– Говорю же тебе, что…
– Соберись! Это действительно может оказаться важным.
– Почему?
– Потому что обычно на концерт приходят в вещах с принтом коллектива, выступающего на сцене. Так ведь?
Она была права, но я не придавал этому большого значения. Ева никогда не увлекалась «Фу файтерс», утверждая, что они, по ее мнению, играют слишком хаотично. Я помнил это прекрасно, так как Блицер не раз пытался заинтересовать нас их новым альбомом.
Я углубился в собственную память, пытаясь выловить в ней принт на майке. Он в большей степени выглядел как работа доморощенного мазилы, а не профессионально выполненный рисунок с обложки какого-нибудь альбома. Может быть, поэтому я сразу подумал об инди-роковых коллективах.
– Так как эта команда называлась? – напомнила о себе Йола.
Я потер виски, стараясь связать какой-нибудь элемент с другим, чтобы попасть на нужное направление или вспомнить хоть одну подробность, которая поможет мне вызвать из провала в памяти потребную информацию.
В конце концов у меня в голове что-то замаячило.
– Подожди, – стал припоминать я. – Это напомнило мне образ футболиста, надевавшего маску Человека-паука.
– Не поняла…
– Был такой аргентинский профессионал, который, забив гол, надевал маску и изображал, что пустил паутину из запястья.
Клиза молчала.
– В свое время я был помешан на Человеке-пауке.
– Угу.
– Ева относилась к этому нормально, хотя сама вроде в детстве не имела к нему никакого интереса. Она увлекалась археологией. Особенно интересовал ее период начала оседлости поляков на своих землях.
Йола тихонько кашлянула.
– Каждый извращается по-своему, – добавил я.
Она все так же не отвечала, и мне подумалось: «А может, не случайно на майке Евы была изображена команда, чье название связано у меня с обожаемым героем комиксов?»
Нет, видимо, случайно. И я просто ищу скрытое значение там, где его нет. Или все же…
– Проверь это в…
– Конечно, я уже «погуглила», – опередила меня Йола. – Этот футболист – Хосе Гутьеррес.
– Гутьеррес! – подтвердил я, прищелкнув пальцами. – На ее майке была такая надпись.
Моя собеседница вновь замолчала, а для меня ее молчания хватило, чтобы дойти до сердечной боли. Если раньше я мог охотно говорить о Человеке-пауке, то теперь его образ вызывал у меня тревогу.
– Ты здесь? – позвал я.
– Д-да… – Голос у Клизы был слабым, словно все силы внезапно покинули ее. Мне представилось, как она побледнела.
– Что-то не так?
– Название, – заговорила она. – Это было «Наталья Гутьеррес и Анжело»?
– Возможно.
– Боже…
– Ты о чем?
Йола не ответила.
– Алло! – повысил я голос. – Что происходит?
– Это больше, чем я могла представить…
9
Я даже не помышляла о таком, и когда Клиза спросила меня, может ли она приехать на виллу вместо того, чтобы рассказать мне все по телефону, сразу согласилась. Хотя и знала, что заставлю Роберта нервничать из-за этого. Он не любил, когда я принимала подобные решения, не посоветовавшись с ним.
Для других пар это было бы обычной ситуацией – знакомые могли нагрянуть к ним даже без приглашения. У нас, однако, было иначе. Если мы кого-то принимали, то все должно было быть оговорено за несколько дней до того. Роберт готовился сам и давал мне время подготовить дом.
Они с Войтеком приехали перед тем, как явилась Клиза, и у меня еще была возможность привести себя в порядок, чтобы не давать мужу повод для замечаний.
Войтек бросил ранец на пол в прихожей и сразу направился в свою комнату.
– Ты куда? – спросила я, стоя в дверях зала.
Он остановился и смерил меня взглядом.
– Привет, мама!
– Привет, озорник!
Сын подошел и обнял меня. Он был еще в таком возрасте, что делал это без смущения, но я прекрасно понимала: такое продлится еще три, от силы четыре года. Достаточно того, что школьные товарищи, увидев, как я иногда на прощанье целую его возле школы, начинают над ним подсмеиваться. В такой день Войтек возвращается домой с поникшей головой, и все нежности кончаются.
Я взлохматила ему волосы и хотела сказать, чтобы убрал ранец, но Роберт уже поднял его. Он был прекрасным отцом – даже лучше, чем тот, о каком я мечтала для Войтека. Может, ему не хватало лишь немного дальновидности, когда он подкатывал на «БМВ» к школе, но во всем остальном он был почти идеален.
То, чего ему не хватало как мужу, Роберт восполнял как отец. Наверное, я еще и поэтому прощала ему все плохое, что он делал со мной. А потом это стало повседневностью… Переживания, испытываемые мной в тяжелые минуты, не компенсировало никакое удовлетворение. И даже если подобное происходило, то чувство это пропадало так же быстро, как мое упрямство после очередного конфликта.
– Что в школе? – спросила я.
Сын, не ответив, зыркнул в сторону своей комнаты. Я прекрасно знала, что все думки у него сейчас о том, чтобы поскорее усесться за ноутбук. Это помимо того, что в школе наверняка неустанно шарился по сетям в смартфоне, а в машине сразу включил планшет.
– Ничего интересного, – после короткой паузы ответил Войтек.
С ним я тоже должна была ежедневно вытанцовывать. Начиналось с «ничего интересного», а потом я постепенно вытягивала из него подробности. В этот день, однако, позволить себе такого не могла. Отпустила Войтека в комнату и сдержанно улыбнулась Роберту, ставившему ранец за порогом. Он по-прежнему поглядывал на меня с заметной опаской, осознавая, что вчерашнее нарушение им очередной «границы» предрекает ему горение в адском пламени и это пламя связано со мной.
Приблизившись, я взяла его за руку и тихо сообщила:
– Клиза напала на что-то существенное. Скорее всего, та девушка прислала какое-то послание.
– Послание?
– Йола не захотела сообщать подробности по телефону. Хочет поговорить с глазу на глаз.
– Так, может, я доброшу тебя до «Балтик Пайп»?
– Я сказала ей, что желательно приехать сюда, – сказала я быстро. – Это не займет много времени. Мы посидим на втором этаже, в моем кабинете.
Это помещение, довольно просторное, не в полной мере относилось ко второму этажу, а являлось скорее чердачным. Но мне нравятся скошенные потолки. Это было мое святилище, в котором я чувствовала себя комфортно. Но выбрала для своего кабинета именно его не только поэтому. Сначала я не осознавала, а потом поняла, что это было единственное помещение, в которое Роберт действительно никогда не входил и в котором ни разу меня не ударил. Пока…
Я отогнала негативные мысли, хотя при виде мужнина лица это удалось мне с трудом.
– Здесь? – спросил он и сердито поджал губы.
Недовольно поведя головой, отвернулся и пошел в кухню. Молча, нервно дернул дверцу холодильника. Снова повел головой. Я физически ощущала, как в нем нарастает злость.
Роберт вынул вино, налил себе и опорожнил полный бокал двумя большими, быстрыми глотками. Потом возмущенно спросил:
– Сколько раз мы будем возвращаться к одной и той же теме?
– Она спросила, а я просто…
– Ты ведь знаешь, что я не люблю нежданных гостей!
– Знаю, но это же касается работы. Мы всё быстро обсудим в моем кабинете.
– Нельзя было встретиться в баре? – Роберт отвернулся, но я успела увидеть, как в его глазах вспыхивают один за другим гневные огоньки. – Тебе там плохо? – снова начал заводиться он.
– Нет, но я не хотела лишний раз причинять тебе расход.
– Какой расход? По крайней мере это стоит меньше, чем терпеть присутствие в доме чужого человека.
– Она – твоя сотрудница, Роберт…
Он так неожиданно шагнул ко мне, что я невольно отшатнулась. Обычно это было признаком начинающейся разборки. Однако на этот раз Роберт вовремя сдержал себя.
– Мы не станем сюда входить, – примирительно сказала я, окинув взглядом зал, совмещенный с кухней. – Сразу пойдем наверх.
Роберт не отозвался. Несколько секунд спустя яростно глянул на меня, и я испугалась, что он вот-вот утратит над собой контроль, ударит меня – и тогда возврата уже не будет.
Но сейчас меня беспокоило не то, что может дойти до рукоприкладства, а что я не могу отменить встречу. Может, он сам позвонит Клизе и скажет, что я себя плохо почувствовала? Подобные сценарии мы разыгрывали уже не раз.
Роберт сделал очередной шаг ко мне, как вдруг раздался сигнал следящей системы, извещающий о том, что кто-то появился у ворот. Мы молча посмотрели друг на друга.
– Можешь отправить ее восвояси, – сказала я неуверенно.
– Сейчас? – он фыркнул. – И что ты ей скажешь?
– Я не обязана ей ничего объяснять.
– Нет, – холодно заключил Роберт. – Пусть войдет.
Он сам отворил калитку и уселся на диване, незаметный из коридора. И сидел молча, когда мы с Йолой поднимались на второй этаж.
Я думала, что Клиза поведет себя точно так же, как и другие гости, посетившие нас в первый раз, – бесконечно будет все разглядывать, выдавая многочисленные комплименты и ахи-охи восторга. Одних изумляла картина, открывающаяся взору из зала через почти полностью застекленную стену. Другие восхищались множеством книг на полках, которыми была уставлена просторная лестничная площадка.
Однако Йола прошла в мой кабинет, словно ничего не заметив. Заговорила лишь внутри, усаживаясь за маленький столик под большими окнами, встроенными в крышу дома. Кроме столика в кабинете находились мой письменный стол, несколько стульев и небольшие книжные стеллажи.
Она оперлась на столешницу локтями и нервно потерла лицо ладонями, оставив на щеках красные следы. Потом глянула на меня так, что стало понятно – через мгновение я услышу нечто неприятное.
– Мне просто не верится, – начала Клиза. – Чудовищно запутанное дело!
Я села рядом с ней.
– Что нарыла?
– В общем-то, не я, а сам Верн.
Я приподняла брови.
– То есть Вернер, – уточнила Йола и, взмахнув рукой, продолжила: – Мы пришли к этому совместными усилиями, но инициировала все Ева.
– Что конкретно?
Йола поудобнее уселась на стуле и откашлялась.
– На том снимке, который, к сожалению, кто-то удалил с фанатской страницы, Ева была в майке, не имевшей ничего общего с «Фу файтерс».
– Хм…
– Это был их концерт. А она была в футболке с названием другой группы.
– Ну и что?
– Только то, что это привлекло мое внимание. Верн покопался немного в памяти, я помогла ему, и мы установили, что на майке были «Наталья Гутьеррес и Анжело».
– Ни о чем не говорит…
– «Лучшие дни», – подсказала Йола.
– Тоже ни о чем не говорит.
