– У нас есть видео с одной из платформ периметра, – сказал он. – Номер тысяча сто тридцать два. Подгружаю его тоже.
Я сразу подалась вперед, когда запись переключилась на изображение звездного неба, снятого камерой, установленной на внешней оболочке планеты и направленной в космос. В нижней части экрана можно было увидеть изгиб платформы.
Люди на записи притихли. Что они видели в этой испещренной звездами черноте такого, чего не видела я? Неужели это…
Звезд стало больше.
Они проклевывались из небытия, словно булавочные уколы. Сотни… тысячи, слишком яркие, чтобы быть звездами. На самом деле они двигались по небу, собираясь все ближе друг к другу. Даже через монитор, даже сквозь огромное расстояние во времени и пространстве я ощущала их злобу.
Это были не звезды. Это были глаза.
У меня сдавило грудь. Сердце лихорадочно заколотилось. На экране появлялись новые и новые огоньки, и все они смотрели на меня. Они знали меня. Видели.
Я запаниковала. Но стоящий рядом Кобб продолжал спокойно потягивать кофе, и его невозмутимость каким-то образом помогла мне избавиться от тревоги.
«Это случилось очень давно, – напомнила я себе. – Сейчас мне ничего не грозит».
Огоньки на экране начали мутнеть. «Пыль», – догадалась я. Возникло целое облако, словно просочившись сквозь проколы в реальности. Пыль поблескивала белым светом и распространялась с невероятной скоростью. А потом, словно из ниоткуда, в центре пыльного облака появилось что-то большое и круглое.
Кроме силуэта, разглядеть что-либо еще было трудно. Поначалу мой мозг отказывался воспринимать чудовищные размеры этого объекта. Когда он приблизился, чернея внутри светящейся пыли, огромная платформа выглядела крохотной рядом с ним. Ска-а-ад… Что бы это ни было, размерами оно не уступало планете.
– У меня… у меня есть визуальное подтверждение присутствия делвера, – сказал человек, записывающий видео. – Матерь Святых… Он здесь. Проект цитозащиты провалился! Делвер вернулся, и… и он идет за нами!
Черная масса переместилась к планете. Что это за отростки выступали из темноты? Может, шипы? Казалось, эту глыбу сделали специально, чтобы взрывать мозг, но я все-таки пыталась, вопреки здравому смыслу, найти объяснение тому, что вижу. Вскоре чернота стала непроницаемой. Камера отключилась.
Я подумала, что запись закончилась, но она снова переключилась на изображение библиотеки, и тот же светловолосый мужчина снова сидел за своим столом. Большинство остальных мест рядом с мониторами были пусты, в комнате остались только один мужчина и одна женщина. Я услышала, как откуда-то с платформы раздались крики. Мужчина, вздрагивая всем телом, встал и постучал по своему монитору, меняя угол камеры.
– На внешних защитных кольцах исчезают признаки жизни! – крикнула женщина, вставая из-за стола. – Платформы переходят в режим ожидания. Верховное командование приказало нам перейти в автономный режим!
Мужчина снова опустился на стул. Его трясло. Мы видели на сдвинутом мониторе, как он что-то лихорадочно печатает. Женщина отодвинулась от стола и посмотрела на потолок. По платформе разнесся низкий рокочущий звук.
– Автономная защита обороны включена, – пробормотал мужчина, продолжая печатать. – Эвакуационные корабли падают. Святые…
Комната снова содрогнулась, свет замигал.
– Планета обстреливает нас! – выкрикнула женщина. – Наши же люди стреляют по нам!
– Не по нам. – Мужчина все еще продолжал печатать, словно в трансе. – Они стреляют по делверу, который обволакивает планету. Мы просто стоим на дороге. Надо убедиться, что не-путь закрыт. Отсюда доступа нет, но, может…
Он продолжал бормотать, но мое внимание привлекло кое-что другое на экране. Огоньки, собравшиеся в дальней части комнаты. Они прорывали реальность, и казалось, будто дальняя стена растягивается, превращаясь в бесконечное звездное небо, пронизанное маленькими слепящими проколами.
Глаза добрались и сюда. Женщина в комнате закричала, а потом… исчезла. Она словно вкрутилась вовнутрь себя, а потом сжалась, сокрушенная какой-то невидимой силой. Мужчина так и продолжал яростно бить по клавиатуре; глаза его были широко раскрыты. Он был словно безумец, излагающий свою последнюю волю. Хотя его лицо занимало почти весь экран, я видела, как за его спиной собирается чернота.
Освещенная звездами, которые звездами не были.
Сливаясь в единое целое.
В силуэт, выступивший из тьмы.
Который выглядел как моя копия.
5
Я отшатнулась от экрана и налетела на столпившихся вокруг монитора офицеров. Все чувства вдруг обострились, как перед боем, и я поймала себя на том, что сжимаю кулаки. Если меня не выпустят, я пробьюсь…
– Спенса, – окликнула меня Киммалин и взяла за руку. – Спенса!
Я моргнула, потом огляделась вокруг – вся мокрая от пота, с вытаращенными глазами.
– Но как?! – выкрикнула я. – Как оно…
Я оглянулась на экран, на котором застыло изображение мертвого мужчины и комнаты, заполненной звездами. Линия в нижней части экрана показывала, что видеозапись закончилась.
И на этом стоп-кадре была я, стоящая за мертвецом. Я была там. Я была там!!! В своем нынешнем летном костюме ССН. С теми же русыми волосами до плеч и узким лицом. Застыв посреди движения к этому мужчине.
Но мое лицо… я выглядела перепуганной. Потом выражение изменилось, каким-то невероятным образом передавая то, что я чувствовала сейчас.
– Выключите это! – закричала я и, вырвавшись от Киммалин, кинулась к экрану, но угодила в более сильные объятия.
Пытаясь дотянуться до экрана, я боролась с этими руками, с собственным телом и… чем-то еще. Каким-то глубинным чувством, похожим на первобытный страх. Это был словно безмолвный крик, который родился где-то внутри и теперь прорывался наружу.
А потом мне показалось, что откуда-то издалека что-то откликнулось на мой крик.
«Я… слышу… тебя…»
– Спенса! – позвал меня Йорген.
Я подняла голову. Йорген держал меня, пристально глядя мне в глаза.
– Спенса, что ты видишь? – спросил он.
Я повернулась к экрану и посмотрела на свое изображение. Неправильное, такое неправильное. Мое лицо, эмоции… И…
– А вы разве не видите это? – Я оглядела озадаченные лица вокруг себя.
– Темноту? – переспросил Йорген. – На экране человек, который записал этот файл. Потом за ним возникла чернота, пронизанная белыми огоньками.
– Похожими на… глаза, – добавил один из инженеров.
– А та фигура? – спросила я. – Вы не видите никого в темноте?
Мой вопрос вызвал еще более растерянные взгляды.
– Это просто чернота, – сказал стоящий сбоку Родж. – Юла! Там ничего больше нет. Я даже никаких звезд не вижу.
– Я вижу звезды, – сказал Йорген, прищурившись. – И что-то наподобие силуэта. Возможно. Скорее, какая-то тень.
– Выключите его, – распорядился Кобб. – Посмотрим, что вам удастся извлечь из других логов или файлов. – Он посмотрел на меня. – А с лейтенантом Найтшейд я поговорю наедине.
Я посмотрела на него, на встревоженные лица товарищей и вдруг почувствовала жгучий стыд. Я уже давно не боялась, что меня примут за труса, но все же мне было неловко за эту сцену. Что они подумали, наблюдая мою истерику?
Усилием воли заставив себя успокоиться, я кивнула Йоргену и высвободилась из его рук.
– Все нормально, – сказала я. – Просто меня немного накрыло от этого видео.
– Ладно. Мы еще обсудим это позже, – ответил он.
Кобб жестом велел мне следовать за ним и двинулся к выходу. До того как мы вышли из комнаты, адмирал вдруг остановился и посмотрел назад.
– Лейтенант Маккефри! – позвал он.
– Да, сэр! – отозвался Родж, высунувшись из-за перегородки.
– Вы все еще работаете над тем своим проектом?
– Так точно, сэр! – сказал Родж.
– Хорошо. Посмотрим, верны ли ваши теории. Я поговорю с вами позднее. – И он шагнул в коридор, увлекая меня за собой.
– О чем это вы, сэр? – спросила я, когда за нами закрылась дверь.
– Сейчас это не важно, – отозвался Кобб, направляясь к обсерватории в другом конце коридора. Это просторное помещение с низким потолком называли обсерваторией, потому что из него открывался захватывающий вид на расположенную внизу планету. Едва войдя в комнату, я сразу же увидела Россыпь, глядящую на меня из огромного, во всю стену, окна.
Кобб встал у окна и глотнул кофе. Я подошла ближе, стараясь, чтобы походка не выдала дрожи в ногах. А потом, помимо своей воли, обернулась в сторону библиотеки, где мы только что смотрели видео.
– Что ты увидела в той записи? – спросил Кобб.
– Себя, – ответила я – с Коббом можно было говорить откровенно: он давно доказал, что заслуживает моего доверия, и даже более того. – Знаю, звучит невероятно, но та темнота на видео обрела форму, и это была я.
– Спенса, однажды я наблюдал, как мой лучший друг и ведомый попытался убить меня, – тихо проговорил он. – Теперь мы знаем, что его заставили видеть не то, что есть на самом деле, или его мозг понимал все иначе, поэтому он принял меня за врага.
– Вы думаете… это что-то похожее?
– У меня нет других объяснений того, что ты увидела себя на архивной записи, сделанной сотни лет назад. – Он снова поднес к губам кружку с кофе, допил все, что там было, и даже запрокинул голову, чтобы не осталось ни капли. – Здесь мы слепы. Мы не знаем, на что способен наш враг, не знаем даже, кто он на самом деле. Ты что-нибудь еще видела в той темноте?
– Словно кто-то обратился ко мне… сказал, что «слышит» меня. Но ощущения были совсем иные. Этот зов исходил как будто из другого места, и в нем не было ярости. Не знаю, как объяснить.
– Ну, – пробормотал Кобб, – по крайней мере, теперь мы имеем хоть какое-то представление о том, что случилось с жителями этой планеты.
Он повел кружкой в сторону окна, и я встала рядом, чтобы посмотреть вниз, на Россыпь. Она казалась необитаемой, с этой поверхностью, превращенной в золу. А обломки разрушенных платформ на нижней орбите, возможно, появились после того, как до смерти перепуганные люди на планете стали стрелять в обступающую их сущность.
– Чем бы эта штука на записи ни была, – сказал Кобб, – она пришла сюда и… уничтожила все население планеты и платформ. Они назвали его делвером.
– Вы когда-нибудь слышали о нем? – спросила я. – Вы же знали о… глазах, которые я иногда вижу.
– Само слово «делвер» не слышал, – ответил Кобб. – Но у нас есть заветы, дошедшие до нас от наших предков. В них говорится о существах, следящих за нами из бездны, из глубочайшей тьмы, и о том, что следует избегать беспроводных коммуникаций. Поэтому мы используем радио только для самых важных военных каналов. Тот человек на записи сказал, что делвер пришел потому, что услышал их переговоры, значит это может быть как-то связано. – Кобб внимательно посмотрел на меня. – Нас предупреждали, что нельзя создавать машины, которые думают слишком быстро, и…
– И еще – что надо бояться людей, способных заглянуть в «нигде», – прошептала я. – Потому что они притягивают внимание этих глаз.
Кобб не стал возражать. Он попытался снова глотнуть кофе, но обнаружил, что кружка пуста, и недовольно заворчал.
– Думаешь, та штука из записи как-то связана с глазами, которые ты видишь? – спросил он.
Я судорожно сглотнула:
– Да. Это они, Кобб. Существа, которые смотрят на меня, когда я использую свою силу, и эта штука с шипами, что появилась на видео, – одно и то же. Тот мужчина говорил что-то насчет их цитощита. Это слово похоже на «цитоник».
– Может быть, какой-то щит, не позволяющий врагам слышать или находить цитоников этой планеты, – предположил Кобб. – И он не справился. – Адмирал вздохнул и покачал головой. – Ты видела те новые линкоры?
– Да. Но ведь платформы защитят нас от бомбардировки, правда?
– Возможно, – сказал Кобб. – Часть этих систем по-прежнему работает, но на остальные положиться нельзя. Наши инженеры считают, что на некоторых из тех дальних платформ установлены средства противодействия бомбардировкам, но точно мы не знаем. Я не уверен, что мы можем позволить себе роскошь беспокоиться о делверах, глазах и всем таком прочем. У нас есть более насущные проблемы. Креллы, или как там они называются на самом деле, не прислушаются к нашим просьбам прекратить атаки. Их больше не волнует, выживет ли кто-то из людей. Они полны решимости истребить нас.
– Они боятся нас, – сказала я.
Когда мы с М-Ботом шесть месяцев назад украли информацию с их станции, это стало для меня самым большим и самым неожиданным открытием из всего, что я знала о креллах. Они держали нас тут не из враждебности, а потому, что искренне боялись людей.
– Боятся или нет, но они хотят нашей смерти, – ответил Кобб. – И если мы не найдем способ летать между звездами, как они, мы обречены. Никакая крепость, какой бы могучей она ни была, не может держаться вечно, особенно против такого сильного врага, как Верховенство.
Я кивнула. Это был главный принцип тактики боя – всегда иметь план отступления. Пока мы заперты на Россыпи, мы в опасности. Если мы сумеем выйти в космос, у нас появится масса вариантов. Бежать и где-нибудь спрятаться. Найти другие человеческие анклавы, если они существуют, и попросить о помощи. Напасть на врага, вынудив его обороняться.
Но все это оставалось недоступным, пока я не научусь пользоваться своими способностями. Или, если отбросить такой вариант, – пока мы не придумаем, как украсть у врагов технологию гипердвигателя. Кобб был прав. Глаза, делверы – все это могло иметь значение лично для меня, но в масштабах выживания целого народа было не так существенно.
Нам просто необходимо придумать, как выбраться с этой планеты.
Кобб внимательно посмотрел на меня. Он всегда казался мне старым. Я знала, что он всего на несколько лет старше моих родителей, но в ту минуту он напомнил мне скалу, которая слишком долго стояла под метеоритным дождем.
– Броня вечно жаловалась, какая это тяжелая работа, – проворчал он. – Знаешь, что самое худшее в том, чтобы быть командующим, Юла?
– Нет, сэр.
– Перспектива. Когда ты молод, тебе кажется, что все, кто старше тебя, разобрались в жизни. А когда сам принимаешь командование, то понимаешь, что все мы – те же дети, только в постаревших телах.
Я снова сглотнула, но ничего не ответила. Мы просто стояли рядом, и я смотрела в окно на пустынную планету и тысячи окружавших ее платформ – потрясающую систему обороны, которая в конечном итоге не смогла противостоять этому делверу, чем бы он там ни был.
– Спенса, – наконец нарушил молчание Кобб. – Я призываю тебя к осторожности. Одна половина моего штаба думает, что доверять тебе управление кораблем – значит брать на себя огромную ответственность. Другая считает тебя чуть ли не инкарнацией Святой. Перестань подкидывать и тем и другим доводы в пользу их мнения.
– Есть, сэр, – ответила я. – Честно говоря… я ведь специально пыталась подвергнуть себя опасности. Думала, может быть, тогда мозг сработает как надо, и мои способности включатся.
– Я ценю твое рвение, лейтенант, но это глупый способ решения наших проблем.
– Но ведь нам действительно надо понять, как вырваться к звездам. Вы же сами сказали!
– Я бы предпочел менее безрассудный способ, – ответил Кобб. – Мы знаем, что корабли Верховенства летают к звездам. У них есть технология гипердвигателя, и эти глаза, или делверы, их не уничтожили. Значит, это возможно.
