Ольга Романовская "Ключ к сердцу тьмы"

– Во дворце вы казались куда смелее, Элла. Надеюсь, вы позволите себя так называть, мы ведь муж и жена.

Кивнула и судорожно вздохнула. Прежде уменьшительную форму имени использовали только родные, он отнял даже это. Капля за каплей герцог вытеснял прежний мир, заменяя его собой.

– Меня тоже можете называть Ароном, – продолжил супруг, внимательно изучая мое лицо. Вспомнив, какая «красота» там расцвела, отвернулась. Пусть даже муж нелюбимый, но я не желала, чтобы он видел уродливой. Ладно, служанка, но не мужчина! – Наедине, разумеется. На людях принято обращение «милорд» и «миледи».

Отец никогда бы не сказал матери «миледи». От формального учтивого слова веяло холодом, оно предназначалось для чужих. Даже Верити или Долорес я называла по имени, хотя встречалась с ними от силы пять раз в жизни. Но они семья, тут титулов нет. Герцог сразу обозначил дистанцию между нами – вечно чужие.

– Как вам будет угодно, милорд, – безучастно согласилась я.

Хочет светской учтивости, он ее получит.

– Сейчас можно «Арон».

Показалось, или он улыбнулся? Скорее посмеялся над глупой женой.

– Повернитесь ко мне, Элла.

Качнула головой. И не подумаю!

– Элеонора! – настойчивее повторил герцог.

Когда же закончится этот бесконечный вечер! Вот бы закрыть глаза, и сразу перенестись в Нордланд, внезапно обнаружить, что минуло много лет с тех пор, как я вышла замуж.

– Хорошо, как хотите.

С мрачной решимостью Арон ухватил за подбородок и развернул к себе. Пальцы надавили на синяк, отозвались вспышкой острой боли. Вскрикнув, оттолкнула супруга и вскочила, прижимая ладонь к щеке. Мучитель, он прекрасно знал, что причинит страдания, одного не понимала: зачем?

– Я хочу помочь, Элеонора, – сдерживая недовольство, пояснил супруг. – Или хотите ходить с опухшим лицом?

Разумеется, не хотела, поэтому снова села и позволила себя осмотреть. Арон внимательно ощупал кожу, не обращая внимания на мое шипение, и надавил на пострадавшую щеку.

– Будет немного больно и холодно, – предупредил он.

И было, только гораздо больше, чем немного. Казалось, лицо сковали вековечные льды. Его перекосило, отчего я не могла толком дышать и жадно глотала воздух ртом, словно рыба. Кожа натянулась до предела, того и гляди порвется. Изнутри ее будто кололи десятками игл. Каких трудов мне стоило не вцепиться в руки Арона! Только мысль о лечении заставляла сидеть смирно. Муж утверждал, все длилось не больше минуты, но мне показалось – целую вечность. Наконец Арон отнял ладонь и предложил взглянуть на себя в зеркало:

– Хотя вы уже сейчас должны почувствовать изменения.

Осторожно коснулась щеки. На месте… и не болит. Совсем. Ощупала снова – ничего, никакой припухлости. Зеркало в ванной комнате подтвердило, последствия похищения исчезли.

– Спасибо!

Улыбка вышла искренней, ведь она шла от чистого сердца.

Герцог то ли не расслышал, то ли счел мою похвалу не стоящей внимания. Он вернулся к теме похищения и внимательно выслушал мой сбивчивый рассказ. Полагала, Арон рассердится, вспылит, тут же бросится мстить блондину, а он ограничился скупой благодарностью за откровенность. Будто потеряв ко мне всякий интерес, герцог продолжил прерванный ужин. Воспользовавшись моментом, проскользнула в спальню. Взвесив все «за» и «против», решила, что именно Арону как мужчине предстояло ночевать на диване в гостиной. Он ведь уступит кровать даме? Потянувшись к завязкам халата, сообразила, что столкнулась с серьезной проблемой – отсутствием ночной рубашки. Переминаясь с ноги на ногу, гадала, как поступить. Единственный выход – надеть грязную нижнюю сорочку. Не спать же голой!

– Сколько вам нужно времени?

Недоуменно обернулась к супругу. О чем он?

– На то, чтобы раздеться и лечь, – терпеливо пояснил Арон.

Он стоял в дверях спальни и пристально наблюдал за мной. Обжигающий масленый взгляд скользнул по телу. На моих щеках расцвели алые пальцы. В обществе такое поведение считалось неприличным. Я ощущала себя голой и поспешила укрыться за столбиком кровати.

– Четверти часа хватит?

Не дождавшись ответа, герцог ушел и плотно притворил за собой дверь. На прощание он наградил меня холодной усмешкой победителя. Мужа не волновало мое мнение, Арон хотел получить свою вещь здесь и сейчас.

Когда герцог вернулся, я сидела на постели, сложив руки на коленях. Одетая, если можно назвать одеждой халат. Надежды на возращение горничной рассыпались в пыль. Наверняка супруг подловил ее и отправил обратно. Защитников у меня нет, придется смириться с незавидной судьбой. Умом я понимала, что герцог отныне муж, но сердцем… Одна мысль о его прикосновениях вызывала нервный озноб. Напрасно родители оберегали меня, внушили мысль о счастливом замужестве, готовь они обеих дочерей к продаже себя во благо рода, было бы легче. Не зная любви, не грезя о ней, легко лечь в постель с равнодушным супругом.

– Разве я неясно выразился? – поднял брови Арон и под мой разочарованный вздох повернул ключ в замке. – Не желаю, чтобы вы сбежали. Раздевайтесь, Элеонора, я отвернусь.

Не пошевелилась, продолжая изображать статую. Пусть обождет до Нордланда и обойдется со мной должным образом, не превратит в средство на время забыть о графе Гвире. Может, я девственница, но кое-что понимала. Мужчины топили злость в вине и женщинах. Представляю, что меня ждет!

– Хорошо, вы сделаете это на моих глазах. И тушить свет я не стану.

Герцог решительно шагнул ко мне и дернул за пояс. Отчаянно вцепившись в стремившиеся разойтись полы, повалилась на бок и сжалась в комок. Теперь грудь и прочие места оказались надежно прикрыты.

– Перестаньте же, Элеонора. Мы оба устали, зачем устраивать очередной бой?

– Потому что я не хочу вас!

Кончики ушей покраснели, но я это сказала!

– И не надо хотеть, надо всего лишь лечь и не мешать, я прекрасно справлюсь сам.

Мотнула головой.

– Нет.

– Согласитесь, разрешу лечь под одеяло, рассмотрю уже после.

Постель прогнулась под его весом. Рука Арона легла в опасной близости от моей груди.

– Не вынуждайте брать вас силой. Вы моя жена и обязаны удовлетворять меня по первому требованию.

Ох, напрасно он, напрасно! Если минуту назад я холодела от ужаса, то теперь в душе поднял голову протест. Сверкнув глазами, смело посмотрела на мужа и презрительно заявила:

– Пусть любовницы, вроде Инги, по щелчку пальцев прыгают в вашу постель.

Лицо Арона помрачнело.

– Вот, значит, как! – процедил он.

В следующий миг я оказалась лежащей на спине. Герцог потянул за халат, но я упорно не желала с ним расставаться. В результате короткого противоборства ткань порвалась, обнажив грудь. Когда на нее властно легла мужская ладонь, из глаз брызнули слезы.

– Разве это больно? – поднял брови герцог.

Пальцы гладили, но я не могла оценить чужую ласку. Напрасно Арон мял, зачем-то тянул, с тем же успехом мог натирать до блеска медный подсвечник. Улучив момент, забарахталась под герцогом, надеясь оттолкнуть его, но добилась лишь того, что его колено оказалось у меня между ног.

– Хочешь так? – склонившись к моему лицу, прошипел Арон.

Замотала головой и вздрогнула, когда губы мужа впились в мои губы. Вот и первый взрослый поцелуй, совсем непохожий на церемонный в церкви. Так вон он какой! В фантазиях с Эдвардом я не заходила столь далеко: все же он король, да и имела смутное представление о языке как не об органе речи. Герцог меня познакомил, и мне не понравилось. Не отрываясь от моих губ, Арон скользнул рукой вниз, от живота к бедрам. Парализованная страхом, перестала дышать. Уже сейчас? Я не хочу сейчас, не хочу!

– Нравится так, будет так, Элеонора.

Арон отстранился и пристально заглянул в глаза. Воспользовавшись временной передышкой, вжалась в угол кровати, прикрылась подушкой. Губы горели, казалось, язык мужа до сих пор во рту. Как такое может доставлять удовольствие?!

– Вы омерзительны, милорд!

– А вы глупы.

Герцог растянулся на кровати, закинув руки за голову. Минуту назад он собирался изнасиловать, пытал поцелуями, а теперь отступил? Не верю! Это обманный ход, призванный усыпить мою бдительность.

Поправив сползший с плеча халат, задумалась, сколько смогу просидеть без сна. Разум твердил: всю ночь, но я не доверяла ему. Нервное возбуждение, безусловно, на время прогонит усталость, на пару часов, не более. Стоит сомкнуть веки, как муж овладеет мной, словно похотливое животное. Может, небеса смилостивятся надо мной и позволят умереть прежде, чем все случится? Увы, они оказались глухи, сколько я ни прислушивалась к себе, не находила не единого признака грядущей гибели.

Все это время Арон икоса наблюдал за мной, пусть ничего не предпринимал. Наконец он снова заговорил:

– Мне надоели капризы, Элеонора. Вы планировали манкировать супружескими обязанностями? Не выйдет. Ложитесь и ведите себя пристойно.

– В чем же, по-вашему, заключается пристойность?

Может, я похожа на забитого зверька, но по-прежнему леди. А вот герцог давно потерял все качества лорда, если бы не магия, за него не выдали бы даже дочь захудалого дворянина.

Кожа покрылась мурашками, уже не от страха, а холода. Остатки халата и подушка не могли должным образом защитить от сквозняков, забраться бы под одеяло… Но пока Арон смотрит, я не сдвинусь с места.

– В соблюдении кодекса жены. По закону я могу потребовать исполнения супружеского долга.

Увы, правда на стороне герцога, но приличный человек никогда не опустится до гнусного шантажа.

Тяжело вздохнув и тихонько выругавшись, Арон сел.

– С таким отношением вы подталкиваете завести кучу любовниц, миледи, – предупредил он. – Однако отлынивать от долга вам не удастся. Мы сделаем все сегодня, как-нибудь потерплю в постели редкостную дуру. Надеюсь, вы не бесплодны, долго возиться я не собираюсь.

«Дура» заставила обиженно засопеть. Хорошо мужчинам, посмотрела бы я на Арона, если бы с ним обходились подобным образом: срывали одежду, угрожали, слюнявили рот. Сомневаюсь, будто герцог радовался бы и покорно смотрел в потолок.

Когда муж встал с кровати, решила, он на время оставит меня одну или хотя бы потушит свет, но ошиблась. Арон и тут наплевал на правила. Супругу надлежало приходить в спальню жены в халате и снимать его в темноте. Мне, в свою очередь, полагалось надеть сорочку и натянуть одеяло до подбородка. В реальности все вышло иначе. Герцог соизволил повернуться ко мне спиной, на этом его хорошие манеры закончились. Округлившимися от страха глазами наблюдала за тем, как Арон раздевается.

– Перестаньте дрожать и ложитесь, наконец, на спину, – сняв камзол, приказал супруг. – Расслабьтесь и согните ноги в коленях. Можете считать вслух, ругаться, проклинать меня – только лежите и не вырывайтесь. Так и быть, сделаю все сам. В последний раз я женился на девчонке! – в сердцах добавил он.

Нужно подчиниться, иначе Арон изнасилует, только пальцы намертво вцепились в подушку. Через силу расцепила их и, воспользовалась моментом, когда герцог наклонился, юркнула под одеяло. Повторяя наставления матери, обреченно ждала неизбежного. Сердце то пускалось вскачь, то, холодея, замирало. На мужа не смотрела, чтобы не растерять ту немногую решимость.

– Ну, готова?

Герцог нетерпеливо обернулся ко мне. Все бы ничего, только он оказался голым. Позабыв, как дышать, уставилась ему ниже пояса. Беседуя со мной о первой и последующих ночах, матушка, очевидно, намеренно забыла упомянуть о самой страшной ее составляющей. Какая женщина добровольно согласится принять в себя это? Страх сменился отвращением. Пусть Арон со скандалом вернет меня отцу, консуммация брака не состоится.

Рискуя навлечь на себя еще больший гнев супруга, потребовала:

– Уйдите, милорд!

– И не подумаю, – холодно усмехнулся Арон. – Привыкайте, Элеонора, и молитесь видеть меня в подобном виде как можно чаще. Женское счастье во внимании мужа.

Вот уж нет! Я предпочла бы больше никогда не видеть герцога в одежде или без нее. Меня не впечатлили ни рельефные мускулы, ни лицо, ни манеры. Однако лорд Рардеж умел убеждать. Кое-как легла должным образом и рассталась с халатом. Когда муж откинул одеяло, зажмурились и пошла красными пятнами.

– Расслабься же! – в сердцах пробормотал Арон, сгибая мои ноги. – Сама себе больно делаешь.

Плотно стиснув бедра, замотала головой, но муж оказался сильнее. Мгновение отчаянной борьбы, и от девичьей чести не осталось и следа. Она ушла вспышкой острой боли и одинокой слезой, скатившейся по щеке. Откинувшись на подушки, уставилась в потолок и отдалась супругу. Нужно потерпеть, потом родится ребенок, и Арон найдет утешение в объятиях очередной любовницы. Напрасно он пытался смягчить насилие ласками и поцелуями, они отзывались внутри гулкой пустотой. Видимо, сообразив, что ничего не добьется, герцог оставил попытки добиться ответной реакции и быстро доделал начатое. После он, к моему облегчению, перекатился на бок и до утра оставил в покое.

Глава 6

Арон счел дальнейшее путешествие опасным и решил сократить его с помощью магии. После вопроса, как именно, муж посмотрел на меня как на дурочку.

– Вы чрезвычайно разочаровали меня, Элеонора, – укоризненно заметил он, повязывая салфетку для завтрака.

Опустив ресницы, уточнила:

– Тем, что не подчинилась?

– Этим тоже. – Герцог разбил ножом кончик яйца и принялся за еду. – Я полагал, вы знакомы с правилами жизни высшего сословия.

– К такому меня не готовили, милорд.

Не чувствуя вкуса, откусила кусочек тоста. Трогать яйцо не хотелось. В горле стоял комок, даже при виде желтка меня вырвет.

– Признаю, я был несколько груб.

Удивленно подняла глаза на супруга. Он извинялся? Разве насилие не в порядке вещей для Арона Рардежа? Если разобраться, других способов получить желаемое он не знал. Власть, женщины, положение при дворе – любая мелочь добывалась им с помощью чужого страха.

– Со мной нет любовницы, и я вынужденно потревожил вас. Впредь все станет происходить чинно и не слишком часто, чтобы лишний раз не видеть ваших слез.

Арон скривился и запил неприятные воспоминания кофе. Во мне же взыграла гордость. Отодвинув тарелку, в упор уставилась на супруга и сумрачно поинтересовалась:

– И вам не совестно открыто говорить такое жене?

– Что именно?

Арон словно не понимал, чем меня унизил. Нет, я понимала, любви между нами нет, у герцога есть женщины, но их посещают тайно. Тут же… Он сожалел, что не взял на свадьбу любовницу, не посадил ее рядом со мной, не придавался с ней плотским утехам на привалах. Или таки посадил? Пора разобраться с Ингой, простая ли она горничная.

– О вашем моральном падении. Учтите, я не стану молчать, не позволю унижать себя соседством с вашими… бабами.

Мать бы охнула, услышав мои слова, но такая злость обуяла… Хотелось влепить герцогу пощечину и гордо удалиться, причем, не в спальню, а из номера. Я бы так и поступила, но одежду пока не доставили, я завтракала все в том же халате. Вчерашнее платье, изрядно пострадавшее в ходе ночных приключений, забрали в чистку. В итоге пришлось сдержаться и с остервенением накинуться на тост.

– Осторожнее, распилите тарелку! – предупредил Арон.

Мое выступление его позабавило. Вдвойне обидно: я не достойна даже гнева.