– Под… подсчитывать потоки душ?.. – подняла морду жирная свинья.
– Ну да, что вы там, бушуки, умеете делать лучше всех… Брать проценты с каждого чиха, обдирать честных солдат, заслуживших свою добычу пролитой кровью…
– А, да, это я могу, – превратился обратно в бушука Мараул. – Хорошо, милый Князь, ты меня уговорил. Если это нужно ради Паргорона, я пойду… я очень болен и стар, но я пойду…
– Я старше тебя, – зло прошипел Худайшидан. – Но я не прибедняюсь.
Он невольно коснулся своей маски. Если кто из демолордов и мог назвать себя больным, то это как раз он. В его голове будто постоянно пылало пламя. Разум и все тело разрывались от бесконтрольной, кипящей Тьмы.
Эта агония родилась прежде него самого. Он получил ее до того, как появился на свет. До того, как обрел самосознание. Но он как-то умудрялся ее терпеть, как-то жить с ней.
И поэтому ему особенно мерзко было смотреть на хнычущего трусливого бушука. У этих убогих созданий нет ни капли достоинства. Ни тени гохерримского духа. Дай им волю – и они бы никогда ни с кем не воевали, а просто торговали со смертными, скупая души за гроши. Многие владыки с удовольствием продают посмертие своих подданных – и бушуки этим пользуются.
Худайшидана титулуют Гниющим Князем. Но он гниет снаружи, а Мараул – внутри. Как и все его сородичи.
Конечно, Мараул отправился на Парифат не в одиночку. Он прихватил с собой десять тысяч родственников и друзей. Десять тысяч бушуков, в том числе семь банкиров.
– Родные мои! – всплеснул он когтистыми пальчиками. – Моя любимая семья! Гохерримы не справляются без мудрого руководства! Давайте поможем нашим дорогим друзьям в нашем общем деле и ко взаимной выгоде!
В отличие от самого Мараула, остальные бушуки были воодушевлены. Они уже потирали ручки, подсчитывая будущие прибыли. Многие приоделись, нарядились в военные камзолы, крохотные кирасы, золотые шлемы с перьями. На поясах рогатых карликов висели изящные шпаги и табельные мешки для добычи, а за плечами – миниатюрные мушкеты, огнеметы, бластеры. Бушуки любят работать с техногенными мирами и многое оттуда заимствуют.
– Вы же идете на войну, а не на парад, – заметил Гаштардарон, глядя на орду марширующих карликов.
– Пожалуйста, дай моей семье повеселиться, – попросил Мараул, похожий на железный бочонок. – Возможно, не все они вернутся домой.
– Мараул, а тебе будет удобно в такой броне? – усомнился Рыцарь Паргорона. – Мы собирались использовать вас в качестве колдунов, а не метать во врагов вместо ядер.
– Ох, Гаштардарон, твое чувство юмора просто искрометно, – любезно ответил Мараул. – Но это же просто иллюзия, я так спокойнее себя чувствую. Впрочем, я надеюсь, что ты позаботишься о своем самом верном друге, если меня вдруг кто-нибудь захочет обидеть.
Гаштардарон хмыкнул. Тысячи лет минули, но он прекрасно помнил, как Мараул отнесся к идее, что счет Мардзекадана достанется простому гохерриму без роду и племени. Гаштардарону потом рассказывали, да и сам он прекрасно видел, что директор Банка Душ аж желчью исходил, оформляя бумаги. Не следи за ним в оба Худайшидан и Джулдабедан, душеприказчики Мардзекадана… возможно, Гаштардарону досталось бы гораздо меньше.
А теперь Мараул перед ним стелется.
День, когда на Парифат ступили еще четыре демолорда, стал знаменательным. Гаштардарон не собирался то и дело дергать войска туда-сюда сквозь Кромку, да к тому же опасался придирок Сальвана, поэтому приказал сразу обустроить военную базу. И Мараул немедленно показал себя очень полезным бушуком, сотворив посреди океана довольно крупный остров.
Ему, конечно, далеко до целого континента, который воздвиг для глупого смертного Гламмгольдриг. Но он все равно без проблем уместил полтора миллиона низших демонов и тридцать тысяч высших. Да к тому же лежал неподалеку от экватора, отличался чудесным климатом и пейзажами. Мараул мгновенно вырастил на нем растения и воздвиг просторные бараки, хранилища, оружейные, полевые кухни, госпитали и бордели.
– Надеюсь, ты доволен, – сказал Мараул, потирая когтистые ручки. – Могу я еще чем-нибудь помочь?
– Конечно, можешь, – заверил его Гаштардарон. – Не переживай, я не позволю тебе скучать.
Безымянный остров обустраивался очень быстро. Бушуки носились, как хомячки, создавая настоящий город. Грубую работу выполняли харгаллы и храки.
Их тоже прихватили несколько тысяч – первую партию, для затравки. Когда Парифат снова станет Житницей, Таштарагису не позволят тупо его заморозить. Это по-прежнему будет цветущий, богатый жизнью мир – просто под контролем Паргорона. Смертные даже спасибо скажут, когда поймут, насколько рациональнее их теперь используют.
Ни одна душонка больше не пропадет впустую. Золотые времена наступят, золотые.
– Янгфанхофен, я надеюсь, ты это просто дразнишься, – сказал Дегатти. – Или выставляешь дураком Гаштардарона. Если ты сам искренне так считаешь, я даже не знаю, что думать о твоем интеллекте.
– Я бы никогда не выставил дураком Гаштардарона, – заверил Янгфанхофен.
В числе прочих по острову бродил и Клюзерштатен. Он не состоял ни в одном легионе, но в портал вошло столько демонов, что он без труда затесался среди волонтеров. Решил воспользоваться возможностью и хоть немного пополнить счет.
Война – дело прибыльное. Если не зевать, легко можно заработать сотню условок, а то и две.
На глаза Гаштардарону и Мараулу он старался не попадаться. Не прогонят, конечно, но могут начать издеваться. Клюзерштатен всегда любил хороший юмор, но не когда смеялись над ним.
Хотя если рассудить – если бы не он, ничего вот этого бы не было. Если бы несколько веков назад он не пощадил того смертного, Бриара, тот не вырос бы в великого волшебника, не создал бы империю и не призвал бы Гламмгольдрига, дав Паргорону повод для войны.
Это он все устроил, он, Клюзерштатен! Без него бы ничего не было!
Правда, логическая цепочка вышла такая длинная, что никто не примет ее всерьез. И гений Клюзерштатена опять останется невоспетым.
Хотя без него и Гаштардарон не стал бы демолордом… И Энзирис убил бы всех… И боги окончательно бы уничтожили Паргорон…
Он несколько раз спасал свой мир, но где благодарность?! Даже родная мать от него отвернулась! Хотя это в первую очередь она и виновата в том, что он родился… вот таким!
– Эй ты, не стой столбом, иди копать выгребные ямы! – пихнул его какой-то гохеррим.
Клюзерштатен едва не задохнулся от ярости. Он толкнул гохеррима в ответ, вскинул трость-шпагу и воскликнул:
– Ты что, ослеп?! Я паргоронский аристократ!..
– А-а… – изучил его ауру гохеррим. – Я принял тебя за какого-то иззакромчика.
Клюзерштатену стало еще обиднее. Иззакромчиками в Паргороне презрительно называют демонов-чужеродцев, пришельцев из других Темных миров. Либо беглых крыс, парий и отщепенцев, либо просто уроженцев миров жалких и бедных, которые пытаются зарабатывать в зажиточном Паргороне.
Некоторым удается. Они устраиваются среди мещан или даже аристократов, а Таштарагис вообще сумел выбиться в демолорды. Но большинство ползает в самом низу, среди простодемонов. Роются в грязи, как храки и харгаллы.
Клюзерштатен действительно походил на демона-чужака. Других сатироидов в Паргороне не водится, зато за Кромкой похожие на него не редкость.
– Погоди-ка… – снова схватил его за плечо гохеррим. – Кажется, я про тебя слышал. Ты же Клюзерштатен, выблядок Ключницы?..
– И что, если так?
– То, что если ты – это он… то самое время копать выгребные ямы! – швырнул его на землю гохеррим. – Пошел!..
Клюзерштатен медленно поднялся. В нем начала закипать ярость. Когда он состоял в легионах, его ненавидели и презирали, но все-таки учитывали, что он легионер.
Теперь же его перестали ставить даже в пол-эфирки. Стали обращаться, как с мусором. И хотя Клюзерштатен привык вести себя как шут, где-то глубоко внутри в нем все же теплилась гордость.
Сейчас до нее таки докопались.
– Дуэль, – поднял он трость. – Здесь. Сейчас.
– С тобой?.. – изумился гохеррим. – Не смеши меня. Дуэль может быть только с воином. А ты не воин.
Внутри Клюзерштатена что-то лопнуло. В былые времена его частенько вызывали на дуэли, а он отделывался от них острым языком. Не считал разумным ради какой-то чепухи звенеть железками, рискуя шкурой, рискуя бессмертием.
А сейчас, когда он впервые в жизни вызвал кого-то сам… ему отказывают?!
– Здесь нет дуэльных площадок, – сказал Клюзерштатен. – Но если…
– Есть, – перебил его гохеррим.
– Что?..
– Здесь есть дуэльные площадки. Мы уже сотворили несколько.
Клюзерштатен едва не расхохотался. Ну конечно. Гохерримы первым делом позаботились о местах, где будут друг друга мутузить.
И они еще не понимают, почему он всегда над ними глумился.
– Но я не стану осквернять дуэльную площадку кровью труса и дезертира, – сказал гохеррим, замахиваясь именным клинком. – Я просто убью тебя.
Булава. Это оказалась тяжелая шишковатая булава. Большинство гохерримов предпочитает что-нибудь острое – так проще поглощать души, – но некоторые делают выбор в пользу дробящего оружия.
Любого смертного Клюзерштатен одолел бы за секунду. Любого низшего демона смешал бы с грязью. Но драку с чистокровным гохерримом он продул сразу же. Тот просто был крупнее, сильнее и быстрее. А уж булавой своей орудовал так, как могут только гохерримы.
Шпага Клюзерштатена еще и была слишком голодна. Он давно не подкреплял ее никем, кроме животных. Охотно бы прикончил кого-то из низших демонов, рабов-смертных или Пожранных, но они все записаны за каким-нибудь помещиком-гхьетшедарием. На каждом – астральное клеймо, после смерти каждый отправляется на счет господина.
Просто убивать – на здоровье, никто слова не скажет. Но присвоить хоть одну душонку – это поссориться с ее владельцем.
И теперь его швыряли и валяли, словно какого-то разврага. Он пытался добраться до гохеррима, нанести укол, но тот просто отмахивался от мелкого недосородича. Заветные часы не помогали, они дают всего одно мгновение форы.
А потом… потом булава достигла цели. Гохеррим шарахнул с такой силой, что Клюзерштатен почти услышал, как трещит его череп. В последний миг он успел вскинуть шпагу, блокировать… и клинок рассыпался, точно стеклянный.
Он был слишком голоден и слишком ослаб. Клюзерштатен услышал вскрик боли, последний плач его шпаги… а потом все стихло. Он упал на колени и уставился на обломки того, что хотя бы отчасти делало его гохерримом.
– Выгребные ямы в той стороне, – указал гохеррим. – И не попадайся больше мне на глаза.
Он не стал добивать убогого.
– Не могу поверить, – подивился Бельзедор. – Клюзерштатен в какой-то момент докатился до карьеры золотаря.
– Не докатился, – успокоил его Янгфанхофен. – Он этим заниматься не стал. И наша история вообще не о нем… точнее, не только о нем. Мы к нему еще вернемся, но сейчас давайте я лучше расскажу, как Четвертое Вторжение развернулось в полную мощь.
3798 год до Н.Э., Парифат, Асвальтур.
Демкельдегрор поднял коня повыше. Город наполовину уничтожен. Им троим поручили провести здесь жатву – большую, серьезную жатву. Три легиона, три вексиллария – и пятьсот тысяч смертных.
Сегодня они будут купаться в крови.
Красивый город. Асвальтур, настоящая жемчужина южного побережья. Демкельдегрор сам попросил поручить ему эту миссию – хотелось побывать тут, полюбоваться видами. Лет триста назад он уже посещал Асвальтур, но тогда инкогнито, не обнажая клинка… захотелось снова его увидеть.
Кроме него сюда направили Бракиозора и Грашнатурраса. Честно говоря, не самая веселая компания. Палач Паргорона – самое нелюдимое и угрюмое существо на свете. А Таран Смерти – неотесан и груб, не может даже поддержать разговор.
И он скучно сражается. Прет вперед, как настоящий таран, и побоку ему тактика, стратегия, заранее обговоренные планы…
Но других соперников у Демкельдегрора нет. Рядовым гохерримам с вексилларием не равняться.
– Пари! – воскликнул он, привлекая внимание Бракиозора с Грашнатуррасом. – Предлагаю состязание!
Внизу бежали люди. Несколько простых смертных и парочка слабых чародеев. Их настигли развраги – зарубили на месте, одному оторвали голову. Подлетевший легионер споро поглотил души.
– Состязание? – повернулся к Демкельдегрору Бракиозор. – Какое?
– Кто первым убьет тысячу смертных.
– Ерунда, – тут же отказался Палач Паргорона. – Баловство.
– Скучный ты, – дернул ладонью Демкельдегрор. – Ну а ты, Таран?
– Посостязаться?! – гаркнул Грашнатуррас. – Тогда тебе надо быть пошустрее!
Он пришпорил коня, и понесся на улетающую воздухом толпу. Пронзил сразу десятерых, расшвырял остальных ураганным ветром и счастливо засмеялся, подсекая их в падении.
– Уносите ноги, насекомые! – прокричал вексилларий. – Но оставьте те, что я уже отрубил!
Демкельдегрор тоже почувствовал азарт. Нечестно было со стороны Грашнатурраса не дождаться сигнала… но так даже интереснее! Демкельдегрор всегда считал себя первым среди вексиллариев… ну, может, после отца. Будет любопытно узнать, сумеет ли он обойти Грашнатурраса с такой форой.
Они носились живыми молниями. Вихрями. Тут и там вспыхивали шпага и алебарда. Грашнатуррас увидел чародейский пункт эвакуации, хищно захохотал и бросился туда.
Но Демкельдегрор тоже его приметил – и бросился наперерез. На лету схлопнул портал смертных, разрезал вспышкой какого-то мага – и ворвался в самую гущу.
Кровь брызнула фонтаном. Смертные заголосили, заверещали. Словно ласка в курятнике, Демкельдегрор вспарывал животы, пронзал горла, вытягивал души.
Рядом ломала ребра алебарда Грашнатурраса. Он работал грубее, но пока, кажется, лидировал. Демкельдегрор к тому же напоролся на довольно сильного мага – тот сумел на несколько секунд его заблокировать, даже погрузил в какую-то вату…
Демкельдегрор разрушил заклятие и швырнул мага в стену. Тот проломил ее хребтом, но смягчил падение чарами. Сгруппировался, прыгнул вверх, ударил вексиллария Очищающим Пламенем… ожог!.. Демкельдегрору обожгло лицо!
Но он поймал мага на излете. Тот слишком близко подошел – и гохеррим одним рывком ухватил его за пятку. Размахнулся, швырнул – и пронзил шпагой сверху. Проломил камень, взорвал брусчатку и колдовской кристалл.
– Отстаешь! – раздался глумливый голос Грашнатурраса.
Демкельдегрор обернулся – и увидел разлом в стене. На секунду он забыл о состязании – такой восхитительный вид предстал взору. Почти как триста лет назад, когда он прогуливался по этим улочкам в облике человека. Он тогда тоже любовался видом, белоснежными кораблями… он запомнил всю красоту этого города, даже перенес его на полотно.
Нынешний пейзаж тоже достоин полотна. В рассветных лучах сверкало море, на волнах танцевали корабли, охваченные пламенем, а среди них – гигантские баржи хламенариев. Они обступили Асвальтур полукольцом, бомбили из своих страшных орудий.
