– Наличность, – настороженно глядя на него, киваю: – И что с того? Это же деньги. Настоящие. Не подделка. Или не так?
– Да всё так, морщится он и бугры на его лице принимаются маневрировать, то бледнея, то краснея: – Что мы с наличкой делать будем?
– Как что? Ну вот ты – ты же новый камбуз хотел? И склады со стазис камерами? Пиши заявку! – Расплывшись в улыбке, откидываюсь на спинку стула: – Завизирую! Нет! Все пишите! Все, всё что вам нужно! И поспешите, – продолжая улыбаться шутливо грожу всем пальцем: – Пока ваш капитан в отличном настроении!
– Он не понимает, – совершенно не разделяя моей радости, поникает головой Пол: – Свенн? Может ты растолкуешь?
– Попробую, – Свенн, нахмурившись, качает головой: – Ммм… Сэм? Как ты думаешь? Сколько новый камбуз стоит?
– Ну… – Пожимаю плечами: – Ну… Понятия не имею. А это важно? Пусть хоть миллион! А, Пол? – подмигиваю ему: – Камбуз за миллион – хочешь? И столовые приборы – с ручками из хрусталя?
– Сэм! – Одёргивает меня Свенн чуть менее почтительно чем следовало бы при обращении к капитану и Императору, пусть последний пока – только формально.
– Сэм! Ты представляешь сколько места занимает один миллион наликом? Больше кубометра. А весить будет…
– На транспортную платформу погрузим, – отмахиваюсь от его слов, ощущая, как по спине начинает ползти неприятный холодок.
– Я уже не говорю, – продолжает морщиться Свенн: – Что считать такую гору банкнот будут ой, как долго. Вернее сказать – не будут. Считать не будут. И знаешь почему?
– Ну?
– Потому, что пошлют сразу.
– Как это – пошлют?! Это же деньги! Настоящие.
– Это – грязные деньги, понимаешь? Откуда у тебя столько наличности на руках? А вдруг ты – бандит, или торговец наркотой?
– Так я… Я скопил! Во всё себе отказывал и…
– Справку о доходах покажи, – парирует он: – Или выписку со своего банковского счёта, откуда миллионы снял. Нет такой? Тогда, – развёл он руками, играя роль продавца: – Сожалею, но вам лучше уйти. Или мы вас полиции сдадим.
– В лотерею выиграл, – мрачнея, в его словах была логика, высказываю предположение: – Джек-пот сорвал.
– В какой именно? Говорите, а мы проверим.
– В казино?
– В каком, когда?
– Блин! Свенн! – Чуть привстав, грожу ему кулаком: – Ты вообще, на чьей стороне?
– Да все мы на одной, Сэм, – качает он головой: – Я же не спорю – дело ты придумал и провернул отлично. Вот только делать с призом нечего. Даже парням раздать не сможем – поедут они по курортам, шиковать начнут, тут их и возьмут. На какие шиши пируете? Вы же, кроме своей пенсии копеечной, другого дохода не имеете. Понимаешь? – Грустно улыбнувшись, развёл он руками: – Деньги есть, но потратить их мы не можем.
– Обналичить? Тьфу – наоборот? Мы так можем?
– Ни один банк на такое не пойдёт, – качает головой Свенн: – Лицензию моментом отберут.
– Эээ… Заключить договор с кем-либо на… – кручу в воздухе пальцем: – На работы. И сорвать их выполнение. Левый договор, конечно. Нет. Бред.
– Не бред. Только контора должна быть в офшоре. Впрочем, нам этот вариант не подойдёт – там все под колпаками спец служб. Вычислят кто мы и откуда бабло моментом.
– Не вариант, – кивнув ему, поворачиваюсь к Полу, хорошо помня криминально прошлое нашего кока:
– Пол? А твои бывшие товарищи? Они отмыть смогут?
– Отмыть-то смогут, – недовольно кряхтит он: – Вот только…
– Что только? Говори.
– Половину заберут.
– Много.
– Такое считается нормальным. – Разводит он руками: – Они наличку через свои магазины и бары пустят, а нам, – он кивает: – По договору на… да хоть на консультации по оформлению витрин, уже легально заплатят. Извини, – отворачивается он: – Но только так.
– Может нам самим? Ну магазинчик открыть? – Свенн, немного светлеет лицом: – Легальное бабло у нас есть – немного, но для открытия небольшой лавчонки хватит. Выберем мир по тише, или Станцию где ни будь в дыре, и…
– И года за два-три отмоем, – перебивает его Пол: – Не думаю, что наш капитан на такое согласится, – мотает он головой в мою сторону, но мне не до него. Копаясь в памяти, я перебираю различные решения, на которые меня навели слова друзей. Магазинчик, а лучше несколько – это, конечно решение, но Свенн прав – пройдёт не менее года, прежде чем мы сможем пропустить через него всю сумму, даже если весь экипаж будет круглосуточно там что-то закупать. Да и что продавать? В любом случае, чтобы к нам не привязались местные налоговики и прочие, карательно-надзорные органы, нам самим придётся что-то купить, нечто, что после будем продавать. И продавать массово. А значит и закупать тоже контейнерами. А это – всё те же деньги и не наличные. Выход – продавать что-то такое, что мы можем изготовить сами, не закупая на стороне. А что мы можем? Да ничего.
Хм… В голове рождается образ магазинчика, где на вывеске красуется девица, в руках которой сверкающая пустота.
«Ни-че-го» – гласит вывеска, а ниже появляется примечание: – «Мы ни-че-го не продаём! Спешите! Ограниченная партия идеального ни-че-го!».
– Бррр… – мотаю головой, пытаясь выбросить вот этот бред, но нарисованная красотка, соскочив с вывески, принимается танцевать, придерживая край платья, под которым, действительно ничего нет. Чёрт… Мне нужен отдых. Сначала в баре, а потом… потом…
Стоп!
Вывеска! И Пол говорил, что местные бандиты с нами могут договор на оформление витрин заключить. Так…так… Теплее… Оформление. Нарисовать… Блин! Ван Гахен! А кто, как не я его самый преданный эээ… последователь и подражатель?!
Идея окончательно формируется у меня в голове и я, вернув на лицо победную улыбку, щёлкаю пальцами, подзывая к себе Пола:
– Эмм… эээ… Пол, да? – Выпятив нижнюю губу, смотрю сквозь него: – А налей-ка ты всем чего покрепче, милейший. Мне – абсцента. Стакан. Нет, – шевелю в воздухе пальцами, рисуя сложные фигуры: – Нет. Лучше два, или… Ааа… Неси бутылку!
– Сэм?! Командир?! Мой…Мой Император? – Пятится он прочь, и я готов биться об заклад, что Свенн, не менее встревоженный чем он, уже вызывает сюда Никера – нашего врача.
– С вами всё в порядке? Командир? – Голос главмеха звучит на фоне попискивания, сопровождаемого набор текста на коме: – Эээ… Командир?
– Господа! – Поднявшись на ноги хлопаю в ладоши, заставляя всех замереть: – У меня есть план, господа! План, посредством которого мы, – сбиваюсь. Чёрт. Общаясь с такелажниками напрочь отвык от витиеватых фраз, присущих истинному ценителю искусств.
– Короче, народ! – Грохаю кулаком о стол, в зародыше гася начавший зарождаться шум: – Есть у меня идея – выкрутимся. И да. Каждому своя роль будет. А пока, – киваю Полу, замершему рядом с бутылкой в руках, причём держит он её так, что не поймёшь – хочет он ей огреть меня по голове, или наполнить стакан: – Пол! Наливай! Не могу же я вернуться в погрязшее в конформизме общество, трезвым?!
* * *
Прежде чем набрать номер уважаемого и известного мэтра Симил, того самого эксперта, подтвердившего подлинность картин многострадального Гахена, нам всем пришлось изрядно потрудиться. Выбрав одну из пустующих кают нашего крейсера, мы провели более суток обдирая отделку её стен, но когда работа была закончена, то любому, увидевшему спартанский антураж, сразу бы стало ясно, что владелец сего места либо испытывает серьёзные финансовые затруднения, либо – и это было моей целью, напрочь и полностью презирает мирские блага, отдав себя служению Мельпомене, всегда благосклонно относившейся не только к актёрам, но и к художникам.
Но не только стенам, полу, потолку и прочему пришлось принести себя в жертву искусству. Сменив капитанскую форму на вытертый комбез, с пятнами от масел и смазок, я, входя в образ, разлохматил себе причёску, а затем, отобрав у Пола бутыль с пронзительно зелёным содержимым – местным аналогом абсцента, сделал крупный глоток, пояснив коку, что мне, как гению, пусть и ещё не признанному, необходим определённый блеск в глазах, который должен будет подчеркнуть…
Что именно подчеркнуть, Пол, которому тонкое чувство прекрасного было явно чуждо, дослушивать не стал, предпочтя ретираду моей речи.
К слову сказать – местный абсцент оказался весьма и весьма заборист, быстро направив мои мысли в нужное русло.
* * *
Набираю номер и на экране появляется симпатичная девушка в строгом офисном костюме.
Ничуть не смутившись моему виду, судя по всему непризнанные гении стучались в эти ворота с завидным постоянством, она быстро проворковала стандартную фразу о крайней важности моего звонка и о ещё более крайней занятости мэтра. Секретарь уже была готова прервать связь, когда я, подняв в воздух два пальца, заставил её на секунду смолкнуть.
– Ван Гахен.
– Рада знакомству, господин Ван… – счастливая улыбка, рождённая на её лице часами тренировок, сначала застыла, а после, неуверенно сползла с отполированного слоями косметики, личика.
– Вы… Ван… Гахен? – Неуверенно переспросила она: – Но он же… То есть вы…
Так. Я мысленно поставил красотке плюсик – специфику работы хозяина знает. Значит – не дура, что при такой очаровательной внешности – редкость. А может и не редкость – увы, но подобные дивы упорно обходили меня своим вниманием.
К немалому моему сожалению, разумеется.
– Это всё слухи, – отмахнулся я от слов: – Преувеличение и сплетни кредито… эээ… Завистников. Передайте старине Туринку, что…, – я махнул рукой: – Просто скажи, милая, мол Гахен, тот, что Ван, звонит. Хорошо?
Неуверенно кивнув она включила заставку, на которой красовался сам мэтр, держа перед собой «Корни», ту самую, последнюю, или предпоследнюю работу сгинувшего мастера.
* * *
Как и ожидалось, долго любоваться картиной, некоторое время висевшей в кают-компании моего Созвездия мне не дали.
Вернее, не дал. Ага, Симил, он самый.
Возникнув на экране, он внимательно посмотрел на меня не спеша начинать разговор. Ну да ладно, мы не гордые. В определённые моменты, конечно.
Вот в такие, как сейчас, например.
Отсалютовав ему стаканом, и немедленно влив в себя добрый глоток зелёного огня, я поморщился, а после, занюхав рукавом, расплылся в улыбке:
– Кого я вижу! Старина Туринк! Чем обязан? Чего хотел-то?
– Разве это не ты мне звонишь? – Поморщился метр, торопливо оглядывая крайне нищенское убранство каюты: – Денег одолжить не могу, эээ… Сэм? Сам – в крайней нужде, – развёл он руками и на его запястье сверкнули тусклым золотом часы, ценой так в пару сотен тысяч монет.
– Ты в нужде?! Ты? Мой старый друг?! – Постарался совершенно искренне возмутиться я, что, впрочем, было несложно при виде часов и той секретарши:
– Туринк! Сколько тебе надо, старина? – Я влил в себя ещё одну порцию ракетного топлива, почему-то менявшего цвет. То оно было зелёным, то жёлто-оранжевым.
– Так ты не за деньгами? – Неуверенность, отчётливо прозвучавшая в его голосе, придала мне наглости, отчего я расхохотался, на сей раз совершенно искренне.
– Я?! За деньгами? За этой плесенью, пожирающей наш мир?! Что ты! Совершенно… – на несколько секунд мне пришлось смолкнуть, пропуская наружу рвавшиеся из глотки газы и Симил заметно расслабился, понимая отсутствие угрозы его финансам.
– Я это… Ну… Как оно, – заводил я рукой над столом, словно желая поймать порхавшие там слова: – Да. Я тебе их дать хотел. Плесень эту. У меня её, – выдвинув ящик стола, я вытащил наружу сразу несколько пачек банкнот: – Есть в общем.
– А как же это? Стены обшарпанные, мебели нет, – показал он на мою обстановку, явно видя её несоответствие тугим пачкам денег.
– Это? Это тлен! Ван Гахен жил так же, так к чему… момент, – я принялся наполнять стакан, но пролив приличную часть мимо, прямо на деньги, махнул рукой и отхлебнул прямо из горла.
– Понимаю, – закивал эксперт, не отводят взгляда от мокрых купюр: – Так ты мне ссудить хотел?
– Денег? Туринк! Ты что – обидеть хочешь?! – Моё возмущение было тоже искренним. Ну, я на это надеялся:
– Тебе? Моему другу и эту отраву? – Я взмахнул рукой с бутылкой и немедленно поправил себя: – Не эту. Это – хорошо. Я про другую. Про…как их… А! Про деньги. Бабло, капуста, сечёшь?
– Ты извини, Сэм, – он покосился на часы, те самые, дорогие: – Но ты не мог бы покороче? Мне скоро на паперть идти – моё окно, чтобы милостыню просить, будет. Так о чём ты?
– Эх… Тяжко тебе, – вытираю слезу, выбитую этим прохвостом: – Ну да ничего, Туринк, ничего. Сейчас всё переменится. Знаешь, что у меня есть?
– Что? – Интерес, даже намёк на него полностью отсутствует в его голосе, но всё разительно меняется уже через несколько секунд, когда я, отвечая на его вопрос, произношу всего три слова:
– Личные вещи Гахена.
* * *
Уверен, протяни я ему стакан, прямо через экран, минуя миллионы разделявших нас километров, он удивился бы куда как меньше. В конце концов, есть же технологии, они развиваются, так почему бы и нет? Но эти мои слова, сказанные совершенно будничным тоном, заставили Туринка натурально окаменеть.
И да. Тот самый стакан, а лучше целая бутылка, оказалась бы ему сейчас ой, как кстати.
– Вещи Гахена? – Осторожно повторил он мои слова, тщательно выговаривая каждое:
– Сэм? Ты ничего не… Не путаешь? Гахен сгинул.
– Да, – киваю, приподнимая стакан: – Помянем! Он был настоящим солдатом искусства! И погиб на боевом посту – за мольбертом! Дай и нам, Творец, такую смерть!
Судя по вину Турнинку такая перспектива ой, как не нравится, и он напряжённо кивает, на сводя с меня взгляда. Вернее сказать – с моей бутылки.
– Так… Ты что-то нашёл? – Осторожно спрашивает он, когда она опускается на стол, а я принимаюсь занюхивать пойло рукавом. Должен заметить, что после очередного глотка комбез стал пахнуть вполне достойно – в моей голове забродили, зашептали мысли немедленно послать и эксперта, и Гахена подальше и срочно сообщить миру о такой мировой закуске, как именно этот рукав.
– Ммм… Да, – приложив немалые усилия отгоняю эти мысли прочь: – Я нашёл тот астероид… Ну… Где он «Корни» писал. Да, – цепляюсь руками за стол – палуба ощутимо кренится, отчего я морщу лоб – что за хрень… Я же говорил пилотам висеть ровно… А они что творят?!
– Что… Что ты там нашёл? Сэм? – Лицо эксперта занимает весь экран, так ему не терпится услышать ответ, и я не оставляю его жажду без награды:
– Всё! – Исчерпав остаток сил в этом коротком ответе, проваливаюсь в черноту, едва успев ткнуть пальцем в кнопку прекращения связи.
* * *
Очнулся я в мед отсеке и первый, кто показался мне на глаза, был, конечно же Никер. Наш эскулап.
Похмелья, и всех обязательных тому симптомов не было.
