И это все о нем
Геннадий Попов
Автор сознательно выбрал главным героем этой книги обыкновенного обывателя – Григория Федоровича. Словно решив доказать читателю, что даже самая заурядная личность может быть интересна читателю ничуть не меньше, чем авантюрный герой.
Заурядность главного персонажа не мешает, даже наоборот: его недостатки он превратил в достоинства, банальность в оригинальность, примитивные взгляды в неожиданное восприятие мира, глупость в остроумие…
Григорий Федорович – обыватель со своим, «швейковским», взглядом на происходящие рядом (и не рядом) события. Он из разряда кухонных ораторов и дворовых философов. Он хоть и простоват, но не лишен наблюдательности и ироничности в оценках действительности. Он наивен и в то же время с хитрецой. У него свой взгляд на политику и политиков, на экономику, на телевидение, на устройство страны и мира. И вообще на все, с чем ему приходится сталкиваться.
Автор вместе со своим персонажем делают все, чтобы жизнь вокруг стала более веселой и осмысленной, а чтение этой книги увлекательным.
Геннадий Попов
И это все о нем
И это все о нем
Кто такой Григорий Федорович
Одним из самых ярких представителей народа, на мой взгляд, является, конечно же, Григорий Федорович. Многие черты народа воплощены в нем, а его – в народе. Он по сути своей и есть плоть от плоти народа. Григорий Федорович – человек-легенда, рассказывать о нем можно часами. Впрочем, можно и не рассказывать вовсе – и так все понятно. С одной стороны, поражает сложность его натуры, а с другой – не ясно, в чем она заключается.
Фамилию я его точно не помню, да это и неважно. Она у него могла быть и Попов, и Кубатышкин, и вообще черт знает какая. Дело ведь абсолютно не в фамилии. Главное, что натурой он был необъятной, с характером самобытным и умом недюжинным. Долгие годы, с самых детских лет, судьба то и дело сводила меня с ним. Поэтому я имел счастливую возможность наблюдать за ним, разговаривать с ним, записывать его мысли. Некоторыми своими наблюдениями я с радостью готов поделиться.
Геннадий Попов
Кое-что о Григории Федоровиче
Мой долг рассказать вам о Григории Федоровиче все, что я о нем знаю. Происхождения Григорий Федорович был простого. Произошел он, такой как есть, от отца своего и от матери своей. От родителей то есть. И родители у него были простые. Из народа, можно сказать. И отец, и мать в том числе. У них Григорий Федорович и научился с народом разговаривать. Как увидит кого-нибудь из народа, так и бежит к нему поговорить. «Как жизнь, едрена корень?» – спрашивает. «Как, едрена корень, – спрашивает, – дела?» И семьей никогда не забывал поинтересоваться. Как, мол, едрена корень, семья? Как жена, едрена корень? Как, едрена корень, дети?
Знает Григорий Федорович народ и любит его. А народ отвечает ему тем же. Пойдет Григорий Федорович куда-нибудь, а народ за ним. Идут с флагами, транспарантами, призывы выкрикивают разные. «Куда, – спрашиваю, – Григорий Федорович, массы ведете?» «Да никуда, – отвечает, – просто прогуляться вышел». Главное, и родители у него такие же были. И отец, и мать, все. Отец в баню, бывало, спешит, а за ним толпа. Отец всегда первым был в баню.
Вот такой человек Григорий Федорович. Свой в доску. Приходишь к нему. Так и так, мол, выручай, Григорий Федорович. А он посмотрит на тебя внимательно и говорит: «Для тебя, – говорит, – все сделаю. Хоть в первый раз тебя, потрох гусиный, вижу, а все сделаю». Прямо как отец родной. У него и отец такой же был. Прямо как отец родной. И мать как мать родная.
О Григории Федоровиче, такой уж он человек, часами можно рассказывать. И родители у него такие же, и о них часами рассказывать можно.
Я долго не мог понять, кого мне Григорий Федорович больше всего напоминает. А потом понял: родителей своих. Отца и мать, одним словом.
Встречи с Григорием Федоровичем
Григорий Федорович – ярчайшая личность, человек удивительной судьбы и поразительных способностей. Вызывают заслуженное уважение его незаурядный ум, широта взглядов и независимость суждений. Встречи с ним были незабываемы и останутся в моей памяти на всю жизнь.
Как-то встретились мы с ним на лестничной площадке.
– Здравствуйте, Григорий Федорович, – поздоровался я.
– Здравствуйте, – успел ответить Григорий Федорович, перед тем как захлопнуть дверь своей квартиры.
А однажды я увидел, что Григорий Федорович входит в ближайший магазин. Быстро так входит, как он умеет. Я едва успел поинтересоваться:
– За продуктами, – спрашиваю, – Григорий Федорович?
Григорий Федорович вздрогнул, остановился прямо в дверях, посмотрел на меня внимательно и сознался:
– Да, я в продуктовом магазине обычно продукты покупаю.
Находчивый был.
В повседневной жизни Григорий Федорович совмещал редкую отвагу с удивительной скромностью.
– Правда ли, – спросил я его, когда мы заходили с ним в автобус, – что однажды вы спасли жизнь десятков людей, сев за руль автобуса, когда водителю стало плохо?
– Правда, – сознался Григорий Федорович, – Только за руль я не садился. Так что все, слава богу, живы-здоровы.
Скромный был.
А как-то раз пошел я на театральную премьеру. Сел на свое место, но что-то во мне свербит, предчувствие какое-то. И точно: посмотрел вокруг, а в нескольких рядах от меня Григорий Федорович сидит. Дождался кое-как антракта, и к нему:
– В театр, – спрашиваю, – Григорий Федорович, пришли?
Григорий Федорович как-то засуетился, хотя это ему было несвойственно, и говорит:
– Да это я так, ненадолго, уже ухожу.
И тут же направился в сторону гардероба.
Но все-таки, пожалуй, самой главной чертой Григория Федоровича была доброта.
Как-то встретил его у банкомата.
– Хорошо, – говорю, – что я вас, Григорий Федорович, именно здесь встретил, а не в другом месте. Давно хотел спросить: как часто вы переводите свои сбережения в детские дома?
– А как только появятся сбережения, – разоткровенничался Григорий Федорович, – так сразу и перевожу. Только они редко появляются, – посетовал он и тут же прервал банковскую операцию.
А как-то оказались мы с ним в одном лифте.
– Вот, – говорю, – Григорий Федорович, сейчас ничто не помешает нашему непосредственному общению.
Григорий Федорович огляделся, как бы убеждаясь в моей правоте, и остановил лифт. Даже до своего этажа не доехал.
Долго я после этого Григория Федоровича не видел. И вот однажды как-то ночью гуляю. Ночь выдалась на удивление лунная. Что-то, думаю, сегодня обязательно произойдет. И точно, смотрю – глазам не верю. Стоит Григорий Федорович на балконе и курит. Весь в лунном свете и в майке.
– Вот уж поистине неожиданность, – говорю. – Это вы что же, стоите ночью на балконе и курите?
– Стою, – говорит, – и курю, – говорит.
– Что же это вас, – говорю, – последнее время нигде не видно?
– А я, – говорит, – все время дома сижу.
– Так я же, – говорю, – вам все время по телефону звоню – никто не отвечает.
– Так я, – говорит, – к телефону не подхожу.
– Так я же, – говорю, – и в дверь вам тоже звонил.
– Так я же, – говорит, – и дверь не открываю.
– А на балконе, – говорю, – несмотря на ночь, стоите?
– А я, – говорит, – сейчас уйду.
Улыбнулся он мне напоследок, как он один мог улыбаться, и ушел.
Вот так и ушел с балкона, но не из моей жизни в свою квартиру Григорий Федорович. Человек замечательной судьбы и поразительных способностей. Ярчайшая личность и редкий жизнелюб.
Таким я его и запомнил. Таким он и остался в моей памяти.
Гриша
В одном городе в давние времена перестройки жил мальчик. Звали мальчика Гришей. Это сейчас, когда мальчик вырос, его зовут Григорием Федоровичем. А тогда звали просто – Гришей.
Гриша был самым обыкновенным мальчиком. Он не передвигал взглядом предметы, не читал на расстоянии мысли, не играл по памяти симфонии Шостаковича, не возводил в уме в степень числа. В общем, мальчишка и мальчишка. Настолько он был обыкновенный, что его мама даже расстраивалась и говорила ему с упреком: «У всех дети как дети, а ты… Вон у моей сотрудницы дочь на шпагат садится».
И тем не менее одно качество, заслуживающее внимания, у Гриши все-таки было. Дело в том, что он мог предсказывать будущее. Ну, предсказывать не предсказывать, а что произойдет в будущем, он знал. Откуда он знал – неизвестно, но никогда не ошибался.
Сначала эту Гришину способность стали использовать одноклассники. «Скажи, Гриша, – приставал к нему сосед по парте Бычков, – выпорют меня сегодня дома за двойку или нет?» – «Выпорют, Бычков. Обязательно выпорют», – обещал ему Гриша. «Ну, ты, Гришка, даешь! Откуда только ты все знаешь?!» – удивлялся на следующий день Бычков, осторожно присаживаясь на край парты.
Затем и дома все чаще стали обращаться к Грише. «Уж и не знаю, ехать мне к сестре в деревню или нет?» – спрашивала бабушка. «Не езди, бабушка, не езди, старенькая, – горе случится: очки потеряешь», – предупреждал Гриша. И бабушка в очередной раз откладывала поездку.
«Интересно, – вслух рассуждала мама, – выкинут завтра в нашем универмаге что-нибудь или нет?» – «Выкинут, – обещал Гриша. – Что-нибудь завтра обязательно выкинут». И мама с самого утра бежала к открытию магазина.
«Предстоит тебе, папаня, завтра дальняя дорога, казенный дом и червонная дама», – монотонно завывал Гриша, глядя на отца широко открытыми глазами. «Я еду в санаторий, при чем тут какая-то дама?! – возмущался отец. – Что ты мелешь, пуп ясновидящий?! А ты чего его слушаешь?!» Последняя реплика относилась уже к супруге.
Прослышав о Гришиной способности, стали к нему обращаться сначала соседи, а потом и вовсе со всех концов нашей необъятной Родины. Приходили к нему сверстники, взрослые дяди и тети и совсем старенькие бабушки и дедушки. Шли к Грише сталевары и колхозницы, моряки китобойной флотилии, акробаты, жители Крайнего Севера и хлопкоробы, мичманы, певцы, политики, люди без определенных занятий, просто любопытные и все остальные.
Иногда Гришу, чтобы что-то спросить, даже с уроков вызывали. Учителя сначала возмущались, а потом привыкли и сами стали к Грише с вопросами лезть. Типа: «На следующий год в школе снова будет очередная реформа или наконец оставят в покое?», «Появятся ли наконец учебники, по которым можно будет учить детей?», «Будут ли наконец в школе тетради и компьютеры?».
