– Я бы хотела, – начала Махит медленно и даже на правильном языке, стараясь скрыть головокружение и страх, – зарегистрироваться законным послом станций в Тейкскалаане, а также получить свой багаж.
Хотела она на самом деле убраться отсюда. Как можно скорее.
– Разумеется, госпожа посол, – сказала Три Саргасс. – Икспланатль. Двенадцать Азалия. Двадцать Девять Инфограф. Для меня, как всегда, удовольствие находиться в вашем обществе.
– Как и нам – в твоем, Три Саргасс, – сказал Двенадцать Азалия. – Наслаждайся общением с госпожой послом.
Три Саргасс снова пожала плечом, словно придворную асекрету по-настоящему ничего не могло задеть. Она вдруг понравилась Махит – и тут же стало понятно, что приязненность больше идет от отчаянного поиска союзника, не более. Без имаго ей так одиноко. Конечно, он скоро вернется. Как только пройдет шок. Как только уляжется эмоциональный всплеск. Все в порядке. Она в порядке. Даже больше не кружилась голова.
– Тогда в путь? – сказала Махит.
Глава 2
срочно направьте ваше внимание! / дальнейшее характеризуется важностью и необычностью / НЕМЕДЛЕННО на «Восьмом канале!»
Сегодня Семь Хризопраз и Четыре Платан сообщат новости с Одилии-1 в системе Одилия, где Двадцать Шестой легион под командованием младшего яотлека Три Сумах, завершив атаку на столицу Одилии-1, готовится покинуть орбиту; скоро Четыре Платан выступит с места событий на центральной площади столицы и проведет интервью с Девять Шаттлом, возвращенным в должность губернатора планеты; ожидается, что торговля через Врата Одилии вернется к обычному уровню в следующие две недели…
Ежевечерние новости «Восьмого канала!», трансляция по внутренней облачной сети Города, 245-й день 3-й год 11-го индикта императора всего Тейкскалаана Шесть Пути.
* * *
ПРОТОКОЛ ПОДЛЕТА К ПРЫЖКОВЫМ ВРАТАМ, СТР. 2 ИЗ 2
… замедлиться до 1/128 максимальной субсветовой скорости судна, чтобы приступить к маневрам уклонения в случае, если в то же время с другой стороны в прыжковые врата входят корабли нестанционников.
17. Известить о прыжке по местному радио.
18. Известить о прыжке команду и пассажиров.
19. На 1/128 скорости подойти к области самого высокого визуального искажения…
Руководство пилотов станции Лсел, стр. 235
Комнаты посла были полны Искандра, и Махит снова почувствовала в себе пустоту: словно ее вывернули наизнанку и окружили вещами имаго вместо того, чтобы напитать его памятью. Перед заселением помещения проветрили – по крайней мере, Махит на это надеялась и предположила из-за открытых окон и антисептического запаха чистящего средства, который сопротивлялся ветру из этих окон, колыхающего шторы, – но комнаты казались очень обжитыми, причем уже давно.
Искандр-человек любил синий цвет и дорогую с виду мебель из какого-то темного блестящего металла. Благодаря промышленным очертаниям рабочего стола и низкого дивана любой, кто вырос на станции или корабле, без планеты, почувствовал бы себя здесь как дома, но на полу лежали шелковистые и ворсистые ковры с узорами. Махит захотелось – мимолетное восторженное желание – ходить дома босиком чисто ради физического удовольствия, и тут снова вспомнилось, что имаго-преемники подбирались даже по эстетическим предпочтениям. Искандру нравилось ходить босиком по плетеной ткани; как выясняется, ей тоже, хоть раньше и не представлялось возможности.
За внутренней дверью находилась спальня. Искандр повесил на потолок над кроватью металлическую мозаику с тейкскалаанской картой космоса станционников, словно какую-то рекламу. «Спите здесь – спите со всеми богатствами целого сектора!»
Это произведение было столь прекрасно, что почти не казалось безвкусным. Почти.
На прикроватном столике лежала небольшая стопка кодексов и пластиковых листов-инфопленок, очень аккуратная. Махит сомневалась, что Искандр из тех, кто выравнивает вечернее чтение по краешкам, потому что сама точно была не из таких. Было бы проще просто спросить его – а что делать, если он не вернется? Если этот жуткий всплеск эмоций выжег все соединения между ее спинным мозгом и имаго-аппаратом раньше, чем они с Искандром успели полностью стать одним человеком? Проведи они вместе больше времени, аппарат бы не имел никакого значения – она стала бы Искандром, или Искандр – ею, или они вместе стали бы новым, более полноценным существом по имени Махит Дзмаре, которое знает все, что знал Искандр Агавн, и знает тесно: смешение их мышечной памяти, накопленных навыков, инстинктов и голосов, – как и задумано, новое звено в имаго-линии. Но теперь? Что ей прикажете делать? Написать домой и просить инструкции по ремонту? Вернуться домой – и бросить всю работу незаконченной, включая разгадку того, почему он умер? Хотя бы без его помощи не возникнет языковых барьеров – большую часть времени ей даже сны снились на тейкскалаанском; нередко снился и Город, – но стоило только потянуться туда, где со времен их объединения чувствовался его вес, как снова возвращалось то головокружительное, ужасное ощущение падения. Она села на край кровати и смотрела на ровные уголки кодексов, пока не убедилась, что не потеряет сознание. Их поправил тот, кто убирался в апартаментах, а это намекало, что все очевидно обличительное здесь уже убрали.
Она уже думает об «обличительном».
Ну, конечно, она думает об «обличительном». Предполагай обман, сказала она себе. Предполагай нечистую игру и подтексты. «Задохнулся». Аллергия – или надышался в какой-то накаленной атмосфере. Всегда политика. Таков уж Город. Здесь облачные привязки каждому нашептывают в глаза байки. Интриги и тройные агенты, а ведь она все детство читала и пересказывала эти сюжеты – о, лишь бледное подражание, речитатив с идеальным ритмом для бесстрастных и немых металлических стен станции, это очень помогло в детстве стать популярным и веселым товарищем по играм – да и какая уже разница.
«Думай, как тейкскалаанцы».
Обличающие сведения убрали или представили в невинном свете.
Или их спрятал Искандр, если знал или подозревал о том, что с ним случится. Если был не дурак. (Его имаго дураком не назвать; но имаго устарел. За пятнадцать лет люди меняются.)
Махит задалась вопросом, какой станет сама, если проживет здесь достаточно долго. Особенно без имаго – не так важно, что имаго устарел, важно то, что он пропал. И если не вернется (ну, конечно же, вернется, это просто мелкий сбой, ошибка, завтра она проснется – а он тут как тут), задуматься придется уже не только об «обличениях», но и о «саботаже». Что-то с ее имаго-аппаратом да случилось – либо саботаж, либо механическая неполадка. Или личная неспособность интегрироваться. Возможно, она сама виновата. Его отторгла ее собственная психология. Она передернулась. Руки вдруг закололо, они показались чужими.
– Ваш багаж осмотрен и теперь снова в вашем распоряжении, – сказала Три Саргасс, войдя в дверь-диафрагму спальни Искандра. Махит резко выпрямилась и постаралась сделать вид, будто ни в коем случае не находилась на краю нервного срыва. – Никакой контрабанды. Пока что вы весьма скучная варварка.
– Вы ожидали чего-то интересного? – спросила Махит.
– Вы моя первая варварка, – ответила Три Саргасс. – Я ожидаю всего.
– Вы же наверняка встречали неграждан. Это ведь Жемчужина Мира.
– Встречать – не то же самое, что и посредничать. Вы – моя негражданка, посол. Я открываю для вас двери.
Выбранный глагол был настолько архаичным, что мог считаться и идиоматическим. Махит рискнула показаться не таким хорошим знатоком языка, каким сама себя оптимистично считала, и ответила:
– Кажется, открывать двери – не самое достойное занятие для патриция второго класса.
Улыбка Три Саргасс была ярче большинства эмоций тейкскалаанцев; даже дошла до глаз.
– У вас нет облачной привязки. Вы буквально не можете открыть некоторые двери, госпожа посол. Город не знает, что вы настоящая. А кроме того, как вы без меня расшифруете свою почту?
Махит подняла бровь.
– А моя почта зашифрована?
– И уже три месяца ждет ответа.
– То есть, – сказала Махит, встала и вышла из спальни – хоть эта дверь ее знает, – вы говорите о почте посла Искандра Агавна, а не моей.
Три Саргасс последовала за ней.
– Никакой разницы. Посол Дзмаре, посол Агавн. – Она покачала ладонью. – Это почта посла.
Три Саргасс даже не подозревала, насколько этой разницы нет. Точнее, не будет, если имаго вернется. Махит осознала, что не только переживает из-за механической неполадки, но и злится на Искандра. Пока что всей пользы от него – что он запаниковал, увидев себя мертвым, загнал ее в адреналиновый кризис и бросил с самой странной головной болью в ее жизни, а теперь она осталась наедине со всей неотвеченной почтой его старшей тейкскалаанской версии, почти наверняка убитой, и с культурной посредницей с особым чувством юмора.
– И она зашифрована.
– Конечно. Это не очень уважительно – не шифровать почту посла. – Три Саргасс принесла миску, полную до краев инфокарт-стиками – прямоугольничками из дерева, металла или пластмассы для хранения микросхем, каждый изощренно украшен личной иконографией отправителя. Выудила сразу пригоршню, зажав между пальцев, будто ее костяшки отрастили когти. – С чего желаете начать?
– Если почта адресована мне, то и читать должна я сама, – сказала Махит.
– С точки зрения закона я ваш полный эквивалент, – ответила Три Саргасс любезно.
Любезности было мало. Может, Махит и хотелось бы найти союзника – хотелось бы, чтобы Три Саргасс несла пользу, а не непосредственную угрозу, учитывая, что она будет жить по соседству и открывать двери столько, сколько длится срок ее службы, учитывая, что Махит начинала осознавать, в какой западне оказалась, учитывая, что для всевидящего ока Города она вообще ненастоящая, – в общем, может, Махит и хотелось бы, но это еще не делает Три Саргасс настоящим продолжением ее воли, в чем бы там ни убеждала сама посредница.
– Возможно, с точки зрения тейкскалаанского закона, – сказала Махит. – С точки зрения станционников – ничего подобного.
– Госпожа посол, надеюсь, вы не считаете меня ненадежной для того, чтобы помогать вам при дворе.
Махит пожала обоими плечами, широко развела руками.
– А что стало с культурным посредником моего предшественника? – спросила она.
Если вопрос и потревожил Три Саргасс, то это не дошло до ее лица. Ответила она бесстрастно:
– Сразу по окончании своего двухлетнего срока службы он получил другое назначение. Насколько я знаю, сейчас его нет в дворцовом комплексе.
– Как его звали? – спросила Махит. Будь с ней Искандр, она бы и так знала: те два года службы – это два его первых года в Городе, как раз в пределах пяти лет в памяти имаго.
– Кажется, Пятнадцать Двигатель, – довольно легко ответила Три Саргасс – и Махит пришлось схватиться за края стола Искандра, повиснуть, когда ни с того ни с сего ее захлестнул целый комплекс эмоций: теплота и досада, отголосок лица с облачной привязкой в бронзовой оправе, прятавшей всю левую глазницу от скулы до лба. Пятнадцать Двигатель, каким его помнил Искандр-имаго. Проблеск воспоминаний – рой воспоминаний – и Махит снова потянулась к имаго, подумала: «Искандр?» И ничего не услышала.
Три Саргасс следила за ней. Махит представила, как выглядит со стороны. Наверняка бледная и рассеянная.
– Я бы хотела с ним переговорить. С Пятнадцать Двигателем.
– Я вас уверяю, – ответила Три Саргасс, – что у меня широкий опыт и необычайно высокие оценки по всем известным способностям, необходимым для работы с негражданами. Не сомневаюсь, что мы поладим.
– Асекрета…
– Прошу, зовите меня Три Саргасс, посол. Ведь я ваша посредница.
– Три Саргасс, – сказала Махит, с трудом не повышая голос, – я бы хотела спросить вашего предшественника о том, как вел дела мой предшественник, а возможно, и об обстоятельствах его весьма скоропостижной – и судя по количеству почты, еще и несвоевременной – кончины.
– Ах вот как, – сказала Три Саргасс.
– Да, так.
– Его смерть в самом деле, как вы выразились, несвоевременна, но совершенно случайна.
– Не сомневаюсь, но он все-таки мой предшественник, – сказала Махит, зная, что если Три Саргасс настолько тейкскалаанка, насколько ею выглядит, то сама культура обязывает рассказать в мельчайших подробностях о человеке, который раньше занимал ее положение в обществе; это как спросить о потенциальном имаго на станции Лсел. – Так что мне бы хотелось поговорить с теми, кто его знал настолько, насколько мы узнаем друг друга. – Она попыталась вспомнить в точности, насколько Искандр расширял ее глаза в тейкскалаанской улыбке, и повторить выражение по ощущению.
– Госпожа посол, я всячески сочувствую вашему нынешнему… положению, – сказала Три Саргасс, – и отправлю сообщение Пятнадцать Двигателю, где бы он сейчас ни находился, вместе с остальными ответами на почту.
– … на которую сама я ответить не могу, потому что она зашифрована.
– Да! Но я могу дешифровать практически все стандартные коды и большинство нестандартных.
– Вы так и не объяснили, почему почту шифруют так, что я не могу справиться сама.
– Что ж, – сказала Три Саргасс, – не хочу показаться высокомерной. Уверена, на своей станции вы считаетесь весьма образованным человеком. Но в Городе шифр обычно основан на стихах, а мы ведь не можем требовать, чтобы неграждане учили их наизусть. Почта посла шифруется для того, чтобы продемонстрировать, что посол – человек интеллигентный, не понаслышке знакомый с двором и придворной поэзией; таков обычай. Это не настоящий шифр, а скорее игра.
– На Лселе, между прочим, тоже есть поэзия.
– Знаю, – сказала Три Саргасс с таким сочувствием, что Махит захотелось взять ее за плечи и встряхнуть, – но вот, взгляните сами. – Она подняла алый лакированный инфокарт-стик, две половинки которого скрепляла круглая золотая сургучная печать с вытисненным стилизованным изображением Города – символом Тейкскалаанской империи. – Это определенно для вас, дата сегодняшняя, – она взломала печать, и инфокарта пролилась в воздух между ними – поток голографических словоформ на тейкскалаанице, которую, казалось Махит, она просто-таки должна понимать. Она же с детства читала имперскую литературу.
Три Саргасс коснулась своей облачной привязки:
– Вообще-то я уверена, что это расшифровать вы можете – вы же разбираетесь в политическом стихе?
– Пятнадцатислоговые ямбические строфы с цезурой между восьмым и девятым слогами, – ответила Махит, не сразу заметив, что говорит скорее как студент на устном экзамене, чем эрудированный подданный Тейкскалаана, но не зная, как перестать. – Это просто.
– Да! Итак, шифр для большинства придворных сообщений – простая перестановка с первыми четырьмя строфами лучшего энкомия прошлого сезона – это хвалебная поэзия, о чем, не сомневаюсь, вам известно, если вы умеете считать слоги и цезуры. Уже несколько месяцев это «Песнь рекламации» Два Календаря. Могу найти вам издание, если действительно желаете сами расшифровывать свою почту.
– Уж точно я бы желала знать, что сейчас в Городе считается лучшими энкомиями, – сказала Махит.
Три Саргасс фыркнула от смеха.
– Прекрасно. С таким настроем вы будто урожденная тейкскалаанка.
Махит это не показалось комплиментом.
– И что тут сказано? – спросила она.
Три Саргасс прищурилась – зрачки рывками бегали налево-вверх, передавая микромышечные указания облачной привязке, – и пристально всмотрелась в голограмму.
– Формальное приглашение на поэтический конкурс в салоне императора в рамках дипломатического банкета, через три дня. Полагаю, желаете посетить?
– Зачем мне отказываться?
– Ну, если хочется ополчить против себя всех знакомых вашего предшественника и показать, что станция Лсел враждебно настроена к имперским интересам, то не прийти на ужин – отличное начало.
Махит придвинулась поближе – так близко, что почувствовала на лице теплый пульс дыхания Три Саргасс, – и улыбнулась во все зубы, как можно более варварски. Махит следила, как асекрета старается не отшатнуться; засекла момент, когда та переборола себя, когда здравый смысл возобладал над инстинктами.
– Три Саргасс, – сказала тогда Махит, – а давайте представим, что я не дура.
– Можно, – сказала Три Саргасс. – У вашего народа принято вторгаться в личное пространство в знак упрека?
– Если приходится, – ответила Махит. – А я в ответ представлю, что вы не участвуете в очевидной попытке дипломатического саботажа.
– Кажется, справедливо.
– Итак, я принимаю любезное приглашение его императорского величества. Отправьте послание, я подпишу. А потом придется пройти по остальному запасу инфокарт.
* * *
Почта заняла весь день и добрую часть вечера. В основном это была обычная корреспонденция второстепенного, но все же политически значимого посольства: справочные запросы из канцелярии императора и университетов касательно традиций, экономики и туристических возможностей на Лселе, протокольные извещения. Запросы о репатриации от станционников, проживавших в тейкскалаанском космосе и желающих вернуться – их Махит подписала, – и небольшая партия запросов на въезд, которые она одобрила и переслала в имперское ведомство, занимавшееся «въездными визами для варваров». Неожиданно большое число не до конца одобренных виз на пролет через космос станционников для военного транспорта тейкскалаанцев – все уже с личной печатью Искандра, но мало какие собственно подписаны. Такое недоделанное разрешение ничего не значило. Как если бы Искандра прервали во время официального одобрения для захода на территорию Лсела целого легиона. Махит ненадолго отвлеклась и задумалась над количеством запросов и причиной, почему их не проштамповали и не подписали одновременно, а затем отложила до более спокойного момента. Что бы там ни думал сам Искандр перед смертью, она не готова пропускать военный флот через сектор своей станции без хоть каких-то данных, для чего им идти в таком количестве.
