Бенита волновалась, хотя старалась не подавать виду. Ее первое дело в Анвенте! Нужно было показать себя с наилучшей стороны, чтобы не опозорить наставника и всю хаврийскую стражу.
– Добрый день, Соргес. – С полосатой софы поднялась еще не утратившая красоты темноволосая женщина с яркими зелеными глазами и протянула Квону ухоженную руку. Неудивительно, что барон на ней женился: тьенна умудрялась сохранять достоинство даже при такой трагедии. Но было заметно, что и по ней ударила болезнь дочери: под глазами пролегла синева, пальцы подрагивали. На столе стояла ополовиненная коробка с дамскими сигаретами, хотя курить в клинике воспрещалось.
– Спасибо, что разрешили прийти, ваша милость.
О времени визита Квон договорился заранее, и к встрече баронесса Юфони попыталась привести дочь в пристойный вид. Неестественно румяные щеки, накрашенные губы, накрахмаленная ночная рубашка. Может, у баронессы и получилось бы спрятать недостатки дочери, но паучьи пальцы, лежащие на одеяле, выдавали болезнь. Тонкая как пергамент кожа обтягивала кости. Эрика была истощена недугом, и никакие зелья и ухищрения не помогали вернуть цветущий вид.
– А ваша спутница?.. – Женщина бросила на Бениту вопросительный, слегка испуганный взгляд. Боялась сплетен, и вполне логично – любой газетчик ухватился бы за такую новость двумя руками.
– Это моя напарница, Бенита Дениш, – представил девушку Квон, и баронесса ахнула.
– Та самая Дениш?!
Сохранять невозмутимость становилось все сложнее. Бените пришлось напомнить себе, что она ожидала этих вопросов. Матушка в свое время потрепала нервы здешней аристократии. Мало того что развелась с мужем – неслыханная дерзость! – так еще и уехала в Хаврию с молодым любовником, забрав дочь. За столько лет слухи поутихли, но газетчики откуда-то прослышали о возвращении Бениты и не упустили возможности напомнить о былом скандале, смакуя в статейках предположения, как поведет себя дочь скандальной виконтессы.
– Как себя чувствует Эрика? – быстро спросил Квон.
Интересно, он тоже в курсе приключений ее семьи? Наверняка. В любом случае Бенита была благодарна, что он прервал неприятные расспросы.
– Пока никаких улучшений. – Баронесса подошла к кушетке и наклонилась, чтобы поправить тонкое покрывало. На дочь она смотрела с искренней любовью, смешанной с глубоким горем.
– Вы можете рассказать, когда заметили первые изменения?
Квон достал блокнот и предложил женщине присесть обратно на софу, но та предпочла остаться рядом с дочерью. Пока говорила, поглаживала ее исхудавшую руку, словно ждала, что дочь наконец-то проснется.
Квон записывал что-то в блокнот, иногда повторял вопрос, немного меняя формулировку, и его записи обрастали новыми строками. Наверное, баронесса и сама не ожидала, что столько расскажет о болезни: как часто у Эрики случались нервные срывы и она начинала ругаться без причины, о ее бессоннице, о сильных головных болях.
– Не для протокола… – Квон отложил блокнот в сторону. – Эрика пробовала наркотики раньше? Может быть, курила опиум?
– Никогда, – покачала головой баронесса. – Она бы и здесь не стала, но стеснялась своего происхождения и боялась, что если откажет, то с ней перестанут общаться.
– Как думаете, кто предложил ей первую порцию?
Баронесса задумалась.
– Эрика много с кем общалась. Видите ли, молодые люди считали ее легкодоступной, раз она дочь обычной торговки. – Женщина прикусила губу. – Эрика всегда вела себя прилично, но некоторым казалось, что она просто набивает себе цену. Вот и продолжали одаривать знаками внимания, приглашали на прогулки…
– У нее была компаньонка?
– Азель Юфони, двоюродная племянница барона, – кивнула баронесса. – Она сопровождала Эрику на мероприятия. Не скажу, чтобы они были близкими подругами, Эрика считала, что Азель приставили за ней следить. Глупости! Да и захоти она, разве за всем уследишь?
– Может, и не уследила, но что-нибудь заметила. Мне бы хотелось с ней поговорить.
– Боюсь, это не так просто. Азель уехала в Фелтон поправлять здоровье еще до болезни Эрики. Я отправлю ей вестника, – пообещала женщина.
Тут Эрика тихо застонала, и баронесса поспешно повернулась, положила ладонь ей на голову. Глухой стон повторился, за ним еще один, громче. Девушка не просыпалась, лоб покрылся испариной, и она заметалась по постели, сминая простыню и покрывало.
– Тише, тише, – успокоила ее баронесса и потянулась к висящему у постели шелковому шнуру. Дернула. Раздался мелодичный перезвон.
Через короткое время в комнату стремительно вошла сухопарая черноволосая целительница с посеребренными годами висками, принеся с собой горький запах лекарств. Не спрашивая, что происходит, опустилась рядом с Эрикой.
– Ну, маленькая, ты что устроила? Давай успокаиваться.
Казалось, она ничего не делала, только поглаживала худыми руками по голове, но метания Эрики постепенно прошли. Дыхание выровнялось, и вскоре о приступе напоминало лишь смятое покрывало.
– Спасибо, – поблагодарила баронесса, убирая с лица дочери влажные волосы.
– Я уже говорила вашей милости раньше и повторяю еще раз: вашей дочери нужен покой. – Целительница недовольно поджала губы. – Тьен Квон, а вы, как менталист, лучше других должны знать, что для Эрики опасны любые потрясения. Советую вам быстрее покинуть палату, – добавила она сухим тоном и вышла первой.
Менталист?
Бенита с интересом посмотрела на напарника. В Хаврии менталисты встречались редко и были на вес золота. В Анвенте же, насколько помнила Бенита, их недолюбливали. Наверное, напарник ждал от нее какой-то реакции, потому что посмотрел чуть ли не с опаской. Не дождался. Бенита искренне не понимала, почему должна опасаться напарника, которому доверяет жизнь.
– Тьенна Юфони, если вы не против, мне хотелось бы перед уходом поговорить с главным целителем, – после непродолжительной паузы сказал Квон.
– Не против. Но мне лучше присутствовать при встрече, иначе он вас слушать не станет. Мой муж потребовал полной конфиденциальности. – Баронесса поднялась с кушетки и с сомнением посмотрела на спящую дочь, явно опасаясь оставлять ее одну после приступа.
– Я пригляжу за Эрикой, – предложила Бенита, и женщина с благодарностью кивнула.
Когда они вышли из комнаты, Бенита подошла ближе, рассматривая больную. После помощи целительницы та выглядела такой умиротворенной. Почему же у нее не получалось вернуться?
– Я только на минутку загляну, – пообещала себе Бенита, дотрагиваясь до лба пострадавшей, и в тот же миг ее затянула Пустошь.
Бенита очутилась на мягкой постели, утопая в шелках. Свежее белье пахло цветами и шелестело под парочкой, опрокинувшейся на кровать в страстных объятиях. Томные вздохи и характерные движения сложно было перепутать с чем-то другим даже не искушенной в любовных делах девушке. Бенита поспешно скатилась с постели. Хоть любовники не могли ее задеть, начинать интимную жизнь с такого опыта точно не входило в ее планы.
Сначала показалось, что на кровати Эрика, но это было не так – шепча непристойные глупости, друг друга любили незнакомые Бените люди. Пустошь, конечно, искажала лица, но рыжеволосая особа в постели совершенно не походила на дочь баронессы.
Так, если это воспоминания Эрики, то где она сама?
Бенита быстро огляделась, пытаясь понять, откуда можно наблюдать подобную картину. Вряд ли Эрика спряталась в шкафу, чтобы подсматривать. Увидела в приоткрытую дверь? Бенита метнулась к дверям, но те были плотно заперты. Тогда окно?
Тяжелая портьера была чуть откинута в сторону. Женский силуэт мелькнул за ней всего на мгновение, и Бенита, не раздумывая, выпрыгнула из окна на булыжную мостовую и последовала за беглянкой. Эрика стремительно удалялась прочь.
– Погоди!
Ей показалось, что девушка услышала ее и прибавила ходу. Ну да, бежать в Пустоши куда глаза глядят – то еще удовольствие! Вокруг мелькают чьи-то тени, вывески магазинов, одна улица сменяется другой… В такой гонке немудрено потеряться, а блуждание по туманным улочкам грозит большими проблемами.
Феномен Пустоши был открыт больше века назад ученым Кандетти, сумевшим вернуться из комы. Феномен заключался в том, что после смерти человек попадал в мир собственных воспоминаний, и, чем больше проводил там времени, тем сильнее растворялся в окружающих грезах, пока не становился частью Пустоши. Многие считали, что после этого человеческая душа снова возвращалась в обычный мир. Бенита сомневалась: ей частенько чудились чьи-то тени в призрачном городе.
Так бы Пустошь и оставалась дорогой в один конец, если бы один маг не сумел попасть в воспоминания умершего преступника. Побывав на сборище заговорщиков в роли невидимого участника, поначалу он не поверил, но на всякий случай предупредил начальство. Каково же было его удивление, когда покушение (пусть и неудачное) состоялось!
Правда, закончил маг плохо. Раз за разом он пытался все дальше углубиться в Пустошь, и в итоге потерялся в ней навсегда. Пришедший утром помощник обнаружил магистра в невменяемом состоянии. В себя маг так и не пришел и дожил свой век в сумасшедшем доме.
Бенита не пыталась разобраться в чуждом для нее мире, но, в отличие от многих, не боялась Пустоши. Час она провела в ней или день, девушка всегда знала, куда идти, чтобы вернуться в реальность. Дар, свалившийся на нее в детстве, еще ни разу не подвел. Да, Пустошь лишила ее способности полноценно колдовать, но взамен позволила бродить по своим улочкам как по обычному городу.
– Хватит меня преследовать! – ломким срывающимся голосом крикнула Эрика, убедившись, что сбежать не удастся. – Что вам от меня нужно?
– Вы потерялись. Я могу вас вывести.
Бенита остановилась, не сокращая дистанции. Она пыталась отдышаться и дать понять девушке, что не желает зла и готова сесть за стол переговоров. В груди кололо, как от самого настоящего бега. С мертвыми в Пустоши было проще – они не понимали, где находятся, и можно было следовать по пути их воспоминаний. А вот вытаскивать из Пустоши живых Бените доводилось всего лишь раз, да и тот на экзамене.
– Вас Азель подослала? Наверняка она! Решила украсть моего любимого и окончательно от меня избавиться! – В голосе Эрики звучали истеричные нотки.
«Азель?» – вспомнилось Бените имя компаньонки. Неудивительно, что Эрика сорвалась, если застала своего возлюбленного с близкой подругой. Глядя в заплаканные глаза девушки, можно было не сомневаться, кем приходится ей герой-любовник.
– Я не знакома с Азель, но одно знаю точно: если останетесь здесь, умрете, – предупредила Бенита.
– Умру?
Эрика выглядела растерянной. Неужели до сих пор не догадалась, куда попала? Видимо, нет. Бенита вздохнула и сообщила, обведя рукой укрытый дымкой город:
– Вы в Пустоши. Отсюда вообще редко возвращаются.
Увы, убедить девушку в правдивости этих слов оказалось нелегко.
– Это неправда. Никакая это не Пустошь. Смотрите! – Эрика выбежала на дорогу, пытаясь привлечь внимание.
Паромобиль пронесся мимо, оставив за собой тающий дымный след.
– Водитель меня не заметил… – Девушка прикусила губу. Поверить, что оказалась в мире духов, было не так-то просто.
– И этот достойный тьен тоже? – Бенита указала на прохожего, идущего прямо на Эрику. Казалось, столкновения не избежать, но мужчина, постукивая тростью о мостовую, прошел через девушку насквозь, не сбавляя шаг.
На Эрику было жалко смотреть.
– Значит, я умерла? – Голос дал петуха, она протяжно всхлипнула, обняв себя руками и пытаясь сдержать дрожь. – А как же мама? – совсем тихо спросила девушка. Словно не взрослая особа, по собственной дури влипшая в неприятности, а маленький испуганный ребенок.
«Мамочка, мама, ты где? Мне страшно!»
Булыжная мостовая холодит босые пятки. Туфли остались где-то в машине, а сам паромобиль… где же он? Она ведь недавно была в пути и вдруг оказалась здесь!
Город живет своей жизнью, ему нет дела до потерявшегося ребенка.
«Тьенна, вы мне поможете? Не уходите, пожалуйста!» – Она бросается к спешащей по своим делам женщине, но та проходит мимо. И пожилой мужчина на скамье, который кормит голубей, и торговка семечками – никто ее не замечает.
«Почему никто меня не слышит? Посмотрите на меня, я же здесь! Пожалуйста, услышьте меня!»
Бенита мотнула головой, отгоняя воспоминания, и приблизилась к Эрике. Ошеломленная открывшейся правдой, та больше не пыталась сбежать.
– Хватит хандрить, ты еще не умерла! И не умрешь, если…
Бенита вздрогнула. Возникло ощущение, словно кто-то схватил ее за шиворот. Она даже обернулась, чтобы убедиться – рядом никого. Но ее упорно тянуло прочь.
Что именно происходит, она сообразила за несколько секунд до пробуждения. Больше не стала спорить или убеждать, а схватила Эрику за руку.
– Ни за что не отпускай! – успела сказать она перепуганной девушке, а мгновение спустя очнулась в палате.
В висках ломило. Такие резкие возвращения из Пустоши никогда не проходили бесследно. Это как выпрыгнуть из движущегося на полном ходу паровоза: в лучшем случае отделаешься парой ссадин и синяков, о худшем и думать не хочется.
А еще на голову словно ведро воды вылили. Не ведро, так стакан точно – вон он, пустой, стоит на тумбочке. Волосы намокли, изрядно натекло на рубашку. Бенита тряхнула головой, пытаясь собрать разбегающиеся мысли, и в ту же секунду щеку обожгла пощечина.
– Что ты сейчас делала?!
Баронесса нависла над ней, больно схватив за плечи. Не нужно было обладать магией разума, чтобы ощутить исходящую от женщины ярость. Бенита сжалась, ожидая еще одну оплеуху, но ее не последовало. Квон перехватил занесенную для удара руку.
– Давайте сначала выслушаем. Уверен, у нее есть объяснение своего поведения, – негромко сказал он.
Но успокоить баронессу оказалось непросто.
– Вы сами видели, что творилось с моей девочкой – она металась в приступе и звала меня! Если бы мы не пришли вовремя, она могла бы…
– Ма-ма…
Тихий голос прервал обличительную речь. Эрика едва сумела повернуть голову и слабо шевельнуть губами, но этого было достаточно, чтобы баронесса бросилась к ней, позабыв обо всех присутствующих.
– Милая, ты очнулась? Слышишь меня? Тебе больно?
Эрика не ответила, лишь тихо заплакала, вцепившись в мать руками. Квон дернул за шнур звонка. Спустя пару минут палату заполонили целители и сестры милосердия. Пришлось потесниться, чтобы не мешать. Кажется, никто не верил, что Эрика очнется, все смотрели на ее пробуждение как на чудо.
Лишь бы не уморили своей заботой.
– Идем, сейчас не до нас.
Детектив потянул Бениту прочь из палаты, она не сопротивлялась. Только шаталась, как пьяная. На улице ей стало совсем дурно. После тумана Пустоши настоящий город с его запахами, шумом, живыми людьми выглядел слишком ярко, и девушке пришлось некоторое время, вцепившись в рубашку Квона, постоять на крыльце, чтобы привыкнуть к реальной картине жизни. Мужчина осторожно поддерживал ее, не давая упасть.
– Не дергайся, я помогу. Или боишься, что попробую залезть в голову?
– Тебе там не понравится. Переживания по поводу переезда и обустройства, службы, разницы в менталитете… Это тебе надо? – не задумываясь, что именно говорит, ответила Бенита. – К тому же если напарнику не доверять, то кому?
– И правда, – эхом откликнулся мужчина. Не дожидаясь, пока пройдет головокружение, он прикоснулся пальцами к ее ноющим вискам и сделал несколько сильных массирующих движений. Боль начала отступать, и понемногу Бенита расслабилась. Наконец он опустил руки и отступил в сторону.
– Легче стало?
– Это ты перед допросом спрашиваешь? – Бенита приоткрыла один глаз, подглядывая за напарником. На самом деле легче. По крайней мере, дышать могла, не сжимаясь от боли, да и гул в ушах стих.
Квон вздохнул и кивнул в сторону паромобиля.
– Предлагаю не торчать на крыльце. Привлекаем ненужное внимание, – сказал он, и тут сложно было спорить.
Впрочем, и когда они сели в машину, детектив не стал расспрашивать о случившемся. Спокойно надел перевязь, пристегнулся, завел двигатель. Отсутствие вопросов нервировало, и Бенита не выдержала первой.
– Неужели тебе не интересно узнать, что случилось?
