– Кофеварка «Отри» идет без скидки, – вещал Павел, – зато в подарок за покупку вы получите трехкилограммовый пакет кофе. Попробуйте новый сорт, который выращивает на своих полях российский фермер по программе «Купи наши продукты!»…
– Павел! – повысил я голос. – Вы меня слышите? Кофеварка мне без надобности! Кофе от российского производителя я даже представить не могу, его выращивают при особых погодных условиях, а в нашей стране нет такого климата. Да и в Европе и в Америке тоже. Я хочу приобрести айфон!
Дверь кабинета приоткрылась.
– Простите, Иван Павлович, – произнес Борис, – Алексеева приехала, я впустил ее в подъезд.
Я быстро вернул трубку на базу.
– Хорошо, я ее жду.
– Вы заказали телефон? – осведомился мой помощник.
Как все люди, я могу солгать, но тешу себя мыслью, что вру только в случае необходимости. Чаще всего барон Мюнхгаузен просыпается во мне в тот момент, когда я работаю над каким-нибудь делом. В обычной жизни я стараюсь говорить правду, но это не всегда получается. Вот и сейчас я соврал:
– Да, без проблем.
– На какое число оформили доставку? – поинтересовался Боря.
А вот вам и ответ, по какой причине я стараюсь поменьше фантазировать. Едва слукавишь, как тебе зададут вопрос, и опять придется сочинять, в конце концов ты запутаешься, выдашь себя. Но сегодня я решил стойко держать оборону.
– Сам заберу трубку.
– И правильно, – одобрил батлер, – доставить могут плохой товар. Бегай потом меняй его. А при самовывозе эта проблема решается сразу.
Из холла раздался звонок, его заглушил радостный лай Демьянки. Собака всегда в восторге от гостей. Думаете, она любит людей? Да, псинка хорошо относится к тем, кто приходит в офис, она никогда не скалит зубы, разрешает себя погладить, положит голову на колени посетителю. Вот только хитрюга прекрасно знает, что каждому человеку непременно предложат чай-кофе, а к ним подадут конфеты и печенье. Демьянка улучит момент и смахнет языком что повкуснее.
– Дайте, пожалуйста, мне тапочки, – произнес звонкий голос.
– Не снимайте туфли, – ответил Борис.
– Я ходила в них по улице, – сказала клиентка.
– Сегодня сухо, дождя нет, – успокоил ее Боря. – Чай-кофе?
– Лучше водички, – попросила потенциальная клиентка, – холодненькой!
– Могу угостить вас кофе глясе, – тоном змея-искусителя сказал батлер.
– Ой! Обожаю пломбир! – обрадовалась Алексеева. – Но, честное слово, мне неудобно! Я не в кафе пришла. Вдруг с вами не договорюсь, а вы меня уже угостили!
– Для красивой женщины мне ничего не жалко, – отпустил комплимент Боря, – если не захотите, чтобы господин Подушкин помог вам в решении вашей проблемы, то хоть полакомитесь итальянским джелато! Так как?
– Спасибо, спасибо, я с удовольствием, – защебетала Лидия Петровна. – При упоминании итальянского мороженого я теряю голову и забываю о воспитании. Несите самую большую порцию!
– Вот это по-нашему, – обрадовался батлер.
Глава третья
Когда Алексеева вошла в кабинет, мне стало понятно, что отчество «Петровна» явно лишнее. Лидии на вид лет пятнадцать.
– Можно сесть в кресло? – осведомилась она.
– Устраивайтесь поудобней, – улыбнулся я, – рассказывайте, что привело вас ко мне.
Она поерзала на сиденье.
– Недавно умер мой папа.
– Соболезную, – пробормотал я.
Лидия прижала кулачки к груди.
– Он гений! Хирург! Спас много людей! А его жена, моя мама, потрясающий психолог! Уникальный! Невероятный! Наилучший!
Я молча слушал Лидию, а та трещала без умолку. Девочка прервалась лишь, когда вошел Борис с подносом.
Увидев его, Алексеева экзальтированно закричала:
– О-о-о! Какое мороженое! Спасибо-спасибо-спасибо. Обожаю! Просто самое-самое вкусное. Разные шарики. О-о-о! М-м-м! Шоколадная подливка и орешки! Прямо сейчас начну есть!
Гостья схватила ложечку, отправила в рот малую толику мороженого и простонала:
– Вкуснее я ничего никогда не ела!
– Рад вам угодить, – улыбнулся Боря и ушел.
Лида продолжала уплетать пломбир, одновременно рассказывая, почему пришла в детективное агентство.
Ее отец, Петр Ильич Алексеев, стал вдовцом, когда дочери исполнился месяц. Его супруга Вероника скончалась внезапно на фоне, казалось бы, прекрасного здоровья. Петр вернулся домой в районе восьми вечера и застал ужасную картину. Ника лежала на полу, а в коляске исходил плачем младенец, на плите булькал суп. Хорошо хоть кастрюля стояла на минимальном огне, суп весь не выкипел, не возник пожар. Понимаете состояние Петра? Утром он, молодой отец, уехал на работу счастливым человеком, поцеловал супругу, полюбовался на долгожданную дочь, а когда вернулся, стал вдовцом с ребенком. Сдавать Лиду в ясли Петр не хотел, но и воспитывать малышку сам не мог. Рассчитывать на бабушек-тетушек не приходилось. Ни у Петра, ни у Вероники не было родных. И как поступил хирург? Нанял няню! Помощницу он нашел на работе. Амалия Шнайдер недавно получила диплом психологического факультета, а еще у нее было среднее медицинское образование. Шнайдер работала медсестрой в больнице и параллельно овладевала профессией душеведа. Молодая провинциалка снимала комнату на краю столицы и очень хотела выбраться из нищеты. Вот только деньги никак не давались ей в руки. Аккуратная, скромная, трудолюбивая девушка нравилась и больным, и начальству. Спустя несколько месяцев после смерти жены Петр, который тогда занимал пост заведующего отделением, спросил у нее:
– Амалия, как ты относишься к младенцам?
– А как к ним можно относиться? – улыбнулась свежеиспеченный психолог. – Только любить и целовать.
– Ты, конечно, знаешь, что моя жена скончалась, – сказал Петр.
– Да, – подтвердила Шнайдер, – тромб оторвался, мне очень ее жалко. И вас тоже, и маленькую девочку.
– Я живу в большой квартире, – вдруг произнес хирург, – у меня есть дача, машина, я хорошо зарабатываю. Я имею некоторый вес в мире медицины, планирую защитить докторскую диссертацию, мне светит профессорство. Мне нужна помощница. Психолог. Что от нее требуется – жить со мной в одной квартире, стать матерью для Лидочки, следить за нянькой, которую я нанял, вести хозяйство. Короче, исполнять роль жены. Все будут считать тебя моей супругой. Но! У нас разные спальни. Никакого секса. Я стану платить тебе зарплату.
Сказать, что Амалия удивилась, значит ничего не сказать.
– Ну, – пробормотала она, – ну…
– Не торопись с ответом, – остановил ее Алексеев, – сначала подумай о перспективе. Что ты получишь? Бесплатное проживание и ни копейки не будешь тратить на еду и на одежду. Моя жена может рассчитывать на поступление в аспирантуру, она легко станет кандидатом наук. Тебя не уволят, чтобы посадить на твое место какую-нибудь свою бабу. Мало кто осмелится портить со мной отношения. Ни одна живая душа не узнает, что наш брак фиктивный. Ты получишь постоянную прописку в столице. Теперь об отрицательных сторонах. Тебе придется порой ходить со мной в гости или на какие-то мероприятия. Надо полюбить Лиду, стать ей мамой, а это потребует физических и моральных сил. У нас не будет секса. Но если ты в кого-то влюбишься и поймешь, что жить без него не сможешь, я отпущу тебя с миром. Зачем мне супруга? Почему не ограничиться няней? Не хочу, чтобы Лидочка выросла с комплексом сироты. Мне не нравится, что на меня открыли активную охоту незамужние женщины. На мой взгляд, в предложении тебе стать мамой больше положительного, чем отрицательного. Подумай, сразу не отвечай.
На следующий день Амалия согласилась пойти в загс. Пара расписалась, коллеги и друзья посудачили и перестали. Фиктивный брак через год превратился в фактический. От Лиды не скрывали, что Амалия вторая жена ее отца. Более того, девочка знала о необычном предложении папы своей сотруднице. Но Вероника для Лиды была просто фотографией на стене, а вот Ама ее настоящей мамой. А папа самым лучшим, умным, замечательным. Он гений, который вытаскивает людей с того света, а Амалия ему помогает. Она операционная медсестра и психолог с дипломом МГУ. Лидочка со временем тоже окончила мединститут.
– Вы имеете диплом о высшем образовании? – Я не смог сдержать удивления.
Хорошо хоть, что догадался замолчать, не договорил: «Я думал, что вам лет пятнадцать».
Алексеева засмеялась.
– Наверное, вы сочли меня школьницей, я молодо выгляжу. Я уже завершила учебу в вузе, работаю. Но давайте я продолжу. Несколько месяцев назад умер мой отец. Ему исполнилось семьдесят. Но это не тот возраст, чтобы уходить в мир иной. Отец не имел лишнего веса, занимался фитнесом, не курил, не пил. Он вообще не прикасался к алкоголю, вел здоровый образ жизни, регулярно проходил обследование. Родители любили друг друга, никогда не ссорились. Денежных проблем не было. Папа основал свою клинику, она не пустовала. Да, яхт, личных самолетов у семьи не было, но мы позволяли себе многое. Причина смерти моего отца? Инсульт. Он уехал на консультацию, потом позвонил мне, сказал, что зря скатался. Ему дали неверный адрес, там не было человека, у которого есть проблемы. Правда, те, к кому отец попал, оказались милыми людьми, угостили его чаем, пытались ему помочь, но у них ничего не получилось. Телефон, с которого отцу звонил родственник больного, не отвечал. Папа распереживался, говорил:
– Наверное, мне прислали неправильный адрес. Улица Лесная, дом пять, но там живут другие люди. Я не смог никому помочь! Возможно, человеку требовалась госпитализация.
Я пыталась его успокоить:
– Если кому-то совсем плохо, то вызывают «Скорую», а не доктора для консультации.
Отец повеселел.
– Ты права, я еду домой.
Я занялась своими делами. В районе одиннадцати часов поступил звонок от мамы:
– Отец не у тебя случайно?
Лидия опустила голову.
– Выяснилось, что Петр Ильич домой не вернулся, на телефонные звонки не отвечал. Мы с Амой перепугались. Я помчалась к маме, не успела войти, как домашний телефон затрезвонил, на проводе был Калягин, папин любимый ученик. Отец полагал, что из него получится классный хирург, но Женя решил стать патологоанатомом.
Лида закрыла лицо руками.
– Не хочу долго рассказывать, сразу сообщу: в морг привезли мужчину, который слетел с дороги в кювет. Гаишники установили, что шофер умер, и отправили труп в морг. А Женя как раз туда приехал. Он работает в другом месте, в это заведение его попросил приехать…
Лида сжала виски ладонями.
– Как только начинаю вспоминать весь этот ужас, мигрень стартует. Понимаете, как все сложилось? Женя никогда в тот морг не ездил, зачем это ему? Он занимается очень серьезными делами. А тут ему звякнул профессор, которого Евгений прекрасно знал, и попросил помочь ему в одном деликатном деле. Калягин не смог отказать человеку, который для него много хорошего сделал. Идут они оба по коридору, там стоит несколько каталок с трупами, их только что доставили. Калягин случайно налетел на одну, схватился за нее…
Лидия опустила руки.
– Некоторые мешки для перевозки трупов имеют окошечки для документов. Женя почти упал на тело и увидел сопроводительный лист, который выдала бригада «Скорой». Его так сложили, что фамилия, имя и отчество покойного были видны. «Алексеев Петр Ильич». Понимаете?
Глава четвертая
Лидия вздохнула.
– Вот такая история.
– Очень грустно слышать, что ваш отец так рано ушел из жизни, – осторожно произнес я. – Но почему вы решили, что в смерти Петра Ильича есть криминальный след? Инсульт может настигнуть человека в любом возрасте. Семьдесят лет не старость, но все-таки и не молодость. Я знаю случаи, когда мозговой удар настигал тех, кто еще не окончил школу.
– Вы правы, – согласилась Лидия, – сердечно-сосудистые заболевания сейчас помолодели. И я сначала ничего не заподозрила, просто плакала. Папа для меня… ну слов нет, чтобы описать, как я его любила. Рыдала, думала: «Хорошо, что смерть пришла за папочкой внезапно. Он, наверное, не успел понять, что умирает». Да, возможна реабилитация, людей ставят на ноги, они потом ходят, разговаривают, живут. Но отец – хирург, который делал уникальные операции. Одно неверное движение, и человек погибнет. Даже встав с постели и внешне никак не напоминая больного, профессор Алексеев не смог бы работать. Пальцы у него потеряли бы чувствительность. Со столовыми приборами проблем никаких, написать рецепт – пожалуйста, пользоваться компьютером, чистить зубы – со всем этим при правильной длительной реабилитации проблем не возникнет. Но как хирург отец перестал бы существовать. Кто-то другой обрадуется, что выжил, уйдет на заслуженную пенсию, займется рыбалкой, садоводством, да просто сядет у телевизора. Но папа был человеком другого склада! Вот так я пыталась примириться с его смертью, говоря себе: «Для него лучше умереть в один миг».
Лидия отвернулась к окну.
– Вскоре после похорон отца умерла мама. Неожиданно. Упала в подъезде нашего дома. В здании пять этажей и столько же квартир, консьерж всех знает. Виктор Николаевич бросился к маме и понял: дело плохо! Вызвал меня! Я схватила тревожную аптечку, кинулась вниз, упала на колени возле мамы, она пробормотала: «Пу… пу… чу… чу…» И замолчала. А я шприц наладила, хотела ей укол поставить. Но Виктор Николаевич меня остановил:
– Лидочка, она умерла.
– Он что, только глянул и сообразил, что ваша мать мертва? – удивился Борис.
– Постникова на работу консьержем устроил отец, – пояснила Лидия, – Виктор Николаевич был фельдшером, работал в горячих точках, потом стал сотрудником МЧС, много раз видел смерть, умел оказывать первую помощь. Он начал делать маме искусственное дыхание, но это было скорее для успокоения совести. Я быстро спустилась вниз и тоже поняла: это конец. Причина смерти такая же, как у папы, – инсульт.
– Так, – кивнул я.
Лидия взяла чашку.
– Мысли о том, что родителей отравили, у меня не было. У них была тесная душевная связь. Мама всегда знала, когда у папы случались какие-то неприятности, начинала нервничать, едва он входил в дом, бежала в холл со словами:
– Милый, что произошло?
Амалия Генриховна тяжело переживала смерть супруга, она бодрилась, делала вид, что все хорошо, но по ночам плакала. Я подумала, что кто-то на небесах пожалел маму и забрал ее. Теперь они с папой вместе, им там хорошо. Но вчера…
Лидия замолчала, потом робко спросила:
– Я показалась вам дурочкой?
– Конечно, нет! – воскликнул я.
Алексеева вздохнула.
– Мне свойственно ребячество. Я услышала про итальянское мороженое и пришла в восторг! В детстве я постоянно болела, эскимо мне доставалось только по большим праздникам, да и то в подтаявшем состоянии. Поэтому пломбир приводит меня, давно взрослую, в восторг. Ну и сейчас я сильно нервничаю, по этой причине кажусь взбалмошной. Вообще-то я опытный специалист, умею себя вести. Может, конечно, моя нервозность обусловлена отменой гомеопатии, которую я пила по назначению папы, да и все, что случилось в нашей семье, не способствует душевному равновесию.
– Вы совершенно не похожи на истеричку, – возразил Борис, – и мне всегда приятно видеть женщину, которая умеет искренне радоваться мелочам. Мороженому. Солнцу. Интересной книге. Дождю. Новым туфлям. Вы обладаете этим качеством. Перед вами у Ивана Павловича была дама, которая, уходя, раздавила каблуком его телефон.
Лида закрыла ладонью рот и тихонечко хихикнула.
– На это я не способна. Но один раз вышвырнула свою трубку в окно. Звонки надоели! Раз я кажусь вам нормальным человеком, тогда у меня есть шанс, что вы отнесетесь к моему рассказу с вниманием. Около нашего дома работает кофейня, одна из первых в столице. Я там каждый день утром пью капучино. За стойкой стоит владелец заведения Леша, мы с ним приятели, но не близкие друзья. Позавчера, как обычно, в восемь утра я сажусь за любимый столик у окна, мне готовят кофе. И вдруг прилетает эсэмэска от соседки с пятого этажа: «Спустись вниз, я не могу дверь подъезда открыть. Виктор не отвечает. У меня, наверное, ключ размагнитился. Олеся». Алексей чашку передо мной поставил, а я кинулась на выход со словами: «Сейчас вернусь, только Олесе дверь открою». Весь наш дом к Леше ходит, он нас всех прекрасно знает. Подбегаю к парадному – никого. Ну, думаю, наверное, Леська сама сумела дверь открыть. Написала ей: «Ты уже дома? Я у входа». И назад пошла. Ответ быстро прилетел: «Я душ принимала, голова мокрая. Зайди минут через десять». Я остановилась, ничего не понимая.
Алексеева вынула телефон, постучала пальцем по экрану и протянула мобильный Борису.
– Прочитайте нашу переписку. Вслух, чтобы ваш начальник слышал.
Батлер откашлялся и озвучил текст:
«Зайти к тебе? Зачем?»
