– Само собой.
Она показала ему экран телефона с фотографией Тимми и Джонни, сделанной два месяца назад, когда Эндрю привез Джонни в Нью-Йорк, чтобы посмотреть бейсбольный матч между «Нью-Йорк янкиз» и «Вашингтон нэшнэлз». Не успела она сформулировать свой вопрос, как мальчик ткнул пальцем в экран.
– Это Тимоти, а это Джонатан. Вы их мама?
– Я мама Тимоти, а Джонатан его двоюродный брат. Ты их знаешь?
– Мы познакомились только сегодня, но мы вместе катались на скимборде. Об этом я и хотел вас спросить. Я видел вас с той дамой, которая нашла скимборд в воде и унесла его. Я собирался спросить ее, можно ли мне с ним поиграть, но она показалась мне очень расстроенной.
– Так оно и есть. Она мама Джонни, а его нигде нет. Когда ты видел его в последний раз?
Мальчик опустил взгляд на песок, напрягая память.
– По-моему, тогда, когда он вышел из воды и разговаривал с той девушкой и спасателем. А потом они пошли туда. – Он махнул рукой в сторону пляжного кафе.
– А после этого ты его видел?
Мальчик опять уставился на песок.
– Я видел его на скимборде в воде, и он упал с него.
– А это было до или после того, как он ушел с девушкой и спасателем?
– Э-ээ… Кажется, до.
Тон у него был неуверенный.
– Но ты тоже катался на этой доске?
Он кивнул.
– Тебе известно, что моя подруга нашла ее в воде. Это ты оставил ее там?
Он покачал головой, и Лори представила себе, как Джонни падает со скимборда, и течение утаскивает его. Эта мысль была невыносимой.
– Волны заходят так далеко. Моему папе пришлось передвинуть наши зонтики и все вещи. Думаю, вода просто унесла доску, когда никто на нее не смотрел.
Что ж, теперь у нее появилась хотя бы одна хорошая новость, которую можно сообщить Марси и Эндрю. Вполне возможно, что кто-то из детей просто оставил скимборд на песке, и волны утащили его в океан, а затем выбросили обратно, и его нашла Марси.
– А ты знаешь, где находится пляжное кафе? – осведомилась Лори.
Он покачал головой.
Она объяснила ему, что, если пройти мимо спасательной вышки, с другой стороны от туалетов будет навес, под которым отель хранит скимборды.
– Там еще продают мороженое.
При упоминании мороженого глаза мальчика загорелись.
– Но, если ты отправишься туда, тебе надо будет пойти с кем-то из взрослых. Ты должен пообещать мне, что пойдешь туда не один.
– Честное слово.
– Спасибо, что ты поговорил со мной. Кстати, меня зовут Лори.
– А меня Уайетт.
Она уже собиралась повернуться, когда мальчик остановил ее.
– Вы хорошая.
– Спасибо, Уайетт. Ты тоже.
– Это вы кричали на Тимоти? У него неприятности?
– Кто-то кричал на Тимми?
Она сказала это резко, и у мальчика вытянулось лицо.
– Прости, – извинилась она. – Я не кричала на него, и мне неприятно, что на него вообще кто-то кричал. – Они решили пока не звонить ни Рамону, ни Тимми, поскольку те уехали из отеля до того, как пропал Джонни, так что не надо без нужды расстраивать Тимми, ведь Джонни может появиться в любую минуту. – А как это было?
– Ну, мы с моей сестрой строили замок из песка, и тут какая-то женщина закричала: «Тим! Тим!» Ну, как будто она недовольна тем, что он занимается чем-то не тем или вроде того. Но, когда мы огляделись по сторонам, то не увидели, кто кричит и откуда, и Тимоти и Джонатана тоже нигде не было. Так что, может быть, та женщина звала какого-то другого Тима.
– А когда именно ты слышал, как кто-то звал Тима?
Он пожал плечами.
– Не знаю, но, по-моему, с тех пор я не видел ни Тимоти, ни Джонатана.
Как не видела их и Лори.
* * *
Один гудок. Два. Три.
Ответь, Рамон. Ответь.
– У тебя случайно не горели уши? – спросил Рамон, взяв телефон на четвертом гудке.
– Э-э, что ты имеешь в виду?
– Мы с Тимоти только что говорили о том, что он никогда не бывал в Италии, так что теперь вам с Алексом придется съездить туда еще раз после того, как вы вернетесь с медового месяца. Но это не беда, не так ли?
– Значит, Тимми с тобой?
– Да, конечно, где же еще? Мы же с ним выполняем сверхсекретное задание, или ты забыла?
– Слава богу. – Есть множество людей, отзывающихся на имя Тим, напомнила она себе. Должно быть, кто-то из тех, кто находился на пляже, звал какого-то другого Тима.
– Лори, что случилось? У тебя расстроенный голос.
Она пыталась сохранять спокойствие, кратко рассказывая ему то, что им удалось узнать.
– Пожалуйста, ничего не говори Тимми, хорошо? Я все еще надеюсь, что Джонни просто далеко забрел и вернется с минуты на минуту.
– Разумеется, – сказал Рамон, и голос его прозвучал ровно.
Когда ему было три года, Тимми стал свидетелем убийства своего отца, а потом еще пять лет жил с мыслью, что убийца вернется, чтобы убить его и его мать. Его явно интересовали полицейские расследования Лео и ее собственная работа над раскрытием «глухарей», но она, тем не менее, старалась делать все возможное, чтобы уберечь его от ненужных страхов. Ведь он и без того уже видел столько жути, что хватило бы и на шесть жизней.
Нажав на отбой, она почувствовала себя виноватой из-за своей радости, что ее собственному сыну не грозит опасность. Ее все больше охватывал страх, что Джонни попал в беду.
Глава 7
Семилетний Джонни Бакли чувствовал, как что-то давит на него. Нет, не что-то, а кто-то. Он представил обхватившие его гигантские руки, но они обнимали его совсем не так, как его мама или папа. Эти объятия не были ласковыми и нежными. Они были противными и страшными. А что, если это вообще не человек? Что, если это чудовище?
Это чудовище сжимало его так крепко, что Джонни чувствовал урчание в его животе.
Он попытался сесть, но не смог даже шевельнуться. Его глаза точно были открыты, но он ничего не видел. Он открыл рот, попробовал закричать, но не услышал свой собственный голос.
Но он слышал… что-то. Рычание. Звуки, издаваемые чудовищем, заполнили его голову, и ему показалось, что оно сжало его еще крепче. А вдруг он просто-напросто исчезнет, и никто никогда его больше не увидит?
Я хочу к маме и папе.
Сквозь рык чудовища прорвался громкий гудок, и Джонни начал выходить из состояния полусна. Кажется, этот звук принадлежал тому миру, который он знал. Когда гудок послышался снова, Джонни перестал думать о чудовище. Он представил себе свою маму, которая вела их минивэн и говорила:
– Ну, и куда я, по его мнению, должна ехать? Джонни, когда-нибудь ты тоже научишься водить машину. Так вот, имей в виду – от того, что ты жмешь на клаксон в потоке машин, нет никакого толку.
Это был звук автомобильного клаксона.
Джонни начал осматриваться, и туман, застилавший его сознание, наконец рассеялся. Он пришел в себя.
Он нащупал то, что во сне принял за руки чудовища, и оказалось, что это пушистое одеяло. Урчание, которое он слышал под собой, исходило не из брюха чудовища, это был шум двигателя машины, едущей по шоссе.
Там, где находились задние фонари, виднелись два крошечных кружка света, проникающего в отверстия, но, если не считать этого, вокруг царила непроглядная тьма. Он находился в багажнике машины.
Он понятия не имел, сколько времени прошло с тех пор, как чей-то голос на пляже позвал его. Ищут ли его мама и папа? Интересно, что обо всем этом думают Хлоя и Эмили?
Ощупав дно багажника, он обнаружил два предмета. Один был мягким, как маленькая подушка. Он поднес его к кружку света в задней части машины и прищурился, ожидая, чтобы его глаза привыкли к темноте.
Он разглядел пару больших круглых глаз и полукруглые уши. Это была мягкая игрушка. Почему она здесь? – подумал он. – Почему я здесь? Он отложил ее в сторону, сказав себе, что ему не нужна игрушка для маленьких глупых детей.
Второй найденный предмет состоял из тонкой ткани, и когда он начал ощупывать его, пытаясь определить его форму, на лицо ему посыпались песчинки. Это была шляпа – не такая, как бейсболки, которые он любил собирать, а с круглыми полями, как у шляпы его бабули, той, что она надевала, когда дедушка катал ее на их лодке. В темноте Джонни не мог разглядеть, что это та же самая шляпа из голубого хлопка, которая была надета на незнакомце, наблюдавшем на пляже за его семьей.
Это был не сон, но чудовище было реально, и это чудовище куда-то увозило его.
Я хочу домой.
Он прижал плюшевого мишку к груди и заплакал.
Глава 8
Испытывая нарастающий ужас, Марси продолжала действовать все последние два часа. Она обошла пляж, опросила других постояльцев, обзвонила все предприятия, находящиеся в шаговой доступности от отеля. Теперь она вернулась в их люкс и заставила себя сосредоточиться на информации, которую им удалось собрать.
Услышав стук в дверь, она вздрогнула. Эндрю открыл дверь, и в номер вошел Алекс, за которым следовала женщина примерно того же возраста, что и Марси, с длинными светлыми волосами, стянутыми на затылке в конский хвост.
– Это из полиции, – сказал Алекс.
– Я детектив Лэнгленд, – представилась женщина и протянула Марси визитную карточку, на которой значились ее полное имя и должность – Дженнифер Лэнгленд, детектив полицейского департамента Ист-Хэмптона.
Марси подавила желание высказаться по поводу полного отсутствия реакции со стороны полиции на исчезновение ее сына до тех пор, пока отец Лори не позвонил им и не попросил об одолжении, но женщина-детектив, похоже, почувствовала, как она возмущена.
– Я даже представить себе не могу, как вы сейчас обеспокоены. Простите, что диспетчер сразу же не уделил вашему звонку первостепенное внимание. Это не может его извинить, но слишком много наших было вызвано на массовую аварию на Мейн-стрит.
Тон детектива был полон сострадания, и, извиняясь за то, что полиция зашевелилась слишком поздно, она смотрела Марси прямо в глаза. Пожалуйста, сумей мне помочь, – мысленно взмолилась Марси. – Верни мне моего сына.
Следующие десять минут Марси, заставив себя собраться с мыслями, слушала, как детектив Лэнгленд говорит о том, что департамент предпринимает для поисков Джонни.
– Я уже побеседовала с управляющим отелем, и он собирает для нас все записи с видеокамер наблюдения. К сожалению, на самом пляже камер нет, а видеокамера, установленная в пляжном кафе, снимает только кассовый аппарат.
Слушая, как детектив продолжает, Марси чувствовала, как ее надежды тают.
– Но у них есть материалы видеосъемки из камер гостиничного вестибюля, а также тех, которые установлены у входов и выходов. К сожалению, камеры на парковке установлены слишком близко к отелю, но мы собираемся начать именно с них. Если ваш сын уехал на машине, мы, как я надеюсь, узнаем ее номер и сможем пойти дальше.
– Уехал на машине? – Эндрю сжимал и разжимал кулаки. – Мы предостерегали Джонни, и он бы ни за что не сел… – Он замолчал, окончательно уяснив смысл сказанных им слов.
Лэнгленд кивнула.
– Я понимаю, – тихо сказала она.
Марси была признательна детективу за то, что та не стала преуменьшать серьезность ситуации и разглагольствовать по поводу любознательности, свойственной семилетним мальчикам, которым хочется самостоятельно исследовать пляж, но у нее обрывалось сердце при мысли о ее сыне в машине какого-то чужака. Она также понимала, что похититель, скорее всего, учел, что рядом с отелем есть несколько видеокамер. И думала теперь обо всех тех тропинках между дюнами в дальнем конце пляжа, которые вели на дороги и шоссе, где злоумышленник мог припарковаться вдалеке от камер видеонаблюдения.
– А вы не можете задействовать план-перехват Эмбер?[9 - Американская система оповещения о похищении детей, названная в честь 9-летней Эмбер Хагерман, которая была похищена и убита в 1996 году в Арлингтоне, Техас.] – спросил Эндрю. За последние годы Марси доводилось несколько раз получать на свой мобильник сообщения, передаваемые по этой системе локального оповещения о том, что в округе был похищен ребенок.
– Мой начальник уже обдумывает такую возможность. Чтобы ограничить распространение оповещений только наиболее экстренными случаями, система не позволяет нам задействовать Эмбер, пока мы не будем уверены, что ребенок был похищен. Я понимаю, это может вызвать досаду, но тот факт, что мы пока не объявили тревогу – это по большому счету хорошая новость. Поскольку это значит, что мы хотим изучить также и другие возможности.
– Полагаю, вы также стараетесь установить, где сейчас находятся те, кого местные правоохранители обычно подозревают, когда совершаются преступления такого рода, – предположил Алекс.
– Разумеется, – ответила Лэнгленд. – Я видела вас по телевизору, судья, так что мне известно, что вы специалист по уголовному праву. Я только не знала, насколько откровенно можно говорить с остальными членами вашей семьи.
