Лора Таласса "Песнь экстаза"

Торговец ждет, ему не нужно меня торопить: за него это делает магия.

Я судорожно шарю руками по одеялу, цепляюсь ногтем за какую-то нитку.

– Я вынудила тебя. – Поднимаю на него взгляд. – Я зашла слишком далеко, и тебе пришлось уйти. – Когда последнее слово срывается с языка, магическая удавка отпускает мое горло, и я снова могу свободно дышать.

Возможно, прошлое и не причиняет мне боли, но оно по-прежнему представляется мне живым существом, чем-то реальным, осязаемым. Как все-таки это странно и непонятно, размышляю я. Почему кто-то или что-то, вошедшее в мою жизнь почти десять лет назад и затем исчезнувшее, по-прежнему имеет надо мной власть?

Торговец пытливо смотрит на меня, и его серебристые глаза мерцают в полумраке. Я не могу разгадать выражения его лица, но сердце сжимается от недоброго предчувствия.

Он снова кивает и поднимается на ноги. Только когда он протягивает руку, чтобы открыть стеклянную дверь, я вдруг понимаю, что он сейчас исчезнет, покинет меня.

При этой мысли все тело пронзает острая боль. Нет, я уже по горло сыта глупыми выходками собственного сердца. Если бы я могла, я бы разорвала его в клочья просто за то, что оно смягчилось по отношению к Торговцу тогда, когда разум мой желает навсегда забыть о наших прежних отношениях.

– Вот как, Дес? – окликаю я. – Снова спасаешься бегством?

Он оборачивается, положив ладонь на стекло, и его глаза вспыхивают.

– Ты права, хотя сама не представляешь, до какой степени, херувимчик. Ты действительно вынудила меня оставить тебя. Семь лет – долгий срок для того, кто ждет, особенно для таких, как я. Но знай: больше я от тебя не уйду.

Глава 6

Ноябрь, восемь лет назад

Одно желание превращается в два, два – в четыре, четыре – в восемь… и в один прекрасный день я обнаруживаю, что на запястье красуется браслет из ониксовых бусин.

Я собиралась провести с Торговцем всего один вечер, но постепенно это желание превратилось в зависимость. Я снова и снова хватаюсь за черную визитную карточку. Еще вечер, третий, четвертый, и я уже не могу без него. Я ничего не знаю о жизни и прошлом Торговца. У него нет причин делать мне одолжения.

Но он приходит.

Я смотрю на бусины и вспоминаю наш разговор во время второй встречи.

«Ты отдашь мне то, чего я потребую – что угодно. Скажи мне, херувимчик, ты готова выполнить любое мое желание?…Ты готова отдать мне свое тело?» Наверное, мне следует опасаться такой расплаты. Но, напротив, когда я вспоминаю об этом, меня всякий раз охватывают беспокойство, нетерпение, волнующее предчувствие.

Наверное, у меня с головой что-то не в порядке.

– О чем ты думаешь, херувимчик? – спрашивает он.

Сегодня вечером Торговец удобно расположился на моей кровати, которая ему, кстати, мала – ноги свешиваются. Я смотрю на него, и мысли принимают совершенно определенное направление…

Я чувствую, что краснею.

– Точно, это нечто неприличное. – Торговец поправляет подушку, закидывает руки за голову.

Я думаю, что сейчас он начнет дразнить меня, но вместо этого он разглядывает мою комнату. Я слежу за его взглядом и вижу, словно со стороны, свой туалетный столик, подставку для дешевой бижутерии и маленькую косметичку. Вижу постеры на стенах – один с портретом «Битлз», второй с фотографией Эйфелевой башни, и еще тот нелепый постер с надписью «Сохраняй спокойствие и продолжай читать». Письменный стол завален учебниками, рядом – кружка и жестянка с чайными пакетиками.

По полу разбросаны потрепанные книги, одежда, обувь.

Я чувствую себя обычной школьницей. Совсем юной и неопытной. Я понятия не имею, скольких женщин навестил за свою жизнь Торговец, но могу побиться об заклад: их спальни выглядели гораздо уютнее этой жалкой клетушки с дешевым чайником и постерами, приколотыми кнопками к стенам.

– Соседки нет? – спрашивает он, рассматривая складной стул, который я поставила на место второй кровати.

– Больше нет.

Она переехала в комнату к своей подруге, которую поселили одну, и которой нужна была компания. Узнав об этом, я испытала одновременно разочарование и облегчение. Мне не очень хотелось оставаться одной, но, с другой стороны, мы не подходили друг другу. Она была веселой и болтливой, а я… меня терзали глубоко запрятанные тяжелые воспоминания.

Торговец бросает на меня сочувственный взгляд.

– Никак не получается завести друзей, херувимчик? – спрашивает он.

Я недовольно морщу нос.

– Перестань меня так называть, – прошу я, усаживаюсь в компьютерное кресло и закидываю ноги на стол.

«Херувимчик». Вызывает ассоциации с пухлыми маленькими ангелами. Это прозвище снова заставляет меня чувствовать себя девчонкой.

Торговец в ответ лишь расслабленно улыбается.

– А кстати, у тебя есть имя? – вспоминаю я.

– Не хочешь говорить о друзьях? – с иронией спрашивает он.

– Это называется «уходить от ответа», – сквозь зубы бросаю я, откидываясь на спинку кресла, – и ты этим тоже не брезгуешь.

Торговец по-прежнему улыбается, но избегает смотреть в глаза. Сомневаюсь, что он когда-нибудь признается в этом, но мне начинает казаться, что ему нравится общение со мной. Лично я могу себе признаться в том, что мне нравится его общество. Оно помогает мне держать на расстоянии своих демонов.

– Ты действительно считаешь, что я всем подряд называю свое имя, херувимчик? – С этими словами Торговец берет с тумбочки у кровати какую-то бумажку.

– Прекрати. Меня. Так. Называть.

– А кто такой Джордж? – спрашивает он, читая надпись.

И мне хочется провалиться сквозь землю. Я бросаюсь к нему, выхватываю у него злосчастную записку, комкаю ее в пальцах и швыряю в мусорную корзину.

– Ничего себе! Значит, Джордж. – Его тон заставляет меня покраснеть еще сильнее. – Выходит, это он фигурировал в твоих непристойных мыслях?

Если бы!

– А тебе какое до этого дело? – спрашиваю я.

– Если парень дает тебе свой номер телефона, это значит, что ты ему нравишься. А ты хранишь эту записку. На своем ночном столике. – Торговец произносит это таким тоном, словно выражение «ночной столик» само по себе является решающим доводом.

И что мне ему ответить? Что единственный мужчина, который меня интересует – это сам Торговец?

Нет, спасибо.

– Вряд ли мы с ним будем встречаться, – невнятно ворчу я. – Его сестра дружит с девчонкой, которая меня терпеть не может.

В дальнейших объяснениях нет необходимости. Торговец насмешливо приподнимает брови.

– Ах, вот как.

Я чувствую на себе его пристальный взгляд, чувствую, что не могу больше скрывать своих мыслей.

Что он видит? Смущение? Раздражение? Растерянность?

Он убирает ноги с кровати, и это неожиданное движение заставляет меня вздрогнуть. Протягивает руку, заставляя меня подняться с кресла.

– Бери куртку.

– Зачем?

– Мы идем прогуляться.

Наши дни

Утром, перед тем, как идти на работу, я заглядываю в ванную, чтобы осмотреть выломанную вчера дверь.

Дверь в полном порядке. Торговец починил ее, ничего не требуя взамен. Я чувствую, как при этой мысли сердце уже в который раз сбивается с ритма. Торговец – жулик, ловкач, хитрец; он ничего не делает бесплатно. Так почему он починил эту несчастную дверь?

Вспоминаю его прощальные слова. Крепко зажмуриваюсь. Какая-то фраза не дает мне покоя. «Семь лет – долгий срок для того, кто ждет, особенно для таких, как я».

Торговец никогда никого не ждет, тем более помешанную клиентку, которая когда-то была готова с лихвой расплатиться за все оказанные ей услуги. Но он сказал это совершенно серьезно, и мне кажется, что именно так и было – он ждал. Это полная бессмыслица.

Я перебираю бусины на браслете, считаю их, потом пересчитываю.

Осталось триста шестнадцать долгов. Выходит, Торговец забрал несколько штук уже после того, как я купила ему эту несчастную мебель. Несколько бусин в обмен на мой секрет.

Я в досаде потираю лоб.

В этот момент Торговец ненавистен мне больше, чем когда-либо. Я ненавижу его за то, что он возник в моей жизни именно тогда, когда мне уже казалось, что все налаживается. Ненавижу за то, что вынуждена была порвать с Эли по телефону, не зная, как и чем мне придется расплачиваться. Но прежде всего, я ненавижу его за то, что проще ненавидеть его, чем саму себя.

Я появляюсь в офисе «Детективного агентства Западного Побережья» с опозданием на двадцать минут, держа в руках розовую картонную коробку.

Мы с Темпер занимаемся этим бизнесом в течение последних шести лет. Да, время от времени нам приходится преступать закон. «Детективное агентство Западного Побережья» может выполнить практически любое задание: найти пропавшего без вести, выудить у нужного человека признание, раздобыть доказательства преступления.

– Эй, привет, – кричу я, войдя в приемную. – Я принесла нам завтрак. – Стук клавиатуры в кабинете Темпер смолкает.

– Пончики? – с надеждой спрашивает она.

– Еще чего! Фрукты. Я подумала, что сегодня подходящий день для того, чтобы начать работать над нашими пляжными фигурами, – отвечаю я, ставлю коробку с пончиками на стол, и вокруг поднимается небольшое облачко пыли.

Надо в ближайшее время сделать уборку.

– Пляжные фигуры! Как бы не так! – Раздается топот, и на пороге возникает Темпер, бросая на меня такой взгляд, словно я произнесла богохульство. – Думаешь, мне хочется выглядеть как костлявая белая…

Ее взгляд останавливается на коробке с пончиками.

– Я купила классические черничные и еще с начинкой из желе, – говорю я, протягивая ей стаканчик с кофе. – Если черника – не фрукт, то хотя бы ягода, правда?

Темпер фыркает.

– Подруга, мне нравится ход твоих мыслей.

– Взаимно, дорогуша. – Я иду в свой кабинет.

В этот офис мы переехали пять лет назад. В разгар выпускного вечера мы собрали вещи, практически тайком сбежали из Академии Пил, нашего пансиона, и отправились на поиски лучшей жизни. Наш офис по-прежнему вызывает у меня те же чувства – смесь возбуждения, надежды и отчаяния, которые мы испытывали, спасаясь бегством – я от своего прошлого, а Темпер от своей судьбы. Тогда мы были полны энергии и стремления начать все сначала, создать свою судьбу собственными руками.

Я улыбаюсь, заметив на рабочем столе чек за последний выполненный заказ. Бросаю вещи, усаживаюсь в кресло, беру чек и прячу его в сумку. Надеюсь, что Микки, дурной сын, отныне станет относиться к своей матери по-человечески. Люди, у которых есть мать – просто везунчики, считаю я.

Закинув ноги на стол, включаю компьютер. Пока он загружается, я прослушиваю голосовые сообщения на рабочем телефоне. Одно – от бывшего «объекта», сталкера по имени Шон, который преследовал одну из моих клиенток. Тогда Темпер пришлось подключиться к этому делу, и мы вдвоем, судя по цветистым выражениям недоумка, произвели на него неизгладимое впечатление. Я удаляю сообщение и перехожу к следующим.

Три сообщения – от потенциальных клиентов. Я пододвигаю к себе желтый блокнот, беру ручку и записываю имена и контактную информацию.

И вот, наконец, последнее сообщение.

Я замираю, слыша хриплый, глубокий голос.

«Детка, я не хочу расставаться с тобой. Это не повод. Когда я вернусь, мы снова все обсудим».

Выпрямляю спину.

Нет, нет, нет!

«А пока, – продолжает он, – я подключил кое-какие связи, и теперь Торговец в топе разыскиваемых личностей». То есть в первой десятке.

Вот дерьмо.

Именно этого я и боялась. Что Эли решит разобраться с моими проблемами за меня.

Компьютер загружается, я открываю сайт политии и открываю список разыскиваемых преступников.

В нем около сотни фигурантов, но тех, кто в первой десятке, я вижу сразу: их фото и имена – на самом верху страницы.

Под номером три – надпись: «Торговец (настоящее имя неизвестно)».

– Вот засранец, – бормочу я и со злостью пинаю шкафчик с документами, стоящий рядом с письменным столом.

Понятия не имею, почему я так рассвирепела. Торговец в состоянии сам о себе позаботиться, а я могу позаботиться о себе. Точнее, могла, пока не завела в качестве бойфренда проклятого альфа-самца из стаи оборотней, мать его.

Я смотрю на схематичный набросок лица Деса. У политии даже нет его фотографии, а этот портрет… этот разыскиваемый может быть кем угодно. Лишь две детали верны – серебристые глаза и белые волосы. И, откровенно говоря, этого достаточно.