Влиятельное духовенство, имевшее свое начальство в Ватикане, участвовало в работе парламента формально, и в конце XV века прекратило это делать вообще, стремясь сохранить обособленный характер своего привилегированного сословия.
Кроме законодательных функций парламент выполнял важнейшие обязанности высшего апелляционного суда. По всему королевству распространялись его призывы направлять в Вестминстер-холл свои ходатайства всем, «кто хотел просить милости короля в парламенте, или принести жалобу по делам, не могущим быть решенными в обыкновенном порядке, или кто терпел притеснения от слуг короля, или кто был неправильно обложен или обременен податями и повинностями».
Подданные стали массово искать защиты от притеснений обнаглевших слуг короля у парламента, который приобретал все большее влияние.
В первых парламентах представители четырех сословий королевства – духовенство, бароны, рыцари и горожане – совещались отдельно друг от друга. После принятия «Статута 1322 года», который усилил влияние городов, рыцари графств, представлявшие в парламенте и йоменов, объединились с горожанами.
В 1341 году Великий Совет был разделен на Палату лордов и Палату общин, что объединило депутатов. Верхняя палата не избиралась, а приглашалась королем. В нижнюю палату входили избираемые рыцари и богатые купцы от графств и городов. Представленные в палате сквайры-джентри, сельские джентльмены, стали управлять графствами и в 1360 году получили в них должности судей.
Близость рыцарства к знати, их связи с йоменами и союз с горожанами сделали Палату общин единой и намного увеличили ее политическое влияние, с которым вынужденно считалась Палата лордов.
Раз за разом и год за годом парламент выпускал билли-постановления, защищавшие англичан от королевских и вельможных обид, регулировал налогообложение и торговлю. Обе палаты окончательно утвердили за собой государственные контрольные права, включая королевских министров, но уклонялись от административных функций. После утверждения королем, билли парламента становились законами уже в протоколах и распространялись по всей Англии.
Жизнь Британии к началу Столетней войны стала совсем другой, и во главе ее возникла английская нация, говорившая на одном языке.
Крестьянская аренда земли и наемный труд на ней все больше заменяли вилланов в хозяйстве маноров, которых становилось все меньше. Английская деревня превращалась в общину индивидуумов, лично свободных йоменов, с денежными, а не натуральными отношениями, с личной инициативой и желанием работать. Английское общество становилось все более разнообразным и интересным. Новые интересы торговцев и промышленников отстаивал новый парламент.
Королевская власть, упрямая, как шотландский голодный бык, совершала провалы во внешней и внутренней политике и никогда не признавала своих ошибок.
Начавшаяся англо-французская война за обладание текстильной Фландрией, перерабатывавшей огромное количество шерсти в нужное всем сукно, продолжалась более ста лет.
Поначалу успешная, война оставила Англию без сильного военного флота, подорвала ее морскую торговлю, опустошила разбоями побережье и принесла на Остров с континента чуму, в результате которой умерла треть населения.
Земли в Англии обрабатывались как «открытые поля», поделенные крестьянами по справедливости. Луга и пашни после уборки сена и сбора урожая использовались как общее пастбище. Поля не огораживались, а наделы разделялись сделанными плугами широкими бороздами. Поля объединяли крестьян в общину, где каждый имел право голоса.
Крестьяне для барона манора были ascriptiglebae, «приписанные к земле крепостные», которые даже женились с его разрешения. Свободные йомены жили далеко друг от друга. Все в Англии, особенно в долинах Йоркшира, Суссекса разводили овец, дававших лучшую в Европе шерсть. Несколько веков Британия была единственным поставщиком шерсти для фламандских и итальянских ткачей. Овец разводили король, лендлорды, бароны, вилланы, йомены, и в палате лордов спикер сидел на мешке с шерстью – национальном богатстве.
В XII веке управляющие манорами бейлифы поняли, что земли лучше обрабатывали не крепостные, а наемные работники. Барщину стали заменять оброком и денежным платежом. Количество населения быстро росло, крестьянам не хватало земли, и в условиях избытка рабочей силы бейлифы диктовали батракам свои условия и платили за работу жалкие пенсы.
После эпидемии чумы 1348 года рабочих рук стало не хватать, а оставшиеся в живых крестьяне не соглашались больше работать за гроши. Теперь они диктовали свои условия бейлифам и даже лендлордам.
У лендлордов, захвативших выморочные земли, «земельный голод сменился недостатком работников». Батраки поднимали цены за свой труд, вилланы уходили с земли туда, где не спрашивали, откуда они пришли, и платили. Многие из них зарабатывали столько, что выкупались на волю у своих феодалов. Они покупали свободные земли, становились зажиточными йоменами и разводили овец.
Лендлорды стали сдавать свои опустевшие земли йоменам, которые превратились в большое независимое сословие, отлично стрелявшее из старинных английских дальнобойных луков.
Под давлением лендлордов Эдуард III издал жестокий ордонанс, по которому батраки должны были работать за гроши под угрозой клеймления лица и тюрьмы. Это вызвало ненависть народа к королю и его власти.
Все англичане понимали, что на развитии страны лежат бревнами крайне неумные короли, но против самой монархии ничего не имели.
Все хорошо помнили, что сын Вильгельма Завоевателя, Вильгельм II Рыжий, своим тираническим правлением сделал все для того, чтобы его сын Генрих I уже в день своей коронации был вынужден подписать хартию, в которой обещал уничтожить несправедливые обычаи своего брата и отца.
Все хорошо помнили, что Джон Безземельный подписал Великую Хартию Вольностей только после разгрома своей армии при Бувине. Все хорошо помнили, что сын худшего из Плантагенетов, Генрих III, то подтверждал, то нарушал Хартию, за что был взят в плен собственными баронами, созвавшими первый настоящий парламент, который стал сильной законодательной властью.
Ситуация в Британии ухудшилась во время правления Эдуарда III и Ричарда II. Парламент прекрасно понимал, что талантливый и справедливый король на троне – редкость, но не имел сил изменить в стране форму правления. Пока не имел.
Первая общенациональная оппозиция погрязшей в пороках королевской власти появилась в парламенте в 1376 году. Депутаты заявили, что в плохом государственном управлении виноваты не только король, его фавориты и министры, но и лорды, вельможи, действующие в союзе с короной.
Спикер Палаты общин сэр Питер де Ла Мар от имени рыцарей и горожан объявил на совместном заседании парламента, что Столетняя война с Францией ведется плохо и неумело, а парламентские деньги на нее разворовываются королевскими фаворитами. Председатель предъявил полторы сотни жалоб и претензий англичан и потребовал от короля отчета.
Палата общин потребовала ежегодного созыва парламента и суда над двумя самыми одиозными фаворитами. Король уступил, но после роспуска парламента все пошло по-старому.
Парламент не сдался и добился права англичан на активную хозяйственную деятельность. Это опять изменило страну.
Многочисленные английские купцы объединялись в крупные торговые компании и успешно действовали в Балтийском и даже Средиземном морях.
Поместья новых дворян-джентри перешли от натуральных на денежные отношения. Видя это, бароны начали нагло сгонять крестьян с земли, на которой разводили овец. Дело кончилось плохо – восстанием 1381 года, потрясшим Англию до основания. К этому времени в Британии шли серьезные религиозные споры. Жизнь английского духа объединилась с жизнью экономической, взорвав Остров.
Англичан давно раздражало чрезмерное обогащение католической церкви, ее безумная роскошь за их счет, царившая в монастырях безнравственность. Во второй половине XIV века профессор Оксфордского университета Джон Уинклиф предложил реформу церкви. Он заявил, что духовенство не может быть посредником между человеком и богом, и люди сами должны читать и изучать Библию, которую надо перевести с латыни на английский язык.
Идеи Уинклифа распространились среди бедных горожан и крестьян, из которых выдвинулись его многочисленные последователи. Их стали называть лолларды-«бормочущие молитвы». Они проповедовали по всей Англии, и во главе лоллардов встал очень популярный Джон Болл, рассказывающий англичанам о равенстве и справедливости.
Первые лолларды появились в Антверпене в 1300 году, а в Англию приплыли с нанятыми фландрскими ткачами в середине XIV столетия. Народные проповедники отвергали привилегии католической церкви и требовали секуляризации ее имущества. Они обличали алчных сеньоров, говорили об отмене барщины, церковной десятины, несправедливых налогов, об уравнении сословий, ибо бог сотворил всех людей равными. Лолларды к восстанию не призывали, но сильно будоражили общество, а Джон Болл собирал на свои проповеди огромные толпы народа.
Король не остановился на законе для лоллардов о низком уровне оплаты наемного труда. Власть решила вынуждать подданных к найму на кабальных условиях. Все англичане от 12 до 60 лет, не имевшие собственных наделов, под страхом клеймения и тюрьмы были обязаны работать на лендлордов и баронов за несколько пенсов в день, позволявших только не умереть с голоду.
Для ведения войны парламент в 1377 году ввел подушный налог для всех англичан от четырнадцати лет. Налог собрали в 1377, 1379 годах, а в 1380 его утроили. Англия забурлила, и опять запели баллады о Робин Гуде.
Королевские сборщики налогов любили умножать их в свою пользу. Это обычно сходило им с рук, но только не 20 мая 1381 года.
Когда сборщики собрались обобрать деревенского ремесленника Уота Тайлера, бывший солдат их просто убил. Кент и Эссекс запылали сразу, и в течение июня восстала половина из сорока английских городов. 13 июня десятки тысяч вооруженных луками, самодельными мечами и дубинками крестьян отправились в Лондон под речи выпущенного из тюрьмы Джона Бола. Эпископ Кентерберийский, отлучивший его от церкви, называл его «сумасшедшим священником из Кента». Сумасшедший говорил прекрасно:
«Возлюбленные мои! Дела в Англии не пойдут лучше, пока все не сделается общей собственностью и пока не исчезнут все вельможи, пока все мы не сделаемся равными, а господа не станут такими же, как мы.
Как они относятся к нам? Почему они держат нас в рабстве? Все мы происходим от одних и тех же родителей, от Адама и Евы. Как господа могут доказать, что они лучше, чем мы? Разве тем, что мы добываем и обрабатываем то, что они употребляют? Они носят бархат, шелк и меха, а мы одеты в жалкую холстину. У них – вина, пряности и пирожные, у нас – отруби и вода. Их доля – безделье в великолепных замках, наша – заботы и труд в дождь и ветер в поле.
Нас называют холопами и бьют, и нет у нас короля, защищающего нас. Или наш молодой король поможет нам, или мы сами поможем себе другими способами.
Когда Адам пахал, а Ева пряла – кто был там дворянин? Вначале все люди были равны, ибо такими их создала природа. Но потом нечестивые люди стали угнетать своих ближних, и появилось рабство, противное воле божьей. Если бы богу захотелось создать рабов, то он бы их создал в самом начале.
Настало время, и пришел час сбросить вековое зло и получить желанную свободу!»
Король успел бежать из Лондона, открывшего свои ворота восставшим. Крестьяне и горожане казнили одиозных королевских слуг, епископа Кентерберийского и лорда-казначея. Они разнесли в прах дворцы вельмож, а их богатство, с криками «мы не грабители!» бросили в Темзу.
14 июня в предместье Лондона Уот Тайлер вручил шестнадцатилетнему Ричарду II петицию восставших, в которой они требовали возврата отнятых у них общинных земель, право свободных ремесел и торговли, отмены закабаления крестьян. Король петицию подписал, и она сотнями копий разошлась по стране. Многие крестьяне тут же разошлись по домам, посчитав королевскую подпись гарантией победы. Однако в Англии до XVII века честность и верность слову у монархов считались признаками слабости.
На следующий день у Смитфилда в открытом поле Уот Тайлер во главе оставшихся бедняков вручил Ричарду «Смитфилдскую программу», в которой восставшие требовали отменить ограничения заработной платы батраков, а заодно и дворянские привилегии, уравнивая все сословия в правах. Тайлер увлекся, въехал внутрь королевской свиты, казавшейся очень доброжелательной, и тут же ударом в спину был хладнокровно зарезан лорд-мэром Лондона. Ждавший этого король подскакал к восставшим и объявил, что сам возглавит их вместо Тайлера, не сказав, что его убили. Под восторженные крики «король с нами!» бедняки увлеченно рассказывали Ричарду о своих обидах, а к вечеру рыцарские отряды окружили Лондон, а народу предъявили голову Тайлера на пике. Потрясенные вероломством короля, только что обещавшего им все, крестьяне, оставшись без предводителя, разбежались по домам, и их два года резали королевские карательные отряды.
15 июля Ричард II лично присутствовал на казни Джона Бола. Уинклифу повезло больше – его просто выгнали из Оксфордского университета. Петиция, подписанная королем, была объявлена недействительной.
Придворный историк записывал в Хронике: «Крестьяне, собравшись толпой, начали волноваться из-за свободы и стали помышлять о том, чтобы сделаться равными господам». По Англии расходились копии речи короля у пики с головой Уота Тайлера: «Вы были холопами, холопами и останетесь. Вы останетесь крепостными, но не такими, как жили до сих пор, а бесконечно хуже. Да послужит ваше рабство предостережением для грядущих поколений!»
После разгромленного восстания, однако, с крепостным правом в Англии было покончено. Бароны и лорды теперь боялись отказывать крестьянам в праве выкупа на волю. В конце XIV века крепостная зависимость в стране исчезла, но с лоллардами власть расправилась до конца. В 1401 году парламент постановил, что все упорствующие еретики должны быть сожжены на костре. Оставшиеся в живых «бормочущие молитвы» покинули Англию.
Королю погром собственного народа вышел боком. Почувствовавшие свою силу бароны в 1399 году заставили вероломного Ричарда II отречься от престола. Вместо Плантагенетов на трон Англии взошла их младшая ветвь – Ланкастеры, с алой розой в гербе.
В начале XV века английская деревня стала сельским обществом сквайров-помещиков, богатых крестьян, ремесленников и батраков, уходивших в города. Англичане охраняли себя от мародеров и грабителей сами, создав хорошо обученную и вооруженную милицию, и стали объединяться в союзы, чтобы помогать друг другу.
Количество независимых и свободолюбивых людей в Британии росло. Их появлению способствовали продажные и наглые королевские чиновники и частые внутренние войны. Жившие в графствах и городах люди разных сословий отбивались от врагов сообща и становились друзьями.
Англичане учились самоуправлению в манорах и городах. Гильдии боролись с городской властью, крупные купцы добивались монополий, ремесленные мастера боролись с учениками, и все горожане боролись с пришлыми конкурентами, королевскими шерифами, бейлифами лендлордов, епископами и аббатами, на землях которых вырастали города, главным из которых был Лондон.
В Лондоне король жил то в Тауэре, то в Вестминстере, а с 1530 года – в Уайтхолле. Между Тауэром и Вестминстером находилось лондонское Сити с его Гиллдхоллом, которое быстро набирало силу и совсем не спешило выполнять несправедливые королевские указы, имея сильную милицию и большой торговый флот. Короли постоянно нуждались в деньгах на увеселения и фаворитов, и Сити давало их в обмен на вольности и привилегии.
Вывозом товаров занималась Королевская торговая компания с центрами в Лондоне, Кале и Фландрии. Она перевозила шерсть на судах и брала пошлины. Хотя она и давала некоторые гарантии английским купцам в эту эпоху международного мошенничества и насилия, но в то же время пыталась монополизировать торговлю самыми выгодными товарами. Это совсем не нравилось овцеводам и купцам.
Постепенно вывоз сырой шерсти был заменен вывозом сукна, которое было вдесятеро дороже. Купцы и разбогатевшие суконщики покупали маноры во многих графствах и становились родоначальниками многих дворянских фамилий с гербом. Дворянами становились финансисты, военные поставщики, купцы, мануфактурщики, страховщики.
Производство сукна росло и из городов переместилось в графства, где для работы валяльных машин использовалась проточная вода. Водяная энергия заменила тяжелый труд сукновалов и намного увеличила объемы производства. Деревни становились мануфактурными центрами и конкурировали с городами.
Ввоз в Англию сукна из-за границы был запрещен, его производство утроилось, а вывоз к началу XV века вырос вдесятеро. Англия вышла на первое место в Европе по суконной торговле. Появились новые богатые группы населения в городах и деревнях, увеличились доходы у всех, уменьшилась нищета, и очень вырос морской флот. Суконная торговля оказывала колоссальное влияние на государственную политику, создавала партии, развязывала войны и заключала международные союзы.
Шерсть, сукно и пашня до самого XVIII века задавали тон в английской жизни, перейдя даже в английский язык выражениями: «нить жизни», «распутывание тайны», «нить разговора». Переработка сырой шерсти в первоклассное сукно вызвала появление многих мануфактур, занимавшихся чесанием, прядением, валянием, ткачеством, окраской, отделкой тканей. В гильдиях появились крупные промышленники с большими деньгами, собиравшие шерсть, готовившие из нее сырье, передававшие ее мастерам для производства, перевозившие сукно из деревень и городов в морские порты и по всему миру. На них работали тысячи людей разных ремесел в разных местах, и именно им принадлежало будущее.
Крупные купцы брали в свои руки управление городами, ремесленники разделились на производителей и скупщиков, появилось новое сословие клерков – конторских и торговых служащих. Лондонский Сити становился грозной силой.
В XV веке научными центрами Англии стали Оксфордский и Кембриджский университеты, в которых по французскому образцу были созданы колледжи. Между Вестминстером и Тауэром светские юристы открыли Тринити-холл, Судебное подворье, где создавали не церковное, а общее право. В стране работало несколько сот школ, где могли учиться все, включая детей бедняков. Сыновья знати учились в школах, монастырях, дома их обучали капелланы, лесничие рыцари. Между сословиями не было непроницаемой стены. Во всех английских городах работали бесплатные общественные библиотеки.
В 1477 году купец Уильям Кэкстон привез в Англию первую книгопечатную машину Гуттенберга, которую установили в Вестминстер-холле. После этого темп распространения в стране гуманитарных идей и знаний чрезвычайно ускорился. Печатные книги сделались орудием в любом религиозном или политическом споре.
Пышный и парадный Лондон стали называть «красой всех городов». Теперь он управлялся не гильдиями и цехами, а крупными торговыми компаниями. Лорд-мэрами столицы избирались богатые торговцы шелком, бархатом, дорогими тканями. Торговые пристани по Темзе тянулись на несколько миль.
Столетняя война, замершая в начале XV века, возобновилась, и при Генрихах IV, V и VI Ланкастерах закончилась в 1453 году поражением Англии. После восстания Джека Кэда, вассала Герцога Йоркского тремя годами раньше, собравшего «жатву голов», в Британии началась королевская резня. Север поддерживал Ланкастеров с алой розой в гербе, а юг – еще одну младшую ветвь Плантагенетов – Йорков с белой розой в гербе. До 1485 года оба рода убивали друг друга целиком, включая женщин и детей, чтобы лишить врага всех надежд на трон.
В войне Алой и Белой Роз погибли обе династии и вся старая знать. Генриха VI Ланкастера сменил Эдуард IV Йорк, а затем печально известный Ричард III, погибший в битве при Босуорте.
Старая английская знать успокоилась, только умерев. Дальний родственник Ланкастеров Генрих Тюдор женился на дочери Эдуарда IV – Елизавете и под именем Генриха VII положил начало следующей династии.
В уставшей от многолетней резни Англии началось создание абсолютной монархии, но Лондон заставил и Тюдоров уважать Сити. Купцы-суконщики переводили свое дело из городов в сельские округа, чтобы быть подальше от вельмож, богатели и женились на дочерях сельских джентльменов-сквайров.
С 1406 года заморскую торговлю сукном купеческие компании вели по королевским лицензиям. Сити вкладывал огромные капиталы в землю, изобретения и производство новых машин и обогащал страну. По зажиточности и комфорту жизнь в деревнях приближалась к городской: «По всему Эссексу были расположены деревни суконщиков. Они богатели, и вряд ли была хоть одна улица, где вы бы не нашли несколько ткацких мастерских и хоть один дом, где не жужжала бы ручная прялка».
Воскресенья и церковные праздники были выходными, за работу в эти дни полагался штраф. Англичане с удовольствием ходили в многочисленные театры, занимались спортом, играли в шахматы, читали книги. После «Кентерберийских рассказов» Чосера самыми популярными среди джентльменов и йоменов были трактаты об овцеводстве, сельском хозяйстве, садоводстве, домоводстве, различные энциклопедии, справочники, географические и экономические сочинения, сборники кулинарных рецептов.
После открытия Америки Колумбом в 1492 году главное торговые пути переместились из Средиземного моря в Атлантический океан, и островная Британия получила шанс стать Мировой державой.
В Лондонский Сити стекались огромные деньги, которые умно вкладывались в дело. Колоссальный вывоз товаров требовал сотен торговых судов, которые должны были защищать военные корабли, и английские верфи работали круглый год. Помогать стране богатеть торговлей могло только сильное государство.
Генрих VII в первую очередь занялся разрушением баронских замков и разгоном отрядов рыцарей, а забранные земли раздавал своим сторонникам, новым джентри, купцам, рыцарям. Вокруг Тюдоров появилась новая знать, имевшая в парламенте большинство, поддерживающее короля.
Генрих VIII, которого поначалу тоже поддерживали города и джентри, быстро сделался деспотом и тираном, казнившим любого, кто ему возражал, а затем и всякого, кто ему просто не нравился. Второй Тюдор сумел подавить парламентские законы королевскими указами, и государственное правосудие подчинилось его воле и авторитету, который король приобрел после создания английской церкви, во главе которой вместо римского папы встал сам.
Организовавший в 1519 году антикатолическую Реформацию немецкий монах и профессор Виттенбергского университета Мартин Лютер попытался исправить погрязшую в грехах и индульгенциях католическую церковь. Он обнародовал свои идеи в 95 тезисах, которые разом охватили всю Европу. Лютер писал о главном:
спасение достигается только верой, каждый отвечает лично перед Богом и не нуждается в услугах католической церкви;
никто из людей не имеет превосходства над себе подобными, и все сословия равны перед Богом;
свобода вероисповедания находится вне юрисдикции государства;
власть монарха – не привилегия, а бремя. Христианский Государь должен считать себя слугой, а не господином народа, и подданные тогда должны быть ему покорны.
Сторонники Лютера разделились на имущих – дворянство, князья и бюргеры, и неимущих – крестьяне, батраки и городская беднота. Еще в 1430 году в английском парламенте был введен солидный имущественный ценз для избирателей – сорок шиллингов ежегодного дохода после уплаты налогов, но в обществе нашлись сторонники и тех и других.
Имущие хотели умеренные реформы, неимущие – перестроить мир на основе всеобщего равенства, у тех и у других главными претензиями к Ватикану были его погоня за земными богатствами и роскошью и сохранение монополии на латыни с монополией на ее толкование.
Представитель неимущих Томас Мюнцер объявил Реформацию борьбой богатых и бедных, что вызвало кровавые крестьянские войны в Германии и Европе. Против него выступил сам отец-реформатор, но загнать выпущенного им джинна назад в бутылку не смог.
Представитель имущих Жан Кальвин писал в 1536 году из Женевы в своем «Наставлении в христианской вере» о божественном предопределении: «Бог заранее четко предопределил одних людей к спасению и блаженству, а других – к погибели. Люди бессильны изменить волю бога, но могут узнать ее при жизни по тому, как она складывается на земле в зависимости от их набожности, добродетели, трудолюбии и покорности власти».
Долг истинного кальвиниста – целиком отдавать себя своей работе, быть бережливым и рачительным, презирать удовольствия. Спасение человека не зависит от того, какого он происхождения.
