– Ладно, спрошу. А как вы поняли, что он знает языки?
– По радио играла песня на итальянском, он начал ее переводить нам. Ну я и спросил, какие он еще знает языки, он сказал, что любые. Потом началась игра в переводилки – сотрудники и пациенты говорили ему предложения, а он переводил их на разные языки.
– А вы уверены, что он не от балды произносил слова на манер какого-нибудь языка, как бы имитируя его, а вы и поверили?
– Нет, я проверил через онлайн-переводчик некоторые фразы.
– И все же языки можно выучить.
– И еще! Он ходит со своим кислородным баллоном. В зале суда у него его отняли, и он спустя сколько-то часов, я не уточнил сколько, потерял сознание. Врачи подтвердили, что это была не симуляция. Его привели в чувство и вернули баллон, он подышал из него и полностью оклемался.
– Он сказал, зачем убил того мальчика? – спросил Коля.
– Нет.
– По сути, знание огромного количества языков – единственная необъяснимая странность?
– Да.
– Семеныч, из-за этого ты так переполошился и вызвал меня в субботу утром?
– Просто пообщайся с ним, и ты сам поймешь.
– Хорошо. Он не буйный?
– Нет, наоборот – вежливый, учтивый.
– В какой он палате?
– В седьмой.
– Ну что ж, пойду тогда пообщаюсь. – Николай уже собрался встать из-за стола, но Андрей Семенович поднес к уху телефон и произнес:
– Погоди… Санька, – спустя несколько секунд сказал в трубку главврач, – Санечка, дорогой мой, приведите с Женькой мне в кабинет нашего нового гостя из будущего… Ага, добро, – добавил руководитель и выключил телефон.
Николай с недоверием смотрел на своего начальника, который, казалось, сиял от радости, предвкушая, как должен удивиться его младший товарищ. Солнце к этому времени поднялось, и лучи сквозь оконное стекло падали на сторону главврача, будто разделив комнату на светлую, пьяную, сияющую половину, во главе которой находился пожилой жизнерадостный круглолицый Андрей Семенович, и на мрачную – с сидящим в тени Николаем, угрюмым, серым, оскверняющим своим недовольным видом прекрасное осеннее утро.
– Имя у него хоть есть? – спросил Коля и, почувствовав, как тяжелеет его тело, ссутулился, облокотился на стол и подпер кулаком щеку.
– Анс, – ответил главврач.
– Анс? – удивился Николай.
– Да, он сказал, что его зовут Анс.
– А фамилия, отчество?
– Он сказал, что у них нет фамилий и отчеств.
Через несколько минут, в течение которых Андрей Семенович успел еще разок приложиться к коньяку, в дверь постучали.
– Да, да, – произнес главврач.
Николай успел представить себе Анса крепким, сурового вида человеком, способным на убийство ребенка, пусть и в невменяемом состоянии. Но спокойным и учтивым со слов главврача. Представление Коли рассеялось, когда щуплый, невысокого роста пациент зашел в кабинет. Сутулый, лысый, с большими детскими карими глазами и смуглой кожей, Анс неловко улыбнулся. В руке он держал небольшой кислородный баллон. Одет новый обитатель психиатрической больницы провинциального городка был в черные брюки и серую водолазку. На вид ему было лет сорок. Слева и справа от Анса стояли санитары – Сашка и Женька, оба на голову выше пациента и шире его раза в два.
– Присаживайтесь, – сказал Андрей Семенович.
Анс прошел по кабинету и сел за Т-образный стол напротив Николая. Сашка и Женька остались стоять, прислонившись к стене возле двери.
– Это Николай Николаевич, – главврач указал рукой на Колю, – заведующий отделением и ваш лечащий врач.
– Очень приятно, меня зовут Анс. – Мужчина кивнул, а потом сделал вдох из баллона.
– А это вам для чего? – спросил Коля, рассматривая баллон.
– Для насыщения крови кислородом, во избежание слабости и потери сознания, а впоследствии и смерти. – Анс произносил каждое слово четко, делая необходимые паузы в тех местах, где должны быть запятые. Голос его показался Николаю чуть ли не дикторским.
– Вам мало кислорода в помещении? – спросил Коля.
– Мало.
– У вас гипоксия?
– Нет.
– Почему же вам тогда не хватает кислорода?
– Потому что в моем времени атмосфера Земли имеет другие соотношения кислорода и азота. В вашей атмосфере примерно двадцать процентов «о два», в моем же времени его чуть более тридцати процентов.
– И из какого же года вы к нам прилетели? – спросил Николай.
– По нашему календарю из тринадцать тысяч тридцать пятого. Но наше летоисчисление никак не связано с вашим. Объективная разница между сегодняшним годом и годом, из которого я отбыл, составляет более пятидесяти тысяч лет.
– Зачем вы прибыли в наше время?
Анс попытался сказать что-то, но из его уст вылилось лишь нечленораздельное мычание. Казалось, его начало подташнивать.
– С вами все в порядке?
– Да.
– Тошнит?
– Нет.
– Так зачем вы прибыли сюда из будущего?
– Я не смогу сказать, даже если захочу.
– Почему?
– Очевидно, потому, что эта информация, попав к вам сейчас, в дальнейшем создаст какой-то парадокс.
Николай переглянулся с Андреем Семеновичем.
– Анс, как вы думаете, у вас есть какое-либо заболевание? Как вы вообще себя чувствуете?
– Не считая того, что меня держат тут насильно, и не считая того, что ваша атмосфера мне не совсем подходит, я чувствую себя хорошо. И еще очень неудобно просыпаться ночью, чтоб подышать из баллона.
– А вы понимаете, где вы находитесь?
– Да, в психиатрическом стационаре закрытого типа.
– Вы можете рассказать о себе? Кто вы по профессии?
– Путешественник во времени.
– Это такая профессия?
– Да.
– И в каком же вузе готовят таких специалистов?
– Вузе?
– Да, вуз – высшее учебное заведение, институт, университет. Вы заканчивали что-то по вашему профилю?
Анс снова попытался что-то сказать, но челюсть его неестественным образом съехала чуть набок, и он запнулся.
– Не получается. Значит, нельзя, – произнес человек из будущего.
– Нельзя сказать? – спросил Николай.
– Да. Обо всем, что связано с путешествиями во времени, говорить нельзя.
– Вам кто-то не дает ответить на мой вопрос?
– Да.
– Кто?
– Вселенная.
Николай вздохнул:
– Анс, а как бы вы описали свою работу? В чем смысл путешествий во времени?
– Создание будущего.
– В каком смысле?
– Совершая поступки в прошлом, мы меняем будущее.
– И вы путешествуете по временам, меняя прошлое?
– Да.
– Зачем вы к нам прибыли – вы не хотите говорить?
– Дело не во мне, дело во вселенной.
– Она не дает вам сказать?
– Да.
– А можете поподробней рассказать, как и почему она не дает вам говорить?
– Попав в прошлое, я не могу делать многие вещи. Абсолютно разные и не связанные между собой. Сама вселенная не позволяет. Это ее фундаментальный закон. Например, попав в недалекое для себя прошлое, я не смогу подойти к своему отцу и убить его, ведь тогда я не появлюсь на свет. Убийство отца вызовет парадокс. Вселенная не позволит мне совершить это. По такому же принципу я не могу рассказать вам, зачем я тут, очевидно, в будущем это вызовет какой-то парадокс. Я не могу знать, какой именно, ведь у каждого действия, совершенного в прошлом, огромное количество исходов в будущем. Парадоксы вселенная исключает, влияя на нас, путешественников во времени.
– Когда вы так заикаться начинаете, это вселенная вам не позволяет что-то рассказать нам?
– Да.
– А если вы совершите какое-нибудь движение, которое вызовет парадокс? Ну например, облокотитесь на подоконник, случайно столкнете в окно цветочный горшок, который упадет на голову вашему отцу и вы не родитесь. Как вам вселенная помешает столкнуть горшок?
– Я просто упираюсь в невидимый барьер, в невидимую стену, и она не пускает меня к горшку, который может упасть на голову моему отцу или какому-либо другому предку.
– А если в это время вас сзади кто-то толкнет на эту стену, вы так же будете упираться в нее?
– Я не знаю, таких случаев не было.
– Если вы родились спустя пятьдесят тысяч лет относительно нашего времени, то сейчас, очевидно, по земле ходит куча ваших предков?
– Именно так.
– И если кто-то из них умрет по вашей вине, вы измените будущее, создадите парадокс, подобно тому, как если бы вы сами, вернувшись в прошлое, убили своего отца или деда?
– Да. Или прадеда, или прапрадеда, или прапрапрадеда, или прапрапрапра…
– Я понял, хватит, – перебил пациента Николай, – значит, вселенная рассчитывает ваши действия в нашем времени, не давая совершить что-либо, что может в итоге привести к смерти одного из ваших предков и тем самым создать парадокс?
– Вы все верно поняли.
– Анс, если вдруг вы наткнетесь на такую невидимую стену, о которой вы рассказали и которая не пускает вас, позовете меня? Я был бы рад увидеть, как это все происходит.
– Конечно.
– Анс, а вы понимаете, почему вы тут?
