Стервятники Техаса
Роберт Ирвин Говард
Библиотека фантастики и приключений
Роберт Ирвин Говард (1906–1936) – легендарный американский писатель, «отец» жанра героической фэнтези и в том числе автор остросюжетных вестернов, представленных в этом сборнике…
Известные разбойники братья Ларами ограбили банк, застрелив при этом шерифа, и отправились в Мексику. Через шесть лет последний из братьев, Бак, решает вернуться в родные края и постараться загладить ущерб. Однако на подъезде к городу неизвестный всадник пытается его убить. К тому же выясняется, что в окрестностях орудует банда… братьев Ларами! Бак решает разгадать эту загадку…
На подъездах к Вапетону местный шериф Миддлтон встречает техасского стрелка, которому предлагает занять место своего помощника. Предыдущего убили люди из банды «стервятников», терроризирующей город. Стрелок соглашается защищать закон и порядок, ещё не зная, как в действительности обстоят дела в Вапетоне…
Роберт Говард
Стервятники Техаса
Последний набег
Глава первая. Братья Ларами
Пятеро ехали по извилистой дороге, ведущей к Сан-Леону. Один из них затянул тягучую, невыразительную песню:
Рано поутру в солнечном месяце мае
С первым паровозом прибыл славный малый,
Прибыл он в «Серебряную кружку»,
Взял шерифа Дункана на мушку…
– Заткнись! Заткнись, говорю! – раздался нетерпеливый окрик белокурого юноши, самого молодого из всадников. Густой слой загара не мог скрыть матовую нежность его кожи, а в горячих глазах вспыхивали мятежные угольки.
Большой Джим расплылся в улыбке.
– Ишь, разнервничался, – благодушно заметил он. – Не хочется тебе в бандитской шкуре побывать? А, Бакки?
Юноша дерзко посмотрел на него.
– Пусть уж лучше у тебя будет помятая физиономия, Джим.
– Хватка у тебя, как у дикой кошки, – невозмутимо согласился Большой Джим. – Я просто решил, что, если ты не получишь хорошенько по лбу, нам никогда не усадить тебя в седло. Пришлось бы нам отправиться в Сан-Леон без тебя… Правда, пока ты не вцепился в меня своими коготками, я вообще сомневался, Ларами ты или нет…
– Тоже мне, велика честь – Ларами!.. – огрызнулся Бакки. – Ты, Люк, Том и Хенк покрыли это имя позором, изваляли его в грязи! Последние три года вы вели себя паскуднее, чем стая голодных шакалов. Кто уводил лошадей и скотину? Кто грабил невинных людей? Вся округа от вас стонет. А теперь вы решили наведаться в Сан-Леон – напоследок тряхнуть стариной и выгрести всё золото из Животноводческого Банка! А ведь если бы не помощь этого банка поселенцам, они бы давным-давно все разорились! И вы, чёрт побери, знаете, что старик Браун из шкуры вон лезет, чтобы как-то облегчить жизнь беднякам!
Он поперхнулся, сдерживая рыдания, которые показали бы его братьям, что они имеют дело с молокососом. Но братья, похоже, предпочитали дружелюбно потешаться над Бакки.
– Это в последний раз! – воскликнул младший Ларами. – Клянусь, больше вам не заставить меня участвовать в набеге!
– Мы все участвуем в набеге в последний раз, Бакки, – произнёс Большой Джим. – Мы завязываем с этим ремеслом. Переберёмся в Мексику и заживём как честные люди.
– Лучше подумай, что с тобой будет, если попадёшь в лапы полиции. Ведь тогда и тебя, и всех нас отправит на виселицу.
– Чему не бывать, тому не бывать. – Миролюбивый нрав Большого Джима, похоже, никогда ему не изменял. – Никто, кроме нас, не знает кратчайший путь через пустыню. Главное – успеть выбраться из города и сразу повернуть на юг, к границе. А туда, в пустыню, за нами сам чёрт побоится сунуться.
– Я вот побаиваюсь, не наткнулся ли кто-нибудь на наш тайник в горах Лос-Диаблос, – пробормотал Хенк.
– Вряд ли! И потом, как и в пустыне, в горах нас тоже никому не найти. Ты посчитай, сколько раз мы туда пригоняли волов и лошадей, а потом тихо и спокойно переправляли их через горы в Мексику?
Бакки недовольно хмыкнул – в отличие от братьев, он не питал никаких тёплых чувств к укромной берлоге, затерянной среди скал. Три года назад, поддавшись на их уговоры, он оставил маленькое ранчо в предгорьях, которое унаследовал после смерти старика Ларами и его жены, и перебрался в горы. Та, прежняя жизнь под надзором родителей, державших в узде своих не в меру шальных и буйных сыновей, была убога, полна невзгод и лишений. Но в те годы он не знал горечи раскаяния, что не раз овладевало им в этом скрытом от людских глаз мирке, во время стряпни и уборки по дому, а братья его тем временем опустошали окрестные ранчо.
Было четыре хороших человека. Стало четыре отъявленных бандита…
Сан-Леон мирно дремал под лучами палящего солнца. Городок не проснулся, когда пятеро братьев остановились у дверей Животноводческого Банка. Никто не заметил их появления. Салун «Красная жила», излюбленное место мужской части населения, находился на другом краю Сан-Леона вне поля видимости, поскольку был загорожен строениями у небольшого изгиба дороги.
Не было сказано ни единого слова. Каждый из братьев хорошо знал свою роль. Трое старших Ларами проворно спешились, бросили поводья Бакки и Люку, другому младшему брату, а сами, негромко звякая шпорами, прошествовали внутрь банка, не забыв закрыть за собой двери.
Лицо Люка стало бесстрастным, как у истукана. Он лениво потягивал сигаретку, но его глаза беспокойно бегали. А вот Бакки в считанные мгновения покрылся испариной. Желая унять дрожь в теле, он то и дело ёрзал в седле. До сих пор он ни разу не участвовал в ограблениях, но с нынешнего дня должен был разделять позор своих братьев.
Из банка донесся выстрел, и Бак едва не задохнулся от ужаса. За первым выстрелом, как эхо, последовал второй.
В ту же секунду в руке Люка появился кольт. Нога его выскользнула из стремени, однако внутри банка уже загромыхали сапоги. Двери распахнулись настежь, и трое грабителей выскочили на улицу. Каждый тащил по объёмистому холщовому мешку. Хенк был ранен в руку.
– Быстрей отсюда, пока не поздно! – рявкнул Большой Джим, хватая за поводья свою чалую кобылу. – Старик Браун вздумал наброситься на Хенка. Вот идиот! Пришлось размазать его по стенке…
Повинуясь старшему из них, Ларами яростно вонзили шпоры в бока своих лошадей, и те во весь опор понеслись по улице. Братья зычно горланили и палили в воздух. Они скакали мимо хижин, чьи обитатели, обмирая со страху, выглядывали из-за занавесок, мимо лавок, владельцы которых неуклюже возились с длинными дробовиками. Возбуждённая толпа пьянчужек, высыпавшая на улицу из «Красной илы» тщетно пыталась их остановить беспорядочным свинцовым градом. За чертой города братья намеревались свернуть на юг, где их бесследно поглотили бы пески пустыни.
Однако эту черту нужно было ещё преодолеть. Извилистая улочка сделала ещё один зигзаг, и впереди показался самый крайний дом поселения. Рядом с этим домом стоял седобородый человек, шериф графства Сан-Леон Андерс. Местные жители величали его «Папашей». Узловатая стариковская ладонь сжимала рукоять старомодного кольта, что выглядывал из кобуры у его бедра. Левая рука была поднята кверху – тщетная попытка заставить беглецов остановиться.
Большой Джим, разразившись хлёсткой тирадой, с ходу осадил своего скакуна.
– Прочь с дороги, Папаша! – рявкнул бандит. – Тебя никто из нас не тронет.
Глаза старика сверкали праведным гневом.
– На сей раз решили ограбить банк! – проговорил он сдавленным от ярости голосом, не сводя глаз с мешков, притороченных к седлам братьев. – А заодно пустили кое-кому кровь. Чертовски повезло Фрэнку Ларами, что он умер, так и не узнав, в каких мерзавцев превратились его дети. Мало вам угонять скотину у фермеров, которых вы довели уже до полного разорения. Вам ещё надо было выпотрошить наш банк и прибрать к рукам жалкие гроши, которые мы собрали и отложили, чтобы облегчить себе жизнь. Негодяи! Грязные подонки! – воскликнул старик, внезапно теряя самообладание. – Есть еще на свете такая подлость, какую бы вы не совершили?
Сзади раздался дружный топот десятков ног. Клацали затворы, в воздухе со свистом разлеталась дробь. Толпа из «Красной жилы» была уже близко.
– Мы и так уже потеряли из-за тебя кучу времени, старик, – рявкнул Люк, вонзая шпоры в лошадь. Та встала на дыбы, забила в воздухе копытами и пошла грудью вперёд на упрямого старика. – А ну, прочь с дороги, не то…
В следующий миг старый револьвер вырвался из кобуры. Два выстрела прогремели одновременно. С головы Люка сорвалось и взмыло в воздух сомбреро. А старый шериф растянулся ничком в пыли – пуля угодила ему точно в сердце. Братья Ларами, более не встречая препятствий, устремились в пустыню, а наспех снаряжённая погоня быстро задохнулась в клубах пыли, поднятой копытами их лошадей.
Бак поминутно оглядывался. Ему хотелось разглядеть молоденькую девушку, которая выбежала из дома и склонилась над телом, неподвижно лежавшим посреди улицы. Это была дочка шерифа, Джуди. Когда-то, в далёком детстве, Бак и Джуди учились в одной школе, и Бак всегда защищал её от мальчишек. А теперь она стояла на коленях в пыли возле тела своего отца…
Когда он повернулся лицом к братьям, глаза его заволокло багровой пеленой ненависти.
– Вот дьявол! – прошептал Люк, трясясь всем телом. – Не хотел я пускать в расход старикашку. Правда, этот старый койот, не задумываясь, вздёрнул бы нас на сук, попадись мы ему в лапы, – а всё равно я не хотел его убивать.
Кровь ударила в голову Бака.
– Он, видите ли, не хотел его убивать! Однако ж ты убил его, убил!! Вы просто свора гнусных, подлых тварей, готовых на любое злодейство! Папаша сказал вам правду! – В порыве невыразимой ярости он потрясал в воздухе стиснутыми кулаками. – Грязные ублюдки! – продолжал он, рыдая. – Когда я стану старше, клянусь, я вернусь сюда и расплачусь с этими людьми за каждый доллар, который вы у них своровали, за каждую погубленную вами жизнь. И если им для полной расплаты понадобится меня повесить – пусть будет так!
Братья ехали молча. Они старались не смотреть на Бакки. Большой Джим рассеянно и гнусаво затянул песню:
Одни говорят – он положил его из «тридцать восьмого»,
Другие клянутся – нет, из «сорокового»,
А я говорю – держал он в руке «сорок четвёртый»,
Я ведь видел его – лежал он в салуне, бледный и мёртвый.
Бакки затих, поник головой и погрузился в угрюмое молчание. Сан-Леон и вся его прежняя жизнь таяли в знойной дымке. А где-то на юге, за горизонтом, лежала мексиканская земля, где каждому из Ларами предстояло встретить свою судьбу. Но Бакки понимал, что судьба его отныне связана в тугой узел вместе с судьбами его братьев.
С этого дня он стал преступником, и теперь должен оставаться в шайке…
Бак Ларами нагнулся и потрепал по холке своего гнедого скакуна. В это самое мгновение грянул выстрел, и пуля, разодрала в клочья поля его шляпы.
Реакция Бакки была молниеносной. Он спрыгнул с жеребца и примостился за ближайшим холмом. Вторая пуля стряхнула пыль с его каблуков. Теперь он почувствовал себя в полной безопасности. Сжимая кольт, Бак осторожно приподнял голову.
В двухстах ярдах от него над одной из песчаных сопок мелькнула белая тулья сомбреро. Ларами выстрелил. Уже нажимая на курок, он подумал, что расстояние слишком велико, а цель – чересчур мала для «шестизарядового». Впрочем, белая тулья тут же скрылась из виду.
– Пустое дело, – пробормотал Ларами. – Одно я не возьму в толк – кто же это такой?! Отсюда не меньше часа езды до Сан-Леона, а народ уже норовит меня пристрелить! Этак они мне все карты спутают. Неужто нашёлся кто-то, кто узнал меня в лицо, – через столько-то лет!
Неужели широкоплечий, статный мужчина с бронзовым цветом лица чем-то напоминает щуплого угловатого мальчишку, каким он должен был запомниться местным обитателям? Бак возвращался в Сан-Леон после шестилетнего перерыва, намереваясь сдержать клятву. Он дал ее, когда братья мчались по пустыне на юг из городка, где оставили после себя два трупа и рухнувшие надежды ограбленных фермеров.
Между тем та сторона холма, где он залёг, оказалась на адском солнцепёке. Фляжка же с водой была приторочена к седлу гнедого, а сам гнедой пытался спрятаться от солнца за низкорослым чапыжником. Противник Бака наверняка не терял времени даром – он стремился удалиться на расстояние, с которого мог бы бить в него из «винчестера», не боясь выстрелов револьвера, или попасть в коня, оставив Бака пешим посреди пустыни.
После того как над головой Ларами прожужжала третья пуля, он выскочил из-за своего укрытия и, пригибаясь к земле, зигзагами перебежал к другому холму, расположенному правее первого и чуть ближе к неизвестному противнику. Он хотел как можно больше сократить разделявшее их расстояние.
Бак, не упуская случая укрыться за любым камнем или кактусом, что попадались ему на пути, стремительными рывками пересекал открытые участки. Вокруг него шелестел, взрывая песок, свинцовый дождь. Враг разгадал цель манёвра Бакки и явно не желал сойтись с ним в ближнем бою. Ларами старался считать выстрелы. К тому моменту, когда он оказался на расстоянии одной перебежки до небольшого песчаного холмика, враг, по его мнению, израсходовал весь магазин.
Бак вынырнул из-за последнего укрытия. Стреляя на ходу, он сломя голову бросился к холму, за которым находился неизвестный злоумышленник. Ларами ошибся в своих предположениях: последняя пуля винчестера распорола складку на его рубашке. После это винтовка замолчала. Теперь его враг и не помышлял высунуть голову, опасаясь встречи с порцией свинца.
У нападавшего, однако, мог оказаться при себе пистолет. После шестого выстрела Бак скрылся за соседней песчаной горкой и начал лихорадочно заталкивать патроны в опустевший барабан. Теперь он находился совсем рядом с укрытием, где засел человек в сомбреро. Резкий стук копыт заставил его прервать свое занятие. Он осторожно выглянул из укрытия и увидал пятнистую лошадь, скачущую галопом в направлении Сан-Леона. Погонял ее всадник в белом сомбреро.
– Вот дьявол! – Ларами вогнал барабан на место и выстрелил вдогонку быстро удалявшемуся всаднику.
Следовало поберечь патроны. Белое сомбреро было уже вне досягаемости «кольта».
– Ему явно не хотелось познакомиться со мной поближе, – бормотал он, возвращаясь к своему коню. – Но почему, чёрт бы его побрал? Боялся, как бы я не разглядел его личико? Тогда я не возьму в толк, почему он такой стеснительный. Убийство Ларами местные должны считать святым делом! Но откуда он узнал, что я – Ларами?!
Бак одним прыжком вскочил на коня и рассеянно постучал по вьюкам, притороченным к седлу. Глухое звяканье заметно подняло его настроение. Все пятьдесят тысяч, до единого пенни, предназначались жителям Сан-Леона.
– За один долг, который висит на Ларами, я, пожалуй, сумею расплатиться, – доверительно сообщил Бак гнедому, который, однако, слушал его довольно равнодушно, – я говорю о тех деньгах, которые братья вынесли из банка. Но вот что предложить за жизнь убитых ими людей, мне, ей-Богу, непонятно.
В этих вьюках были собраны все деньги, которые он сумел выручить от продажи имущества и земельных участков, принадлежавших Ларами в Мексике. Эти участки братья пробрели на те самые, украденные из Сан-Леонского банка доллары. А теперь земля перешла к младшему брату по праву наследования, поскольку он был последним из оставшихся в живых Ларами. Большой Джим, Том, Хэнк и Люк нашли свою смерть в том диком краю к югу от Границы, где люди не признавали никаких законов. Судьба свершила над ними свой справедливый суд, и Бак был убеждён, что братья собственной кровью смыли с себя позор прошлых злодеяний. И только смерть Люка не давала ему покоя.
– Люди утверждали, что Люк первым вытащил свою пушку. Но я-то его знаю. Он был не любитель ссор в барах. Главное – непонятно, почему парень, который его убил, постарался побыстрей смыться, если он прикончил Люка в честном поединке.
Печальные размышления оживили в его памяти более свежее происшествие.
– Если тот, кто стрелял, знал, что я – Ларами, это мог быть кто угодно. Вопрос в том, откуда он это узнал? Джоэль Уотерс не стал бы болтать!
В том, что Джоэль Уотерс, их бывший сосед, сохранил бы все в тайне, Бак нисколько не сомневался. Он был стариннейшим другом их семейства и единственным человеком, которому Бак Ларами решился поведать о своих планах.
– Ну вот мы и приехали, – Бак поднялся на последнюю песчаную гряду, плавно спускавшуюся к городу. – Никогда не забуду, как меня провожал Сан-Леон… Да что за чертовщина такая?!
В городке грохотали револьверные выстрелы.
Глава вторая. Оборотни
Когда бак ларами галопом пустил своего гнедого по пологому спуску, он готов был поверить, что совершает путешествие во времени и присутствует при событиях шестилетней давности. В самом деле, по главной улице городка, в направлении пустыни, крича и отстреливаясь, во весь опор скакали шестеро всадников. Возглавлял их человек, которого, благодаря атлетической фигуре и непринуждённой манере держаться в седле, легко было бы принять за покойного Большого Джима. За спинами всадников бесновалась толпа завсегдатаев «Красной Жилы», выведенная из пьяного дурмана грохотом выстрелов. Некоторые из посетителей салуна пробовали достать беглецов выстрелом в спину, но делали это так же безуспешно, как и те, кто шесть лет назад впустую расстрелял магазины своих винтовок. По братьям Ларами. И, как шесть лет назад, путь бандитам преградил лишь один-единственный человек – он стоял, широко расставив ноги, около последнего, замыкавшего улицу дома, и в обеих его руках поблескивали револьверы. Шесть лет назад, в тот самый день, на этом же точно месте встретил братьев Ларами Папаша Андерс. Внешнее сходство между этим человеком и старым шерифом бросалось в глаза, хотя смельчак был гораздо моложе. В следующий миг Ларами осенило – он узнал Боба Андерса, сына старика Андерса, павшего от пули его брата. Как и отец, Боб носил на груди серебряную звезду.
Но на сей раз Ларами не стал безропотно дожидаться расправы над защитником закона. Шесть лет, проведённых на юге недалеко от техасской границы, не прошли для него даром. Решение было принято молниеносно, и он тут же приступил к его исполнению. Спустя считанные мгновения, гнедой жеребец запрокинул голову и взбил задними копытами гравий, прочертив в нём две глубокие борозды. Ларами вылетел из седла и, пригибаясь к земле, бросился к Андерсу. На сей раз шериф не должен был один противостоять бандитам.
