АРГУМЕНТАЦИЯ
Обосновывается, что библейские мифы о земном рае определяются в сокровенной Традиции как Тайна пола. С этой же неясной темой в косвенной степени увязывается падение ангелов. Но оно же служит причиной ex hypothesi[2 - Гипотетически (лат.).] всей последовавшей нечистоты на земле и в человеке. С данной точки зрения падение человека связано с той же тайной; указанной теме уделено много внимания, и она изучается с разных сторон. Зло, которое «велико было на земле» и из-за которого «разверзлись все источники великой бездны» и «окна небесные отворились», в соответствии с легендой о Потопе, являлось следствием беззакония и полового извращения, «ибо всякая плоть извратила путь свой на земле». Даже последующее жертвоприношение Ноя, «приятное благоухание» коего «обонял Господь», было принято и освещено лишь потому, что Ной руководствовался смиренным почтением к высшей тайне. В связи с этим отсутствует необходимость особо рассматривать Завет с Авраамом; однако именно на нем все основывается. Представляется очевидным и то, что Закон, данный на Синае, тесно связан с этой темой; история самого Моисея является историей духовного брака. Тогда, когда наступило время воздвигнуть Дом Божий на Сионе, великая тайна во всей ее трансцендентности была явлена в присутствии Шхины в Святая Святых как Невесты в обители своего Жениха. И наконец, в качестве цели пришествия Мессии (Мешиаха), Божественного Сына сокровенной Традиции, буквы Вав в сокровенном Имени из четырех букв (Тетраграмматон), было признано необходимым восстановить Свою Невесту в изгнании и приуготовить Субботу творения, т. е. период истинных супружеских отношений.
I. Миф о земном Рае.
II. Змей, сын Зари и падение ангелов.
III. Падение человека.
IV. Миф о Потопе.
V. Завет с Авраамом.
VI. Моисей, Законодатель.
VII. Иерусалимские Храмы.
VIII. Пришествие Мессии.
IX. Учение о Шеоле.
X. Воскресение из мертвых.
КНИГА ВОСЬМАЯ
СОКРОВЕННЕЙШЕЕ УЧЕНИЕ
АРГУМЕНТАЦИЯ
Сокровенным учением Зогара о Святой Шхине является высшая Тайна пола, и сама она выступает тайной устной Традиции. Необходимо понимать, что за ней скрывается аутентичное учение о знании, основывающемся на опыте. Следовательно, мы приближаемся к более углубленному рассмотрению Тайны пола в свете сокровенной Традиции, причем в известном смысле это одновременно и изучение Шхины. Видимо, за нею скрывается некая тайна человеческих браков, непостижимая сердцу человеческому на путях обыденной человеческой жизни.
I. Тайна Шхины.
II. Тайна пола.
КНИГА ДЕВЯТАЯ
ПИСЬМЕННОЕ СЛОВО КАББАЛЫ: ТРЕТИЙ ПЕРИОД
АРГУМЕНТАЦИЯ
Формирование каббалистической литературы отражено в ряде текстов и комментариев Зогара, а также в нескольких самостоятельных трактатах, связанных с общей каббалистической Традицией. Отдельно рассмотрены следующие произведения: одно, по своей общей направленности посвященное тайнам любви, а во втором описывается применение каббалистического аппарата в алхимии. Это объясняется той популярностью, которую оно приобрело среди современных исследователей герметической Традиции.
I. Последователи и толкователи Зогара.
A. Моше из Кордовы.
Б. Ицхак Луриа.
B. Нафтали Гирц.
Г. Абрахам Коген Ирира.
Д. Иссахар бен Нафтали.
II. Книга «Огонь очищающий».
III. Тайны любви.
IV. Малая каббалистическая литература.
КНИГА ДЕСЯТАЯ
ХРИСТИАНЕ-КАББАЛИСТЫ
АРГУМЕНТАЦИЯ
I. Введение.
II. Раймонд Луллий.
III. Пико делла Мирандола.
КНИГА ОДИННАДЦАТАЯ
КАББАЛА И ДРУГИЕ КАНАЛЫ ПЕРЕДАЧИ СОКРОВЕННОЙ ТРАДИЦИИ
АРГУМЕНТАЦИЯ
В настоящее время размышления верующих вызвали рождение так называемых Тайных Наук, выступающих средствами передачи великой оккультной Традиции. Однако вопрос выходит за рамки современного интереса, в соответствии с которым оцениваются лишь качество и масштабы влияния Каббалы на иные сферы эзотерической мысли на Западе. Сейчас стало вполне понятно, что такое воздействие преувеличено. Оно было, безусловно, велико по отношению к ритуальной магии, но явно незначительно в таких сферах, как алхимия и астрология. Одним из каналов эзотерической Традиции всегда называли масонскую ложу Вольных каменщиков, но ее связи с Каббалой имеют случайный и незначительный характер. В искусстве гаданий пиктографическая символическая система, известная как карты Таро, выступает ключом к каббалистическому учению и Традиции; но здесь мы их по особым причинам не рассматриваем. В завершение темы иных каналов, по которым до наших дней поступала сокровенная Традиция, противопоставляются учение Каббалы и учение чистой мистики, и все направления исследования сводятся в единый фокус.
I. Каббала и магия.
II. Каббала и алхимия.
III. Каббала и астрология.
IV. Каббала и масонство.
V. Каббала и Таро.
VI. Каббала и мистика.
КНИГА ДВЕНАДЦАТАЯ
ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ
АРГУМЕНТАЦИЯ
Краткий обзор развития поздней Каббалы включает рассмотрение последних новаций в изучении этой темы и замечания о недавних важнейших открытиях в этой области. Скрупулезно раскрывается вопрос о христианских элементах в Зогаре как системе еврейского вероучения. Решается важнейшая проблема, может ли сокровенное учение Израиля представлять интерес для современных мистиков, и если да, то в какой области. Каббала рассматривается в аспекте Тайны полов, а затем учения о душе, а именно ее исхождении от Бога и возвращении к Богу. Сформулирован вывод, что Зогарическая Каббала со всеми своими неотъемлемыми символическими покровами продолжает оставаться живым посланием всем тем, кому она предназначена.
I. Продолжатели и толкователи Каббалы.
II. Предполагаемые христианские элементы.
III. Подведение итогов по проблеме еврейской теософии.
Предисловие
Всем образованным людям, особенно тем, кто интересуется духовными вопросами, которым адресовано данное исследование, известно, что Каббала является определенной формой эзотерической философии и притязает на глубокие тайны. Большинство тех, кто ею интересуется, считают такие притязания обоснованными. Вряд ли им нужно разъяснять, что так называемая каббалистическая литература возникла в среде еврейства в христианскую эру, последовавшей за рассеянием евреев и разрушением Святого града. Данная литература резко контрастирует со Священными Писаниями Израиля, ясными и красивыми, в то время как каббалистические тексты иногда являются непонятными и их восприятие требует огромного напряжения. Библия ориентируется на человека, Каббала вообще не обращается к человеческим чувствам, и, чтобы рассмотреть перспективу мира Каббалы, необходимо, в сущности, полностью поменять нашу интеллектуальную оптику.
Со всех точек зрения значение Каббалы трудно переоценить. Она связана с подпадающими под рубрику мистических текстами, и по уже сложившейся Традиции существуют все основания считать их вершиной этого явления. Каббала выступает как элемент истории философии и в этом качестве давно уже вошла в европейскую мысль. В своем низшем проявлении она обусловила появление той причудливой смеси символики и процедур, свойственных ритуальной и философской магии XIV–XVII столетий.
В сравнительно более поздний период Каббала была включена в историю алхимии; ею окрашены многие странные обычаи и верования, которые мы, не совсем отдавая себе в том отчет, называем предрассудками. Во всяком случае, одежды, в которых часто предстает это явление, по своему покрою во многом каббалистические. Если считать, что магия, алхимия и астрология содержат некое сокровенное объективное знание, то это объясняет особый пиетет, с которым, по меньшей мере, гипотетически, относятся к Каббале их приверженцы, потому что, по их мнению, лишь через эту открыто сверхчувственную литературу пролегает дорога к тайне. Однако это так с теософской позиции. Применительно к жизни и сознанию ее вклад в мысль прошлого, ее притягательность признаются и в настоящее время.
Задачами данной работы является всесторонний анализ общего содержания и истории Каббалы, установление связи с другими формами сокровенной Традиции, рассмотрение ее влияния и значения с разных точек зрения и ее вклада в эзотерическую науку о душе. При этом следует учитывать ограниченность и требования английских читателей, не знающих мертвые и живые языки, на которых, за редким исключением, в настоящее время доступна каббалистическая литература. Современный читатель не имеет и не может иметь опыта восприятия данной темы, которая относится к эзотерическим учениям и, соответственно, излагалась ранними толкователями непонятным языком. Причем необходимо помнить, что этот труд предпринят христианским мистиком и рассчитан в основном на мистически ориентированных людей. Предлагая этот материал на их суд, автор выделяет те направления умозаключений, волнующие его в наименьшей степени, причем сознательно акцентирует некоторые из них. В Англии непосредственно по этой теме были изданы лишь две книги. Одна – общий, но вполне удобочитаемый очерк доктора Гинсбурга[3 - Cinsburg C.D. The Kabbala. By C. D. Ginsburg. London, 1865.] носящий, скорее, критический, чем дескриптивный характер и написанный с откровенно враждебной позиции. Вторая книга принадлежит перу С. Л. Макгрегора Мазерса[4 - The Kabbala Untitled содержит следующие книги Зогара: 1) Книга Сокровенной Тайны; 2) Большое Собрание; 3) Малое Собрание; перевод с латинской версии Кнорра фон Розенрота с сопоставлением с оригинальным халдейским и древнееврейским текстом С. Л. Макгрегора Мазерса, Лондон, 1887. Комментарии Розенрота и переводчика. Новое изд. 1926 г. Насколько нам известно, в Америке вышло эссе доктора Гинсбурга.], но она представляет собой преимущественно перевод латинских источников с комментариями и охватывает лишь незначительную часть обширной каббалистической литературы. В данном исследовании ставится определенная цель – показать в широкой перспективе общую картину Каббалы не только мистикам, но и всем интересующимся философией и историей, а также тем, кого привлекают неторные пути в мир литературы, в который Дизраэли-старший, несмотря на право первородства, не отважился вступить.
Упоминания о великой литературе, которая якобы существовала ex hypothesi с незапамятных времен в еврейском мире, впервые появились в XV в., когда Пико делла Мирандоле совершенно случайно посчастливилось купить у безымянного еврея необычные манускрипты. Это ценное свидетельство прошлого могло бы остаться незамеченным, если бы не попало в руки этого человека и не привлекло его внимание. Этот поборник «примирения философов» посвятил несколько судьбоносных лет исследованиям своего приобретения, исколесил ради этого всю Европу, и его старания были не напрасны. Сам Пико делла Мирандола приобщился к еврейской теософии благодаря Элиасу дел Медиго, трудившемуся на кафедре в Падуанском университете. По просьбе Мирандолы Элиас дел Медиго подготовил два трактата о Разуме и о Пророках (1481–1482), которые были написаны на еврейском языке, но, по-видимому, так и не вышли в свет. Его трактат также на еврейском языке De Substantia Orbis (1485) был опубликован в Базеле лишь в 1629 г. и был переиздан в Вене в 1833 г. с комментариями Исаака Реджио.
Пико делла Мирандола в свое время был известен как человек с критическим мышлением: так, он указывал на ложные притязания астрологии. Однако следует отметить, эта эпоха отличалась некритическим подходом к аутентичности произведений, которые имели сложившуюся, но не подтвержденную репутацию древних, еще меньшее внимание уделялось в то время проблеме авторства. Представляется, что мы уже отмечали ту опасность, которая подстерегала каждого, вступившего в эту область исследования. По нашему мнению, сомнение в том, что Зогар является, несомненно, главным каббалистическим кодексом, включает подлинные высказывания рабби Шимона бар Йохая, фактически означало, что возникает вопрос об авторстве Пятикнижия, т. е. открывало широкий простор для спекуляций.
Однако вскоре наступило время, когда сокровище Пико делла Мирандолы подверглось критическому анализу и была предпринята попытка отличить поддельный Зогар от подлинного. Первый представлял собой творение некоего Моше де Леона, появившееся в XIII столетии. Возраст и ценность второго, подлинного Зогара не установлены. Это различение является чисто умозрительным, так как никто никогда не видел второго Зогара. Возможно, это не имеет смысла упоминать, но отметим вскользь, что приобретенные Пико делла Мирандолой манускрипты – именно то творение, которое на протяжении свыше шести веков было известно как Сефер ха-Зогар. В 1651 г. французским библиографом Гаффарелем[5 - Gaffarel J. Codicum Cabbalista eorum manuscriptorum quibus est usus Joannes Picus. Comes Mirandulanus, Index, 1651.] был издан каталог собранных им кодексов, и в единственном переводе текста Зогара на живой язык[6 - Sepher Ha Zogar (La Livre de la Splendour) Doctrine Esotericum des Israelites. Traduit pour la premiere fois sur le text chaldaique… par Jean de Pauly. 6 vols. 1906–1911.] к каждому разделу составлены приложения в виде примечаний. Там приводится много ошибочных ссылок, но этот каталог в целом отражает текст: то, что в одном разделе опущено, иногда включено в другой. Хотя результаты усилий Гаффареля никоим образом нельзя считать репрезентативными в качестве некоего краткого резюме текста Зогара, не подлежит сомнению, что приобретение Пико делла Мирандолы является именно тем, что известно под названием Зогар. Тем более что альтернативный текст отсутствует, а приведенное выше предположение никого не может ввести в заблуждение[7 - Интересно, что это сообщение дошло до нас через Ришара Симона, известного автора Hist. Critique du Vieux Testament. См. также: Sommer G.G. Specimen Theologia Soharicae. Не исключено, разумеется, что это утверждение не ставит под сомнение текст, изданный позднее в Мантуе и Кремоне, и свидетельствует лишь о том, что имелся некий поддельный Зогар, распространяемый Моше де Леоном и, по-видимому, сейчас неизвестный.].
Вклад Пико делла Мирандолы в распространение знания Зогара в Европе ни в коей мере не отменяет сам факт существования его подлинной версии. По нашему мнению, его латинские тезисы на сей счет не являются репрезентативными, как и все, что вышло из-под его пера. Одно является бесспорным: он был первым представителем христианского мира, кому попала эта книга, неважно в каком обличье, но в том авторитетном виде, в котором впоследствии была представлена в Кремонском и Мантуанском изданиях[8 - Мантуанский текст был издан в 1558 г., а Кремонский почти одновременно с ним – в 1558–1560 гг. Последний в библиографии именуется Большим Зогаром, поскольку в нем содержатся некоторые трактаты и фрагменты, отсутствовавшие в Мантуанском издании, поэтому последний принято называть Малый Зогар. К другим изданиям относятся: Дублин, 1623; Амстердам, 1714 и 1805; Константинополь, 1736; Венеция, дата выхода неизвестна.]. Отсутствуют возможности выяснить, при каких обстоятельствах эти издания появились каждое в свое время[9 - Мантуанское издание вышло под покровительством рабби Меира Бен Ефраима де Патавио и рабби Якоба Бен Нафтали де Газуло. См.: Bartolocci J. Magna Bibliotheca Rabbinica. Vol. IV. Rome, 1693. P. 416. Впрочем, они были просто печатниками. См.: Ibid. P. 15. Col. 2.], но, насколько исследователи смогли проследить библиографию каббалистической литературы, другие, более ранние манускрипты Зогара неизвестны. Пико делла Мирандола первым не только имел все рукописные тома Зогара, но и выделил его элементы, допускающие христианское прочтение концепции Божественной икономии, независимо от их ценности[10 - См. его Heptaplum, семичастное толкование шести дней Творения (Opera, 1572).]. Мы вернемся к ним в завершении этого исследования, когда нужно будет отметить, что Мирандола положил начало прочтению Каббалы в христианской перспективе. Это стали делать почти без исключения все ученые, пришедшие ему на смену, в том числе те, кто перевел Зогар на французский язык и издал его. Пико делла Мирандола скончался молодым[11 - Он умер во Флоренции в 1492 г.], но существуют свидетельства, подтверждающие возможность реализации его великой мечты о том, чтобы сам римский понтифик папа Юлий прислушался к его красноречивым призывам и изменил отношение к Израилю в свете христианских идей в Каббале[12 - На основании анализа Зогара Пико делла Мирандола вывел, что в нем содержатся: 1) учение о Святой Троице; 2) падение ангелов; 3) первородный грех, понимаемый как падение человека; 4) воплощение Божественного Слова. Помимо Троицы и того, что можно понять как искупление и можно принять с оговорками, остальные доктрины не только содержатся в тексте, но и встречаются неоднократно, однако самое поразительное в этом произведении, принимая во внимание период его создания, – это относительно незначительное влияние христианства, в окружении которого он возник и развивался.].
Следует отметить, что именно в этой перспективе Зогар стал известен в Европе, однако лишь через почти столетие появился человек, которого мы должны упомянуть в этом контексте, – Уильям Постель. Он первый перевел Сефер Йециру – Книгу Творения – на латинский язык, что позволило ознакомиться ученым, стремящимся к познанию европейцам с основополагающим материалом всей Каббалы, включая ее доктрину о сфирот, Божественной силе 22 букв еврейского алфавита и тайне чисел. На наш взгляд, Книгу Творения нельзя считать тем самым горчичным зерном из притчи, которое вырастает в большое дерево, поскольку Зогар не является ее развитием ни в каких отношениях, за исключением доктрины о буквах и числах. В Израиле ее определяют в качестве изначального текста всей каббалистической литературы. Вклад Постеля в наше знакомство с Каббалой, даже самое общее, представляется более существенным для наших целей, чем почти спорадические Conclusiones Каbbalisticae Пико делла Мирандолы. Постелю приписывают и перевод Сефер ха-Зогар, который стал бы неоценимым сокровищем, если бы таковой существовал и сохранился до наших дней[13 - По дошедшим до нас сведениям, Пико делла Мирандола позаботился о том, чтобы был сделан латинский перевод Зогара, или, по другой версии, одна из приобретенных им у неизвестного еврея рукопись была переводом Зогара на латынь.]. Неизвестно, как и с чьей легкой руки родилось это предание, но через 20 лет в него твердо уверовали французские эзотерики, которые предприняли немалые усилия по его поиску, ни к чему, конечно, не приведшие. Однако для такого поиска есть основания не только в предании: знакомясь с самым известным трактатом Постеля Clavis Absconditorum, нельзя не согласиться с тем, что он хорошо знает текст и вполне мог осуществить подобный труд[14 - Легенда о латинском переводе возвращается время от времени. Ходили слухи, что некий французский господин из Лиона купил копию в 1890 г., заплатив за нее много тысяч франков; говорили и о другом переводе, принадлежащем Ги де Витерби. Нет ничего невероятного в том, что текст мог переходить из рук в руки и потом долго храниться в неизвестном месте, хотя мы не придаем особого значения лионской легенде.]. В нем душа Посредника трактуется как первое творение Бога и Торы (Закона), миротворца вселенной, соотносимого со сфирой Бина – Понимание, атрибуты и местопребывание которого в соответствии с Зогарой связаны со Шхиной[15 - В поздней каббалистике Адам Кадмон, Малое Лицо в зогарической символике, интерпретировался как предвечная душа Мешиаха, Мессии. Он же Слово в Хохма – Мудрость.]. Это не единственный момент, связывающий Постеля с главным кодексом сокровенной Традиции иудаизма, хотя мы можем лишь констатировать данный факт, не вдаваясь в подробности.
Между Пико делла Мирандолой и Уильямом Постелем, как покажем дальше, существовали такие личности, как Корнелий Агриппа и Парацельс. Но первый ассоциируется в большей степени с так называемой практической Каббалой, учениями о власти Божественных Имен, тайнами чисел, ангелологией и демонологией, почерпнутыми в основном в других источниках, а не в Зогаре. Парацельс применял термин «каббала» без всякой связи с его еврейским происхождением.
К современникам Постеля относился Иоганн Рейхлин, или Кадмион, посвятивший свои три книги под названием De Arte Cabalistica папе Льву X. В этом труде излагается доктрина мессианства, цель которого заключается в том, чтобы показать: тот, кого ожидал Израиль, уже пришел. Насколько нам известно, он первым утверждал, что на древнееврейском имя Иисус составлено из согласных Имени Яхве с добавлением священной буквы Шин, т. е. Йегешуа[16 - Следует заметить, что его древнееврейское написание существует.]. Рейхлин называет имена многих писателей-каббалистов, не упоминая, по крайней мере, по имени собственно Зогар. Он также является автором De Verbo Mirifico[17 - Существует несколько изданий обоих произведений, и они включены в сборник Писториуса Artis Cabalisticae Scriptores, Tomus Primus, но второй том – если имелся в виду двухтомник, – так никогда и не увидел свет. Это издание вышло в 1587 г.]. Современник Рейхлина, итальянский еврей-выкрест Петр Галатин, создал De Arcanis Catholicae Veritatis[18 - Galatini P. De Arcanis Catholicae Veritatis. Lib. XII. 1672. Этого текста придерживается Рейхлин: De Arte Cabalisticae. Это, конечно, репринт; сама книга была завершена в 1516 г., судя по колофону. Промежуточное издание было осуществлено в 1602 г. Тот, кто готов преодолеть дебри ее многословия, не пожалеет о потерянном времени даже сегодня. Не помешает привести краткое содержание всех 12 книг: 1) трактаты Талмуда; 2) троичность Божественных Лиц; 3) воплощение Сына Божьего; 4) Первое пришествие Мессии; 5) опровержение аргумента евреев о том, что Мессия еще не пришел; 6) искупление человечества; 7) благословенная Дева Мария; 8) Тайны Мессии; 9) Отвержение евреев и Призвание язычников; 10) Откровение Нового Завета; 11) конец Ветхого Завета; 12) Второе пришествие Христа. Судя по всему, у Галатина была копия утерянного Таргума Йонатана бен Узиэля на агиографические книги Ветхого Завета, т. е. Пророков (Ibid. Lib. I. P. 3).] – двенадцатитомный труд, построенный на каббалистических текстах в форме беседы между автором, неким Хогостратином, о котором ничего неизвестно, и Рейхлином. В этом более объемном и глубоком труде, упомянут Зогар, хотя заметно, что автор знаком с ним понаслышке. Тема труда представляет собой учение о Мессии, которая раскрывается в оригинальной форме.
Еще одно значимое имя – тоже обращенный еврей Пауль Риччи. Его трактат Celestial Agriculture[19 - Это первый текст в собрании Писториуса (Pistorius. Artis Cabalisticae. Hoc est, Reconditae Theologiae et Philosophiae Scriptorum Tomus I. Basle, 1587). Данный труд больше известен как Artis Cabalisticae Scriptores.] не оказал большого влияния. Он написал также Statera Prudentum о Законе Моисеевом, Христе и Евангелии, ряд других трактатов, в том числе о деяниях каббалистов, напечатанное в Нюрнберге в 1523 г., но все эти произведения были осуждены.
Цель предисловия заключалась в том, чтобы показать в общих чертах условия, в которых в Европе стал известен главный текст Каббалы. Впоследствии каждому христианскому исследователю и писателю, раскрывавшему эту тему, будет посвящена отдельная глава. Сейчас нам достаточно отметить, что с самого начала в изучении каббалистической литературы вне еврейства участвовало немало христианских ученых и что объектом их интереса были христианские элементы, содержащиеся в сокровенном еврейском учении – в первую очередь в Зогаре и потом в связанной с ним литературе.
Для тех, кто читает это исследование с философской и исторической точек зрения, следует раскрыть его главную тему и причину его ориентации на определенный контингент. По нашему мнению, деструктивная критика доктора Гинсбурга темы Каббалы привела к тому, что она выпала из поля зрения английского ученого мира. В области чисто научных метафизических или исторических по направленности исследований – в период, предшествовавший написанию этого труда, – совсем не проявлялся интерес к предмету, как и в момент выхода его в свет, но это отнюдь не из-за критики доктора Гинсбурга. Со времен Роберта Фладда и Томаса Воэна, Кадуорта и кембриджских неоплатоников существовала определенная категория ученых, для которых все, что связано с Каббалой, представляло особый интерес, и она сейчас, пожалуй, еще более многочисленная, чем до 1865 г. Это более значительная группа в плане интеллектуальном, чем может представить академический читатель в силу отсутствия знакомства с представляющей ее литературой. Имеются в виду исследователи и мыслители из теософских и эзотерических кругов, хотя само это обозначение является недостаточно точным и обычно относится к людям, не слишком почитаемым в академическом мире. Существует мнение, будто адепты подобных учений придерживаются их, так как не способны к серьезным научным занятиям и занимаются пустяками. Но те, кто упоминается выше, не заслуживают подобного презрительного и высокомерного отношения. Они верят в непреходящую ценность сокровенной религии, вернее, некоей мистической Традиции, восходящей к истокам человеческой истории. Сравнительное изучение религий не является абсурдным и необоснованным в плане выведения некоего общего знаменателя. Главное – оценка его достоверности. И в этом смысле Каббала, как мы уже отмечали, выступает не только сокровенной теософией, т. е. Богопознанием еврейского мира, но и особым каналом, по которому сообщается та Традиция, о которой идет речь. Поэтому вполне резонно и, более того, неоспоримо, что данное исследование в первую очередь, если не исключительно, представляет интерес именно для теософов и мистиков, чьи взгляды имеют жизненно важный характер, а все прочие – преходящий. Признание Каббалы в качестве раздела или духовного центра сокровенного учения означает, что ее изучение является своевременным и необходимым.
Из этой предпосылки следует вывод, что Каббалу необходимо рассматривать не только как мистическое учение в общепринятом смысле, но и собственно с мистической точки зрения, помня о вере в сокровенное учение и других смежных вопросах, требующих пересмотра со стороны тех, кто их задает. Если в процессе исследования нам придется развенчать некоторые ложные представления и отнести их в область фантазий, где им и место, и поместить сферу мистицизма в подобающие границы, мы по праву сможем полагать, что снискали оправдание своих намерений в глазах тех, кого стремились освободить от иллюзий. Следует отметить, что по самой своей природе мистика не основывается на так называемых оккультных науках или оккультной философии, тогда как в исторической перспективе она связана с любой – народной или эзотерической – Традицией прошлого[20 - На причины указывает Шопенгауэр, отмечая поразительное единодушие мистиков всех времен именно по поводу этих принципов, на которых зиждется вся мистика, в отличие от догматов, на которых строятся секты, поскольку они по своей сути не сектанты.].
Наконец, необходимо подчеркнуть, что это исследование не адресовано представителям иудейской религии и что, во всяком случае по первоначальному замыслу, оно не претендует на то, чтобы внести серьезный вклад в науку о каббале, хотя, волею судьбы, в Англии оно является первым обширным изысканием в области этого религиозного наследия. Эти очерки представляют собой часть давно задуманного нами плана изучения эзотерической Традиции в христианскую эру и решения одного вопроса, касающегося самого существа этой сокровенной Традиции, как, впрочем, и всех других аспектов человеческой мысли и вопрошания. Вопрос заключается в следующем: есть ли на поверхности этой подразумеваемой сокровенной Традиции или где-то в ее глубине, или даже в самих ее недрах некий след духовного опыта, который в преддверии более адекватного определения можно назвать наукой о душе в Боге. В исторические времена она существовала в мире; она есть как на Западе, так и на Востоке, но всюду она обволакивалась тяжелыми пеленами доктрины и практики, обусловленными конкретным местом и временем, специфическими расовыми и национальными особенностями. В своей простоте и уникальности она проступает сквозь все сложные религиозные образования. Такой универсальный элемент, не подлежащий рассмотрению в формальном смысле этого термина, с одной стороны, стал предметом аналитического познания, а с другой – был признан непознаваемым для внешнего наблюдателя и стал прерогативой аскетов, а среди них только тех, кто ведет монашеский образ жизни, вдали от мира и его суеты. Задуманные нами и проведенные исследования в области мистики и представляют собой попытку высвободить это ядро из-под накопившихся чуждых напластований. Тема многообразия ее проявлений раскрывается в книгах, посвященных сокровенной Традиции. Данный же труд, предлагаемый адептам Theosophia Magna, есть не что иное, как окончательная редакция и выжимка наших предыдущих работ и монографий по Mysterium Receptionis в сознании еврейства.
Цель его – собрать разрозненное и разъединенное братство по духу, к коему причастны и мы, будучи некими свидетелями его осмысления в свете индивидуального христианского, а не иудейского мистического опыта. Следует при этом учитывать, что в настоящее время среди евреев лишь немногие в нескольких синагогах или гетто в Хорватии и Далмации проявляют интерес к этому сокровищу еврейского прошлого.
Мы считаем, что ядром Каббалы является учение о Цуре и тайне Шхины. Они представляют интерес для нас не столько потому, что выступают таковыми для еврейской теософии, сколько потому, что они сопряжены с католическим мистицизмом. На наш взгляд, что в своих высочайших поисках древние Сыны Учения стремились к тому же, что и христианские мистики, и что те проблески опыта, которые мы в редчайшие моменты ощущаем в глубине сердца, смутно – иногда слишком смутно – проступают в этих текстах. Та часть в нас, что пребывает в Боге и приобщена чувству вечности, в их достоверном видении относится к Ацилут – Близости, Вышнему миру и никогда от него не отлучена. Мы также полагаем, что подобно тому, как некоторые из нас в меру собственных возможностей сейчас знают «отчасти», ожидая познания совершенного, так и некоторые из них не лишены были внутреннего постижения той великой реальности, которую они для внешних именовали Узами единения.
Исходя из приоритетов, изложенных в предисловии, следует заметить, что, хотя время происхождения этих текстов с исторической точки зрения очень важно и достаточно подробно рассматривается, проблема древности каббалистического предания – не главная в данном исследовании. Нельзя не учитывать субъективную авторскую позицию, а нас прежде всего интересует духовное послание, которое в высшем своем проявлении несут эти тексты, а отнюдь не время их создания или проблема авторства. Пьесы Шекспира не перестали бы быть бессмертными и величайшими творениями в мировой литературе, если бы завтра вдруг доказали их принадлежность перу Бэкона или конюху из таверны «Глобус». Точно так же, если бы Сефер ха-Зогар в реальности восходил не к незапамятным временам, а к XIII в., что совершенно невозможно относительно его исходного материала, наше исследование не утратило бы смысла. Остается вопрос о ценности, жизни и сущности. Если в каббалистическом корпусе свидетельствует о себе Традиция, то и семи веков достаточно. Если же нет, то все равно дело того стоит, и исследование важно как самоцель, хотя бы по той причине, что ей, предположительно, все семь тысяч лет. Вавилонские мифы остаются Вавилонскими мифами, даже если они старше Книги Бытия; и если миф о райском саде, которым начинается Бытие, имеет в себе нечто относящееся к духовным глубинам, к реальной истории души, то сам факт, что по своей конструкции миф о падении на век или целую эпоху моложе Книги мертвых, не столь уж значим.
А. Э. Уэйт
Книга первая
Еврейская литература христианской эры
I. Сокровенная Церковь Израиля
Следует отметить, что конструкцию Изгнания, построенную «князьями Изгнания» на основе Священных пророчеств Древнего Израиля, нельзя не рассматривать как маловажную. После разрушения Иерусалима Веспасианом и с периода рассеяния евреев вплоть до настоящего времени еврейская литература, высокая продуктивность которой выходит далеко за рамки нашей темы, была широко представлена во многих главных центрах Европы, хотя вне круга рассеянного Народа Завета она оставалась почти неизвестна. Многие образованные люди были бы удивлены, если бы узнали, что к концу XVIII в. насчитывалось около 4 тыс. наименований произведений[21 - Незачем, вероятно, говорить, что по большей части они существовали в виде манускриптов.], написанных на древнееврейском языке. Вместе с тем их все знал и цитировал один из авторитетов в области раввинистической литературы – Юлиус Бартолоччи из реформированного Ордена святого Бернарда[22 - Bartoloccio de Cellerio D. J. Bibliotheca Magna Rabbinica: De scriptoribus et scriptis rabbinicis, ordine alphabetico Hebraice et Latine digestis. Folio, 4 vols. Rome, 1678–1692. Страницы пронумерованы справа налево на ивритский манер.]. Данная литература[23 - Из доступных сборников, дающих достаточное представление о ее разнообразии, см. Catalogue of Hebraica and Judaica в Библиотеке Корпорации Лондон-Сити с предметным указателем преп. A. Lowy (London, 1891).] представляет почти все известные отрасли знания и интеллектуальных интересов, и вся она – и мирская, и религиозная – наполнена еврейской духовностью. Сугубо религиозные творения – это глубоко оригинальная литература; ее мало переводили и даже в учебниках по еврейской истории упоминают весьма редко. Конечно, понятно, что внушительные объемы и трудности языка затрудняют попытки подступиться к ней. Это воистину неизведанный материк, ждущий своего Колумба[24 - Выдающийся вклад в наше знание за последнее время внес доктор Мориц Стайншнайдер, немецкий библиограф по раввинистической литературе.], полный сокровищ и тайн, неведомых святынь и святилищ, мерцающих вдали сквозь тьму нашего неведения странным светом, напоминающим сияние Шхины. Именно об этом гласит предание, неведомое и непривычное для большинства наших современников, знакомых с просвещением Нового времени.
Такая литература включает еще более необычные источники, информация о которых познавалась на протяжении столетий. Необходимо отметить, что она в какой-то степени и известна главным образом благодаря отцам библиографической эрудиции, пишущим на латыни ученым прошлого. Эта сокровищница древнееврейской теософии, так ее нужно называть, очаровывала многие выдающиеся умы христианского мира, и на протяжении некоторого времени ее адепты неевреи были столь же привержены ей, если не столь же многочисленны, как последователи из мира еврейства. Она имеет название Каббала. Этот термин в далеком прошлом, когда формулировались самые невероятные этимологические толкования, имел много объяснений. Достаточно привести два из них в качестве примера того завихрения мозгов, на протяжении многих веков существовавшего по отношению к предмету нашего исследования. Это слово было образовано из имени индусского учителя Капила[25 - Такое мнение высказал Хекеторн в расширенном переиздании своего во всех отношениях не очень значительного труда Secret Societies of all Ages (см.: Vol. I. P. 83).], которому приписывают создание философии Чисел, на том недостаточном основании, что одна из ветвей каббалистической литературы непосредственно относится к этой теме. Еще одно, не менее фантастическое толкование связывает данный термин с именем Кибелы[26 - Эта идея высказана покойным Э. В. Кенили, на чью анонимную книгу Book of God и ее продолжения время от времени ссылаются некоторые писатели как на авторитетный источник. По своему филологическому уровню она восходит к периоду Godfrey Higgins, автора Nimrod, и Bryant, автора Ancient Mythology. См.: Kenealy. Introduction to the Apocalypse of Adam-Oannes. P. 613.Если мы иногда и ссылаемся здесь на авторов такого калибра, почитающихся «авторитетами» в области оккультизма, и устаревшие труды из этой области исследований, то исключительно потому, что знаем тех, кому их предназначаем. Те, кто питает особый интерес ко всему, что зовется мистикой, могут с почтением относиться к работам, на их взгляд отличающимся искренней заинтересованностью и преданностью делу, но они мало чем отличаются от адептов эзотерических искусств и наук Викторианской эпохи с их роковой склонностью доверять ненадежным свидетельствам и пустым писателям. Поэтому при всякой возможности желательно указывать на несостоятельность подобных источников. Если бы наш труд адресовался только ученой публике, мы бы действовали по-другому.], мифологической Царицы Небесной, т. е. с женским аспектом еврейской персонификации Мудрости. Истинная же деривация весьма убедительна, она отличается простотой, которая как в области языка, так и в царстве природы и искусства, обычно гарантирует достоверность. Данное слово происходит от древнееврейского корня, который переводится как «воспринимать». Каббала – это предание, то, что передано и воспринято, т. е. Традиция[27 - В Encyclopedia Perthensis указывается также, что это слово пишется как Gabella, что, разумеется, бессмысленная опечатка, не стоящая упоминания, если бы не печальный факт, что она приводится в трудах старых авторов по магии. См.: Encyclopedia Perthensis. Vol. IV. P. 543, 544.]. Полагают, что знание, воплощенное в каббалистической литературе, передавалось в устной форме от поколения к поколению. Литература Каббалы представляет собой Традицию, или предание, зафиксированное в письменной форме, причем существует определенная категория мечтателей, которые думают, что эта письменная Традиция передается в завуалированном виде, т. е. форма и смысл, которые явлены нам на поверхности, не являются истинными[28 - Далее мы увидим, что эту точку зрения следует не принимать с осторожностью, а просто отвергнуть, как заведомо ложную.].
Таким образом, Каббала претендует на то, чтобы быть тайным знанием[29 - Один из обозначающих это терминов тайная Мудрость; инициалы этих слов дают другое обозначение – милость. См.: Kitto. Cyclopaedia of Biblical Literature. S. v. Kabbalah. 3-d ed. London, 1864.], сохранившимся в среде «избранного народа»[30 - Получателей этого знания называли Mekkubalim, данный термин известен читателям астролога Гаффареля. Об этом см. ничтожную во всех отношениях статью: Blunt T. H. Dictionary of Doctrinal and Historical. Theology. London, 1872.]. Данное знание относится к Священным и Божественным предметам, а именно: глубочайшим мистериям Бога и Божественных эманаций; небесному домостроительству, или икономии; процессу Творения; плану Провидения, или Промысла Божьего относительно судеб человека; Богооткровению праведным Его Церкви; чинам и служебным функциям добрых и злых ангелов; природе и предсуществованию души, ее вхождению в материальный план бытия и метемпсихоза, т. е. переселению душ; тайнам греха и наказанию за него; Мешиаху (Мессии), Его грядущему Царству и Славе; посмертному состоянию души и воскресению мертвых с разбросанными там и сям важными намеками касательно слияния души с Богом. Определенные аспекты и стороны таких проблем раскрываются sub specie aeternitatis[31 - С точки зрения вечности (лат.).].
Здесь доминирует тема, которая укоренена в непреходящих ценностях, солирует среди многих голосов древней Традиции, доносящих свое послание современному миру из глубины веков.
Вполне понятно, что в столь обширной литературе затрагивается много других тем, но эти – заглавные, как они представлены в отрывке послания на латыни в сборнике барона фон Розенрота[32 - Kabbala Denudata, seu Doctrina Hebraeorum Transcendentalis et Metaphysica. Vol. I. Apparatus in Librum Sohar, pars secunda. P. 3–5. Следует заметить, что последний параграф добавлен мной.]. Иными словами, Каббала – это сокровенная мысль Израиля о доктринах еврейской религии, которые выступают во многих аспектах и как доктрины христианства, о надлежащем понимании письменного слова, Боговдохновленность которого исповедуется и в христианстве, и в иудаизме. Вполне естественно, мы вправе ожидать, что Каббала поможет пролить свет и на проблемы христианской веры, но ряд ее толкователей считают, что она может это осуществить и более специфическим образом. Новый Завет и писания ранних Отцов Церкви непосредственно связаны не только с Боговдохновенными источниками Ветхого Завета, но и с конструкцией, возведенной на этих источниках эзотерической Традицией[33 - «Судя по многочисленным перекличкам этой каббалистической философии с доктринами Нового Завета и раннепатристической литературы, обе эти последние, по всей видимости, имеют общий корень и происхождение в эзотерических учениях израильтян, равно как и в более открытых и экзотерических учениях еврейских Священных Писаний» (Myer I. The Philisophical Writings of Solomon Ben Yehudah Ibn Gebirol. Philadelfia, 1888. 8vo. P. 7). Считается, что имеется в виду послание Марцеллу святого Иеронима, в котором рассматриваются тайны, содержащиеся в книгах Ветхого и Нового Заветов. Однако там всего лишь перечисляются «десять Имен Бога, под которыми Он был известен евреям»; если и есть в этом некоторая связь с Каббалой, то в том лишь, что десять Божественных Имен, причем не совпадающие с приведенными святым Иеронимом, принадлежат десяти сфирот, образующих Древо Жизни в учении Каббалы.].
Прежде всего следует отметить, вероятно к всеобщему облегчению тех, кто собирается изучить этот труд, что данный вопрос не входит в круг наших задач. Мы не пытаемся обосновывать официальное церковное вероучение ни с позиции Каббалы, ни с какой другой, а также расследовать Евангелие и раннюю патристическую литературу, чтобы найти там пресловутые следы сокровенной еврейской теософии. Сам Христос упоминал о существовании предания, или Традиции[34 - «Таким образом вы устранили заповедь Божию преданием вашим» (Мф., 15:6).], в Израиле и дал ему Свою оценку; но это представляется нам более чем сомнительным, цель этого исследования ни в коем случае не заключается в том, чтобы установить, подпадает ли позднейшая каббалистическая литература, литература предания осуждению Божественного Рабби. Все это позволяет использовать определенный принцип рассмотрения, который их также подтверждает. Сокровенное учение, или теософия Израиля, которые воплощены в великой книге Зогар и прочих каббалистических текстах, необходимо, безусловно, рассматривать по тому или иному плану. Однако не имеет смысла дальнейшая конкретизация тех из них, которые не входят в круг нашего исследования. Нужно заметить, что мы подходим к предмету с той точки зрения, которая представляется нам важной и единственно возможной, учитывая специфику предлагаемого произведения. Мы все принимаем его таким, каким оно является по существу, т. е. сокровищницей зафиксированного сокровенного учения. Тем, кто интересуется этим сокровенным учением, мы собираемся представить его во всех его важнейших аспектах, как уже отмечалось выше, независимо от того, останется ли оно для нас не более чем исторической вехой или приоткроет нам понимание вещей, которые при исследовании их в истинном свете значимы для нас как мистиков здесь и сейчас. В завершение этих предварительных замечаний добавим, что определенный таким образом план включит все значительное из любой альтернативной схемы. Природа самого явления не предполагает ни такой основополагающей доктрины под эгидой Ветхого Завета, ни жизненно важного этапа Традиции, фиксируемой Священными Писаниями, ни какого-либо значимого события в истории Израиля, а полнее – в духе каббалистической теософии, о котором бы мы не узнали в должное время.
С самого начала следует отметить еще одно положение: в нашу задачу не входит написание своего рода пролегомены, или введения, чтобы облегчить читателю понимание текстов, если он решит ознакомиться с ними самостоятельно. Учитывая горение и страсть мистика, который занялся изучением сокровенного предания и поместил его в тайники своего сердца, надеемся, что те, кому адресован наш труд, доверяется нашему свидетельству, согласно которому Зогар, являющийся текстом текстов, представляет собой одну из величайших и уникальнейших книг мира, которую не с чем сравнивать. В то же время мы не советуем читать ее полностью. Ее французский перевод, несмотря на всю его ценность[35 - Следует заметить, что перевод был подвергнут некоторыми еврейскими учеными резкой критике и сам переводчик обвинен во враждебном отношении к иудейской Традиции. Большинству наших читателей достаточно будет просмотреть структуры и ссылки в статье доктора Роберта Эйслера в The Quest Quarterly review (Vol. XXV). Следует также упомянуть критические высказывания доктора Герхарда (Гершома) Шолема, профессора Талмуда и Каббалы в Еврейском университете в Иерусалиме. Переводчиком Зогара был еврей, принявший христианство, что могло сказаться на тенденциозном толковании отдельных мест и неправомерном придании им христианской окраски. Но вопрос заключается в том, передает ли перевод в целом при всех преднамеренных или непреднамеренных ошибках оригинал, пусть даже как парафраз, и это подтверждается или как будто подтверждается тем фактом, что на него ссылаются, когда надо, и те, кто высказывался против него, например: Villiaud P. La Kabbale Juive. 2 vol. 1923 («Будем довольствоваться и тем, что есть», до лучших времен). Зогар – один из самых темных текстов, и ни один перевод не обойдется без критических замечаний. В качестве исторического примера вспомним враждебные выпады немецких ученых против сделанных Адольфом Франком переводов отдельных отрывков Зогара. В 1913 г. доктор Абельсон заметил, что перевод Де Поли крайне важен, поскольку это пока единственная попытка сделать полный перевод данного памятника: Abelson. Jewish Mysticism. P. 179. И это единственно правильная позиция.], содержит примерно 1 250 000 слов в шести объемистых томах, и без специальной подготовки он абсолютно нечитабелен. В нашей работе в сжатом виде приведен перечень главных тем Зогара, для чего нам пришлось перевернуть горы материала и осуществить тщательнейший отбор. За рамками этого остаются разбросанные в разных местах многословные раввинистические спекуляции, такие же бесплодные, как пустыня за пределами сада мудрости, безводная, как само поле исследования, причудливая и неудобопонятная экзегеза, невразумительные тезисы, смехотворные и путаные перекрестки и закоулки этого странного города мысли. Мы сознательно смешиваем метафоры, чтобы передать дух нашего предмета. Если Зогар уподобить храму знания, то для нормального, критически мыслящего человека на его портале должно выбить слова: «Оставь надежду, всяк сюда входящий».
Пытаясь выявить из общей массы документов основу сокровенного учения, которое, по преданию, они воплощают, мы сразу же сталкиваемся с бесконечными противоречиями, свойственными тексту как таковому в его разнообразных ответвлениях и мелких деталях, а также с постоянными спорами относительно того, что является наиболее значимым и заметным. Вполне допустимо в не столь уж многочисленных случаях, когда ученые мудрецы поправляют друг друга, причем неважно, достигается в результате этих длительных дискуссий согласие или нет. Однако мы сталкиваемся с бессмысленным варьированием ясных вопросов в самих первоисточниках, поэтому для того, чтобы установить то, что отличает изначальную идею от ее развитой формы у позднейших каббалистов, необходимы годы и годы кропотливых исследований. Мы еще раз подчеркиваем, что в наши намерения входит по мере продвижения вперед найти, по возможности, середину между взаимоисключающими положениями, даже если в конечном итоге придется признать, что сокровенная Традиция представляет собой тайну на всех направлениях, потому что ни в одном пункте она не выражается полностью, вследствие чего у нас отсутствуют адекватные материалы. Когда мы сталкиваемся с взаимоисключающими положениями, попытка отдать предпочтение каким-то из них как более приоритетным вряд ли будет плодотворной. Однако мы продвинемся гораздо дальше, если найдем между их содержанием точки соприкосновения, хотя и не ярко выраженные[36 - Чтобы дать почти фривольный пример подобных противоречий, скажем, что в основном корпусе Зогара алхимия всячески осуждается, а Верный Пастырь – трактат, вкрапленный в несколько мест основного текста, – признает одно из ее кардинальных положений (Zohar. Pt. II. Fol. 42a; Pt. III. Fol. 191). Необходимо отметить, что во всех сносках ссылки на Часть (Part, Pt.) и Лист (Folio, Fol.) Зогара приводятся всегда по французскому переводу, соответствуя тому и странице. Ссылки на Зогар указывают на кодекс, используемый переводчиком Де Поли, если нет особого указания.].
Если мы используем другую форму символического прочтения, нам следует открыть врата поиска и подойти к Священной Каббале с позиции, еще не применявшейся в истории ее критического анализа, и мы окажемся в беспрецедентной ситуации, хотя в наши намерения вовсе не входит создание прецедентов[37 - Мы не имеем в виду то, что иногда называют практической каббалой, включающей такие искусственные методы экзегетики, как гематрия, нотарикон и тмура. Читатель может ознакомиться с книгой У. Уинна Уэсткотта: Westcott. An Introduction to the Cabbalah. 1910. Эти методы очень древние, относительно магической Каббалы ее древность не установлена; не стоит даже говорить о бессмысленности и порочности этих методов.]. Данное замечание в определенном смысле полезно, ибо оно выступает предупреждением для тех, кто привык идти проторенными путями, и они смогут принять его к сведению. Кроме того, мы заранее, насколько это возможно, стремимся исключить тех читателей, для которых Scientia Kabbalistica представляет собой искусство изготовления, освящения и употребления талисманов и амулетов, магическую тайну силы Божественных Имен или источник и опору чернокнижия и ритуальной волшбы. Следует лишь отметить, что если они хотят избежать разочарований, то им за подобными откровениями необходимо обратиться к другим источникам. Наша работа не является путеводителем по запутанным тропам оккультных наук. Нужно все это оговорить потому, что есть беспутная Каббала, да простят нас за подобный эпитет, имеющая дело с мнимыми тайнами, но посягающая на древность происхождения и похваляющаяся принадлежностью подлинной Традиции Израиля, даже тенью коей она на самом деле не является. Отношение Зогара к теме оккультных наук будет показано в завершении этого исследования, дабы никаких ложных мнений на сей счет не оставалось. Мы упоминаем об этом здесь, чтобы их не было с самого начала.
Первую главу мы назвали Сокровенной Церковью Израиля, но не в том смысле, что существовало некое формальное сообщество[38 - Вместе с тем мы сталкиваемся с рядом случайных примеров, позволяющих предположить, что адепты учения составляли некий собор посвященных. Подчас создается впечатление, будто существовал едва ли не разработанный церемониал сообщения тайного знания. См., например: Zohar. Pt. I. Fol. 133a; Pt. II. Fol. 124. В то же время сообщается, что тайны хранились в сердце посвященными в них и тайно же передавались друг другу (Ibid. Pt. I. Fol. 96b; Pt. I. Fol. 55c). Другие ссылки см.: Ibid. Pt. I. Fol. 133a; Pt. II. Fol. 124; Ibid. Pt. I. Fol. 155b; Pt. II. Fol. 212. Они говорят: то, что было ведомо одному посвященному, не обязательно было известно другому. Ibid. Pt. II. Fol. 8b; Pt. III. Fol. 6b; Ibid. Pt. II. Fol. 14a; Pt. III. Fol. 61; Ibid. Pt. II. Fol. 168a; Pt. IV. Fol. 116; Ibid. Pt. III. Fol. 187a; Pt. V. Fol. 489.] на манер тайных лож адептов религиозных обрядов и церемоний. В действительности существовала внутренняя, совершенно закрытая, духовная и мистическая Церковь, и для ее задач официальные формы Великого Собрания были бы вполне приемлемы, если бы сохранился Храм в Иерусалиме, как это было в древние времена. И причина этого заключается в том[39 - Иллюстрацией может служить сравнение письменного Закона со свечой или светильником, а устного – с пламенем (Ibid. Pt. II. Fol. 166a; Pt. IV. Fol. 112).], что Тайное Учение, как тогда считалось, было неотделимо от литературного или письменного слова. Оно развивалось в направлении углубления своего смысла и расширения своих функций, а не как самоцель, без всякой связи с собственными положениями и местом, к которому оно относилось[40 - Тезис сводился к тому, что письменное слово Писания в каждом стихе и слоге является словом Живого Бога. Правда, смыслов много, но, в сущности, они сводятся к трем: 1) историческому смыслу, соответствующему двору Храма; 2) моральному смыслу, соответствующему Святому месту; и 3) мистическому смыслу, являющемуся аналогом Святая Святых.]. Таким образом, наша первоочередная задача заключалась в том, чтобы выявить утверждения в великих текстах о наличии факта скрытого учения. На следующей стадии нужно определить последовательность главных пунктов изложения вероучения и религии евреев с тем, чтобы прояснить смысл Традиции применительно к каждому и ко всем. И наконец, мы должны открыть, если это возможно[41 - Здесь следует напомнить, что, поскольку нас интересует не компиляция как таковая, для данного исследования было бы непростительно, если бы нам не удалось установить, что: 1) такой корень существует и 2) природу его можно точно и ясно определить. Об этом уже говорилось в нескольких местах.], имеет ли данная Традиция центральный корень, из которого произросло великое древо сокровенного знания. Мы уже отмечали, насколько и как мы приобщены к нему сегодня как мистики. Добавим: хотя последний пункт, несомненно, самый важный и животрепещущий, к нему можно подступиться, только глубоко осмыслив первые два.
Следовательно, вопрос в настоящее время заключается в наличии тайного учения и в том, под каким названием оно указывается в свидетельствах. В широком смысле это метод толкования Писания[42 - Символический язык Тайного Учения базируется также на словах и выражениях Писания, которые по своему изначальному значению далеки от их интерпретации. Так, утверждается, что слово «вода», как оно употребляется в Талмуде, означает Тайное Учение, а когда Давид обращается с молитвой: «Сердце чистое сотвори во мне, Боже, и дух правый обнови внутри меня» (Пс., 50:12), он просит о том, чтобы сердце его открылось для постижения Божественных тайн. Говорится также: «Да соберутся воды, которые под небом, в одно место» (Быт., 1:9). Воды суть Тайное Учение, а место – Израиль, душа которого связана с той областью, о которой говорится в Писании: «Благословенна слава Господа от места Своего!» (Иез., 3:12). «Слава Господа» означает Шхину внизу, а «от места Своего» – Шхину наверху. При такой трактовке сама Шхина является персонификацией Учения.], но он понимается в общепринятом смысле, т. е. как актуальная и логическая реконструкция послания, и понятие толкования, как отмечалось выше, здесь, как правило, не подходит. Необходимо рассматривать его как некую самоцель: в любых условиях утвердить скрытое учение на фундаменте Ветхого Завета. При этом не важно, что это учение полностью ускользает от экзегезы. Иного и не следовало ожидать, принимая во внимание специфику раввинистического духа. Mы же определяем главный узел, а именно: жернова этих малых богов, именуемых Сынами Учения, гранили в процессе движения великие вещи – чистейшие и ценнейшие алмазы духа, перемалывая попутно массу пыли и шлака из той руды, которая проходила через их руки. Здесь толкование[43 - Канон толкования часто предельно прост: например, любой плод, произрастающий из земли, имеет свою символическую параллель, в процессе толкования первый и второй свободно подменяют друг друга и один объясняется другим. В Пс., 85:11 читаем: «Истина возникнет из земли», следовательно, трава означает истину.], понимаемое в некоем определенном смысле, применимо, скорее, в произвольной форме: скрытое учение представляет собой своеобразный смысл под смыслом, обнаруживаемый в письменной форме, как если бы одно повествование было записано на лицевой стороне пергамента, а другое – на оборотной. Сравнение не представляется удачным, но оно позволяет, по крайней мере, понять, что мы имеем в виду. Иногда звучали суровые слова о внешнем смысле, но их не следует воспринимать слишком серьезно, поскольку буквальность всегда ценилась очень высоко, даже пусть как форма; но различие между тем, что внутри, и тем, что снаружи, хорошо иллюстрирует[44 - Зогар дает другую иллюстрацию, когда в нем утверждается, что устный Закон освещает письменный Закон (Zohar. Pt. III. Fol. 23a; Pt. V. Fol. 61).] утверждение, согласно которому те, кто толкует Писание в буквальном смысле, сажают Священного Царя и Его Невесту на осла, а те, кто понимает его в мистическом смысле, помещают их сообразно их достоинству на лошадь[45 - Ibid. Pt. III. Fol. 275b; Pt. VI. Fol. 47.]. Вместе с тем они неотделимы друг от друга, ибо письменная Тора, или Закон, восполняется преданием, или Традицией[46 - В другом месте письменный Закон назван небом, а устный – землей. На первый взгляд, это противоречит очевидному смыслу и намерению, однако здесь возможен сложный взаимообмен и переход свойств явлений верха и низа, что является неотъемлемой частью зогарической доктрины (Ibid. Pt. I. Fol. 247b; Pt. II. Fol. 578).]. Последняя выходит из первого, как женщина из мужчины: она может существовать лишь в единении с письменным Законом, освещению коего она служит, по крайней мере гипотетически. Впоследствии мы покажем: одно из коренных учений заключается в том, что Яхве и Элохим представляет собой одно целое. А это резко расходится с богословской трактовкой Писания. Однако оно также гласит, что письменная Тора есть образ Яхве, а устная – Элохима, символизируя Святую Шхину. Отсюда следует, что, в сущности, они являются двумя аспектами единого Закона. Причем устную Тору называют голосом горлицы[47 - Ibid. Pt. III. Fol. 4b; Pt. V. Fol. 9.], который исходит со стороны любви-милости, она же есть зеленое дерево, а письменная Тора – сухое[48 - Ibid. Pt. I. Fol. 27b; Pt. V. Fol. 76.], исходящее со стороны суда. Другой образ единства обоих Законов означает, что существуют одновременно скрытые и явленные Бог, Закон (Тора) и сам Израиль. Обычный человек замечает только материальную сторону вещей, а посвященный видит то, что скрыто внутри вещей. В свете этого единства иногда некоторые определения, явно относящиеся к одному, на самом деле необходимо отнести к другому[49 - Согласно рабби в «Золотой легенде» Лонгфелло, все вероучение Библии представляет собой воду, а Мишна – крепкое вино; по Зогару же, письменный Закон – вино, правда, устный Закон – не вода, а молоко. Делаем отсюда вывод, что, согласно каббалистическому учению, одно менее, а другое более спасительно. См.: Ibid. Pt. I. Fol. 240a; Pt. II. Fol. 549.]. Так, утверждается, что письменная Тора находится в вышнем мире, а устная – в нижнем, а также что первая проницает во вторую и оплодотворяет[50 - Ibid. Pt. II. Fol. 200a; Pt. IV. Fol. 200; Ibid. Pt. II. Fol. 206a; Pt. IV. Fol. 208.]. Представляется очевидным, что внешнее является манифестацией внутреннего, хотя высказывается также мысль о том, что Тора создана высшими силами. Мы понимаем это так, что устный Закон обретает выражение здесь, а реализуется там. В завершение этих аналогий отметим, что проявленная часть не имеет никакой связи с тем, что содержится внутри. То, что существенно, называют душой Писания, заповеди представляет собой его тело, а сказания – его одеяния. Так обстоит дело в низшем мире, в вышнем же Ветхий Днями есть Душа души в Законе. Душа является той тайной, которая именуется Красой Израиля, тело – это Община Избранных, а одеяние – небеса и его царство. «Горе тому человеку, – говорит в Зогаре рабби Шимон[51 - Ibid. Pt. III. Fol. 149b; Pt. V. Fol. 386, 387.], – который считает, что Тора пришла для того, чтобы пересказать простые сказания, поведать об обыкновенных делах… они замечают лишь одежду эту», т. е. понимают только внешнее. Если бы это было верно, Писание не являлось бы Законом Истины, Святым Законом и Совершенным свидетельством, дороже золота и драгоценных камней. Если бы оно включало лишь «простые сказания» и «мирские события», вроде историй об Исаве, Агари, Лаване и Валаамовой ослице, «то в исторических сочинениях найдутся вещи более значительные». Но дело в том, что в каждом слове Писания скрыта высшая тайна, и существует 60 способов ее толкования[52 - Zohar. Pt. I. Fol. 26a; Pt. I. Fol. 161. В другом месте сказано, что есть 60 отделений, которые суть 60 цариц Песни песней. «Девицы» без числа – это Халакот, т. е. то, что относится к внешнему, обрядовый Закон, его обычаи, установления и предписания (Ibid. Pt. III. Fol. 216a; Pt. V. Fol. 548). Еще говорится о 70 способах толкования Писания, причем все дают верный результат (Ibid. Pt. I. Fol. 54a; Ibid. Pt. I. Fol. 310).]. Возможно, это является преувеличением, но те, кто имеет опыт проникновения в мистический смысл, знают, как много уровней в нем имеется, поэтому не стоит сомневаться в правдоподобии предания, что в оригинале «книга эта была столь велика в своем объеме, что, собрав ее вместе, можно было целиком нагрузить верблюда». Это похоже на то, что говорил святой апостол Иоанн о деяниях Иисуса: «Если бы писать о том подробно, то, думаю, и самому миру не вместить бы написанных книг»[53 - Ин., 21:25.]. Не сомневаемся, что возлюбленный ученик не преувеличивал, потому что Христос всегда существовал в мире. Аналогично объем Зогара преуменьшен, потому что вариации внутренних смыслов неисчислимы так же, как и Сыны Учения, и аналогичным образом все они могут быть истинными, хотя одни представляют собой более яркие самоцветы, а истинных жемчужин не так уж много. Все, что относится к человеку в его высшем проявлении, принадлежит и Христу. Точно так же Божественные речения подобны Божественным деяниям с момента Самораскрытия Бога до того момента, когда Он станет всем во всем, и тому и другому несть конца.
