Макс Скиттл "Детектив в белом халате. У каждой болезни есть причина, но не каждому под силу ее найти". Читать онлайн бесплатно.

Читать Макс Скиттл "Детектив в белом халате. У каждой болезни есть причина, но не каждому под силу ее найти
Отзывы на книгу Макс Скиттл "Детектив в белом халате. У каждой болезни есть причина, но не каждому под силу ее найти

Детектив в белом халате. У каждой болезни есть причина, но не каждому под силу ее найти
Макс Скиттл

Медицина без границ. Книги о тех, кто спасает жизни
«Ответственность за здоровье другого человека – это одновременно привилегия и проклятье», – замечает автор, принимающий и консультирующий по 50 человек ежедневно. Терапевт, как детектив, выясняет, что произошло (в чем проблема), затем отправляется на поиски доказательств и улик (собирает анамнез и проводит обследование), концентрируется на числе потенциальных преступников (определяет возможную причину симптомов), создает список подозреваемых (проводит дифференциальный диагноз).

Эта книга приоткрывает дверь в кабинет доктора во время приема пациентов, а также когда он остается наедине со своими мыслями. Вы удивитесь, но будни терапевта не назовешь рутиной, ведь это целый калейдоскоп человеческих историй – забавных, страшных, нелепых, печальных, трогательных, странных.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Макс Скиттл

Детектив в белом халате. У каждой болезни есть причина, но не каждому под силу ее найти

Посвящается моей семье и очереди у кабинета.

Простите, но мы опять не успеваем…

Anonymous (Max Skittle) The Secret GP: What Really Goes On Inside Your Doctor’s Surgery

В оформлении обложки использованы фотографии: OPOLJA, Gruffi, samui / Shutterstock.com Используется по лицензии от Shutterstock.com

Предисловие

Кто такой терапевт?

Терапевт – это медицинский специалист, который занимается лечением и профилактикой острых и хронических заболеваний, а также просвещает пациентов на тему здоровья.

«Википедия» дает суховатое определение, но все действительно так! Давайте добавим немного перчинки, хорошо? Итак, что я думаю…

Быть терапевтом – значит делить жизнь на 10-минутные отрезки. По 600 секунд[1 - Подразумевается норма времени на прием пациента – 10 минут.]. Вы должны быть готовы заниматься физическим, психическим, социальным и духовным здоровьем человека, сидящего перед вами во всей его славной, запутанной и ужасающей целостности. От колыбели до могилы, и у вас нет права на ошибку. Вы смотрите в окна жизни этого человека и пытаетесь сделать ее лучше, здоровее, счастливее и длиннее. Работая с людьми, вы должны быть детективом, посредником, врачом и консультантом одновременно. Вы разгадываете, почему человек чувствует себя определенным образом. Удивительно, но самым сложным в моей жизни как терапевта является то, что не имеет непосредственного отношения к медицине. Это гнев, печаль, разочарование, любовь, радость, трагедия, страх, сострадание, ненависть и потери. Вы отправляетесь в путешествие со своим пациентом по его жизни за 10 минут. Тик-так, тик-так… Как ни странно, пациент иногда даже не осознает, что с ним рядом молчаливый попутчик. Он прячется в телефонном звонке узкому специалисту. В прочитанном и подшитом письме от другого врача. В интерпретации результатов патологоанатомической экспертизы. Все это имена без лиц. А в конце каждого рабочего дня вы идете домой, унося с собой эмоции и тревоги других людей, и пытаетесь жить собственной жизнью, но при этом не чувствовать груза на своих плечах.

Нет ничего удивительного в том, что разделение работы и личной жизни является обязательным требованием. В реальности, однако, оно невыполнимо. Вы обладаете привилегией видеть темные и светлые стороны жизни, а также бесконечные оттенки между ними. В этих промежуточных оттенках и происходит сама жизнь. Именно там рассказываются самые интересные истории. А вам, как хамелеону, приходится постоянно подстраиваться под человека перед вами. Вы стараетесь удовлетворить его потребности и его ожидания, а когда он уходит, вам предстоит смириться с тем, что вся ответственность теперь лежит на вас. Именно вы управляете риском: ставите диагноз, принимаете решение, назначаете лечение. А если вы сделаете что-то не так, то страдать будет пациент. Не вы. Кроме того, на вас, вероятно, подадут в суд. Но, несмотря на постоянные тревоги и стресс, я помогаю людям и моя жизнь терапевта чертовски великолепна! Вот почему я решил стать врачом. Я не могу даже представить себе другую профессию. В этой книге я объясню почему. Вот моя история.

Введение

Понедельник, 4 июня 2018 года

Меня зовут Макс Скиттл, мне 32 года, и я – терапевт. Сегодня июнь 2018 года, понедельник, 07:45, и это идеальное время, чтобы начать рассказывать мою историю. Прямо сейчас я сижу за письменным столом в городской клинике, где работаю уже три года с момента окончания Медицинской школы. Вы знакомитесь со мной на относительно раннем и волнующем этапе моей карьеры. Однако в данный момент мне остается лишь таращиться на свою испачканную промежность, не веря такому «везению».

На брюках белой коркой засохло то, что недавно было ложкой жирного греческого йогурта. За пять минут до начала приема я ошибочно решаю замыть пятно водой. У меня четыре минуты до начала приема… Теперь я выгляжу так, будто на брюках было нечто неприличное, что я попытался застирать, скрывая улики. Или все выглядит так, будто я просто обмочился. А часики тикают. Я пытаюсь настроиться на лучшее. Сегодня будет хороший день. Он должен быть хорошим, я его заслужил. Эта мысль казалась мне рациональной, пока мои глаза не пробежали по списку пациентов. Среди новых для меня имен было несколько хорошо знакомых. С кем-то я жду встречи с нетерпением. С другими… НЕТ.

Я смотрю в пустоту. Три минуты до начала приема… Мои брюки все еще мокрые. К своему большому сожалению, я замечаю, что горшечное растение, которое моя жена Элис дала мне для кабинета, завяло. Не самое позитивное послание для моих пациентов: ваш врач не может позаботиться о растении, но вам он непременно поможет. Откинувшись на своем сломанном стуле с тремя с половиной колесами, я совершаю косой оборот, делаю три глубоких вдоха и снова сажусь прямо. Выравниваю клавиатуру и кладу ручку параллельно ей. Одна минута до начала приема… Я навожу курсор мыши на значок колокольчика, готовясь пригласить своего первого пациента.

Каждый день я надеюсь, чтобы на работе все было хорошо!

Брюки все еще мокрые, но я улыбаюсь. Мое сердце начинает биться немного быстрее, но мне это нравится. Я люблю свою работу и, несмотря на ежедневное нытье, ни за что не променял бы ее на другую. Именно поэтому и решил написать эту книгу.

Думайте об этом как о сердитом и растерянном продолжении моей любви.

Итак, добро пожаловать. Это книга о моей жизни. Точнее говоря, я заброшу клиническую сеть, чтобы выловить самые грязные, удивительные, унизительные и смешные истории, которые будут звучать в моем кабинете на протяжении следующего года. Все пациенты и истории о моих встречах с ними будут подлинными. Я бы удивился, если бы потребовались какие-то голливудские эффекты, чтобы сделать их интереснее. Богатая текстура жизни – наших жизней – убеждает меня в том, что в этом не будет необходимости. Разумеется, все имена, даты, возраст, этническая принадлежность и даже пол пациентов будут изменены. Таким образом, вы сможете хихикать, плакать, открывать рот от удивления или хмуриться только во время чтения книги, а не личной встречи с этими людьми. Последнее, как мы все понимаем, было бы более жестоко, чем просто грубость. О, и если вы думаете, что я написал о вас, то вы ошибаетесь. Если факты как-то соотносятся с вашей жизнью, это просто совпадение. Поверьте мне. Все характерные черты были либо изменены, либо устранены, поскольку, несмотря на написание этой книги, я никогда не шучу с конфиденциальностью пациентов. Кроме того, я не хочу, чтобы меня уволили или исключили из Королевского колледжа терапевтов. Жена, несомненно, убила бы меня за это (подозреваю, очень медленно). Особенно если учесть, что у нас скоро родится ребенок.

* * *

Первое, что вам нужно знать обо мне как о терапевте, это то, что я тоже человек. Говоря это, я не имею в виду что-то связанное с нью-эйдж[2 - Общее название совокупности различных мистических течений и движений, в основном оккультного, эзотерического и синкретического характера.], любовью к марихуане, одеждой из мешковины и сентиментальностью. Я просто хочу сказать, что я не гигантская губка, которая, сидя в клинике день за днем, впитывает откровения своих пациентов. На самом деле я, как и вы, испытываю нелюбовь, неодобрение и гнев. Я тоже смеюсь, плачу, улыбаюсь и люблю. Поскольку я такой же человек, мне как терапевту иногда бывает трудно (даже невозможно) оставаться хорошим. Быть врачом сложно. Работать в Национальной службе здравоохранения вообще трудно. Усталость и чрезмерная нагрузка пробуждают худшее в каждом человеке. По этой причине я хочу заранее вас предупредить – ЭТА РАБОТА, НЕСОМНЕННО, ИЗМЕНИЛА МЕНЯ КАК ЧЕЛОВЕКА. Она сделала мой черный юмор еще чернее. И сине-черным временами. Мой умеренно грубый юмор стал откровенно грубым. Подозреваю, это связано с тем, что защитные механизмы уравновешивают сопутствующий ущерб, пока я уже три года изо всех сил стараюсь помочь сидящему передо мной человеку и при этом не лишиться рассудка. Честное слово, я пытаюсь достичь и того и другого.

Короче говоря, я заранее извиняюсь (и прости меня, мама, за ругательства), ведь я понимаю, что я не всем понравлюсь и иногда буду говорить обидные вещи, но именно так я справляюсь. У каждого свой способ, верно? Независимо от ментальных доспехов, я все равно просыпаюсь каждое утро, зная, что передо мной опять стоит сложная задача держать свои эмоции под контролем. Фасад профессионализма вовсе не защищен от царапин, и прошлая неделя стала тому ярким примером. Был день, когда мне хотелось расплакаться от того, что я услышал. Был другой день, когда мне хотелось избить человека, который, по словам социального работника, сделал нечто ужасное со своим ребенком. И был день, когда я испытал непередаваемую радость, узнав, что моя больная раком пациентка теперь в ремиссии. Но был и день, когда мне хотелось уволиться, потому что я утонул в постоянно растущем объеме работы. Это непредсказуемые и заманчивые приливы и отливы моих будней терапевта. Моей жизни. Каждого ее дня без исключения.

Усталость и чрезмерная нагрузка пробуждают худшее в человеке.

А теперь я хочу раскрыть вам секрет. Когда терапевт говорит, что он не против послушать о вашей четвертой (на этот раз точно последней) проблеме, он лжет вам в лицо. На самом деле, вы рушите его день, лишая его надежды пообедать не на бегу или спокойно сходить в туалет. Неужели на это способен всего один человек? Нет, это было бы слишком драматично даже для самых деликатных врачей. Однако, когда половина пациентов это делает, именно так и происходит. Несмотря на это, врач все равно с готовностью выслушивает вашу четвертую проблему. Почему? Потому что врачи сидят перед вами, скрывая свое истинное лицо. Прозрачность? Честность? Глупости! Они проявляют к вам снисходительность. Их истинные чувства покрыты сахарной глазурью. И этот важный факт, эта истина, подводит меня к тому, что я хочу сказать вам дальше: меня зовут не Макс Скиттл. Мое имя не имеет никакого значения. Значение имеет лишь то, что в этой книге я буду говорить с вами со всей нефильтрованной и жестокой честностью. Именно это я и намереваюсь сделать. А теперь, чтобы подлить масла в огонь, я задам вам вопрос: почему вы думаете, что я мужчина? Может, это сокращение от имени Максин…

Прежде чем мы погрузимся в мир врачебной практики, было бы полезно кратко описать меня вне работы. Мой рост 190 сантиметров. Я красивый. Веселый (вы это уже поняли). У меня тело греческого бога. Ну, возможно, в следующей жизни я действительно буду так выглядеть. На самом деле мой рост чуть выше 170 сантиметров (я ношу кроссовки на толстой подошве), а в тренажерный зал последний раз я ходил еще в школе. Несмотря на это, со мной живет Элис, моя добрая, веселая, красивая, энергичная (ничего удивительного, у нее рыжие волосы) и умная жена. Мы познакомились через университетских друзей, и она спасла меня от жизни на сайтах знакомств и неправильного использования смайликов. Последние четыре года мы живем в маленькой квартирке в центре оживленного и очень шумного города. Наша квартира также служит для Элис офисом, где она работает как довольно востребованный графический дизайнер. У меня в голове не укладывается, что она позволила мне стать ее мужем, и я люблю ее так же сильно (если не сильнее), как в день нашей свадьбы шесть лет назад. Элис держит меня под контролем, и она единственный человек, способный до меня достучаться, когда я веду себя как придурок. А такое бывает часто. И еще она на 27-й неделе беременности. У нее растет живот – наш живот.

Однажды мне мне хотелось расплакаться от того, что я услышал. Но был и другой день, когда мне хотелось ударить человека, который сделал нечто ужасное cо своим ребенком.

Родительство маячит на горизонте, и это вызывает у нас смешанные чувства. Для нас, как и для многих пар, это было непростое путешествие. До этого мы с Элис пережили много мрачных дней, недель и месяцев. И хотя мы могли бы обойтись без травм, но они укрепили нашу любовь и преданность друг другу так, что я никогда не смогу описать это словами. Каждое утро я просыпаюсь с мыслью о том, как мне повезло. Я не буду извиняться за свои излияния: все это правда, и я не смею желать большего. Хотя если бы Англия выиграла Кубок мира по регби еще несколько раз за мою жизнь, то это было бы очень кстати – в отличие от четвертой проблемы одного пациента. И, хотя я хотел бы, чтобы моя личная жизнь была четко отделена от профессиональной, я уверен, что это невозможно. На самом деле Элис и ее живот оказывают огромное влияние на то, с каким врачом сегодня встретятся мои пациенты. Например, если живот всю ночь вел себя отвратительно и не давал Элис спать (следовательно, и мне тоже, поскольку мне приходится оказывать ужасную супружескую моральную поддержку), вызывая боль в спине и сдавливая ее мочевой пузырь до размера горошины, то я буду неразговорчив и резок со своими пациентами. Да, я во всем виню нерожденного человека. Я не говорил, что я ангел. Но, должен признаться, я начинаю об этом сожалеть, как только это осознаю. Однако если мы с Элис накануне красили детскую, мечтая о предстоящих приключениях, то я буду на седьмом небе и, возможно, выслушаю даже про вашу пятую проблему. Семья – это одновременно доспехи и ахиллесова пята, а жизнь и работа сливаются воедино.

Итак, я хочу поговорить с вами об окнах. На самом деле работа терапевта связана в основном с ними. Именно они делают мою профессию одной из лучших в мире. Видите ли, каждый пациент, который приходит ко мне, приоткрывает для меня окно в свою жизнь. Я обладаю привилегией заглянуть в него и сделать жизнь своего пациента лучше. Ни одна другая профессия не отличается настолько целостным, всеобъемлющим и продолжительным взглядом на чужую жизнь, и все эти окна совершенно разные. Они бывают четырех типов. Самыми распространенными являются чистые и прозрачные окна, через которые вы как пациент указываете мне на что-то. Например, на больное колено, которое вы травмировали во время бега. Легко. Второй тип окон уже не так прозрачен: это грязные окна. Вы хотите, чтобы я помог вам с проблемой, причина которой не является очевидной. Например, вас беспокоит чувство постоянной усталости. Нам обоим нужно щуриться и напрягаться, чтобы что-то разглядеть через грязные пятна на стекле. Возможно, нам даже придется плюнуть на стекло и протереть его рукавом, чтобы было лучше видно. Только тогда я смогу заглянуть в вашу жизнь и понять, что может быть причиной усталости. Окна третьего типа у вас существуют, чтобы показать мне что-то (вашу повестку дня, например). На самом деле меня больше интересует то, что происходит здесь (моя повестка дня). В качестве примера можно привести случаи, когда в ходе рутинного медицинского обследования у вас обнаруживают диабет второго типа. Вы хотели сделать анализ крови, потому что беспокоились из-за уровня холестерина, и не ожидали, что я прижму нос к вашему окну, пытаясь понять, как так вышло, что анализ крови выявил у вас высокий риск развития диабета второго типа. И это важная находка, поскольку моя работа заключается не только в диагностике заболеваний, но и в их профилактике. Наконец, есть четвертый тип окон. Это окна, которые вставил вам кто-то другой, потому что беспокоится о вас. Очень распространенный пример – это тревоги по поводу ухудшения памяти пожилого родителя или его неспособность справляться с повседневными делами из-за растущей слабости. Все эти окна мне очень интересны. Поэтому каждый раз, когда мне позволяют заглянуть в окно, я принимаю возможность помочь вам как большую привилегию.

Хотя заглядывать в ваши окна очень здорово, реальность такова, что моя способность делать это стремительно меняется. Это связано с политическими, экономическими и структурными изменениями, которые отражаются на всей Национальной службе здравоохранения и работе врачей. Говоря об изменениях, я на самом деле имею в виду, что нам вставляют в рот кляп, а затем избивают и бросают в заброшенный затопленный карьер. Государственные клиники, включая ту, в которой я работаю, прогибаются под тяжестью спроса на услуги, во много раз превосходящего нашу способность их предоставлять. Это касается как маленьких сельских медицинских кабинетов, обслуживающих 3000 пациентов, так и крупных городских больниц или больничных комплексов, обслуживающих 60 000 пациентов. Время ожидания приема становится недопустимо долгим, и недовольство пациентов – неотъемлемая часть моего дня. Множество опытных и квалифицированных терапевтов рано покидают профессию, ссылаясь на стресс и эмоциональное выгорание. В течение трех лет, прошедших с моего выпуска из медицинской школы, я наблюдал за тем, как ситуация усугубляется. Хотя газеты поносят врачей, которые увольняются, я поздравляю их с тем, что они протянули максимально долго. Вы свое отработали. Отдыхайте, товарищи!

Каждый пациент приоткрывает мне окно в свою жизнь.

Мы все прекрасно знаем, что очень легко судить кого-то, если вы никогда не были на его месте. Находясь в начале своей карьеры и будучи наивным, я еще могу каждый вечер возвращаться домой к Элис и ее животу и оставлять за порогом тревогу о том, не упустил ли я рак у своего пациента. Через 30 лет мой взгляд на вещи, возможно, изменится. Устав и выгорев с возрастом, я, быть может, буду с нетерпением ждать выхода на пенсию и не расставаться с бутылкой скотча. Ответственность за здоровье другого человека – это одновременно привилегия и проклятие. Когда ты видишь, что пациенту становится лучше, ты испытываешь невероятный кайф. Ты не хочешь оказаться на проигравшей стороне и подорвать доверие пациента, сделав что-то не так.

Надеюсь, из этого краткого описания вы поняли, что я за человек, почему я люблю эту работу и зачем Национальная служба здравоохранения портит вечеринку как медицинским работникам, так и пациентам. Думаю, в заключение было бы полезно пролить свет на то, как я мыслю, когда пациент входит в мой кабинет. Таким образом, следуя книге, вы начнете представлять, насколько мне легко или трудно. Но давайте сначала поговорим о том, как выглядит моя рабочая неделя. Обычный рабочий день длится с 08:15 до 18:15. Я говорю «обычный», но правда в том, что я прихожу в клинику раньше, а ухожу из нее позже, чтобы успеть выполнить всю работу, которая накапливается за время консультаций с пациентами. Сегодня мы работаем в режиме «Титаник».

Недовольство пациентов – неотъемлемая часть моего дня.

Вид моего типичного дня с высоты птичьего полета таков: у меня один утренний прием, который длится около четырех часов, и один вечерний, который длится столько же. Между приемами (вот почему вы почти никогда не можете записаться к врачу в обед) у меня есть время, чтобы совершить как минимум один экстренный выезд на дом, прочитать письма узких специалистов, поговорить с социальными работниками, сделать несколько телефонных звонков и просмотреть результаты анализов крови (а также результаты патологоанатомических экспертиз, вагинальных мазков, соскобов кожи и УЗИ). Если результаты анализов не в норме, я звоню пациентам. Честно говоря, чаще всего я просматриваю результаты анализов уже после 18:15, поскольку ничего не успеваю, как и все остальные терапевты в мире. Прием обычно состоит примерно из двадцати десятиминутных личных консультаций и пяти семиминутных телефонных консультаций. За день я принимаю около 40 пациентов лично, консультирую по телефону 10 и к одному приезжаю на дом. Итак, за четырехдневную клиническую неделю (о пятом дне я расскажу позже) я принимаю 160 пациентов, консультирую по телефону 40 и прихожу на дом к четырем. Раз в неделю в клинике проходят дни без записи, когда пациент может просто прийти и подождать в живой очереди. В этом случае в клинику является миллион человек и портит мне весь день. Тем не менее я не виню этих людей: попытки записаться на прием к терапевту могут быть настоящим ночным кошмаром. Если вы сильны в математике, вы уже поняли, что я работаю только четыре дня в неделю, поскольку пять дней работы с пациентами – это слишком много. Важно иметь в виду, что все врачи имеют разную нагрузку. Кто-то работает один день в неделю, а кто-то – пять, но таких очень мало. Кто-то, желая увеличить доход, берется за дополнительную работу (думаю, они задействуют пятый день), например участвует в рабочих группах управления первичной медицинской помощью, развивающих здравоохранение на местном уровне. И лишь немногие терапевты принимают пациентов пять дней в неделю. Поверьте, это было бы тяжело не только для врача: консультация измученного и эмоционально выгоревшего терапевта не принесет пользы пациенту. Каждый человек заслуживает внимательного и сосредоточенного врача.

Теперь поговорим о консультации. Все начинается, когда я нажимаю кнопку вызова пациента и задерживаю дыхание от нетерпения. В этот момент включается гипотетический отсчет 10 минут. Первая трудность заключается в том, чтобы привести пациента в мой кабинет. Иногда только это занимает пять минут. Здесь следует упомянуть пожилых людей на костылях и в креслах-каталках, матерей с неповоротливыми колясками для близнецов и тех, кто просто не слышит, как объявляют их имя, потому что они уткнулись в телефон. Я встречаю пациента в своем кабинете и представляюсь Максом Скиттлом. Я никогда не говорю «доктор Скиттл», это слишком формально, кроме того, устанавливает ненужную иерархию между мной и пациентом. Потом я внимательно его выслушиваю («Что вас беспокоит сегодня?») и просматриваю электронную медицинскую карту, чтобы узнать, какие у него проблемы со здоровьем, какие препараты он принимает и так далее.

Затем я осматриваю пациента, при необходимости проверяю жизненные показатели (частота сердечных сокращений, артериальное давление, температура, частота дыхания и уровень кислорода в крови), пытаюсь поставить диагноз, составляю план лечения, который его устроит, делаю заметки в формате, понятном другим людям, а затем (радуясь поводу встать со стула) провожаю его до двери, осторожно подталкивая, как игрушечный кораблик на воде, и выдыхаю…

За день я принимаю около 40 пациентов лично, консультирую по телефону 10 и к одному приезжаю на дом.

В то время как я совершаю эти шаги подсознательно, на автомате, сознательная часть моего мозга решает, каким должно быть обследование, лечение и последующее наблюдение, уже на третьей минуте приема. Я имею в виду, что на третьей минуте я обычно уже знаю, как выставить пациента из моего кабинета вовремя и не умереть в процессе. У меня остается семь минут, чтобы превратить мечту в реальность. Позднее вы узнаете, что эта задача всегда усложняется психотическими пациентами, пациентами с пятью проблемами, пациентами, не говорящими по-английски, и (мои личные фавориты) пациентами, которые никак не могут найти кабинет. Все нужно успеть сделать ровно за 10 минут.

Как эту работу можно не любить?

Пока объяснений достаточно. Давайте вернемся к понедельнику, хорошо? Клик! Динь! Брюки все еще мокрые, но я поднимаюсь, чтобы встретить своего первого пациента.

Здравствуйте, я Макс Скиттл. Чем я могу помочь?

Июнь 2018 года

Понедельник, 4 июня

Должен признаться, я никогда раньше не слышал об анальных дубинках, но благодаря Ли и удивительно яркому описанию его ночных приключений со Стивеном, парнем из Grindr[3 - Приложение, обеспечивающее доступ к геосоциальной сети для геев и бисексуальных мужчин.], ментальный образ обрел форму. Неплохое начало недели. Сейчас только 08:30, и все мои мысли о том, чтобы быстренько сходить по-большому, испаряются, поскольку мой анус туго сжимается. Делая записи в карте Ли, я изо всех сил стараюсь выглядеть погруженным в диагностический процесс. Пациента интересует, может ли энергичная стимуляция заднего прохода дубинкой привести к разрыву кишки. Я же в это время пытаюсь догадаться, официальное ли это название для данного предмета (делая записи в карте, нужно быть максимально точным, ведь ты никогда не знаешь, когда на тебя подадут в суд). Разумеется, мне неловко спрашивать об этом Ли, хотя я уверен, что он знает точно, ведь, в конце концов, он наверняка сам ее и заказывал. Сделав записи, я перехожу к ответу на его вопрос: да, гипотетически разрыв мог произойти. Любое инородное тело в вашей заднице может порвать сильную, но тонкую кишечную стенку толщиной два миллиметра. Но, поскольку единственный симптом Ли – это расстройство желудка, у меня возникают большие сомнения, что дубинка смогла пройти девять метров по желудочно-кишечному тракту, от ануса до шейки желудка, даже если Стивен проявлял большой энтузиазм. Я наблюдаю за тем, как беспокойство исчезает с лица пациента, пока я объясняю ему все это (к тому же у него нет других симптомов, и осмотр ничего не выявил). Меня не может не впечатлить полное отсутствие у него смущения. Молодец, наслаждается жизнью! Обычно я завершаю подобные консультации, делая набросок желудочно-кишечного тракта, чтобы проиллюстрировать свои слова, но, поскольку я точно не знаю, как нарисовать анальную дубинку, не сделав ее похожей на орудие викингов, я решаю этого не делать и не признаваться в полном отсутствии у себя мирских знаний.

Вторник, 5 июня

Я понимаю, что дежурный врач конкретно подставил меня, когда оказываюсь в квартире Антона на первом этаже. «Просто быстрый визит на дом», – говорили мне. Пошло все на хрен. Обычно мы приходим домой к престарелым пациентам, которые не могут приехать в клинику сами. Антона нужно было проведать на дому, потому что психиатрам не удавалось с ним связаться. Делать это пришлось мне. Он впустил меня, но выпускать отказался. Он говорит, что защищает меня. Меня защищает ремень безопасности, парень, а не ты. Еще хуже, он размером с танк, что во многом связано с коктейлем из антипсихотических препаратов (но сейчас они явно не действуют) и цунами из пустых коробок фастфуда, среди которых я стою. К сожалению, у моего нового друга Антона, который разгуливает без рубашки, произошел острый психотический эпизод.

Стоя там, я а) думаю, пригодилась бы мне в такой ситуации анальная дубинка (в качестве оружия, уверяю вас); и б) пытаюсь переварить его слова о том, что он защищает меня от трех орков (да, тех самых уродов из «Властелина колец»), которые якобы ждут за дверью и хотят нас убить. Еще я гадаю, как он смог позволить себе 82-дюймовый телевизор и почему все пациенты, к которым я прихожу в обеденное время, смотрят «Свободных женщин»? Пока Антон удивляется, как мне вообще удалось пройти мимо орков (а я замечаю, что скромно киваю в ответ на его слова), решаю воспользоваться возможностью вразумить его.

Итак, после 20 минут разговоров о том, что ему нехорошо, что орков на самом деле не существует и что ему требуется дополнительная поддержка (я внушал ему это, стараясь не обращать внимания на дебаты «Свободных женщин»), Антон позволяет мне вызвать бригаду скорой психиатрической помощи. Психиатры должны приехать сегодня. У меня поднимается настроение. Я уже не боюсь, что останусь у Антона в заложниках и буду вынужден смотреть с ним ужасные телешоу. И еще я очень хочу есть. Наконец Антон делает шаг в сторону, и я вижу дверь, а за ней солнечный свет. Когда я собираюсь уходить, Антон по-медвежьи обнимает меня и благодарит за то, что я выслушал и поверил ему. Когда он обхватывает меня руками и в мой рот попадают потные волосы с его груди, я понимаю, что каждому из нас нужно немного любви.

Четверг, 7 июня

У Антона я чуть не умер, поэтому испытал огромное облегчение, узнав, что сегодня у меня нет вызовов на дом. Они могут как украсить, так и разрушить весь день. Если предстоит вызов на дом, обед превращается в упражнение по частичному пережевыванию пищи и вливанию в себя кофе, которое я выполняю в перерывах между звонками пациентам. Обычно я проглатываю еду за секунду до того, как сказать: «Здравствуйте! Это доктор Макс Скиттл». Когда вызовов на дом нет, я могу сесть (а перед этим даже вымыть руки) и пообедать как нормальный человек. У меня появляется возможность зарядить батарейки перед началом дневного приема.

На третьей минуте приема я обычно уже знаю, как выставить пациента из кабинета.