Екатерина Верхова "Скандал в академии магии. Интервью с ректором"

– Занималась с бабушкой, – честно ответила я.

– Прекрасно! Прекраснейше! – пропела миссис Фаулииз, а потом вдруг подмигнула мне. – Я так рада. А то эти ребята сейчас ни слова не понимают… В прошлом семестре у них был молодой преподаватель, который сам ничего не знал.

Я украдкой осмотрелась. И правда, все сидели со слишком внимательными и сосредоточенными выражениями лиц для того, чтобы действительно понимать, о чем велась речь.

– Ладно, дорогие мои, – уже на родном языке произнесла преподаватель. – Давайте начнем с самого начала. Нам предстоит за полгода наверстать все, что вы не успели пройти.

По аудитории пролетел облегченный вздох. Одногруппники явно обрадовались, что судьба подкинула им достойного преподавателя.

– Студентка Браунс, думаю, вам стоит припудрить носик, пока мы разучиваем местоимения с числительными. Если кто-то спросит, ссылайтесь на то, что я вас отпустила. – Она вновь подмигнула. – На двадцать минуточек. Но мы вас ждем.

– Спасибо, – тихо пробормотала я, вставая из-за парты.

Внезапно в носу защипало.

И еще вдруг пришло осознание, что мама сегодня так и не позвонила, чтобы разбудить к первому дню занятий и пожелать хорошего дня. Может, в этом дело?

* * *

– Тупая курица, – сетовала Нира, когда я ей в подробностях рассказала о том, что произошло на улице и в кабинете ректора. – Нотрар ей в глотку!

Уже почти полностью оправившаяся, я захихикала. Перед глазами предстала картина, как Шварц сидит в центре нашей комнаты, вальяжно вытягивает ногу и жует точильный камень для зубов Басика.

– И эти… тоже хороши! Представляешь, там артефакторы целый тотализатор развернули, ставки принимали!

– И что, на кого ставили? – с любопытством поинтересовалась я.

– На Шварц, – выплюнула Нира. – Десять к одному.

– Мне даже интересно, кто этот герой (или герои), который решил поставить на меня, – я совсем развеселилась.

После занятий с миссис Фаулииз ну просто невозможно было оставаться в плохом настроении. А как она потешно учила сокурсников тянуть звук «ое» – закачаешься!

– Тебя обидели? – С передней парты развернулся темноволосый щуплый юноша и вперился в меня внимательным взглядом. – Ну, ты пришла в таком виде и вообще…

– Ого, Фирс, ты умеешь разговаривать? – беззлобно усмехнулась Нира.

– Представь себе! – тоже без всякого раздражения ответил парень. – Удивительное открытие для тех, кто полтора года вместе проучился.

– Меня не обидели, – улыбнулась я. Обиженной я себя и правда не чувствовала. Уязвленной, да. – Все хорошо.

– Ты смотри, – покачал головой парень, – ты теперь наша. Если вдруг потребуется помощь или защита, всегда можешь к нам обратиться. Мы многое умеем. И наш факультет на хорошем счету у ректора – потому, если потребуется замолвить словечко, сделаем. Он суровый, но во многом старается идти навстречу.

Я огляделась. В аудитории сидели человек пятнадцать, и все смотрели на меня. Стоило мне коснуться их взглядом, ребята уверенно закивали, поддерживая.

В носу защипало уже второй раз за день. Да я бью все рекорды! И по количеству минус-баллов, и по объему сентиментальности.

– Что ни говори, факультет искусств в ВАКе лучший, – тихо произнесла Нира. – Тут нет мерзких людей.

А до меня уже через секунду дошло, что я даже не представилась как следует. Просто завалилась на пару вся измазанная в грязи, мрачно оглядела всех и села. Потому, поддавшись порыву, я встала и громко с улыбкой произнесла:

– Меня зовут Эрналия Краун Браунс! Можно просто Эрна. Всем привет.

Со всех сторон посыпались имена, которые мгновенно отпечатывались на подкорке. Все мило улыбались, и никто и не думал бросать претензии по поводу моего отца.

А потом пришел преподаватель по экспертному анализу современного искусства, и началась сложнейшая лекция в моей жизни. Сложнейшая, потому что большинство терминов, которыми оперировала молодая женщина с живой мимикой, было мне незнакомо. Пожалуй, самое время наведаться в библиотеку и хотя бы попробовать восполнить пробел в знаниях.

Когда пара закончилась, мы направились в столовую. Я лелеяла мечту о том, что с завтраком просто не повезло, а обед будет хотя бы вполовину сносный.

Мы с Нирой шли молча, и эта тишина была комфортной. Есть люди, с которыми тепло разговаривать, а есть те, с кем и молчание в радость. Бабушка всегда говорила, что, если встретила такого человека, надо его ценить. И за эти длиннющие сутки я начала ценить Ниру.

Еще в коридоре с нами поравнялся Честер.

– Мне не стоит спрашивать, как прошел твой первый день?

Боги, да чего он от меня хочет? Что-то ведь точно есть, иначе к чему такое внимание?

– Ты наблюдал за ним в первых рядах, – отрезала я.

– Я хотел сказать, – Честер обогнал меня в два шага и встал напротив, тем самым останавливая и нас с соседкой по комнате, – не обижайся на Шварц. Ей нелегко пришлось. У нее младший брат сильно болен, и когда они остались без денег, она восприняла это как личную обиду.

Мне, конечно, очень жаль Шварц, но своей вины я не чувствовала совершенно. И обиды тоже. Как только я переступила порог кабинета, мне вообще стала безразлична эта девушка. Была – и не было.

– Честер, иди куда шел, пожалуйста, – вместо меня огрызнулась Нира, обходя его по дуге. – А законники сейчас в другом корпусе, если тебе захочется проконсультироваться, как грамотнее выстроить линию защиты.

Догонять и объясняться Лекс, к счастью, не стал. Потому мы сравнительно быстро добрались до столовой. На косые взгляды и шепотки синхронно не обращали внимания.

И, конечно же, в столовой меня не ждало чудо – еда выглядела еще омерзительней, чем за завтраком. Но я была страшно голодна. В драке потеряла часть резерва, и его требовалось восстановить – а способа быстрее, чем еда, еще не придумали. Разве что зелья, но они мне нынче не по карману.

– Студентка Браунс вызывается в кабинет ректора, – раздался громкий безэмоциональный голос, когда я уже поднесла ложку ко рту.

– Нет, ну это точно издевательство! – Нира бросила вилку на поднос и раздраженно уставилась на артефакты громкой речи. – Чтоб ты понимала, они за год раза два включались. Дважды, Эрна! И ни разу, чтобы вызвать студента на ковер. Признавайся, Неррс заложил свое состояние твоему отцу?

– Это бы многое объяснило. – Я отодвинула тарелку с супом.

– Тебя проводить? – Теперь в глазах соседки по комнате сквозило сочувствие.

– Не стоит, – мотнула головой. – Это испытание надо пройти в одиночку.

Дорога до кабинета прошла спокойно. Никто не толкал меня в спину и не накидывался с боевыми чарами. Внимание все еще обращали, но на это мне было чхать. Уже чхать. Все окружающие, кроме, пожалуй, ребят с факультета искусств, раздражали.

Как говорится, есть всего два типа людей. Первые относятся хорошо к любому человеку, пока тот не докажет, что не заслужил подобного. А вторые с опаской реагируют на каждого, пока тот не изменит их мнение. Я себя относила к последним.

И пытаться быть для этого зверья лучше, чем есть на самом деле? Ну уж нет.

Едва я переступила порог кабинета ректора – уже второй раз за эти многострадальные сутки, – в легкие ворвался ароматный запах еды. Желудок тут же дал о себе знать, но, к счастью, я стояла слишком далеко от стола ректора.

Зато теперь я прочно укрепилась в мысли, что Дарен Неррс совершенно точно надо мной издевался.

– Позвольте поинтересоваться, к чему был этот артефакт громкой речи? Куда меньше магических сил вы бы потратили на простой вестник, – спокойно полюбопытствовала я.

– Хотелось тебе отомстить, Браунс, – легко ответил ректор. А затем вдруг махнул на кресло напротив. – Присаживайся. Кажется, тебя не устроила академическая столовая? Так угощайся.

Чего?! Нет, он совершенно точно издевается. И чем дальше, тем больше. Я еще раз бросила взгляд на разложенный перед ним стол. Тушенные с трюфелями овощи, запеченные перепела… Неплохо жрете, то есть живете, господин ректор.

– Другим студентам академии тоже предстоит побаловать себя деликатесами?

– Финансирование – вещь не резиновая. И, увы, если я буду кормить из своего кармана каждого студента по три раза в день, мой бюджет прикажет долго жить.

– Я не ваш финансист, господин ректор. И, думаю, ничем не заслужила ваших оправданий, – ровным тоном произнесла я.

– Может, хотя бы чаю? Нам предстоит нелегкий разговор. – Мужчина бросил на меня насмешливый оценивающий взгляд. Он совершенно точно знал, что я откажусь. Но хотел проверить. Для чего?

– Нелегкий для меня? Да неужели? Это так неожиданно! А то я в канторовской академии как на курорте. За одни сутки успела осмотреть столько достопримечательностей!

– Нелегкий для меня, – мягко ответил Неррс.

Он провел рукой над столом, и вся еда, что лежала на нем, начала проваливаться. Как в трясину. Интересные чары, ни разу с такими не сталкивалась. Жаль, что не удалось перехватить формулу, чтобы потом их изучить.

Новый взмах рукой, и из стола выполз чайник с двумя фарфоровыми чашечками от известного бренда «Ушки». Думаю, мистер Неррс, лет эдак десять вы бы смогли кормить всю академию без особой дырки в бюджете.

Пока чай разливался сам по себе, ректор залез в верхний выдвижной ящик стола и протянул мне бумагу с гербом ВАКа – золотым гиппогрифом. А вот, видимо, и указ об отчислении.

С гордым видом взяла в руки бумагу и… обомлела.

«Благодарственное письмо!

Высшая Академия Кантора в лице ректора Дарена Вестлея Неррс выражает студентке Эрналии Краун Браунс благодарность за бдительность и своевременно проявленную реакцию в спасении студентки Нирамии Эшли и действующего на тот момент декана факультета искусств Амелии Росс.

В качестве поощрения студентке начисляется пятьдесят баллов. Также будут аннулированы баллы, зачисленные студентке Эшли по ошибке руководства.

Д. В. Неррс».

И когда я подняла на ректора непонимающий, но в то же время торжествующий взгляд, мне уже протягивали вторую бумагу. В этот раз без герба академии, но с личной подписью Неррса – ее я уже различала.

«Приношу свои извинения. Был не прав в следующих пунктах:

– в том, что заподозрил и обвинил в причастности к взрыву;

– в том, что непреднамеренно поспособствовал сокрытию должностного проступка бывшего декана;

– в халатности, проявленной при разбирательстве обстоятельств драки со студенткой Шварц, а именно в обвинении вас как зачинщицы беспорядков.

Мною были произведены следующие действия:

– изучен магический фон на месте преступления, а именно взрыва;

– аннулированы преподавательская и деканская лицензии Амелии Росс (временным исполняющим обязанности декана назначен Д. В. Неррс);

– изучено личное дело студентки Шварц и проведен личный серьезный разговор, поспособствовавший раскрытию истинного положения вещей;

– проведена беседа с другими студентами.

Дарен Неррс».

Вот это я понимаю, подход! Прям по пунктикам расписал. Я, правда, почувствовала насмешку, буквально сквозящую во втором письме. Мол, такой крутой ректор и отчитывается перед какой-то сопливой студенткой – но решила закрыть на это глаза. Только что Дарен Неррс вырос в моих глазах как ректор. И желание «откровенно хамить» и «препираться» растаяло, будто его и не было.

– Я надеюсь, вы понимаете, Браунс, что вторую записку из кабинета я вам вынести не дам?

– А вы умеете испортить момент триумфа, господин ректор. Но не переживайте, я ее запомню в мельчайших подробностях, – с улыбкой покачала я головой, возвращая на стол записку с письменными извинениями.

Ее тут же засосало магической трясиной, но в этот раз настолько медленно, что я успела перехватить формулу. Перехватить и запомнить. Видимо, Неррс почувствовал мое любопытство и не стал препятствовать получению знаний.

– Сколько у вас сейчас баллов, студентка Браунс? Только прошу, без перечислений. Ограничьтесь финальным «итого».

– Пять, – мгновенно ответила я.

– И откуда же взялись еще десять? – поинтересовался ректор.

Кажется, не только у меня хорошая память и знание арифметики – потому что я была готова поклясться, личного дела, где отражаются все отнятые и начисленные баллы, у него на коленках не лежало – ректор смотрел мне прямо в глаза.

– У меня хорошее произношение на фракском языке, – невинно ответила я.

– Миссис Фаулиис еще мне в свое время преподавала, – усмехнулся Неррс. – Мне многого стоило вновь заманить ее на должность. Впрочем, вам еще предстоит оценить преподавательский состав. Это то, чем гордится ВАК. И раз я теперь являюсь деканом вашего факультета, перейдем к организационным вопросам. Вы уже выбрали себе факультатив? Творческую деятельность?

Я вопросительно приподняла брови. Как я могла выбрать, если даже не знала, что это необходимо. И вообще, потомственный артефактор на должности декана факультета искусств – это, конечно, презабавно.

– В чем вы хороши, мисс Браунс?

Я опешила от данного вопроса. Что он имеет в виду? И почему взгляд такой хитрый? Я с трудом сохранила самообладание и дождалась следующего:

– Пианино? Танцы? Пение? Изобразительные искусства? Может быть, скульптура?

– Как я говорила ранее, искусства меня пока мало интересуют, – сдержанно ответила я, проигнорировав насмешку. Он наверняка читал мое личное дело и прекрасно знал ответ.

– Примерно этого я и ожидал. – Делано важно кивнул ректор. – В таком случае у меня для вас будет творческое задание.

И что-то мне не понравилось в его последней фразе. Я прям каждой клеточкой кожи ощутила, что грядет какая-то подстава. И оказалась права.