Яга – не баба!
Ольга Александровна Валентеева
Когда я в детстве читал сказки, то представлял себя царевичем или богатырем, иногда даже Кощеем Бессмертным. Но кто же мог подумать, что однажды, чтобы выжить, мне действительно придется занять место сказочного героя? Вот только не великого волшебника или воина, а Бабы Яги. К должности прилагается вздорная избушка, кот и ворон, которые не выносят друг друга, истеричная царевна, которой подавай жениха, и полон лес чудес. И как им всем объяснить, почему Яга – не баба?
Ольга Валентеева
Яга – не баба!
Возрастные ограничения 16+
© Валентеева Ольга
© ИДДК
Глава 1
Попаданец в малиновом варенье
Если солнышко светит и птички поют, значит, кому-то сегодня сдавать последний экзамен. Странная аксиома? Ну и что, жизнь вообще странная штука, в ней полно необъяснимого. Того, что нужно просто принять на веру. В последнюю неделю все время лили дожди, я корпел над конспектами и пытался вспомнить, чем отличается гуманистическая психология от экзистенциальной, а так хотелось пройтись, подышать воздухом, навести порядок в мыслях. Но нет, куда пойдешь, когда воды по колено? В том-то и дело, что никуда, и я торчал в общежитии. Конспекты периодически летали по комнате, мой счастливый сосед сдал сессию досрочно и укатил домой, а я мечтал сжечь тетрадь, но вместо этого в десятый раз вчитывался в знакомые строчки. Сдам – и прощай, третий курс, здравствуй, последний год обучения. Не сдам – катитесь, уважаемый, на историческую родину, в маленький городишко, который можно найти на карте только с лупой. Ну, уж нет! Экзамен я сдам, а со следующей недели выйду на подработку. Если доходы превысят расходы, в конце лета можно будет на недельку укатить на море. Свобода!
А пока что – главный корпус педагогического университета, кафедра психологии. Ну зачем? Зачем я решил стать психологом? Друзья в один голос твердили: «Веник, кто в наше время работает по специальности? Получишь диплом, устроишься, куда захочется. Высшее оно и есть высшее». И кто виноват, что на психологию конкурс был меньше, чем на юридический? Естественно, вступительные экзамены на юриста я провалил, а по психологии – сдал, и вот уже три года являлся одним из четверых парней на всем потоке.
Кстати, Веник – это я. Только зовут меня не Вениамин, как многие думают, а Венислав. Мама отличилась. Она у меня филолог, обожает славянскую культуру и мифологию. Подозреваю, когда она была беременна мной, то сидела у окна с большим справочником в руках и перебирала:
– Градимир? Нет. Драголюб? Снова не то! О, Венислав. Значит, увенчанный славой. Красиво звучит, и сокращенно буду звать сынулю Венечка. Веник.
Эх, мама-мама! Наградила так наградила. В школе посмеивались, в универе коверкали имя, будто его так сложно запомнить. Зато сестер моих звали Машка и Дашка. За что со мной так, а?
Ответа не было. У дверей экзаменационной аудитории уже выстроились девчонки.
– Привет, Вень, – помахали мне и снова уткнулись носами в конспекты. Я пристроился в конец очереди. Пойду сдавать последним. Экзаменаторы устанут и будут думать только о том, как поскорее сбежать домой. Вот тогда-то и наступит мой звездный час. Глядишь, и смилостивятся, поставят четыре.
Мимо прошел наш преподаватель, Антон Борисович, придирчиво рассмотрел свою «армию», фыркнул на Кузнецову:
– Ты куда пришла? На экзамен или на дискотеку? Марш переодевать юбку!
Диана покраснела, подхватила сумочку и помчалась прочь. Хорошо, хоть жила через две улицы.
– Учили? – грозно спросил экзаменатор.
– Учили, – нестройным хором ответили мы.
– Тогда заходим по одному. Левантов, ты первый.
– Почему я-то? – едва не лишился дара речи.
– Потому, что я так сказал.
О, нет! Всегда подозревал, что Антон Борисович меня недолюбливает, а тут, как говорится, факты на лицо. Я поплелся за ним в аудиторию. На столе уже лежали перевернутые билеты. Пятьдесят штук. Я взял один и горестно вздохнул:
– Номер шесть. Представление и воображение.
– Слушаю вас. – Антон Борисович поправил очки и уставился на меня так, будто собирался посмотреть, какие винтики и болтики крутятся в черепной коробке.
А ведь я учил!
– Ну… представление… это такой процесс…
– Какой процесс? – экзаменатор угрожающе нахмурился.
– Такой. Это… как бы… Вторичный образ предмета. То есть, человек его уже видел и теперь…
– Что?
– На основе опыта прошлого… воспроизводит.
– Где?
– Где-то, – пожал я плечами, окончательно теряясь. – А вот воображение позволяет представить то, чего мы никогда не видели.
– Знаете, что, Левантов? Воображение у вас есть, как мы неоднократно убеждались, а вот представлений о моем предмете – нет. На пересдачу!
– Антон Борисович, пожалуйста, разрешите мне выбрать другой билет, – взмолился я, и вдруг увидел, как за спиной экзаменатора появляется ворон. Большой такой, жирный. Что за чушь? Может, и правда, воображение расшалилось?
– Нет, Левантов. Придете через неделю. Не сдадите – вылетите из университета. Вон!
И я покинул аудиторию.
– Зверствует? – сочувственно спросили девчонки. Все знали, что Антона Борисовича лучше не злить, и сдать ему экзамен архисложно.
– Не то слово, – ответил я.
– Краснова! – раздался голос экзаменатора, и очередная жертва поспешила в кабинет, а я спустился по лестнице. Так и шел, глядя под ноги. И день перестал казаться солнечным, и птички…
Поднял голову. Ворон сидел на ветке. Тот же самый? Готов поспорить, что да. Я ускорил шаг. Ворон полетел за мной. Я побежал – птица, громко каркая, следовала по пятам. Вдруг раздался оглушительный скрежет. Я почувствовал, как что-то толкает меня в грудь, отлетел на пару шагов, упал и… кажется, умер.
Вокруг было темно. Что это? Больничная палата? Тогда почему нет приборов? Почему нет ни лучика, ни лампочки? А может, решили, что я погиб, и отправили в морг? Я подскочил и осмотрелся по сторонам. Оказалось, что тьма неоднородна. Местами она была гуще, местами – наоборот, напоминала редкий кисель. Что за черт?
– Венислав? – поинтересовался мужской голос.
– Да, – ответил я осторожно, и из полумрака ко мне шагнул высокий черноволосый мужчина. На нем был странный костюм, будто взятый из какого-то фильма: широкие штаны на поясе, светлая рубаха с вышитым воротом, кушак с золотыми кисточками.
– Вы кто такой? – спросил я.
– Твой предок. – Мужчина равнодушно пожал плечами. – Можешь звать меня Овсень.
– Значит, я все-таки умер, – пришел к выводу.
– Нет, твое физическое тело пока что в больнице и очень даже живо. За ним ухаживают и присматривают, не волнуйся.
А может, сильно ударился головой? И теперь у меня бред? Или я сошел с ума? Это многое объяснило бы.
– И ты не сошел с ума. – Овсень будто прочитал мои мысли. – Дело у меня к тебе, внучек.
Насчет «внучка» я бы поспорил, но решил сначала выслушать мужчину, который никак не вязался со словом «дед».
– Видишь ли, проблема у нас.
– У нас – это где? – уточнил я.
– В другом мире. И не смотри на меня так. Мир как мир, о нем всем хорошо известно, только пути все закрыты. Один остался, и по нему я тебя веду.
– А зачем вы меня куда-то ведете, позволите спросить?
Овсень махнул рукой, и прямо из темноты выросли два пенька. Мы сели рядом, и тот продолжил:
– Слушай меня внимательно, Венислав. Ты сейчас между жизнью и смертью. Должен был умереть, но я готов тебя спасти.
Вспомнился бесплатный сыр в мышеловке. Только сыр я не любил, и предложение Овсеня попахивало малиновым вареньем. Вот его я мог съесть столько, что потом напоминал себе Карлсона.
– И какова же цена спасения? – решил уточнить сразу.
– Цена? – прищурился Овсень. – Не так уж высока. Видишь ли, среди твоих предков была одна очень любопытная старушка. Вот только она пропала, а без неё мы, как без рук. И пока мы её ищем, надо, чтобы кто-то занял место бабушки.
– Зачем это? – прищурился я.
– Она порядок наводит, путников в дорогу наставляет, советы мудрые дает, стережет грань нашего и вашего мира. Одним словом, я говорю о Бабе Яге.
Ох, и ударился ты головушкой, Веник. Ох, и отличился.
– А ничего, что я… как бы сказать помягче… не баба? – уставился на Овсеня.
– Я заметил, – тот улыбнулся в ответ. – Но, видишь ли, потомков по женской линии у Яги не осталось.
– Подождите-ка! У меня есть мама и две сестры.
– Приемные, – подсказал Овсень. – У мамы твоей соседка была, дружили они. А потом та забеременела да при родах померла. Других родственников не было, об отце никто ничего не знал, вот Анна и сжалилась. Взяла ребенка себе, потому что своих детей иметь не могла. Вот только в скором времени сама двух девочек родила. А имя от твоей настоящей мамы осталось, пра-пра-пра… И много раз «пра», в общем, внучки Яги. Истребили их род, теперь и за саму Ягу взялись, чтобы границу переходить беспрепятственно.
Я и слова не мог выговорить. Если это бред, то откуда такой кошмар в моей голове? Мама мне не мама? Глупости! Я был на неё похож. Такой же светловолосый, и носы у нас похожи, и глаза серые.
– Венислав, у тебя будет время всё обдумать, – вздохнул Овсень. – Но сейчас граница под угрозой. Я предлагаю тебе договор. Ты будешь исполнять обязанности Бабы Яги ровно год. Если мы найдем Ягу раньше, вернешься домой в день аварии, сдашь свой экзамен и забудешь обо всем, что произошло. А если не найдем, сам примешь решение, как быть дальше. Опять-таки, вернешься в тот день, откуда мы тебя забрали. Что скажешь?
Я молчал.
– А если откажусь? – спросил осторожно.
– Умрешь, – отрезал Овсень. – Ты и так можешь здесь находиться только потому, что одной ногой в могиле.
Выбор невелик. Я год живу в чужом мире – допустим, что он существует – и возвращаюсь к жизни, либо умираю раз и навсегда.
– Но я ничего не знаю о вашем мире, – ответил ему.
– Рядом с тобой будут помощники, сынок мой Руслав обо всем тебе расскажет. Он уже давно у Яги в услужении, столько видел, что ни в сказке сказать…
– Ни пером описать, – за него договорил я. – Хорошо, я согласен. Что дальше?
– Правильный выбор, Венислав, – заулыбался Овсень. – Ступай вперед, там тебя встретят.
Я поднялся с пенька и зашагал сквозь сумрак. В голове творилось невесть что. Мысли путались, и всё больше казалось, что я не объелся малинового варенья, а увяз в нем, и теперь никогда не выбраться. А впереди вдруг замаячил огонек. Еще шагов через десять я понял, что это распахнутое окошко. Побежал вперед. Стекол в нем не было, и я с легкостью пролез через оконную раму, вывалился по ту сторону…
Здесь тоже было лето. Чирикали птицы. Ароматно пахли травы. Я осторожно сел – и схватился за голову, потому что передо мной была избушка на курьих ножках.
