Чёрт в поезде
Ирина Шишковская
В мире много хороших людей. Очень много. В сотни тысяч раз больше, чем злодеев, маньяков и убийц. Но именно хорошие люди чаще всего становятся жертвами. Жертвами обмана. Жертвами трагических ошибок. Жертвами стечения обстоятельств. Жертвами злодеев, маньяков и убийц.
Героини рассказов из этого сборника ходят по лезвию бритвы, в любое мгновение каждая из них может стать жертвой. Кому-то удастся спастись, кому-то нет – все, как в реальной жизни. По словам автора, некоторые из них имеют реальных прототипов, и даже большинство имен оставлены без изменений.
Ирина Шишковская сочиняет удивительные истории, в которых переплетаются детектив, триллер и мистика. Не в классическом понимании, здесь вы не найдёте физиологических ужасов, а вот психологических будет предостаточно. В сборник вошли как уже известные рассказы, так и новые произведения автора.
Ирина Шишковская
Черт в поезде
От автора
Сама не люблю предисловия, потому что всё, что хочет сказать автор, он может сказать в книге, но не в этом случае. Сейчас просто необходимо кое-что прояснить, прежде чем вы начнёте слушать. Во-первых, истории эти могут кому-то показаться недостаточно страшными, потому сразу скажу, что ни один маньяк во время написания историй о них не пострадал, а значит, это не хоррор и не триллер в классическом понимании. Здесь вы не найдёте физиологических ужасов, а вот психологических тут достаточно. Во-вторых, хотя истории и идут по временному кругу, общих действующих лиц в них нет, но все герои – реальные люди со своими настоящими именами. А раз имена настоящие, то истории, произошедшие с ними, пришлось немного изменить. И наконец, главное, надеюсь, вы получите от чтения книги не меньшее удовольствие, чем я от её написания.
Приманка для маньяка
У Светы всегда был очень плохой почерк. В младших классах её учительница, Вера Ивановна, диктовала медленно, тщательно выговаривая слова, и Света как-то успевала сделать буквы округлыми и с правильным наклоном, так, как печатали в прописях, но даже тогда они стояли у неё в тетрадке каждая сама по себе, не держась друг за друга как положено.
– Ну что же ты, Светочка?! А где же правильные соединения? – ласково журила её Вера Ивановна.
Света грустно смотрела к себе в тетрадь, не зная, что ответить.
В четвёртом классе вместо одной доброй Веры Ивановны пришли разные учителя, и Света сразу же из отличницы скатилась в хорошистки. Они приходили в класс перед самым началом урока с журналом под мышкой и отстранённым лицом, водили занесённой ручкой по списку вверх-вниз, потом останавливались на том, кому сегодня не повезло, не обращая внимания на тянущих руки отличников, и, называя фамилию, только тогда поднимали глаза на класс. Света вызовов к доске не боялась, руку не тянула, но когда называли её фамилию, спокойно вставала и отвечала устно, всегда на «пять».
– Неактивная, – пожаловалась классная руководительница Светкиной маме на родительском собрании зимой, – знает ведь всё, я даже по своему предмету сужу, а сидит, молчит, могла бы стать отличницей, а так хорошистка.
Классная их любила проводить собрания, считала, что родители должны помогать школе, знать, где надавить, кого отругать. Объявила, что и после третьей четверти будет собрание, и на нём она раздаст лично в руки родителям табеля.
– И ещё, учительница русского языка и литературы жалуется на её почерк. С этим надо что-то делать! – сказала она при всех родителях.
Мама покивала головой, соглашаясь, а дома велела дочери писать лучше, будто Света сама не хочет, и только из вредности буквы из её ручки появляются неаккуратные, похожие одна на другую, да ещё и без наклона. У её соседки по парте, Сазоновой Ольги, они всегда ровные, красивые, все как под линеечку, потому троечница Сазонова, вечная «списывательница», перейдя в четвёртый класс, вдруг стала хорошисткой по русскому. Она, Света, хорошистка, и Олька, которая без ошибок не может списать у неё диктант, тоже.
– Ковалёва, бери пример с Сазоновой, посмотри, какой у неё почерк! – учительница, раздав диктанты, прогуливалась по классу, поглядывая на то, как ученики рассматривают свои оценки.
Света заглянула в тетрадь соседки и увидела под диктантом, пестрящим красной пастой, жирную и чёткую «четвёрку». У неё же самой в нижнем углу листа стояла бледная, ещё и с минусом. Очень хотелось спросить, если ошибок нет, за что «четыре», но потом, вспомнив про свой плохой почерк, решила промолчать.
Дома никого не было: родители на работе. Света достала кастрюлю с супом, как мама учила, набрала сухим половником себе в отдельный ковшик и поставила греться на самую маленькую конфорку. Её подружка Рита до сих пор боится включать газ, но ей это и ни к чему: бабушка весь день дома, готовит обед к Риткиному приходу из школы.
Суп нагрелся и даже закипел. Света подхватила ручку ковшика сложенным в несколько раз кухонным полотенцем и аккуратно перелила его в тарелку, а ковшик поставила в раковину и пустила в него воду, «замочила», как это называет мама, для того, чтобы суп не присох. Попробовала – горячо, надо подождать.
У Светы тоже есть бабушка, её Нина зовут, но она живёт у себя в деревне и даже не приезжает в гости, потому что у неё хозяйство. И они к ней не ездят, и Свету на лето родители в деревню не отправляют, как других детей из их двора. Как-то Света услышала, как мама говорила кому-то по телефону «Ей, видите ли, некогда! Ребёнок сидит в квартире сам, гуляет на асфальте, а ей некогда! Кто всё это ест, интересно, что она там выращивает, нам она и кривого кабачка не передала». Но Света и сама бы не хотела ездить к бабушке, она её не знала совершенно, видела несколько раз всего, когда та приезжала в город кого-то проведать в больнице, заходила к ним потом в туалет и подождать свой автобус, сидела на кухне за столом, пила чай, приготовленный Светой, и пахла как-то неприятно.
Света ела суп и думала, что сделать вначале: все уроки, которые им задали на весенние каникулы, или пойти заплатить в сберкассе за квартиру.
– Света, смотри, вот я кладу книжку! Вот рядом деньги, тут точно под расчёт. Я всё заполнила, ты главное – не забудь! – сказала мама утром перед работой.
Можно, конечно, и завтра сходить, дело вроде бы не срочное, но мама любит, когда всё, что она сказала, выполняется сразу. «Всё, что можно сделать сегодня, не откладывай на завтра» – её любимая поговорка для Светы. Потому она решила, что вначале квартплата, потом уроки. Сделает сегодня всё и завтра пойдёт к Рите за новой книгой. Книги у Риты дома такие, что ни в одной библиотеке таких нет. В огромной «стенке», такой же как у них, вместо хрустальных ваз и салатниц, стояли, тускло поблескивая корешками, волшебные «Последний из Могикан», «Всадник без головы», «Зверобой», «Затерянный мир», и Рита не жадничала:
– Бери, только аккуратно читай.
Света читала очень аккуратно, оборачивала каждую книгу в чистую бумагу, листы не загибала.
– Правильно, молодец, – похвалила её мама, – будут видеть, что ты бережёшь их книги, будут тебе и дальше давать читать.
Помыв посуду, Света решила, что пора идти, квитанции сами себя не оплатят. Надо было бы переодеться в платье, но в нём нет карманов, а халатик, который пошила ей мама, выглядел совсем как для улицы, и карманы есть, можно положить деньги и книжку. Недалеко от сберкассы Света увидела милиционера. Милиционер как милиционер, самый обыкновенный, таких много вокруг. В форме, но без фуражки, он стоял на площади и высматривал кого-то.
– Эй, девочка, подойди-ка сюда! – окликнул он.
Света подошла поближе. Милиционер внимательно смерил её взглядом и спросил строго:
– Ты пионерка?
А Свету как раз только недавно приняли, еле дождалась. У них в классе вначале приняли всех отличников, ещё в ноябре. Их водили к памятнику Ленину, и там им очень торжественно повязали галстуки старшие ребята из других школ. Играл оркестр, все салютовали, очень красиво было. Она побежала за компанию, посмотреть, стояла в сторонке. Свету принимали весной, как и всех остальных, кроме ну уж совсем двоечников вроде Стукалова, по которому, как сказала их классная, «тюрьма плачет», прямо в классе. Они столпились у доски, и галстуки им повязали их же одноклассники и вожатая. Никакого оркестра не было, вожатая что-то прокричала по бумажке, вот и всё торжество. Света, как назло, забыла тогда надеть белый фартук, и её в чёрном классная убрала с глаз долой под самую доску, но Рита пролезла сквозь толпу и повязала ей галстук. Света всё равно страшно гордилась, что уже пионерка, а не октябрёнок, как кто-то мог бы подумать из-за её роста.
– Какие тут школы есть поблизости? – расспрашивал её милиционер.
– Вот тут рядом 59-я, а дальше 148-я, я там учусь, – Света махнула рукой, показывая милиционеру, где школа.
– Это хорошо! – радостно ответил тот, – а у вас в школе есть девочки с красивым почерком? Нам в РОВД нужны девочки-школьницы переписывать документы, за это их наградят путёвками в Артек.
У Светы от горя потемнело в глазах. Ну как так, опять почерк! Не видать ей поездки в «Артек» как собственных ушей! Выберут же Сазонову, и она поедет в «Артек», а Света останется в городе на всё лето.
Милиционер заметил, что что-то не так, и наклонившись, спросил:
– Ты чего погрустнела? В «Артек» не хочешь?
Света подняла на него глаза, полные слёз от обиды:
– Я очень хочу в Артек, дядечка милиционер, очень хочу, но у меня плохой почерк.
Милиционер улыбнулся, показывая жёлтые неровные зубы, отчего лицо его в глубоких оспинах, стало ещё некрасивее, и сказал успокаивающе:
– Ну не переживай ты так! Тебя как зовут? Вижу, что ты послушная девочка, и учишься, наверное, хорошо. Хочешь, я тебя выберу?
– Меня Света зовут! Света! Дяденька милиционер, выберите меня!
Свете захотелось прыгнуть ему на шею, так она была счастлива. Только вчера мама рассказывала папе на кухне, что какая-то Галка перешла работать в РОВД и теперь как сыр в масле катается. А папа ещё спросил:
– И что она там делает?
А мама ответила:
– Да бумажки какие-то переписывает!
И вот, Света тоже, как незнакомая ей Галка, будет сидеть в милиции, и переписывать бумажки, и за это её отправят в «Артек». И выберут её, Свету, а не Сазонову или Риту, хотя Риту и без того могли выбрать, папа у неё тоже милиционер, он даже приходил к ним в школу на классный час, рассказывал, как работается в милиции, как они преступников ловят и стоят на страже советских граждан.
– Света, только ты никому об этом не рассказывай, хорошо?
Очнувшись от сладких мечтаний об «Артеке», она спросила:
– Даже маме?
– И маме тоже! Зачем раньше времени ей говорить? Вот устроишься, получишь путёвку, тогда и скажешь, лады? Приходи завтра на это место в три часа дня. Придёшь?
От всех этих новостей голова пошла кругом так, что Света чуть не забыла про сберкассу. Нащупала в кармане платья деньги и книжечку, фух, не потеряла и бросилась со всех ног успеть до перерыва.
Когда вернулась, Лёня уже был дома, пришёл из техникума.
– Пожрать есть что? Разогрей! – приказал он и ушёл к себе в комнату.
Накрывая на стол, Света представляла себе, как все в классе, особенно училка по русскому, удивятся, что на такую важную работу выбрали не её любимицу Сазонову, а Свету, потому что она лучше, несмотря на почерк.
– А мама где? – спросила она отца, когда тот вернулся домой.
– Забыла, что ли? На родительском собрании она!
А ведь и правда забыла! Думала целый день о счастливом случае, который с ней произошёл, и даже не вспомнила, что мама пошла получать её табель за третью четверть. И только она об этом подумала, как в двери заскрежетал ключ – мама вернулась.
Мама никогда не рассказывала Свете, что говорили на родительском собрании, только если её, Свету, ругали. Ритины родители ей все пересказывали, потому Света потом от Риты узнавала, кого там ругали, кого хвалили, даже если хвалили её, тоже узнавала от Риты.
Мама зашла мрачная, сбросила молча туфли, надела тапочки и пошла переодеваться в спальню. Ленька как раз вышел из своей комнаты и прокомментировал ехидно:
– Получишь сейчас! Как пить дать получишь!
Света засуетилась, расставляя тарелки на столе.
– Ты не хочешь мне ничего рассказать? – первое, что спросила мама, обращаясь к Свете, когда они уже поужинали.
– А что?
– То есть, ты не знаешь? – мамин тон не предвещал ничего хорошего, – ну тогда неси мою сумку из прихожей.
Достав из сумки табель, мама раскрыла его, но показала не Свете, а отцу:
– На, полюбуйся! Уже больше половины четвёрок! Скоро до троек докатится!
Отец промолчал, и тогда мама, обернувшись к Свете, вдруг закричала:
– Я чуть со стыда под землю не провалилась, когда тебя назвали вместе с двоечниками!
Света в ужасе схватила табель и быстро пробежала глазами третий ряд оценок. Нет, такие, как она и думала! Русский язык – «четыре», Русская литература – «четыре», это понятно, все истории, географии – «пять». Подняла на маму удивлённые глаза.
– Учительница по русскому языку при всех сказала, что натянула тебе «четыре», так и сказала – «натянула». Она специально, понимаешь, специально пришла на собрание, чтобы рассказать о тебе. Говорит, что нужно было бы поставить «три», но она тебя пожалела.
– Мама, но я… – начала было Света.
– Я не хочу с тобой разговаривать! Слышишь? Пока ты не исправишь свой чёртов почерк!
Мама встала и пошла в большую комнату, тогда Света не выдержала и крикнула ей в спину:
– Меня берут в милицию на работу!
Мама всё у неё выпытала, расспросила о милиционере так, будто бы он преступник какой-то, а не милиционер: как одет, какая причёска, где встретила его. А потом позвонила Ритиным родителям.
Из кухни Света слышала, как мама рассказала Ритиному отцу все, что узнала от Светы.
«Ну, всё, теперь должность займёт Рита», подумала она. Возможно, Ритин отец не знал о том, что можно устроить дочь переписывать документы, но теперь он точно знает, и, хотя Рита и подруга, Свете стало ужасно обидно.
Через полчаса к ним пришёл Ритин отец, дядя Вася, в спортивных штанах и выцветшей футболке с олимпийскими кольцами, да ещё и не один. С ним был милиционер в форме, но не тот, кого Света встретила возле сберкассы, а в фуражке, которую он сразу же снял и повесил на вешалку.
– Давай, Светланка, рассказывай! – велел ей дядя Вася.
