Сергей Алексеев "Живая вода"

СЫРОМЯТНЫЙ. Не понимаю… Он же отец! Ладно там, генерал гитлеровский, фашист. Но отец ведь?

ПРОНСКИЙ. Говорю же, это испытания Бога!

СЫРОМЯТНЫЙ. Испытания… А если он вправду станет резать, замахнётся, а не убьёт? Если рука остановится?

ПРОНСКИЙ. Значит, придётся тебе поверить – Бог есть.

СЫРОМЯТНЫЙ. Одному мне поверить? А тебе?

ПРОНСКИЙ. А я уже… верю.

Пауза. Сыромятный отступает теперь от Пронского.

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Архангелы! Михаил, Гавриил! Развяжите мой правый рука! Прошу дать нож!.. Томас, страх нет. Есть любовь, вера – нет сомнений и страх.

ПРОНСКИЙ. Я развяжу его и дам нож.

ТОМАС (по-немецки). Скоро наступит рассвет, отец. Я люблю, когда всходит солнце. Из моей амбразуры всегда видно восходящее солнце. Красное и очень большое. Пулемёт красный, руки красные…

СЫРОМЯТНЫЙ. Что говорит? Что он говорит?! Хочет, чтобы его отец зарезал?

ПРОНСКИЙ. Нет, он любит, когда всходит солнце. Ждёт утро.

СЫРОМЯТНЫЙ. В душу Христа!.. Вы меня с ума сведёте!

ПРОНСКИЙ. Я дам нож…

СЫРОМЯТНЫЙ. Нет!.. Никаких испытанй. Мои нервы вам полигон что ли? Всё, хватит, наслушался. (Хватает, трясёт Пронского.) Ты-то чего, ошалел? Ладно он от горя ум потерял, сын всё-таки. Но ты – от чего?!. Ещё и князем называешься! Князья-бояре! Народом правили! Посходили с ума и правили, потому и бардак начался, потому вас в семнадцатом и скинули к чёртовой матери. А не выдрючивались бы, не забивали бы себе головы всякой галиматьёй, философией, глядишь бы, и до сих пор сидели. И порядок бы в мире был, может такой войны не случилось. Нет, всё испытания вам нужны! Попробовать брата зарезать, сына зарезать… А вдруг, как в библии получится? Только хрен вот! Это для дураков написано. Получится, как в жизни!.. Не дам ему сына резать!

ПРОНСКИЙ. Тогда я вынужден остаться здесь, старшина.

СЫРОМЯТНЫЙ. И тебя не оставлю.

ПРОНСКИЙ. Если на бревне не приплыву – приедешь за мной на лодке. Потом, на следующую ночь.

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Вы есть Архангелы? Прошу отвечайт, господа. Я старый, плохо имею зрение… Господин офицер? Господин солдат?

СЫРОМЯТНЫЙ. На войне так не бывает – взял и приплыл. Что завтра будет, что через час будет, через минуту – никто не знает, даже Дева Мария. Хватятся снятых часовых, потом генерала – крышка тебе будет! Ты это понимаешь? Ты тут больше часа не просидишь! И Бог не поможет… А если наши допросят и начнут артподготовку? Кто о тебе подумает? Да с землёй смешают и всё… Не оставлю.

Вдруг хватает Томаса, отрывает от отца.

ПРОНСКИЙ. Что?.. Что ты хочешь делать?

СЫРОМЯТНЫЙ. Не твоё дело, лейтенант. Вы все – чокнутые!.. (Томасу.) Пошли! Вперёд, жертва неудачного аборта! Ком, ком, агнец божий, недоносок… Из-за тебя такой сыр-бор!..

Уводит, почти уволакивает из костёла. Пауза.

Картина третья

ПРОНСКИЙ. Не волнуйтесь за сына, генерал. Этот человек не сделает зла Томасу. Он очень благородный человек. И чистый.

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Да-да, князь, имею полная истинная вера. Русский солдат благородный. Господь по эта причина любит и давал победа.

ПРОНСКИЙ. Когда наши войска возьмут Берлин, я позабочусь о судьбе Томаса. И о вашей судьбе, генерал. Я разыщу его.

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Буду иметь обязанность, князь…

ПРОНСКИЙ. Этого мало, генерал!

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Прошу не называть – генерал. Я нет генерал.

ПРОНСКИЙ. Да, помню… Чтобы я смог побыстрее отыскать вашего сына, следует закончить войну, и поскорее. Это значит – взять Берлин.

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Я понимайт ваш задач.

ПРОНСКИЙ. Дадите полные показания в штабе советского командования.

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. О, да. Полные показаний, слово барон фон Вальдберг.

ПРОНСКИЙ. Всё равно вы дали клятву служить Господу, а это выше, чем присяга подонкам.

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Господь выше. Господь выше всякий присяга. Он есть над голова и имеет хороший глаз, зрение.

ПРОНСКИЙ. Я испытал чувства… Будто и в самом деле стоят библейские времена. Как стоит погода, земля, туман на реке…

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Катастроф, апокалипсис – да, да… Господин офицер, ваше званий есть лейтенант?

ПРОНСКИЙ. К чему теперь это?.. Трагедия, апокалипсис…

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Я тоже есть лейтенант. Германский лейтенант под Перемышль. Окоп, насекомый вошь, конский мясо и газ – иприт.

ПРОНСКИЙ. Да, я это помню… А я вот лейтенант под Берлином.

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Лейтенант под Премышель – испытание, плохой, тяжёлый время. Но есть юность, молодой, и много есть счастья. Хочу, имею желание быть генерал. Генерал на война – лёгкая война, красивый война.

ПРОНСКИЙ. Это точно. Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Так у нас говорят.

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Хорошо говорят. Это есть истина.

ПРОНСКИЙ. Только мне уже не хочется быть генералом, барон. И в лейтенантах тошно… Я тоже бы хотел служить Богу. Пресвятой Богородице, российской заступнице.

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Аристократ, князь имеет обязанность служить армия, земля отцов. Чёрный народ – быдло. Армия вся иметь чёрный народ – армия быдло, плохо. Много кровь. Аристократ в армия – хорошо, мало кровь.

ПРОНСКИЙ. Да… Приходится выбирать зло. И меньшему отдавать предпочтение.

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Князь, мечтай быть генерал. Чёрный народ избрать чёрный аристократ, чёрный генерал. Тогда нет надежда, тогда земля отец будет чёрный.

ПРОНСКИЙ. Нет, одна надежда есть – наказание Господнее.

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Господь – благо-ръёдный, Дева Мария – нет порока. Они не имеют знания наказаний. От них – есть добро, разум, благо…ръёдный дела.

ПРОНСКИЙ. А как же – Навуходоносор? Насланный на иудеев?

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Навуходоносор – нет. Навуходоносор есть иудеям наказаний. Христиан – найн, нет.

ПРОНСКИЙ. Почему же моя бабушка говорила: придёт он в трёх лицах, но узнаваемый по приметам. Первый будет горбатый и с пятном, второй – беспалый, а третий – рыжий…

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Князь есть идеалист. Фольклор, предания, апокриф – нет истин.

Входит Сыромятный, как тень, присаживается скромно на скамью, руки держит врастопырку, будто в грязи.

ПРОНСКИЙ. Отпустил?..

СЫРОМЯТНЫЙ (отвлечённо). Отпустил… (Тихо, скрывая от генерала.) Даже не чирикнул птенец…

Пронский вскакивает. Пауза. Генерал по-прежнему в благодушно-философском состоянии.

ПРОНСКИЙ. Что ты сделал?

СЫРОМЯТНЫЙ. Улетел птенец… Глаза пустые, как стреляные гильзы.

ПРОНСКИЙ. Посмотрел…

СЫРОМЯТНЫЙ. И ничего, раз пустые…

ПРОНСКИЙ. Зачем ты это сделал?

СЫРОМЯТНЫЙ. А кто бы ещё это сделал? Ты? Или папашка?

Пауза, полное замешательство, одышка, головокружение.

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Истина есть служба. Лейтенант – служба плохо, генерал – очень хорошо, красив. Генерал, аристократ – истина есть.

СЫРОМЯТНЫЙ. Смог бы ты?.. Не смог. Слабый ты, не из тех князей, кто своих врагов конями рвал. Кто не думал, как Богу молиться, а молился. Кто не драл горло за любовь к Отечеству, а просто любил…

ПРОНСКИЙ. Понял… Понял тебя, старшина. Ты страшный человек.

СЫРОМЯТНЫЙ (тихо). Лейтенант, что же ты так со мной… несправедливо? Это я – страшный? Князь вынудил холопа, а потом его испугался? Где же тут правда? Ты правдолюбец, лейтенант, что же теперь отступил? Возьми на себя часть груза. И пусть генерал возьмёт. Оба же хотели этого. Хотели и не смогли… Теперь я – злодей? А не ты ли хотел дать отцу нож? Не ты ли просил меня?..

Вдруг бежит к выходу, прячется, наблюдает, возвращается с оглядкой на дверь. Пронскому, настороженно.

СЫРОМЯТНЫЙ. Ты ничего не заметил? Нет?

ПРОНСКИЙ. Что я должен был заметить?

СЫРОМЯТНЫЙ (указывает). Там кто-то показался… Тень.

ПРОНСКИЙ. Нам пора, генерал.

Комкает лодку, готов идти.

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Почему, князь, есть место издевательства? Я – барон фон Вальдберг!

ПРОНСКИЙ. Нет, я не издеваюсь, прошу прощения… Нам пора плыть, барон.

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Да, да… Пора плыть. Как далеко, князь? Какая сторона плыть?

ПРОНСКИЙ. На берег. На наш берег, через холодную весеннюю реку.

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Какая есть нужда плыть? Почему плыть?

ПРОНСКИЙ. Барон… Вы – военнопленный. Вы дали слово фон Вальдберга – обязаны дать показания командованию. Система обороны вашего укрепрайона, оборона Берлина.

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Почему – оборона Берлина? Не понимайт… Я вас не понимайт, князь.

ПРОНСКИЙ. А я вас, барон…

СЫРОМЯТНЫЙ. Кажется, я вас понял обоих… Сговорились, белая кость, голубая кровь?

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Кто есть генерал? Барон фон Вальдберг – генерал? О, да! Сладкий сон, тайная мечта…

СЫРОМЯТНЫЙ. Да замолчите вы?.. Дайте же сказать холопу.

ПРОНСКИЙ. Что с вами, генерал? Вы же реально осознавали положение… И положение своего сына. Вы же намеревались… уподобиться библейскому Аврааму и убить Томаса.

СЫРОМЯТНЫЙ (к одному, к другому). Дайте сказать?.. Вы же хотели убить его? Хотели… Только не смогли, не хватило решимости, воли. Я же избавил вас!.. (Шарахается от входа.) Идёт! Он идёт, смотрите!

ПРОНСКИЙ. Кто идёт?

СЫРОМЯТНЫЙ. Этот пацан! Вон же, вон, не видите? Неужто не дорезал?..

Входит Томас, приближается к Сыромятному. Тот выставляет нож, наступает. Никто больше Томаса не видит. Это борьба с призраком.

ПРОНСКИЙ. Стой! Никого нет! Там никого нет!

СЫРОМЯТНЫЙ (вдруг). И правда… нет. А точно видел – ко мне шёл Томас. Сын вот этого фашиста, Томас.

ФОН ВАЛЬДБЕРГ (мечтательно). Когда имеешь мокрый окоп, мокрый шинель, русский снаряд и Перемышль, генерал – не видеть близко. Генерал – далеко, как звезда и Господь в небо.

ПРОНСКИЙ. Вы оба сошли с ума!

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Я не есть генерал. Я есть лейтенант фон Вальдберг.

СЫРОМЯТНЫЙ. Это мне наказание?.. Ах вы, суки! Уплывёте и оставите? Лейтенант? Оставишь меня тут на поживу?!

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Перемышль, окоп, насекомый вошь – кусочек шпик нет!