когда все имело смысл.
– Прошу прощения.
Повернув голову, Гас увидела высокую темноволосую женщину.
– Я детектив-сержант Марроне из полиции Бейнбриджа. Вы, должно быть, миссис Харт?
Гас кивнула и пожала руку детектива:
– Это вы обнаружили их?
– Нет, не я. Но меня вызвали на место происшествия. Мне надо задать вам несколько вопросов.
– О-о! – удивилась Гас. – Я думала, вы сможете ответить на мои.
Детектив Марроне улыбнулась, и Гас поразилась, какой красивой сделала женщину улыбка.
– Услуга за услугу, – сказала она.
– Вряд ли я смогу вам сильно помочь. А что вы хотели узнать? – спросила Гас.
Детектив достала блокнот и ручку:
– Ваш сын сказал вам, что уходит вечером?
– Да.
– Он сказал, куда идет?
– Нет, но ему семнадцать, и он всегда был таким ответственным. – Гас бросила взгляд на дверь палаты. – До этой ночи, – добавила она.
– Угу. Вы знали Эмили Голд, миссис Харт?
Глаза Гас немедленно наполнились слезами. Она в смущении смахнула слезы тыльной стороной ладони.
– Да, – ответила она. – Эм… была для меня как дочь.
– А кем она была для вашего сына?
– Его девушкой.
Гас смутилась еще больше. Была ли Эмили замешана в чем-то незаконном или опасном? Не поэтому ли Крис ехал через опасный район?
Она осознала, что говорит вслух, только когда детектив Марроне нахмурила брови:
– Опасный район?
– Ну… – покраснев, произнесла Гас. – Мы знаем, что там было оружие.
Детектив захлопнула блокнот и направилась к двери:
– А сейчас я хотела бы поговорить с Крисом.
– Это невозможно, – настаивала Гас, загораживая женщине дорогу. – Он спит. Ему нужен отдых. К тому же он пока даже не знает об Эмили. Мы не смогли сказать ему, не сейчас. Он любил ее.
Детектив Марроне пристально посмотрела на Гас:
– Может быть. Но при этом он мог застрелить ее.
Тогда
Осень 1979 года
По тому, как Мелани держала на ладони маленькую буханку бананового хлеба, ее муж не мог понять, съест она его или выбросит. Закрыв входную дверь, сияющую новой краской, Мелани положила буханку на две составленные вместе картонные коробки, временно заменяющие кухонный стол, благоговейно прикоснулась к армированной ленточке и вынула карточку, на которой была от руки нарисована лошадь.
– «Добро пожаловать в нашу округу. И-го-го!» Репутация ветеринара опередила тебя, – сказала она, вручая карточку Майклу.
Майкл прочел краткое послание, улыбнулся и разорвал целлофановый пакет.
– Это вкусно, – сказал он. – Попробуешь?
Мелани побледнела. Последнее время даже мысль о банановом хлебе – да и вообще о любой еде – до полудня вызывала у нее тошноту. Это было странно, потому что в любой книге на тему беременности – а прочла она их немало – говорилось, что к этому времени, к ее четвертому месяцу, она должна чувствовать себя лучше.
– Я позвоню и поблагодарю их. – Она взяла карточку. – О боже! – Она глянула на Майкла. – Гас и Джеймс. И они прислали выпечку. Думаешь, они… ну, ты понимаешь?
– Геи?
