– Радис!
В комнату вошел молодой стражник.
– Пошли гонца в столицу. Пусть передаст приказ убрать подругу этой девицы, – спокойно проговорил Арон.
Я всего долю секунда молчала, словно пытаясь понять, не шутит ли он, затем воскликнула с ужасом:
– Вы что? С ума сошли?
Стражник вышел, а я кинулась за ним.
– Сядь! – гаркнул стригфаэр.
– Да пошел ты к черту! – заревела я и дернула на себя дверь, но в этот же момент отдернула руку, взвыв от пронзительного, до ужаса болезненного холода, который обжег мои пальцы.
– Я сказал сядь! – не меняя тона проговорил жестко мужчина, глядя на то, как я едва не скуля растираю поврежденную руку.
– Она моя подруга. Она не виновата в том, кто я. Что вы творите? – я беспомощно опустилась на свое место, вытирая бегущие по щекам слезы.
Мужчина встал из-за стола и, подойдя к окну, крикнул:
– Радис, отставить.
– Слушаюсь, – послышалось из двора, и я едва не потеряла сознание от облегчения.
– Зачем вы так? – хрипло прошептала я.
– Чтоб ты понимала, кто перед тобой. Король может и не казнит ее. А вот я сделаю это в два счета, если будешь противиться мне. Ты поняла меня?
– Поняла, – я судорожно сглотнула, начиная осознавать в какую западню попала.
– А теперь покажи, что умеешь.
Я пристально посмотрела в темные глаза стригфаэра, затем выдохнула и сделала щелчок пальцами, намереваясь поджечь висевший над каминной полкой портрет, на котором был он изображен. Но ничего не случилось, поскольку картина вмиг покрылась сизым инеем и пламя как вспыхнуло, так и затухло враз на ней.
– Предсказуемая до невозможного, – хмыкнул стригфаэр. – Но мстительная, а это уже обнадеживает.
– Я не мстительная. Просто портрет вызывает у вас негатив, поэтому и решила его уничтожить.
– Как ты это поняла? – в темных глазах засветилось что-то наподобие заинтересованности.
– Не знаю, – пожала я плечами. – Почему-то пришла в голову такая мысль.
– Почитывать меня уже начала, – в голосе зазвучала некоего рода мягкость, и я удивленно посмотрела на Арона.
– Я не умею этого делать, – сухо бросила я. – Меня не учили способностям огненных.
– А ты читаешь не как огненный либер меня. А как стригфаэр. Огненные считывают лишь потаенное, приведшее к гибели кого-то или чему-то подобному. Так прочитал тебя король. А мы просто можем заглянуть в душу друг к другу, увидев прошлое и боль, или какой-то негатив. Вот так, например.
С этими словами он положил ладонь на стол и ко мне поползла замерзающая дорожка из удивительных узоров. Я завороженно наблюдала за ней, пока она не подобралась ко мне. Испуганно отдернув руки, я посмотрела на мужчину.
– Не бойся. Прикоснись, – мягко проговорил он.
– Больно не будет? – нахмурила я брови, поскольку обожженная холодом ладонь все еще причиняла дискомфорт.
– Не будет, – утвердительно кивнул он.
Я осторожно положила ладонь на поблескивающий иней и в тот же момент словно вдохнула промозглый зимний воздух, который, казалось, проник в каждую клеточку моего тела, заставляя расслабляться и погружаться в некоего рода непонятное умиротворение. Переведя взгляд на Арона, я увидела, как эта дорожка ползет по его руке, плечу, покрывает часть шеи и лица своими ледяными структурированными сияющими узорами. Ничего более завораживающего я не видела в своей жизни. В какой-то момент он убрал руку со стола, и холодная картина испарилась.
– Ты поэтому подожгла его трость? – спросил он наконец. – Потому, что он бил нею детей? Или же потому, что он бил нею тебя?
– Это так вы считываете? – воскликнула я.
– Да, когда нужно забраться поглубже в голову, – усмехнулся Арон. – Лед некоего рода проводник в таком случае. Ты не ответила. Почему подожгла трость Дориэля?
– Потому, что до ужаса ненавидела этот предмет, которым он бил по рукам за любую провинность или невыученный урок.
– Ты не поняла. Скажи мне, почему ты подожгла? Потому, что он бил конкретно тебя или всех, кто учился в школе? – задал вопрос Арон снова.
– Наверное всех, – подумав ответила я.
Мужчина молча кивнул и проговорил:
– А подол платья ее высочества подожгла почему?
– Господи, вы и такое видите? – недоуменно воскликнула я.
– Ты плакала потом два дня напролет, поскольку Дориэль запер тебя в темной комнате в наказание за такое. Да, боль я вижу яснее всего.
– Почему подожгла? Мне было тогда семь лет, – я встала и подошла к окну. – У меня была собака. Маленький такой пес. Однажды, когда я вышла на прогулку, то мой маленький друг бежал рядом. В какой-то момент из-за угла дома выскочил экипаж. Я бросилась к псу, пытаясь его поймать, поскольку он был любителем хватать за ноги лошадей. Но в этот раз не успела. Колеса экипажа в мгновение ока переехали моего маленького друга у меня на глазах. Я тогда беспомощно посмотрела вслед отдаляющемуся экипажу, а из него выглянула эта противная холеная морда принцессы. Она мне показала язык и спряталась внутрь. Я похоронила собаку, а потом пошла на бал, организованный графиней, у которой работала моя мать. Меня всегда беспрепятственно пропускали в дом. Зайдя внутрь, я подошла к двери и, заглянув украдкой в зал, где звучала музыка, щелкнула пальцами и подожгла платье принцессы. Вот так, – повернулась я.
– Почему подожгла? Потому, что тебе было больно от потери друга или потому, что понимала, что он испытал, погибая такой смертью? – темные глаза не переставая исследовали меня.
– Второе, – хрипло ответила я, поежившись под этим пронизывающим взглядом. – Скажите, что будет дальше? Я не хочу быть подневольной. Не хочу убивать. Моя мама исправно выплатила все за мое чистое будущее. Почему король не придерживается законов, которые же сам и издает? – я едва могла сдерживать слезы от понимания того, что для меня закрыта теперь дверь в будущее, за которое так боролась мама.
Арон встал и подошел ко мне. Приподняв голову я нахмуренным взглядом смотрела на мужчину, пытаясь понять, что можно ждать от него, но все было тщетно. Он был словно закрытая книга для моего понимания.
– Почему, Имани? – произнес спокойно он. – Потому, что идет война. Каждая сторона использует весь имеющийся арсенал сил и оружия. Ты тоже оружие либеров. Поджигать одним щелчком пальцев, не используя какие-либо ингредиенты или еще что, умеют только огненные со стороны либеров, и защитники со стороны стригфаэров. У стригфаэров их намного больше, у вас же – только король, его военный советник и теперь ты. Поэтому естественно, что король послал тебя сюда, дабы ты…
– Дабы я убивала огнем, – недовольно закончила я фразу. – Но я не буду убивать. Не хочу. Я не убийца. Мать растила меня хорошей ведьмой, а не бездумно губящей жизни тварью.
– У тебя нет выбора, – стригфаэр пожал плечами.
– Выбор есть всегда. Вы можете, конечно, использовать Эсмиру, чтобы заставить меня делать что-либо…
– Я не буду этого делать, – спокойно ответил Арон, и я недоверчиво посмотрела на него.
– Но вы же недавно такое сказали!
– Мне хватило этих нескольких минут общения с тобой, чтобы понять кто ты, Имани. Если я буду использовать твою подругу, чтобы сломить тебя, ты вскоре начнешь воевать со мной, как с причиной твоих переживаний за близкого. Ты будешь бояться за подругу и будешь искать выход из этого положения. Мне это не надо. Я пойду другим путем. Я буду работать над тобой лично. Над тем, что внутри тебя. И вот когда ты примешь то, что мне нужно, благодаря такому воздействию, ты будешь идеальной огненной ведьмой. Страх за близких редко приносит нужный результат. В идеале было бы и правда убрать твою Эсмиру, чтобы ты осталась одна. Но пока я не вижу в этом нужды. Эсмира в столице, через нее на тебя никто влиять не будет. Более того, я попрошу короля отпустить ее. Не нужно ей быть в темнице просто потому, что нужно склонить тебя.
– Спасибо, – облегченно проговорила я.
– Не благодари. Ты еще не знаешь, что ждет тебя.
С этими словами он подошел к двери и, распахнув ее, впустил внутрь двух женщин в длинных черных платьях, подпоясанных красными поясами.
– Закрыть ее в бездне, – коротко сказал он и вышел из зала.
Женщины же направились ко мне.
– Не надо, я сама пойду, – отдернула я руку в тот момент, когда одна из них хотела взять меня за нее.
Когда женщины вывели меня из зала и отвели в башню, расположенную в отдаленном крыле замка, я спросила одну из них, окинув взглядом полностью белую комнату, в которой не было ни клочка стены, ни предмета другого цвета:
– Это моя комната? И почему бездна?
– Это не комната. Это чистилище. Так мы называем это место.
– Что еще за чистилище? – напряглась я.
– Арон называет это помещение бездной, – ответила другая молодая женщина, протягивая мне белое платье. – Здесь ты будешь освобождаться от всего того, что было сформировано в тебе за прошедшие годы жизни. Выйдешь ты отсюда уже обновленной и податливой для того, чтобы учиться тому, кем нужно быть.
– Вы шутите? – воскликнула я, наспех сменив одежду. – И как долго я пробуду здесь?
– Пока Арон не решит тебя выпустить, – ответила она и захлопнула дверь.
В этот же момент мои уши уловили какой-то непонятный звук. Словно тысячи и тысячи комаров кружили в этой ярко-белой комнате, своим навязчивым звоном заставляя меня морщиться, испытывая неприятное, колючее ощущение.
«Сирены», – вспыхнула в голове догадка и я враз покрылась мурашками от страха, понимая, кто были эти две женщины. Для мужчин голос сирен звучал как ядовитая мелодия, для нас же, женщин, а тем более ведьм, он был подобен сводящему с ума звуку, который и правда заставлял корчиться от боли, забывая обо всем. Осознав, что хотел сделать Арон, я в ужасе метнулась к двери, но, рванув ручку, поняла, что она заперта. Затем подбежала к окну, но лишь только в отчаянии дернула крепкие стальные прутья, которые не давали мне даже распахнуть ставни, чтобы впустить внутрь звуки свободы. Взревев, я заткнула уши руками, пытаясь заглушить все сильнее усиливающийся звон. Но этого было мало. Упав на колени, я согнулась в три погибели, понимая, что справиться с навязчивыми звуками вряд ли смогу, настолько едко они впивались в мой мозг, заставляя забывать обо всем, кроме него, этого противного звона, который был призван уничтожить мой внутренний мир. Не знаю, сколько я так каталась по полу, заткнув уши, но когда в какой-то момент подняла глаза и посмотрела на окно, то увидела, что за ним ярко светит луна, закидывая внутрь свои лучи. Тут только я и поняла, что прошло уже несколько часов в этом кошмаре. Сев на пол, я отчаянно тряхнула головой, понимая, что мой мозг просто плавится от этой смертельной для моего разума мелодии. Глубоко выдохнув, я скрестила ноги и убрала руки от головы, положив их на колени. Закрыв глаза, начала пытаться пробиться к своим воспоминаниям и к тому, чему учила меня мама. Это было сделать ужасно трудно, поскольку отвлекающая мелодия заглушала все в моем рассудке. В какой-то момент я заревела и закричала на всю комнату: «Мама! Помоги!».
– Когда тебе страшно, пытайся уйти в себя, на тот уровень, где нет никого и ничего, кроме тебя самой. Только ты одна можешь помочь себе в такие минуты. Не жди помощи извне. Учись слушать себя, – в голове всплыли слова матери, которая дала мне указание, забрав тогда из темной комнаты, в которой меня продержал Дориэль в наказание за поджег платья.
«Слушать себя…слушать себя…слушать себя», – прокручивала я в голове, пытаясь отгородиться сознанием от чертового воя сирен. Периодически порываясь закрыть уши заново, я спустя какое-то время поняла, что шум в голове начал отходить на второй план, открывая какую-то другую дверь в моем подсознании, за которой было тихо и спокойно. В голове поплыли образы из детства, словно я пыталась спастись благодаря тому, что помнила. Я спасала их, они же спасали меня, мои картинки минувшей жизни, благодаря которым я была той, кого так было необходимо стереть тому чертовому стригфаэру. Спустя какое-то время поняла, что ушла настолько глубоко в себя, что напрочь потеряла ему счет. Было такое ощущение, что день сменялся ночью несколько раз. А я все так же сидела, бродя в отдаленных закоулках своего сознания, прячась от суровой реальности, в которую кинула меня судьба. Я даже не обратила внимание на отворившуюся дверь и все так же сидела, уставившись в одну точку, которая была неким якорем для меня в этот момент.
– Она сидит так уже пятые сутки. Жуткое зрелище. Словно спит, – прошелестело где-то рядом, но я словно не понимала, о чем речь.
– Выйдите, – ответил жесткий мужской голос, и какая-то тень опустилась передо мной на колени.
– Имани, – прошептала эта тень, но я реагировать отказывалась.
– Имани, – уже более отчетливо прозвучало у меня в голове, но я цеплялась всеми силами за покой, который нашла внутри, до жути боясь снова услышать тот ядовитый звук.
– Чертова девчонка, – выругалась тень, и я почувствовала на своей шее ледяные пальцы.
Стало трудно дышать, словно я вдыхала не воздух, а какие-то колючие ледяные частицы. Закашлявшись, я закрыла глаза и в этот момент пришла в себя. Испуганно дернувшись, я оттолкнула от себя ладонь и тут только поняла, что той тенью был стригфаэр, возвращавший меня к реальности. Рванувшись в ужасе, я отползла от него к стене, дрожащими руками обхватив колени.
– Тише, не бойся, – он медленно направился ко мне, присев рядом.
– Не трогайте меня! – заревела я. – Вы тварь какая-то безжалостная. Использовать сирен чтобы стереть все!? Стереть мои воспоминания, стереть меня и все, чем я живу? Что вы такое, Арон? Откуда столько бессердечия? – я в ужасе смотрела в черные глаза мужчины.
– Кто тебя научил такому методу защиты? – строго спросил он.
– Мама! Моя мама, которую вы едва не стерли из моей головы! – заорала я. – Господи, куда я попала? Да лучше вообще не жить, чем понимать, что тебя вот так истребляют.
Трясущимися руками я крепко обнимала себя, понимая, что встретилась с самым худшим кошмаром, который только можно испытать в жизни.
– Если вы еще хоть раз такое попытаетесь сделать, я удавлю себя своими же руками. Ненавижу вас. Ненавижу, – захлебываясь слезами и дрожа, как осиновый лист, проговорила я. – Это так больно. Ужасно больно, – заскулила я, закрыв глаза.
В этот момент почувствовала, как стригфаэр осторожно притягивает меня к себе. Я рванулась, он же, крепко прижав к себе, поднял на руки и понес прочь из этой ужасной комнаты.
– Ванную, еду, одежду. Быстро, – рявкнул он кому-то, занося меня в затемнённое помещение одной из комнат замка.
Пока служанки бегали, исполняя указание, я беззвучно ревела на руках у мужчины, потихоньку начиная возвращаться в реальность.
– Как вы могли? – отрешенно прошептала я.
– Я уезжал на несколько дней. Не думал, что сирены продержат тебя так долго там. Обычно хватает суток, чтобы сломить сопротивление. Но ты выстояла благодаря медитации. Удивительно, в такое состояние умеют входить единицы, – удивленно проговорил мужчина, пересаживая меня на кровать.
– Единицы? Да я вообще не умею в такое входить! Просто не хотела потерять себя. Я не переживу, если не буду собой. Не делайте так больше, умоляю вас, – отчаянно вглядываясь в черные глаза проговорила я.
– Хорошо, – он кивнул головой. – Попробую с тобой работать так же, как и с остальными, только без очищения.
Услышав это, я возмущенно прошипела:
– А сразу нельзя было так? Зачем так ломать меня?
– Ты стригфаэр. Мне нужна была ты чистой. Поскольку я не знаю, чего ждать от наполовину стригфаэра, наполовину огненного либера.
– Я ни та, ни другая! – вскочив с кровати с отчаянием проговорила я. – Не хочу быть ни той, ни другой! Как вы не понимаете!
– Понимаю. Поэтому ты и сопротивлялась так. Хотя это и странно. Так отрицать то, что тебе перешло от предков.
– Перешло, но я об этом не просила! Я не хочу отождествлять себя с этими чертовыми стригфаэрами, династия которых уже несколько столетий переворачивает вверх дном все в моем государстве. Твари из преисподней. Отец матери всю жизнь искалечил. Изнасиловал ее, и она больше не смогла быть счастливой! Билась как рыба об лед, пытаясь дать мне все то, что было у остальных. И так и слегла от тяжелой работы! Был бы мужчина рядом, она бы не умерла, поскольку не тянула бы все на себе. Она спала по четыре часа в сутки, пытаясь оплатить свободу, мое обучение, и ту скудную на блага жизнь, которая у нас была! И все потому, что какой-то там метающий холод гад уложил ее, пленницу, в постель в свое время.
Мужчина молча смотрел на меня, прищурив глаза.
– Простите, – выдохнула я, сев обратно на постель и опустив глаза, – понимаю, что и вы стригфаэр, но сказала то, что сказала и не жалею о своих словах.
– Стригфаэры не укладывают женщин в постель без согласия, – наконец произнес он. – Ты зря так плохо думаешь о своем отце.
– А вы прям за всех так уверенно отвечаете, – окинула я его пристальным взглядом.
– Да, наша династия никогда не шла путем насилия, когда это касалось женщин, – повел он бровью. – Нам не нужно принуждать, чтобы женщина легла в постель.
– Это не значит, что так не поступил мой отец, – огрызнулась я.
– Он так не поступал. Я более чем уверен. И если бы Мертвый остров не захватили либеры, то ты бы сейчас купалась в роскоши и внимании, а твоя мама была бы счастлива с Хирзаном.
