Выражение лица Марии изменилось, стало сосредоточенным. Так происходило всегда, когда ей в голову приходила светлая мысль. Гуров это знал, поэтому отмахиваться от вопроса не стал.
– Если верить словам матери, он ездил в Париж на языковую практику.
– А знаешь ли ты, что у Аннушки в Париже живет близкая подруга, муж которой занимает не последнее место в тамошней русскоязычной общине? – с улыбкой проговорила Мария. – Надо сделать пару звонков, и мы узнаем все про твоего Никифорова. Как долго он жил во Франции?
– Лет пять или около того, – ответил Гуров.
– Вот видишь, за такой долгий срок он обязательно засветился в русской общине. Невозможно прожить на чужбине столько лет и ни разу не изъявить желания пообщаться с соотечественниками. – Мария схватилась за телефон, набрала номер Аннушки и поспешно вышла из комнаты.
Разговаривать с подругами она предпочитала в одиночестве.
Гуров пожал плечами и поплелся на кухню исследовать холодильник. Не успел он расправиться с ужином, как Мария впорхнула в кухню и сунула ему в руку телефон.
– Это тот самый человек, который может тебе помочь, – вполголоса произнесла она.
В трубке прозвучало приветствие. Мужчина назвался Александром и сразу перешел к делу. Вопросы он задавал профессионально, видно было, что занимался этим не в первый раз. Этот Александр получил от Гурова все данные на Никифорова, пообещал перезвонить, как только получит информацию, и отключился.
– Что это было? – возвращая трубку жене, спросил Лев Иванович.
– Доказательство того, как полезно совершать добрые дела, – с усмешкой ответила Мария. – Ты помог Аннушке, теперь пришла ее очередь. Слышал бы ты, как она обрадовалась, когда узнала про сына. Он пока не проявился, но у Аннушки все равно от сердца отлегло. Живой, это уже хорошо, а что до сих пор не позвонил, ничего страшного. Она готова ждать.
Через два часа Александр позвонил Гурову и дал полный отчет по Никифорову. В Париже тот засветился не меньше, чем в Москве, правда, тоже без серьезных последствий. Два первых года он провел в относительном покое, подвизался в русско-французской фирме. Профессиональные обязанности Никифорова заключались в сортировке информации по каким-то там закупкам, чисто бумажная рутинная работа. В качестве бонуса он получил право дважды в неделю посещать языковые курсы.
По всей видимости, эта тягомотина Никифорову наскучила, либо результаты его деятельности перестали удовлетворять работодателя. Так или иначе, но от места Никифорову отказали, предложили вернуться в Москву. Он отказался это сделать, остался в Париже и таким вот образом перешел на нелегальное положение.
Чем занимаются иностранцы, оставшиеся без права на проживание в чужой стране? Как правило, они оказываются в среде, весьма далекой от идеальной. Так произошло и с Никифоровым.
Игорь прибился к группе, большая часть членов которой так же, как и он сам, имела статус нелегалов. Не самый паршивый вариант, но и завидовать нечему. Лидер группы, некий Дмитрий Гром, имел в русскоязычной среде дурную славу. В свое время он зарегистрировал законный брак с парижанкой, являлся гражданином Франции, кроме того, по документам являлся сотрудником фирмы, которой владела жена, так что придраться к законности его проживания у полиции оснований не было.
На деле же Гром занимался делами, довольно далекими от бизнеса супруги. Сам он особо не светился, а вот люди, входящие в его группу, постоянно попадали в неприятные истории. По сведениям Александра, Гром занимался всем понемногу. Это были наркотики, кражи, угон авто и прочий криминальный бизнес. Для размещения своих людей он организовал лагерь, снял в аренду ветхий домик на окраине Парижа. Там последние три года и жил Никифоров.
Гуров поблагодарил Александра за помощь, дал отбой и крепко задумался.
«Выходит, что Игорю Никифорову не привыкать общаться с криминальными элементами. Так почему бы не предположить, что, вернувшись в Москву, он решил перенять опыт Грома и начать зарабатывать на жизнь нелегальными способами? Что мог замутить этот субъект?
Самое очевидное – наркотики. Но в этот бизнес люди с улицы не попадают, значит, у Никифорова должен быть какой-то прихват. Или нет? Вполне возможно, что проблемы он нажил в процессе поиска этого самого прихвата.
Все упирается в Никифорова, а он так до сих пор нигде и не обозначился. Я уже звонил в фирму, через которую этот таксист получал заказы, и получил ответ. Данный автомобиль не выходил на линию несколько дней. Диспетчеры загружают заказы в приложение, непосредственно с таксистами связываются редко, только в случае возникновения конфликтов, а у Никифорова проблем с клиентами не возникало.
Даты я подсчитал. Получается, что Никифоров не работает со дня исчезновения Ивана. Почему? Перекрылся? Да, похоже на то. Как же на него выйти?
Получить разрешение на обыск квартиры вряд ли удастся. Резонных оснований для этого нет. Остается надеяться на то, что мать Никифорова добровольно позволит мне осмотреть его комнату».
Гуров взглянул на часы: без четверти девять. Не так уж поздно, почему бы не попробовать решить вопрос, не откладывая на следующий день? Номера телефона матери Никифорова у сыщика не было. Он позвонил соседу Антону, попросил его сходить к Зое Ильиничне и получить разрешение на визит. Как ни странно, она Льву Ивановичу не отказала.
Спустя час он снова оказался в квартире матери Игоря Никифорова.
– Он не приезжал, – начала она разговор. – Обычно я ему редко звоню, но после вашего прихода это сделала. На вызов он не ответил, и это очень странно. У него ведь работа.
– Нам тоже не удалось связаться с ним, – сказал Гуров. – В фирме сказали, что заказы он не брал несколько дней.
– Думаете, с ним случилась беда? – В голосе матери звучала неподдельная тревога. – Поэтому вы здесь?
– Пока сложно сказать, – уклонился от ответа Гуров. – Сведений мало.
– Да где ж их возьмешь, сведения-то? – Зоя Ильинична безнадежно покачала головой. – Он ведь скрытный какой. Все в себе, друзей толком не осталось. Разве что Ванечке, мальчику этому позвонить? Я номера не знаю, но, может, он у вас есть?
– Ванечке мы позвонить не можем, – медленно проговорил Гуров.
До него только сейчас дошло, что во время первого визита Зоя Ильинична так и не спросила, почему они вообще приехали. Сами они ей об этом не сказали, так что о смерти Ивана Веденеева она до сих пор не знала.
– У вас тоже номера его нет? – простодушно уточнила женщина. – А я думала, раз вы про их дружбу спрашивали, то знаете, где Ванечку найти.
– Где его найти, мы знаем, – сказал сыщик. – Только вот вопросы ему задать у нас не получится. Собственно, по этой причине мы к вам и приезжали.
– Ничего не понимаю. Вы какими-то загадками говорите, – проговорила женщина и нахмурилась. – Где он, вы знаете, а спросить ни о чем не можете. Боже! Неужели вы хотите сказать?.. – Женщина вздрогнула.
Рука ее машинально потянулась к горлу, словно таким образом она пыталась удержать крик. Глаза расширились от ужаса.
– Да, Иван мертв, – отвечая на безмолвный вопрос, проговорил Гуров. – Его тело было найдено на Старо-Марковском кладбище, в автомобиле, принадлежавшем ему.
– Боже! Мой Игорек тоже погиб!
– Таких данных у нас нет, – поспешил сообщить ей Лев Иванович. – В машине Иван был один, территория кладбища нами осмотрена. Не стоит делать поспешных выводов.
– Не думаю, что они поспешные, – заявила женщина, снова покачала головой и внезапно спросила. – Как умер этот бедный мальчик?
– Смерть насильственная. По факту убийства возбуждено уголовное дело. – Гуров говорил шаблонными фразами, чтобы не вызвать у женщины дополнительной тревоги.
– Выходит, Ванечку убили? – По щекам Зои Ильиничны потекли слезы. – Вот ведь ироды! Такого молоденького загубили. А Игорьку он нравился. Толковый, говорил, парнишка. Как же это возможно?
– Такое случается, – произнес сыщик и хотел было сменить направление разговора, но Зоя Ильинична его опередила.
– Вы будете искать моего сына? – спросила она.
– Обязательно, – ответил Лев Иванович. – Поэтому я здесь и нахожусь.
– Хотите начать поиски отсюда? Собака с кинологом и все такое?
– Пока ограничимся осмотром личных вещей Игоря, – ответил Гуров и скрыл улыбку.
Представления женщины о разыскной деятельности базировались на киношных стереотипах, что его, действующего сотрудника уголовного розыска, невольно рассмешило.
– Если вы позволите, я осмотрю комнату вашего сына, проверю записи компьютера, попытаюсь определить, не получал ли он угроз в свой адрес.
– Я согласна, – сказала женщина и быстро-быстро закивала. – Делайте все, что нужно, только найдите моего сына.
– Спасибо.
Совесть сыщика царапнул тот факт, что он был не до конца честен с матерью Никифорова, искать ее сына собирается не как жертву, а как подозреваемого. Однако на этот раз Гуров на подобные посылы не отреагировал. Он не мог себе позволить потерять несколько дней на то, чтобы получить официальное разрешение на обыск.
Попав в комнату Игоря, Лев Иванович первым делом включил компьютер. Ему повезло, никаких паролей и блокировок Никифоров не устанавливал, по всей видимости, не предполагал, что кто-то, кроме него, получит доступ к этой технике. Полковник свободно прошелся по всем закладкам, получил доступ к страничкам в социальных сетях, проштудировал все запросы, которые на тот момент еще не были удалены из истории поиска, после чего подвел итог.
Оказалось, что наибольший интерес у Никифорова вызывала информация по поиску работы. Сотни запросов, большая переписка, и все по этому поводу. Направления самые разные, от изготовления рекламных баннеров до организации станции техобслуживания автомобилей.
Гуров на время оставил компьютер в покое и занялся осмотром комнаты.
По поводу интерьера Никифоров особо не заморачивался. Вся мебель скромная, ширпотреб, никаких излишеств в виде статуэток или этажерок. Функциональный набор, никак не более.
В комнате Игоря стояли диван, шкаф для хранения одежды, откидной столик в углу у дивана и письменный стол, на котором располагался компьютер. Так что мест, требующих осмотра, оказалось не так много.
Какое-то представление об индивидуальности обитателя этой комнаты давали разве что многоярусные полки над столом. Они были полностью забиты лицензионными дисками иностранного и отечественного производства.
В шкафу, как сыщик и предполагал, лежали только те вещи, которые и должны были там находиться. Гуров проверил карманы одежды, перебрал белье, пошарил в ящиках с носками, ничего не нашел и перешел к столу.
Набор предметов здесь несколько расширился. Журналы на французском языке, снова лицензионные диски, вероятно, те, которые не поместились на полках, ручки и карандаши, несколько тетрадей с расчетами непонятного рода.
В нижнем ящике лежала только записная книжка в кожаной обложке. Сыщик раскрыл книжку и начал листать ее. Первые двадцать страниц содержали записи на французском. Дальше они были сделаны на родном языке. Названия ресторанов с номерами телефонов, расписание лекций в институте, кое-какие заметки по учебе, ближе к середине – выписки адресов и телефонов работодателей.
Последняя запись привлекла внимание Льва Ивановича тем, что была отмечена жирным восклицательным знаком. «Работа. Перевозка мелких грузов. Командировки, с личным авто. Писать в личку».
Гуров вернулся к компьютеру, отыскал нужную страницу. Объявление дублировалось слово в слово, но на тот момент было уже не активно.
Недолго думая, полковник набрал номер Жаворонкова.
– Валера, привет! Не спишь? – задал он риторический вопрос.
– Доброй ночи, Лев Иванович. Я сегодня загружен до предела, так что спать лягу никак не раньше трех.
– Вот и отлично. У меня к тебе пара вопросов есть. Ты сможешь включить их в список своих внеочередных дел?
– Какого рода вопросы? – Жаворонков не привык отказывать в помощи сослуживцам, а к полковнику Гурову он питал особую симпатию, так что его просьбы встречал с неизменной благосклонностью.
– Человек опубликовал объявление о поиске сотрудников через определенный ресурс, – начал объяснять сыщик. – Телефонного номера не оставил, предпочел, чтобы ответы заинтересованных лиц приходили через сайт. Сейчас этот текст не активен. Что это значит и можно ли как-то вычислить человека, давшего объявление?
– Хороший вопрос, – протянул Жаворонков. – Однако ответ на него, боюсь, вас не порадует. Регистрация на большинстве сайтов подобного рода не требует внесения личных данных. Вернее сказать, там вроде как надо указать фамилию и имя, номер телефона или электронный адрес, но по факту эти данные никакой проверки не проходят.
– Получается, что я могу ввести любые данные? – поинтересовался Гуров.
– Да, вы можете зарегистрироваться как Иван Иванович Иванов, указать номер телефона, состоящий из одних единиц, и все это пройдет у вас без проблем.
– Как же мне выйти на человека, опубликовавшего данное объявление?
– Никак. – В голосе Жаворонкова послышалось сожаление. – Можете пожаловаться, обратиться к администратору сайта, и тот снимет его с публикации.
– Его уже сняли, – сказал Лев Иванович.
– Насколько я понял, в вашем случае просто вышел срок его размещения на сайте. Можно попытаться выяснить, указывался ли при регистрации адрес электронной почты, и попробовать выйти на автора объявления через нее. Но, скорее всего, этих данных уже нет. Объявления-однодневки не предполагают долгого хранения.
– Какие-то еще варианты есть?
– Можно поискать подобное объявление. Как правило, тот человек, который не хочет платить за продление работоспособности объявления, регистрируется раз в месяц. При этом личные данные он меняет, а форму объявления – нет.
– Ты предлагаешь мне просмотреть все объявления в рубрике «Работа» и найти человека по тексту?
– Человека вы все равно найдете только в том случае, если он откликнется на ваше сообщение, – сказал Жаворонков. – Текст-то хоть оригинальный?
– Оригинальнее не придумаешь. Речь идет о работе, командировках на личном автомобиле.
– Да, негусто. Таких объявлений только по Москве сотни. Но попытаться можно. Если хотите, то я завтра этим займусь. Перешлете мне точный текст, название ресурса, а дальше дело техники.
– Спасибо, Валера. Я подумаю, – проговорил Гуров и, не прощаясь, прекратил разговор.
Он выключил компьютер и вернулся в гостиную.
Зоя Ильинична сидела в кресле в неудобной позе, но даже не замечала этого.
Как только Лев Иванович вошел в комнату, она подняла на него глаза и спросила:
– Вы подозреваете моего сына?
Гуров остановился. Он смотрел прямо в глаза женщины и молчал. Как ответить на подобный вопрос, сказать матери, что именно ее сын и может оказаться тем самым иродом, который замучил до смерти девятнадцатилетнего парнишку? Нет, без веских оснований, неопровержимых доказательств такое вслух произносить нельзя.
– Почему вы молчите? – спросила Зоя Ильинична, поднялась, сделала два шага вперед и остановилась напротив полковника.
Ростом она уступала ему лишь пару сантиметров. Теперь они стояли глаза в глаза. Пауза затягивалась, Лев Иванович понимал, что нужно что-то говорить, как-то исправлять ситуацию, но язык не поворачивался. А женщина ждала. Сыщику казалось, будто от его ответа теперь зависит не только жизнь Зои Ильиничны, но и его собственная жизнь.
– Доказательств причастности Игоря к преступлению нет, – взяв себя в руки, медленно произнес Гуров.
– Там вы не нашли этих доказательств? – Женщина кивнула в сторону комнаты сына.
– Есть запись в ежедневнике. Игорь искал работу, просматривал объявления. – Сыщик раскрыл записную книжку, показал женщине. – Видите, напротив записи жирный восклицательный знак. Как думаете, что он означает?
– Что запись очень важная, – не раздумывая, ответила Зоя Ильинична. – Игорек всегда так важные моменты отмечает.
– Значит, с работодателем он связывался, – заключил Гуров и осведомился: – Скажите, за последний месяц у него случались командировки на несколько дней?
– Нет, надолго он не уезжал.
– Вы позволите мне взять записную книжку? – спросил полковник.
– Что я могу ответить? – По щекам женщины потекли слезы. – Я дам вам добро, а через два дня вы скажете, что благодаря моему разрешению можете посадить моего сына за решетку.
– Зоя Ильинична, поймите, если ваш сын виновен, то он все равно понесет наказание, – тщательно подбирая слова, произнес сыщик. – Возьму я записи с собой или нет, особой роли это не сыграет. Если он виновен, то я это докажу. Если же нет, то не исключаю, что именно этот шаг поможет нам выйти на преступников. Понимаю, Игорь – ваш сын, а Иван вам никто, но ведь все в этой жизни взаимосвязано, за все приходится платить, и каждое наше действие имеет определенные последствия. Какие? Мы и сами знать не можем. Я не могу сказать, пойдет ли это на пользу вашему сыну. В любом случае решать вам.
– Обещайте, что при любом раскладе поможете моему сыну. – Взгляд женщины пронзал Гурова насквозь.
