Дочь ведьмы
Франсин Тун
Trendbooks thriller
Бестселлер Sunday Times Топ лучших романов 2020 года по версии Telegraph Премия McIlvanney Prize 2020 Лонг-лист Highland Book Prize 2020.
Среди сосен в темном лесу кто то бродит. Призрак, чужой или безмолвная тень женщины? Далеко в полях местные видели костры, находили камни, выложенные в круг. Говорят, это проделки ведьмы. Той самой ведьмы, что давным-давно ушла из дома и не вернулась. С тех пор ее муж Найл научился жить заново. Днями он один воспитывает дочь, вечерами заливает тоску алкоголем. Он никогда не говорит с десятилетней Лорен о маме. И девочка ищет ответы в картах Таро… Она хотела бы знать, о чем судачат местные. Кто та женщина-призрак в белом халате, что бродит в лесу? Куда ушла темной ночью ее соседка Анн-Мари? А главное, она хотела бы знать, о чем молчит ее отец. Что он скрывает в той комнате, которая вечно закрыта?
Франсин Тун
Дочь ведьмы
FRANCINE TOON
Pine
© Francine Toon 2020
© ООО «Клевер-Медиа-Групп», 2021
* * *
Правду скажи, непутевая дочь,
Где провела ты вчерашнюю ночь?
В чаще сосновой, где воют ветра,
Я продрожала всю ночь до утра.
«В чаще сосновой», американская народная песня
Вы про?сите меня верить в чудеса.
Runrig «Every river»
Глава 1
Они замечают ее, когда отправляются на традиционную охоту за сладостями накануне Хеллоуина…
Дорога сужается, прорезая кромку леса. Некоторые сосны растут здесь так плотно, что сквозь них почти не видно ночного неба. Поудобнее устроившись на пассажирском сиденье, Лорен качает ногами в эластичных спортивных туфлях, иногда задевая перекатывающиеся по полу банки с энергетиком и потертый теннисный мячик. Заплетенные в косичку волосы словно венок украшают ее голову. Найл, ее отец, управляет старым пикапом и слушает «Аэросмит». В салоне пахнет собачьей шерстью, хотя Джеймсона в машине нет.
– Ты губы помадой накрасила? – косясь на нее, спрашивает отец.
– Нет, краской для грима. – Лорен врет. Хеллоуин – единственный день в году, когда она может взять что-нибудь из вещей матери. Тайком, конечно.
Она держит на коленях ведерко в форме тыквы. Ее лицо напудрено до белизны, из уголка рта словно вытекает бордовая струйка крови. Такую вполне можно нарисовать краской для грима, не так ли? На ней черное платье с кремовым кружевным воротничком. Его купили на похороны бабушки одиннадцать месяцев назад, когда ей было девять с половиной лет. Рукава уже коротки, в следующем году платье может стать ей мало. Отец говорит, что больше они, наверно, не поедут выпрашивать сладости. Но сегодня она вампир. Ей очень по душе этот наряд. Они живут в крошечной деревушке, и здесь никто не станет дразнить ее, в отличие, например, от школы. В кармане у нее складной нож из оленьего рога.
Фары отбрасывают в темноту два белых луча. Впереди на дороге виден съезд, и при их приближении дорожный знак ярко светится. В кустах на краю обрыва Лорен неожиданно замечает тощую фигуру в длинном белом халате.
– Господи, – бормочет ее отец, когда они проносятся мимо.
– Кто это? – Лорен вглядывается в темноту. Деревья постепенно редеют.
– Ты о чем? – отвечает Найл и делает музыку погромче.
Лорен сует руку в карман платья и проводит пальцем по ребристой поверхности ножа, затем по металлической полоске и по краю лезвия. В последнее время она часто так делает. Вскоре они выезжают из леса и мчатся вниз по склону к Клаванмору. Четыре дома, разбросанных вдоль дороги; маленькое созвездие огней среди темного поля.
Найл паркуется возле дома ее друга Билли Мэтисона, у заброшенной телефонной будки. Лампочка в ней все еще цела и освещает часть тротуара. Сквозь потрескавшийся асфальт пробиваются сорняки. Лорен долго не отрывает глаз от зеркала заднего вида, пока там не появляется фигурка Билли в шортах ярко-синего цвета. Его мать Кирсти и младший брат Льюис спускаются следом по узкой тропинке от своего дома. Лицо Билли, а также вратарская рубашка, поверх которой накинута куртка, измазаны бутафорской кровью. А волосы на голове торчат дыбом, как шипы.
– Во что ты превратил свою футболку? – хрипло спрашивает отец Лорен, захлопывая дверцу пикапа.
– Он зомби! – Голос Кирсти разрезает ледяной воздух. В своем полосатом желто-синем пуховике она напоминает Лорен большого шмеля. Ее волосы цвета кукурузной лепешки почти полностью спрятаны под шляпой. Выглядит мило. – Я использовала красный пищевой краситель, – с улыбкой добавляет Кирсти, глядя на Лорен маленькими блестящими глазками. – Мой Льюис совсем как маленькое чудовище, правда?
Малыш облачен в кигуруми динозавра, его пухлые щеки пылают румянцем.
– Точно, – кивает Найл, и в его бесстрастном голосе слышится насмешка.
Льюис смотрит на него снизу вверх и что-то радостно бормочет, но никто не может толком разобрать его слов.
– Он очень взволнован, – говорит Кирсти.
Где-то вдалеке завывает ветер.
– А у тебя что за костюм? – спрашивает Билли у Лорен, как будто и так непонятно. За последнее время он вытянулся и уже стал выше ее ростом.
– Я вампир, – отвечает Лорен. Она старается не выглядеть слишком взволнованной. В супермаркете закончились все светящиеся клыки, так что пришлось довольствоваться помадой-кровью.
Они оставляют Найла в пикапе. По мере того как Лорен и Билли спускаются вниз по дороге, звуки радио стихают. Кирсти и Льюис неторопливо следуют за ними. Темноту разрезает свет, пробивающийся из окон сквозь хлопчатобумажные занавески, дорогу освещает пара уличных фонарей, похожих на оранжевые леденцы. Они идут в гости к соседям, которых знают с рождения.
Первым на их пути попадается дом Алана Мэкки. Возле коттеджа пахнет растворителем краски и опилками. Лорен спотыкается о сложенную в коридоре стремянку и почти падает в бежевую гостиную Алана. Кирсти поднимает Льюиса на руки, он начинает капризничать, его пухлые пальцы тянутся к отвертке на столике в прихожей. Лорен занимает свое место рядом с Билли перед ревущим телевизором. По телику транслируют футбольный матч, и экран залит насыщенным ярко-зеленым цветом. Над телевизором висят выцветшие фотографии. На них запечатлены Алан и его жена на красных велосипедах в холмистом Авиморе, тогда они были молоды, полны сил. Есть и более поздняя фотография его жены, сделанная незадолго до смерти: сухая и бледная, она сидит на диване с большим рыжим котом, свернувшимся у нее на коленях.
Мать Билли пристроилась рядом с Аланом на том же диване ирисового цвета. Она закидывает одну ногу на другую, и диван отчаянно скрипит. Алан выключает широкий телевизор. Запах в комнате кислый и затхлый, как в пабе. С Аланом Лорен почти не видится. От него у нее мурашки бегут по коже, а увидеть его дом изнутри – большая редкость. Изредка она бывает здесь вместе с Найлом. Отец заезжает к старику, чтобы одолжить что-то по хозяйству. Найлу комфортно, только когда общение носит чисто практический смысл. В одну из таких поездок Алан показал Лорен коллекцию своих трофеев, растянувшуюся на всю стену. Он подошел к ней ближе, чем ей хотелось бы, и она чувствовала запах его тела. Он сказал, что когда-то был учителем физкультуры у ее отца, и показал свои награды за толкание ядра, метание диска и бросание камней на Хайлендских играх. Больше всего ей нравился хрустальный трофей, чуть меньше – трофей с маленьким золотым человечком, на шее у которого виднелся крошечный золотой камешек.
– Итак, – говорит Алан, – что интересного расскажете?
Билли на одном дыхании отвечает:
– Как думаете, а почему скелет не танцует?
– Вот загадка. – Алан качает головой. Он смотрит на Кирсти, потом снова на детей. И улыбается, обнажая желтые зубы. – И в самом деле, почему скелет не танцует?
Билли выдерживает паузу.
– Потому что… он скелет ходячий.
У Алана вырывается хриплый смех.
– Ах вот оно что… Ну что ж, очень хорошо, сынок.
Наступает черед Лорен. Она поет песню «Летучая мышь из ада». Она готовилась к этому вечеру и даже репетировала свое выступление несколько раз, но, когда начинает петь, у нее ужасно сдавливает горло. «Летучая мышь из ада» – песня, которую ее отец постоянно включает в своем пикапе или когда воскресным утром жарит бекон. Однажды летом, проезжая мимо группки свидетелей Иеговы, он открыл окно и включил песню на полную громкость, напугав их до смерти. Ей очень хотелось, чтобы он был сейчас здесь и послушал, как она поет. Но отец бывает вежлив лишь по необходимости и чурается любого общества, в отличие от Кирсти или ее мужа Крейга. Он из тех людей, которые стараются не мозолить никому глаза и при первой возможности ускользнуть незамеченными. При виде такого жители Страт-Хорна, ближайшего к ним городка, удивленно вскидывают брови.
Алан Мэкки протягивает Лорен один из батончиков «Марс», разложенных на низком стеклянном столике. На деревянной раме журнального столика виден большой скол, как будто на него упало что-то тяжелое. Он наклоняется вперед, держась за спину. На свитере Алана не хватает пуговицы, и оттуда выглядывает краешек грязно-белого поло. Он хрипло говорит маме Билли:
– Мы ведь увидим ее по телику? На «Х-факторе». – Он ерошит Билли волосы и тоже вручает ему батончик «Марс», когда они собираются уходить. Наклоняясь к Билли, он бормочет: – Этот точно станет следующим Билли Доддсом, правда? Билли Мэттисон. – От смеха у него даже перехватывает дыхание. Лорен не понимает, что тут смешного.
Она бежит со всех ног, и скоро ей становится жарко. Ее плащ, сделанный из мешка для мусора, парит в воздухе. Она смеется беззвучным смехом, подобно злодеям в фильмах ужасов.
– Я твой заклятый враг! – выкрикивает она, подражая американскому акценту.
– Как это? – недоумевает догоняющий ее Билли.
– А вот так! – Лорен резко оборачивается. – Может, сходим к Диане? – спрашивает она у его матери.
– Слишком далеко, милая, – говорит Кирсти. – Нам придется тогда в темноте пересечь парочку полей. В любом случае, думаю, она сейчас ухаживает за матерью. Нам лучше не мешать.
– Мы с ней почти никогда не видимся, – канючит Лорен.
– Разве ты не встречаешь ее в школьном автобусе? – удивляется Кирсти.
– Ну, как сказать… – тихо отвечает Лорен.
Она стоит на правой ноге, как фламинго, почесывая левую щиколотку. И правда, когда Диана садится в школьный автобус в своем черном худи, она иногда касается рукой волос Лорен. Этот жест подобен благословению. В такие дни сверстницы оставляют Лорен в покое, хотя все еще шепчутся у нее за спиной. Все знают негласное правило: места в задней части автобуса предназначены для детей постарше, которые учатся в средней школе. Она расположена по соседству с начальной. Диана из тех девочек-подростков, которые занимают место в самом центре на последнем ряду. И ей наплевать, что ее гортанный смех разносится по всему проходу. Однажды водитель автобуса, Рой, даже высадил ее за курение. Лорен смотрела на каменистую обочину когда они отъезжали. Диана показала водителю средний палец, позади нее простиралась пурпурная пустошь, сливающаяся с бесконечным белым небом.
Лорен хотелось показать Диане свой костюм для Хеллоуина. Она из тех, кто любит старые фильмы про вампиров. Если бы Лорен разрешили пойти к Диане и посмотреть парочку она бы не испугалась…
Лорен часто бывает страшно: в школе, в автобусе, даже дома, когда отец то и дело прикрикнет на нее за то, что она задает слишком много вопросов. Диана вызывает у нее скорее не страх, а легкий трепет. Однажды они поспорили, что Лорен не сможет дотронуться до электрической изгороди. Лорен удалось коснуться изгороди и держаться за нее несколько секунд. Неделю спустя Диана подарила ей флакон ярко-голубого лака для ногтей под названием «Электрический угорь». Она показала Лорен место, где оторвала бирку, чтобы не сработала сигнализация на выходе из магазина.
– Этот лак напомнил мне о тебе… хотя ты больше похожа на креветку, – сказала Диана, и ее губы, густо намазанные темной помадой, скривились в улыбке. Для Лорен тот день до сих пор был одним из лучших воспоминаний…
– А если бы она велела тебе спрыгнуть с моста, ты бы спрыгнула? – спросил Найл, когда услышал об электрической изгороди. Лорен покачала головой, но в глубине души понимала, что, наверное, не удержалась бы…
* * *
Маленькие «вампир» и «зомби» подходят к коттеджу Вейри Грант, их приближение встречает лай крошечных собачек, они воют как маленькие обезьянки. Лорен пытается осторожно приоткрыть пластиковую дверь веранды. В этот момент мама Билли и младший брат их догоняют. Дверь, как обычно, не заперта. Из глубины дома слышно, как в ответ на собачье тявканье Вейри Грант хрипло кричит:
– Пс-ст! Тихо!
«Старая женушка» – так иногда шутливо называет ее отец. Женщина ростом немного выше Лорен, у нее зычный голос и нетвердая походка. Она стоит на небольшой скамеечке у высокого кухонного шкафа и усердно роется в нем, видимо, пытаясь что-то отыскать. Люстра перегорела, и комнату освещает настольная лампа.
– Помощь не нужна, Вейри? – спрашивает Кирсти. Приподняв брови, она смотрит на детей и отпускает Льюиса в коридор.
Тот топает маленькой ножкой на собак, которые вновь заливаются лаем. Вейри молчит. Она достает из шкафа открытый пакетик с арахисом и кладет его на стол. Пакетик точно такой же, как и в прошлом году.
– Как поживаешь, малыш? С каждым днем он все больше! – Вейри растягивает рот в беззубой улыбке, поглядывая на Льюиса, который топчется рядом с матерью. – А ты разве не разучил какой-нибудь номер?
– Он еще совсем маленький, – отвечает Кирсти.
Когда Лорен затягивает «Летучую мышь из ада», Вейри хмуро смотрит на Кирсти, а потом щурится на Лорен, как цыпленок. На жилистых руках женщины нет колец. На подоконнике лежит бинокль и стоит цветок-паучник.
– О, такого я, кажется, не слышала, – удивляется Вейри, протирая зеленоватую столешницу. Одна из собак лает и встает на задние лапы. Вейри беззвучно что-то напевает. – Как поживает твой отец?
Прежде чем Лорен успевает ответить, Вейри поворачивается к Кирсти.
– Никогда не вижу их по воскресеньям.
Тявкает другая собака, как будто соглашаясь с хозяйкой. Кирсти натянуто улыбается.
Когда они снова выходят на улицу, Билли спрашивает мать:
– Почему Вейри такая странная?
– Ну, ведь она пожилая дама – и, уж конечно, не молодеет. В таком возрасте многие становятся странными. Ох уж любит она поболтать, впрочем, как и все, кто здесь живет.
