– Я же продолжу. Так вот, сила тьмы в сокрытии всех этих связей и их искажении, создании иллюзий. Полог на моей племяннице и искажал истинный цвет кожи, глаз, волос. А потом ты увидел сквозь него. В таких ситуациях не известны обходные пути, важен только ранг. Чтобы преодолеть тот, что на Светлане, нужно более высокий, чем пятый боевой, – проговорил он, внимательно на меня глядя.
– Но у меня никаких подобных сил до этого же не было! А ранг был, хоть и первый боевой, – я решил прояснить ситуацию, пока разрешают.
– Первый, да ещё и боевой… На нём только ощущение неправильности, незаконченности, озарения. У тёмных же с рангом сильно растут интеллект и способности к обработке информации, потому-то из них выходят лучшие аналитики и всякие финансовые спекулянты, а дар внушения… А теперь скажи, есть ли у тебя что из этого?
– Не сказал бы… Пожалуй, лучше соберу пока всё, что рассыпалось из моего лепестка, – я решил съехать с темы, раз пошли такие подробные расспросы.
– А что у тебя тут в коробочках и свёртках? – тут же живо заинтересовалось Света.
– Я ювелир, начинающий. Сначала же просто огранкой самоцветов занимался, а тут разные материалы, инструменты да заготовки. Ещё то, что ценным для себя посчитал, – с неохотой стал я отвечать, сгребая всё в кучу и думая, куда это всё добро пристроить пока на хранение.
– А это что блестит? – заинтересовавшись, спросила она.
Вот сорока.
– Ожерелье, пока незаконченное, – угрюмо ответил я, заранее подозревая всех и вся в грехах.
Мои слова её не остановили, и она, подняв, стала разглядывать его на вытянутых руках. Чего-то пропустил момент с поднятием.
– Красивое, – высказалась она через некоторое время.
– Ты бы поаккуратней с ним. Оно как бы должно стать подарком моей невесте, – проговорил я, испугавшись.
Знаем мы этих: да я только поглядеть…
– Как её зовут? – тут же поинтересовалась она.
– Да никак, говорил же уже, но ведь когда-нибудь будет, – намекнул я на прежний наш разговор.
– Дядя, мы вообще-то к тебе пришли, – без перехода обратилась она к нему, продолжая разглядывать моё творение.
– Для чего? – отреагировал он удивлённо.
Так это с ним она нас хотела познакомить, сразу дошло до меня!
– Ты же слышал его фамилию, – невинно так поинтересовалась Светлана у своего дяди.
– И что? – выразил удивление он своим вопросом.
– Он тот самый! – как о само собой разумеющемся пояснила она.
– Вот так поворот! – изумился Лучезар Агафонович.
Глава 5
А уж как я удивился! Когда понял, что тот большой морской воевода из порта не только Светин дядя, а именно тот дядя! Особенно учитывая, что, с её слов, он меня постоянно материт. Но получается, даже не поинтересовался, как выгляжу. Безумие какое-то!
– Здрасте, – выдал я, несколько опешив.
– Думаю, ещё раз знакомиться не будем? – спросил меня он.
Так-то обеими руками за, но как тут без вопросов!
– Лучезар Агафонович, а можно узнать? – нерешительно спросил, пока не сформулировав, чего мне от него нужно, да и вообще.
– Молодой человек, пытайте! – дал он добро, улыбнувшись.
– Тогда… Почему вы не знаете, как я выгляжу? – проговорил я и застыл в ожидании.
– Как-то попытался. Знаешь ли, такого пакостника и разрушителя планов ещё поискать… Но даже мне вежливо пояснили, что не стоит. В том смысле, что не принесёт эта информация мне ничего нового. Знал бы ты, как меня такое удивило! Теперь вижу, что не так они были и неправы в Службе внутренней тишины дворца. Меня изумляет другое, почему тобой они занимаются, а не Приказ стражей границ, которому по укладу положено безопасность Россеа блюсти. Хотя с учётом твоего возраста, даже они это слишком.
– За мной что, следят? – спросил я, сообразив, какой вывод из его слов следует.
Надо понимать, Приказ стражей границ – это прямой аналог нашей Федеральной службы безопасности. Служба же внутренней тишины дворца прямых аналогов, известных мне, не имела. Это, скорее, смесь нескольких служб, у нас даже по времени не пересекавшихся. Во-первых, Службы внешней разведки, понятно, чем занимающейся. Опять же не трудно догадаться, что к этой части службы бедный я никак не отношусь. Вторым аналогом была Центральная ревизионная комиссия КПСС. Да-да, именно она, учитывая, какие функции она выполняла. Был бы я хоть в золотых поясах… Тогда ещё можно было бы понять их интерес. Но вообще они занимаются финансами его величества, его собственностью, а также в их поле зрения высшая знать и самоцветные пояса. Третья часть этой службы – аналог Центральной контрольной комиссия КПСС. Опять же, они занимались самой элитой страны. Вернее, их морально-этическим состоянием. Учитывая их связи со вторым блоком, рычагов воздействия хватало. И вот, простите меня за мой французский, каким местом я туда относился?!
– Вообще-то должны. И вряд ли ты заметил бы, у них самые сильные тёмные в штате, – совсем не обрадовал меня таким ответом Светин дядя.
– Последние три года только и занимался, что улучшал умение их выявлять, – с усмешкой выдал в ответ.
Думаю, тут как-то всё сложнее. Хотя чего голову-то ломать, в Нахимовке же учился, а значит, всё время на боевом взводе, если не хочешь каждую ночь просыпаться в зубной пасте. Такой залет, знаете ли, минус в дело! Да и к тому же всё время на виду, особо специально наблюдать, наверное, и не требовалось. Только почему? Не из-за привлей же, в конце концов, ни одной секретной у меня нет. Да и вообще, только последние года четыре, как влез в дела, которые хоть с натяжкой, можно назвать затрагивающими государственные интересы.
– Да нет, молодой человек. Забываетесь! А не ты ли заразными идеями где ни попадя раскидываешься? – решил прояснить Светин дядя все мои сомнения, но как-то странно.
– Это вы сейчас о чём? – спросил я, действительно не поняв сути его высказывания.
– Да хотя бы о новой концепции флота! Ты понимаешь, сколько теперь у неё сторонников? Нам же все планы по его строительству перекраивать пришлось. Вот откуда у тебя эти идеи боевых платформ и ударных арсеналов. До этого винтожабли у вояк были только транспортные! – возмущённо воскликнул он, видимо, вспоминая серьёзно задевшую его тему.
– Как бы там ведь ничего такого и нет, – ещё больше удивился я, что и выразил ответом.
– Однако до тебя никто не додумался, зато теперь всем хочется сразу и много. Мы вот с испытаний авианосного варианта возвращаемся, – как бы само собой разумеющееся проговорил он последнее.
– Я ничего такого не предлагал! Постойте, а в чём смысл такой штуки? По-моему, классический-то сподручней, – первым делом открестился я от счастья изобретателя, тем более не понимал, зачем такие сложности.
– Кто-то забыл, что винтожаблю и приводниться нетрудно. Одна проблема – размеры, но и это уже почти решили за счёт новых полимеров и композитов, правда, только в проектах, – продолжал он сдавать государственные секреты, а у меня от того волосы на загривке вставали.
Что ещё за ловушку он мне подстраивает?!
– Как представил, это же обалденная штука получается! А в воздухе с него взлетать и садиться можно? – я решил вести себя как последний олух.
– А ты новости-то смотришь? – с подозрением во взгляде спросил Лучезар Агафонович.
– Честно говоря, не особо, – ответил я, а заодно такую печаль в голос-то подпустил.
– Тогда и твоя реакция на племянницу понятна, – сделал он совершенно никак не относящийся к теме разговора вывод, ещё больше напустивший туману.
– С ней что-то не так? – совсем выбил он такими странными прыжками в словах меня.
– Всё нормально. А по поводу винтожабля – да, можно, даже самолётам, не говоря уже про воздушники, – ответил и на последний возглас, и на предыдущие Светин дядя.
М-да, в прошлой жизни только о таком мечтали, тут построили. Зато там в космосе осваиваются, а тут даже намёка нет. Реально, это здесь нафиг никому не нужно, как-то высотными дирижаблями обходятся, и связь и системы позиционирования, даже все обсерватории и системы наблюдения за погодой на них переместили. Только последние несколько лет начались разговоры. Даже я поучаствовал, потратился на разработку проекта катапульты и старта с самолёта.
Последние тут похожи на знакомых из прошлой жизни только из-за одинаковых в обоих мирах законов аэродинамики. Скорости у них тут до двенадцати тысяч вёрст, но то на максимальных для них высотах, а это, по мне, так уже почти в космосе. У земли же они вполне привычных величин. Высотность – в осадок выпадаю. Ну, я говорил. ПВО на них нет! На полном серьёзе! Опять же, никто особо не озаботился. Появились-то эти разработки только после Второй мировой, а до этого все достижения авиации тут никто всерьёз не воспринимал. Хотя и сейчас они только у военных, из-за местного законодательства. Ни один псих их в коммерческих целях использовать не будет. Да даже у армейцев это скорее вспомогательные силы. Но то общая проблема для любого оружия, встреча с мастерами сил им остро противопоказана.
Воздушники, если упрощённо, самолёты вертикального взлёта, скрещенные с экранолётами, изначально более близкими к нашим «якам», нежели к итальянским «хорькам». Хотя внешне ничего общего ни с тем, ни с другим особо не было. И появлением, и развитием они обязаны базовой модификации двигателя, что и самолёты, а также военным, знати и другим богатым буратинам. Причём последние его и превратили в работающее изделие.
И переместились вверх из пробок, и вертолёты оказались враз никому не нужны. Они же компакт-ней, так же взлетают с небольшого пятачка земли, но не нужно ждать, пока винт раскрутится, а скорость около девятисот верст добила тех окончательно. Цена, а когда она вояк и знать волновала? Решения же, найденные там, изменили мир до почти полной непохожести с тем, из моей памяти. Двигатели здесь теперь не внутреннего, а внешнего сгорания, и работают вообще на всём, что горит, хотя по большей части заправляют обычной сырой нефтью. Да и вообще, не похожи даже по внешнему виду на привычные мне. Аккумуляторы – только где чего старое завалялось, ионисторы правят бал.
– Здорово! – раздалось восклицание Светланы, отвлёкшее нас от беседы, а меня ещё и от собственных мыслей.
Откуда-то появилось большое переносное зеркало, и она себя в нём разглядывала, примеряя ожерелье, крутясь туда-сюда, и, похоже, довольная видимым результатом. Реально непонятно. Никто не заходил, не выходил, а на тебе!
– Ты чего, оно же ещё не закончено, да и вообще… – начал, решив, что пора его забирать, а то не посмотрят на недостатки.
– Я, конечно, не специалист, но, похоже, у тебя получается. Интересное решение, ожерелье с подвеской шара благородного опала, – прокомментировал Лучезар Агафонович.
– Это опалесцирующий алмаз. И те вставки его же, только чёрного. На данное время уникальные экземпляры, созданные искусственно. К сожалению, пока технология промышленного производства дорабатывается, – возразил я против его вывода.
Да, разработка моя лично, и действительно уникальная, к тому же ещё почти нигде не засветившаяся. Потому его ошибка не удивительна, соответственно, и недоумённый взгляд в ответ.
– Извините, совсем забыл, я же только вашей племяннице рассказывал про стразы из искусственных самоцветов, – добавил я в ответ на его взгляд.
– Так, понимаю, подбираешь ключики к синтетическим гидрофанам с нужными свойствами? – опять был совершенно неожиданный вывод.
– Не совсем. Это побочный продукт, хоть и интересный. Создание самоцветов с иными, чем у природных камней, ювелирными свойствами. Вот вы и перепутали алмаз с благородным опалом. Основные же исследования идут в области оптических волокон, использующих некоторые элементы строения этих камней. Опять же, оптроника и разработка оптических вычислителей. «Водяные», да и вообще все опалы серьёзно изучаются именно из-за этого. Хотя… Для себя, конечно, получим. Выбора нет. Потому как людям вроде меня – без особых связей – такие даже за серьёзные деньги не достать. Их, что ли, едят?! – в конце не сдержал я эмоции и высказался.
Искусственных гидрофанов днём с огнём на свободном рынке не сыщешь! Если вдруг появится… Легче закрытую коллекцию музея купить!
– Просто делается таких камней мало, высок брак, – пояснил Светин дядя, как бы намекая, что владеет темой и очень плотно.
– А вы откуда знаете? – решил я не оставлять такие недоговорённости.
Пусть меня лучше считают хамом, чем упущу такую возможность!
– Да знаком тут с некоторыми их изготовляющими. Вот и выходит, связи у тебя те, какие надо, – проговорил он, улыбнувшись, почему-то глянув на Свету.
Она-то каким боком?! Но никакого продолжения взгляд не имел.
– Кто же знал, что так свезёт. Всё никак нормальный пояс себе собрать не могу, уже думал со своего месторождения использовать, но уж больно они мелки. Это не накопитель выйдет, а насмешка над здравым смыслом, – я решил ковать, пока горячо.
И за чудика сойду, и за психа, но нужные камешки приобрету, раз такая возможность подвернулась!
– На четверть пуда поди? – поинтересовался он величиной моих хотелок, но уж слишком размер меня смутил, что не сразу понял, о чём речь.
– Да куда мне такой с первым боевым! По размерам на замену обычного кожаного ремня. Для меня и такой чёрной дырой покажется. Даже эскиз конструкции с собой есть… – проговорил и шокированно замер.
– Чего случилось? – заинтересовался моей реакцией Лучезар Агафонович.
– Это. Все мои вещи в корзинке! – не было предела моему удивлению.
Блин, в самой натуральной. Откуда она тут и кто собрал?! И этот ещё ухмыляется. Походу в курсе. Да что происходит?!
– Ага, значит, твой уровень в свете ниже, чем у сестёр Дорогобудовых, – произнёс он вслух.
– А кто это? – естественно, я заинтересовался персоналиями тех, кто буквально под носом такое мог провернуть и не засветиться.
А ведь считал, что подготовился к встрече с любым тёмным! И на тебе!
– О, это занимательная история, но на неё наложена секретность, – начал наводить тень на плетень Светин дядя.
Не люблю таких. Сначала скажут, потом напустят тумана, и не подкопаешься.
– Светлана, пойдём в более удобное место, и верни своему гостю уже ожерелье, – неожиданно распорядился он же.
С каким же она нежеланием это сделала, как будто у неё жизнь с душой вынимают особо жестоким способом. Взглядом же из бетонной стены, наверно, жалость выжала бы. Одна беда, на совесть мне бесполезно давить, это подарок моей будущей невесте, и точка! И кстати, чего её дядя так на неё удивлённо смотрел? Неужто такое впервые?! Но, несмотря на разыгравшуюся молчаливую трагедию, ожерелье оказалось в корзинке, после чего мы двинулись дальше.
– Следовало такое предполагать, – проговорил я, оглядывая царские палаты.
Если по-русски, просто каюту первого класса.
– Тебе чем-то не нравится наша скорбная юдоль? – со смешинкой в глазах в ответ на мою реплику спросила Светлана.
– Посочувствовать-то вам можно. Тут такой комфорт, что с непривычки сплошное неудобство и напряжение. У вас, кстати, есть что-нибудь не столь экзотичное, как это кресло, в нём будто всё время падаешь, – медленно выговорил я, вылезая из столь коварного предмета интерьера.
– Хм. Вполне обычное, – выдала она, поудобнее устраиваясь в точно таком же с ногами.
– Кому как, а по мне, так хуже было только при выброске нашего курса разгонными центрифугами на Аль-Сода, – прокомментировал я её ответ грустно.
– А что это? – тут же проявила она живейший интерес к сказанному.
– Один безжизненный островок у Аравийского полуострова, – пояснил я, мне не жалко.
– Я про центрифуги, – уточнила она вопрос.
Как-то неудобно сразу стало. Я-то о своём, а её технические детали…
– Нечто вроде карусели с баллистическим вычислителем, закидывающих шестиместные ДК в заданный квадрат. Весьма точно, кстати. А, извиняюсь! ДК – это десантные капсулы.
– А зачем? – продолжила она расспрос.
На этом я завис. Что зачем? И только пошевелив извилинами, сообразил – речь про выброску.
– Чтобы мы, ученики Нахимовки, как будущие морские воеводы, на себе прочувствовали все прелести высадки морской рати на побережье, оборудованное береговыми укреплениями, – осветил я вопрос, хоть и не сразу.
– Толку-то, вы же все там владеете «силой», – прокомментировала она.
