Сергей Алексеев "Живая вода"

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Я имею благодарность тебе, русский солдат. Как отец. Томас мой сын, один и поздно сын. Молить буду Господа за тебя!

СЫРОМЯТНЫЙ. Моли, моли, я всё равно не верующий…

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Это нет значений, не имеет значения. Ты есть атеист, но Господь знает тебя, слышит. Русский имеет право быть атеист, это не делает плохо любовь дева Мария. Она покров…ъитель. Я имею желание учить русский язык и молить Езус Мария на русский. Она любит…

СЫРОМЯТНЫЙ. Это я тебя научу в раз. Я так по-русски молиться умею, такие слова и обороты знаю – листья с деревьев сыплются, и перепонки трещат. Особенно, когда в атаку надо, на ваши сучьи пулемёты…

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. О да, да! Молитва имеет сила! Русская молитва!

СЫРОМЯТНЫЙ (надоело). Ну мы теперь для тебя – ангелы, честное слово. Понял, наконец, да? Понял, когда нахлестался мордой об лавку?

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Морда об лавка – понял. Имею желание молиться Езус Мария за тебя, за сын Томас. Ты, солдат, как сын, как мой большой сын.

СЫРОМЯТНЫЙ. Ого! Папашка нашёлся!.. Слышь, лейтенант, он меня усыновлять собрался. Всю жизнь мечтал быть генеральским сынком… Эх ты, вояка. Да нужен ты мне сто лет! Мне уже тридцать три года. Понимаешь, тридцать три!

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Да, да понимаю. Возраст Христа.

СЫРОМЯТНЫЙ. Когда я по подвалам жил, где ты был? А сейчас мне папаша ни к чему. Я сам кого хочешь усыновить в состоянии. Лейтенант? Слышь, он говорит, я тебя родил!..

Обрывается на полуслове. Пронский отнял руки и встал, решительный и страшный. Пьёт из фляжки, пережидает горечь.

ПРОНСКИЙ. Всё. Время вышло. Час пробил…

Хватает Томаса, ставит на ноги.

СЫРОМЯТНЫЙ. Это уже командир… А то сопли жуёт.

ПРОНСКИЙ (по-немецки Томасу). Иди вперед. (По-русски.) Волчонок недорезаный.

СЫРОМЯТНЫЙ. Лейтенант! Послушай меня!

Пронский тащит Томаса к выходу.

ПРОНСКИЙ. Готовь лодку! Вернусь – сразу на воду.

СЫРОМЯТНЫЙ (догоняет). Лейтенант? Серёга?.. Ты вот что. Ты только ему в глаза не смотри, понял? Послушай меня, я знаю…

ПРОНСКИЙ. Выполняй приказ.

СЫРОМЯТНЫЙ. В глаза не смотри, иначе не сможешь. И вообще не смотри ему в лицо, не думай и не смотри!

Уводит. Долгая пауза. Сыромятный страдает, однако генерал довольно спокоен.

СЫРОМЯТНЫЙ. Чего уставился?.. Давай молись! Хоть по-русски, хоть по-немецки. Стоит смотрит… Молись, говорю! За своего Томаса.

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Слушаюсь, господин солдат.

Поворачивается к кресту, что-то шепчет, молится с оглядкой на вход.

СЫРОМЯТНЫЙ. Надо же, послушный стал какой. Во как жизнь баронов ломает.

Сыромятный достал лодку, надувает ртом, ищет, где спускает. Подбегает к выходу, прячась, наблюдает. Снова к лодке. Фон Вальдберг стоит на коленях перед крестом, молится со связанными руками.

СЫРОМЯТНЫЙ. Нет! Шипит, зараза! Вся шипит, по всем швам… Ну, американцы! В рот им дышло. Вот такой же и второй фронт открыли. Тоже по швам… (Прислушивается. Пытается выглянуть в окно.) Гады, специально вредят. Тоже, как немчура… Поняли, что мы фрицев за жабры взяли, так сразу в союзники победу делить. Ничего, на хитрую задницу у нас тоже припасено… Попадётесь вы мне в Германии, я и за лодку спрошу, и за гнилую тушёнку… Эй, немчура? (Пауза, смотрит на генерала.) Думаешь, поможет? Как раз, жди. Если б это помогало, мы бы не воевали, мы бы все молились…

Заходит вперёд фон Вальдберга, заслоняет собой распятие. Генерал перестаёт шептать. Снисходительно.

СЫРОМЯТНЫЙ. Божья помощь, она тоже как американская, союзническая. Вроде есть и вроде нет. Надумаешь себе, нагородишь обману – кажется, действует. А чуть тронь – шипит по швам. Не то, что до своего берега доплыть, а и сесть-то страшно. Ну, как лопнет этот пузырь посередине реки?.. Да хватит тебе! Размолился. Крышка твоему Томасу. Теперь он в надёжные руки попал, в княжеские. Князья, они люди чести и слов на ветер не бросают.

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Этот молодой офицер – князь?

СЫРОМЯТНЫЙ. А то как же. Самый настоящий.

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Я есть убеждён – Томас оставить живой.

СЫРОМЯТНЫЙ. Это хорошо. Оно легче, когда веришь. Тут, главное, убедил, надул пузырь и живи с ним. Я тоже иногда так, когда совсем на душе муторно.

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Князь не убьёт мальчика. Красный офицер, пролетар…иъят убьёт. Князь очень сильно думает свой честь – не убьёт. Господь дал мне тебя, русский солдат и офицер – князя! Томас спасать от гибель и лютая смерть.

СЫРОМЯТНЫЙ. Да ты просто князей не знаешь! Они не то, что твоего Томаса, они своих братьев на тот свет отправляли почище всяких злодеев. То ядом, то ножиком в спину. В общем, дрались друг с другом как собаки. Всё власть делили, землю. Будто её не хватало, этой земли. А цари? Я слышал, одного даже портсигаром убили, по приказу сына. Бывало, и совсем младенцев резали, и взрослых батогом убивали, как Иван Грозный. Даже картина есть.

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Господин офицер – князь?

СЫРОМЯТНЫЙ. Я же сказал! Чего ты одно и то же…

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Князь не убьёт Томас. Имеет запрет, честь.

СЫРОМЯТНЫЙ. Ты меня не понял. Князь-то он князь, да только наш, красный. Иначе бы из офицерской школы выпнули, как чуждый элемент. Его же проверили и оставили. Он убьёт, чтоб доказать, чтоб потом не тронули. Что ему твой сын? Немчёнок?.. Я тебе скажу: красный князь это хуже, чем холоп. У нас в детдоме был один такой отпрыск из дворян. Такая тварь, всё выслуживался перед начальством, зарабатывал доверие. Что украдёшь, тут же воспитателям известно…

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Князь не бывает красный. Князь от фамилия, от рода, с кровью отец-мать. Томас – не князь, барон. Я барон, Томас – барон. Это есть как русский князь. Нельзя убивать наследник род. Томас – один наследник. Господин офицер знает…

СЫРОМЯТНЫЙ. Откуда он знает? Если воспитывали, как всех? И скрывали, какого он происхождения?.. Над вами просто умора! Придумываете какие-то заморочки!

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Князь знает. Господь говорит ему – запрет! Спасать род. Кровь говорить – убивать нельзя мальчик.

СЫРОМЯТНЫЙ. Ну, понёс!.. Это может у вас так принято, А у нас если начнут пазгать, так всех до седьмого колена.

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Господин офицер – благородный род. Благородный род есть русский, германский, английский – все один правило. Нет красный, белый, чёрный. Есть один благородный. Гитлер не иметь благородный род, Сталин не иметь – подонки, война. Когда подонки воевать – много кровь, море кровь. Благородный – чуть-чуть кровь.

СЫРОМЯТНЫЙ. Ага! Вот ты и попался! А когда воевал под Перемышлем? У вас – царь был и у нас – царь. А дрались, как псы на помойке! Мало крови пролили?! Ишь ты, благородный!

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Россия имел царь Николай. Германия иметь кайзер. Кайзер не царь, не иметь русский рассудок.

СЫРОМЯТНЫЙ. Но ты-то служил и кайзеру, и теперь Гитлеру – подонкам. Это как понимать?

Идёт к выходу, выглядывает, слушает и возвращается.

ФОН ВАЛЬДБЕРГ (настороженно). Я получил наказание от Господь. Узнал свой горе, свой беда. Как это?.. Раскаяние. Я хотел раскаяние. Давал клятва Дева Мария служить. Она спасёт Томас.

СЫРОМЯТНЫЙ. В общем, я понял. Как припекло задницу, так раскаяние. А не взяли бы вас, твой сынок завтра шпарил бы по мне из пулемёта. И не надеялся на Бога. И ты бы не надеялся.

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Русский солдат, я имею желание молиться. Томас стоит перед суд. Перед страшный суд. Я должен просить Деву Марию…

СЫРОМЯТНЫЙ. Да молись, мне-то что… Я же так с тобой, ни разу не говорил с генералом немецким, да ещё с бароном… Молись. За американскую лодку ещё помолись, чтобы не спустила посередине реки.

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Под Перемышль я молился Езус Мария, имел желание быть генерал. Лейтенант воевать очень плохо. Генерал – хорошо. Пресвятой Мария слышал мой голос, я имею звание генерал. Я был очень глупый, юный… Возвращать Перемышль и лейтенант – молился… имел желание просить не генерал служить – Господу служить.

СЫРОМЯТНЫЙ. Это правильно. Растолкать бы вас, немчуру, по монастырям лет на сто. Чтоб сидели и молились, чтоб гитлерюгенда больше никогда не выросло… Нет же, пройдёт лет тридцать – сорок, опять найдётся какой-нибудь подонок и своротит вам мозги. Опять на Россию полезете. И забудете, что Бог любит русского солдата.

Берётся за лодку, спускает воздух, сворачивает. Себе.

СЫРОМЯТНЫЙ. Совсем чокнулся старик. У него сына режут, а он молится… Оно конечно, до любого доведись, страшно подумать. Хорошо вот, своих ребятишек нет…

Вдруг что-то слышит. То ли лодка шипит, то ли на улице шорох. Хватает автомат, бежит к выходу. И возвращается задом. Входит Пронский – такой же страшный, как уходил. Генерал не видит его – молится. Пронский сел на скамейку. Длинная пауза. Отвинтил пробку, попил спирта не морщась, встряхнул головой. Глухо, чужим голосом.

ПРОНСКИЙ. Лодку проверил?

СЫРОМЯТНЫЙ. Что?..

ПРОНСКИЙ. Спрашиваю, лодку проверил?

СЫРОМЯТНЫЙ (чуть испуганно). Проверил. Шипит, воздух травит. Втроём и то накупаемся.

ПРОНСКИЙ. На своём берегу обсохнем. (Снова пьёт.)

СЫРОМЯТНЫЙ. Серёга, ты не надирайся…

ПРОНСКИЙ (после паузы). А, тут твои два глотка … На, пей.

СЫРОМЯТНЫЙ. Нет, нет, не буду, не хочу без закуски…

ПРОНСКИЙ. Твое дело… (пьёт).

СЫРОМЯТНЫЙ. Когда переплывём, тогда и … (Вдруг генералу.) Ну, что ты стоишь, идиот? Что я тебе говорил?

Пытается уронить крест – он с грохотом рушится. Все замирают, вертят головами, слушают. В саду поют соловьи. Генерал отползает, таращит глаза.

ПРОНСКИЙ. Не трогай его… Пусть молится.

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Где… мой сын? Где мой Томас?

СЫРОМЯТНЫЙ. На том свете твой Томас.

ФОН ВАЛЬДБЕРГ (по-немецки). Нет, нет! Не хочу! Я молился! (По-русски.) Я молился! Просил Деву Марию… (К Пронскому.) Господин офицер! Князь! Вы… убивать мой сын? Мой Томас? Нет, это есть не правда.

СЫРОМЯТНЫЙ. Это как раз правда. Что я говорил?

ПРОНСКИЙ. Заткнись.

СЫРОМЯТНЫЙ. Молчу…

ПРОНСКИЙ. Тащи его на берег. Я возьму лодку.

СЫРОМЯТНЫЙ. Понял. (Подступил к генералу.) Открывай рот! Я кому сказал?

Пытается вставить кляп. Фон Вальдберг неожиданно резко сопротивляется.

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Буду кричать! Убили Томас! Мне смерть! Мне нет страх! Поднять тревога!

ПРОНСКИЙ. Да заткни ты ему пасть!

Сыромятный наваливается – в генерале пробуждается сила.

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Езус Мария! Я слышал голос! Смерть Томаса нет! Офицер не убьёт мальчик! Князь не убьёт мальчик!

СЫРОМЯТНЫЙ. Слушай, ты, богомолец. Томас твой попал на небеса. Успокойся и не поднимай шума. Ему там будет хорошо с Девой Марией.

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Офицер убил Томас – я буду молчать! Буду молчать!

СЫРОМЯТНЫЙ. Убил, убил, молчи.

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Буду молчать допрос! Нет показания. Я съесть свой язык. Князь! Офицер! Отвечайт мне! Я есть отец! Вы убил мой Томас?

ПРОНСКИЙ. Да что ты с ним справиться не можешь?

СЫРОМЯТНЫЙ. Здоровый бугай! Откуда что и берётся!

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Князь убил мальчик – мир гибель. Катастроф! Дева Мария остановил руку. Господь остановил руку! Князь, отвечайт! Ты оставил жизнь Томас?

ПРОНСКИЙ (Сыромятному). А ну, погоди. Отпусти его.

Подходит, ставит генерала на ноги. Глядя в лицо.

СЫРОМЯТНЫЙ. Ужас какой-то… Ну, бровастый, падла, втравил в катавасию.

ПРОНСКИЙ (по-немецки). Твоему Томасу, генерал, будет хорошо. С ним теперь полный порядок. Я отпустил его. Это мое благородное слово.

ФОН ВАЛЬДБЕРГ (по-немецки). Не понимаю вас, князь. Мой Томас жив? Или мёртв? Отвечайте мне, как отцу.

СЫРОМЯТНЫЙ (прислушиваясь). Чего? Чего вы там говорите? Что ты ему сказал, лейтенант? Я тоже кое-что шпрехаю, так что не надо скрывать. Где Томасу будет хорошо?

ПРОНСКИЙ. На небесах, старшина.

СЫРОМЯТНЫЙ. А, понял, душу отпустил…

ФОН ВАЛЬДБЕРГ (по-немецки). Отвечайте, господин офицер! Если вы убили Томаса – мир станет окончательно подлый и непоправимый. Народ без аристократов и государей – быдло. Чёрное быдло. Я в этом убедился. Это произошло в Германии и в России. (Умоляюще.) Князь, отвечайте мне!

СЫРОМЯТНЫЙ. Что он говорит? Лейтенант? Что он сказал?