– Во имя светлого неба! Какие сто тысяч?! – воскликнул Батлер. – И сорока-то не наберётся! Тридцать восемь.
– Во-о-от! – назидательно протянула Лерка. – В двадцать раз больше. Другие масштабы!
Батлер нахмурился:
– Простите, Валерия Константиновна, Вы какое-то австралийское словечко сейчас употребить изволили. Другие что?
Теперь Лерка нахмурилась:
– Масштабы? – переспросила она.
– Да. Маштабы, – подтвердил Батлер.
– А-а-а! Так это не австралийское слово! А очень даже немецкое, правда, в дословном переводе оно имеет несколько другое значение. – Тут Лерка немного замешкалась, подбирая подходящее объяснение.
– Мерная палка, – уверенно произнёс я, потому что точно знал перевод этого слова.
– Мерная палка? – удивился дядя Коля. – А причём здесь мерная палка?
Лерка метнула в меня молнию своего сурового взгляда, а Батлеру пояснила:
– Ну, это дословный перевод, а смысл в том, что размах у вас здесь крупнее. Вот когда карту местности рисуют, там же нельзя изобразить объекты в их реальных размерах. Поэтому их уменьшают в каких-то определённых пропорциях, например, один к тысяче, или к миллиону.
– К один к миллиону? Это как? – не понял Батлер.
– Давай я объясню, – предложил я Лерке и, не дожидаясь согласия начал: – Когда составляют карты больших территорий, то приходится иногда в один сантиметр вмещать по десять, а то и больше километров пространства.
– Александр Константинович, а что такое эти самтыметры и киламетры?
Я смутился. Вот опять попался на терминах из нашего времени.
– Это, Николай Михалыч, такие меры длины у нас в Австралии. Километр – это почти как верста, – я быстренько прикинул и выдал: – Четыреста шисят девять саженей.
– Ну, это Вы сейчас с путевой верстой сравнивали. – Сказал дядя Коля. – Она в пятьсот саженей, а есть ещё межевая, та в тысячу.
Я призадумался, но особых проблем не увидел и так Батлеру и сказал:
– Ну, про километр Вы меня, я надеюсь, поняли. А сантиметр, он аккуратненько в сто тысяч раз меньше километра. – Решил пояснить ещё доходчевей: – У нас в Австралии основная единица измерения – это метр. Всё остальное – это производные от него. Километр – это тысяча метров. Дециметр – одна десятая метра, сантиметр – сотая, миллиметр – тысячная.
– Толково! – восхитился Батлер. – Лизавета! – крикнул он вдруг и, как ни в чём не бывало, продолжил разговор со мной: – Ну, а пространства… поля, например, или огороды как меряете?
– Огороды сотками меряем. – Ответил я. – Сотка – это сто квадратных метров.
– Квадратных? – переспросил Батлер.
Дверь открылась и появилась горничная лет сорока пяти.
– Звали, барин?
– Лизавета, накрывай, голубушка, в столовой на три персоны. – Распорядился барин.
Голубушка поклонилась и степенно удалилась, закрыв дверь. Барин же снова вернулся к вопросу о единицах площади:
– Квадратные метры – это…
– Это квадраты со сторонами метр на метр, – ответила за меня Лерка.
– Ага! – обрадовался Батлер. – У нас тоже квадратные сажени есть, ну, и когда надо, кубические.
Мне прям полегчало, если у них есть такие понятия, то разберёмся.
– У нас тоже! – сообщил я, и поправился: – В смысле у нас кубометры есть! А поля мы гектарами меряем.
– Ну, вот! – расстроился Батлер. – Только что говорили, что у вас там всё от метра идёт, и вдруг гектары какие-то!
– Гектар – это сто соток. – Тут же попытался исправить положение я.
– Да! – подтвердила мои слова Лерка. – Сотку по-другому ещё аром называют. Ар. Гектар – сто аров.
– О! – изумился Батлер.
– Да! А сто гектаров – это один квадратный километр. – Вернул я логику в нашу метрическую систему.
Батлер задумался, и немного погодя сказал:
– Господа, я ещё не всё понял, но мне кажется, что ваш способ мерять длину и пространство совершеннее нашего, хотя и непривычен. Но про маштаб я всё же просил бы рассказать подробнее.
Мы с Леркой переглянулись.
– Ну, давай ты, раз уж начал! – передала слово мне сестра.
– Хорошо! – согласился я.
Дверь снова открылась. Появившаяся Лизавета сообщила:
– Всё готово, Николай Михалыч!
– Прошу, господа! – сказал он вставая.
Мы с Леркой проследовали за ним в соседнюю комнату, которая, вероятно, и являлась столовой, потому что накрыто было именно в ней. Да и стол своими размерами не оставлял сомнений.
– Валерия Константиновна, позвольте поухаживать! – с этими словами дядя Коля схватил один из стульев, рядом с которым стояла тарелка.
Лерка любезно ему улыбнулась и присела, а Батлер придвинул её стул к столу… или нет… сначала он придвинул, а потом она села… как-то так, короче.
Мне он указал на стул слева от Лерки, а сам сел напротив. Усевшись, он хитро глянул на нас и, сделав довольно простецкую фигуру из двух пальцев правой руки, изображавших нечто размером в пару сантиметров, спросил:
– Для аппетиту?
– Наливочки? – поинтересовалась в ответ Лерка.
– Можно и наливочки. А коли пожелаете, то и винца.
– Сухое? – уточнила Лерка.
– А какого хотите больше? – осведомился у неё Батлер.
– Больше не надо, – ответила та. – Вот сколько показали, столько и налейте.
Дядя Коля хохотнул, оценив шутку. Но всё же задал неизбежный вопрос:
– А какое предпочитаете?
Мне сразу захотелось добавить: «В это время суток», но я всё-таки не стал.
– Херес! – выдала Лерка.
Я не мог назвать себя знатоком тонких винных ароматов, но, по-моему, она ему какую-то каверзную загадочку загадала. То, что я в этот раз правильно подумал, мне подтвердило ещё и озадаченное выражение лица дядюшки Джерарда.
– Да ладно! – махнула рукой Лерка. – Пошутила я! Каким девушку угостите, то ей и сгодится!
– Так уж и любое? – хитро прищурившись, спросил хозяин.
– Ну, хорошо бы полусухое, полусладкое… – тут на её лице проступила коварненькая улыбочка. – И полукрасное.
– Полукрасное??? – чуть ли не одновременно воскликнули мы с Батлером.
– Ну, розовое… Ну? – разочарованно пояснила сестра.
– А-а-а! – так же слаженно протянули мы.
– Найдётся! – бодро ответил товарищ майор. – А Вы, Александр Константинович? Может водочки?
Я не был особым любителем водочки, но мне показалось, что Батлеру нужна компания именно в этом виде спорта, поэтому ломаться не стал и кивнул.
Пока хозяин доставал из серванта бутылки, Лизавета разлила нам по тарелкам суп, по виду куриный. Вернулся Батлер, разлил напитки по рюмкам, кстати, совсем даже небольшим.
– Ваше здоровье, Валерия Константиновна! – провозгласил хозяин, мы чокнулись и выпили.
Водка оказалась не такой уж и крепкой. Это ведь Менделеев с помощью своей знаменитой таблицы изобрёл уникальный русский напиток – сорокаоборотную водку. А тут он ещё и не родился даже, так что ничего удивительного, что концентрация этанола в водке слегка занижена.
Слегка «закусив» супом Батлер уставился на Лерку:
– Валерия Константиновна, а что это Вы такое делаете?
Лерка, которая, попробовав суп, отложила ложку и зачем-то взяла тарелку в руки. Ну, не то что бы прямо взяла, но как бы держала её в ладонях.
– Извините. – Смутилась она.
Я тоже попробовал суп и сразу понял, чем там занималась сестра. Он просто горячий. Лерка очень горячий не любит, поэтому, наверное, она его и охлаждает.
– Это какой-то Австралийский ритуал? – предположил дядя Коля.
– Ага, – скромно кивнула Лерка.
– А я ведь грешным делом подумал, что суп слишком горячий, и это Вы его так остудить решили.
Мы с Леркой переглянулись.
– А что так можно сделать его холодней? – типа удивилась сестра.
– При известной сноровке можно, – нехотя ответил Батлер. – Жаль вот только я не сподобился магической печатью… А то бы в раз! – И он засмеялся.
Лерка не стала раскрывать свои способности. Успеется!
– Я немного подожду, – сказала она, откидываясь на спинку стула. – Пусть всё же чуть-чуть остынет.
– И то верно! – согласился Батлер и, перейдя на более серьёзную тему, сказал: – Я вот о чём с вами хотел поговорить, господа. Вот вы давеча отказались от предложения господина Насонова обучить его или Трошку своему народному… как вы его называете? На корыто похоже?
– Каратэ. – Подсказала Лерка.
– Именно! – обрадованно воскликнул Батлер. – И причину вы очень верную обозначили. Беспорядков и без того хватает. А вот ежели на это с другой стороны поглядеть? – и он для убедительности, наверное, сделал руками движение, которое должно было, видимо, обозначать переворот для обозревания проблемы с противоположной стороны. – Чтобы значит для уменьшения этих самых беспорядков…
– Ваших солдат обучить. – Закончила за него Лерка.
Батлер тоже откинулся на стуле и, похоже не найдя слов, односложно согласился:
– Да!
Всё, в общем-то, ожидаемо, я бы на его месте тоже этим вопросом бы озадачился. Вот только что ему ответить? Сразу соглашаться не стоит, это понятно, отказывать вообще нельзя, а как правильно поступить? Сказать: «Мы подумаем!»? Банально. Надо вступить в диалог. Пока я так размышлял, Лерка в диалог уже вступила:
– Видите ли, Николай Михайлович, – она это как-то не спеша произнесла, походу, опять какая-то хитрушка от Руслана. – Мы ещё пока сами не знаем, чем мы тут можем заниматься, а чем нет. С господами с рынка и так всё понятно, а вот с остальным… – Она развела руками. – Шен Косиджанович нас хочет в вашу школу определить. Мы бы рады, конечно, да только не знаем, возьмут ли.
– Если способности есть, то возьмут! – тут же ответил ей Батлер. – Это меня бесталанного не взяли бы, а вас-то возьмут!
– А вдруг и у нас нет талантов? – как бы усомнилась Лерка.
– Да по?лно! – Воскликнул дядя Коля. – Уж кто-кто, а Шен Косиджанович это бы сразу увидел! А раз в школу вас сватает, значит, видит у вас способности. – Тут он сделался совсем серьёзным и добавил: – И смею думать, что немалые. Господин Ли просто так никому не помогает в магическую школу поступать. Есть у него причины за вас хлопотать, это уж поверьте!
Мы с Леркой переглянулись. Про способности Шен и сам нам говорил, только про странные очень способности – типа оборотни мы, но то что у него на нас ещё и планы какие-то имеются… Это… Да, в общем-то, и это можно было предвидеть, ведь не только из-за того, что я его из тюрьмы выкупил он нам помогает. Да ещё и не факт, что из тюрьмы той он без меня выйти не мог…
– Ну, тогда получается, что нас точно примут! – сказала Лерка.
– Деньги ещё понадобятся, и не маленькие, – напомнил нам дядя Коля. – Но, думаю, у вас за этим дело не станет! Вы, Валерия Константиновна, больно уж хватко торгуетесь, доложу вам!
Лерка деланно засмущалась:
– Скажете тоже, товарищ майор!
