Взгляд Рроака полыхнул алым.
– Если пришлось бы? Да. Это мой народ, и я поклялся его защищать. Но и ты, охотница, могла бы убить меня. Точнее, – жесткие губы дрогнули в усмешке, – попытаться это сделать.
Я снова ощутила горечь. Вот только уже не на языке, а под сердцем. Криво улыбнулась, пытаясь казаться невозмутимой, и отвернулась к огню.
И на что я надеялась? Что между Берготтом и мной он выберет меня? Чужачку? Охотницу? Какая наивность! Какие бы цели Рроак ни преследовал, я лишь инструмент их достижения. Я не особенная. Все еще обычный камень, который, вырвав из основания одной стены, пытаются уложить в другую. Если Берготт откроет память, Рроак не поверит в мою невиновность.
Горечь стала ощутимее. Я прижала к груди кулак, с силой потерла. Повернулась к Рроаку, собираясь узнать, как долго мне придется пробыть в Северных Гнездах, но слова вдруг застряли в горле.
Взгляд Рроака снова изменился. Стал… голодным? Не знаю. Раньше никто не смотрел на меня так. Воздух вдруг показался горячим. Я задышала чаще.
– Что?
– Твои косы, – даже голос дракона зазвучал иначе: ниже, но без рыка, а будто бархатно. – В свете огня они выглядят как горящие факелы.
Против воли я смутилась. В ушах зазвучали голоса Гррахары и Берготта.
– Пламенноволосая, – повторила за ними.
Думала, это просто слово. Красивое описание, выбранное драконами. Но Рроак весь подобрался и подался вперед.
– Кто тебя так назвал?
– Гррахара.
– И все?
– И все.
Говорить о Берготте не хотелось. Я опасалась, что Рроак отправится к нему и увидит его воспоминания. А я не готова. Не сейчас.
Рроак кивнул, не отрывая от меня взгляда. Медленно выпрямился, откинулся на мягкую спинку кресла. Еще секунды две над чем-то размышлял и залпом выпил остатки аррахи.
Я же, напротив, отставила фужер с напитком.
– Это не просто слово? Оно… особенное?
– Ты даже не представляешь насколько.
* * *
Рроак не спешил продолжать разговор. Он видел мой интерес, подмечал напряженную позу, но… молчал. Будто пытался что-то для себя решить.
Наконец, спустя минуты три, он заговорил:
– Цвет всегда был важен для драконов. По нему мы определяем уровень силы, близость дракона к огню и Первопредку. У каждого из нас два имени. Первое дается при рождении. Второе – после первого оборота, когда проявляется зверь.
– А какое имя было у тебя раньше?
Наверняка стоило промолчать – дать Рроаку закончить рассказ. Но я просто не смогла сдержаться. Почему-то стало бесконечно важно узнать, как Рроака звали в детстве.
Он улыбнулся.
– Нейдр.
– Рроак Нейдр Ольдрайк?
– Ках Ольдрайк, – поправил он и пояснил: – Ках – это… мм… у людей, кажется, это называют титулом. Ках – высший.
Успокой свой народ…
Я оторопела. Так он действительно правитель? Поэтому Берготта ждет суд парящих за неповиновение? И Берготт хочет, чтобы я… переубедила правителя? Этот дракон вообще понимает, о чем просит?!
Рроак наблюдал за мной с видимым удовольствием. Легко читал по моему лицу и растерянность, и неверие, и сомнения – каждую эмоцию, которую я тщетно пыталась скрыть.
– Это ведь ты приказал Гррахаре меня переодеть? – вдруг догадалась я.
– Разумеется. Глаза выдают в тебе человека. Но хотя бы издалека ты должна напоминать нас. Я хочу, чтобы жители Гнезд видели в тебе не угрозу, а кого-то похожего. Ты интересна им.
Я фыркнула. Интересна? Дети сбегают от меня с криками, у взрослых при моем появлении пальцы превращаются в когти. Только Гррахара и Берготт не боятся ко мне приближаться. Первая явно делает это по приказу Рроака. Второй преследует собственные интересы.
– Пламенноволосая. Драконы редко рождаются с таким цветом волос. Люди, насколько я знаю, тоже.
Губы сами искривились в кислой усмешке. Я бы хотела сдержать ее, правда. Но стоило только понять, что кому-то могут нравиться мои волосы, которые я ненавижу с детства…
– Непросто было?
– Нормально, – я с безразличием повела плечом.
Не стану я плакаться, рассказывая, как из-за проклятых волос меня обвинили в нападении дракона на деревню – мол, пламя притянуло пламя. Не стану жаловаться, как непросто было в Ордене; как браться и сестры отказывались принимать меченную огнем. Как до сих пор смеются над любой моей неудачей. Потому-то я и не отступила на перевале. Знала, что следовало это сделать – никто из охотников не погнался бы за драконом в такую непогоду, – но просто не могла повернуть назад. Только праведные отцы приняли меня такой, какая есть. И их я поклялась не разочаровывать.
– Как знаешь, – холодно отозвался Рроак.
Может, понял, что я недоговариваю. А может, ему не понравилось мое пренебрежение особенным для драконов цветом. Сейчас это и не важно.
– А как давно рождался последний рыжеволосый дракон?
– Почти четыре поколения назад. Первопредок направляет к нам своих посланников, лишь когда грядут перемены. В этот раз, надеюсь, начало им положишь ты.
Я прищурилась.
– Поэтому ты пощадил меня на перевале? Не только из-за того, что я медлила?
– Да. Но уверяю, охотница: если бы ты не сомневалась, я бы тоже не дрогнул.
– Ты… – я на миг сбилась, но все же продолжила: – Ты уже убивал охотников?
Зеленые глаза вспыхнули алым. Черты лица заострились.
– А сама как думаешь? – Даже голос зазвучал иначе. Низко, с нескрываемым раздражением.
Я мотнула головой. Злилась при этом больше на себя, чем на Рроака.
Почему рядом с ним я забываю, кто мы? Дракон и человек – непримиримые враги. Встреться мне тогда на перевале кто послабее, и я бы тоже окропила дайгенор кровью.
Мы оба убийцы. Просто мне помешали закончить начатое.
– Первопредок – наш покровитель, – снова заговорил Рроак, погасив внутренний огонь. – Божество, если говорить вашим языком. Огромный пламенный ящер, способный как даровать жизнь, так и отнимать ее. Горная гряда – его хребет, острые пики скал – шипы. Равнины – это его крылья. Великий и могущественный, он царствовал в мире в полном одиночестве. Наблюдал, как появились люди, как стали обживаться у его ног, но не воспротивился. Напротив – подарил людям огонь. В его честь складывали костры, в которых жгли ароматные травы, чтобы Первопредок, даже будучи далеко, почувствовал благодарность и преданность подножных. А потом Первопредок повстречал деву с волосами, как у тебя.
– Он украл ее?
Рроак тихо усмехнулся и качнул головой.
– Нет. Он поступил коварнее – завоевал ее сердце, увел к себе на вершины скал. Именно их дети стали первыми драконами, способными менять облик.
– Подожди, – я нахмурилась. – Ты хочешь сказать, что драконы и люди… могут быть вместе? Как пара?
– Разумеется, – Рроак улыбнулся, отставил фужер с аррахи и поднялся из кресла. – Нужно лишь побороть ненависть, что удерживает врагов на расстоянии. И тогда возможно всё, – закончил он тише и шагнул ко мне.
Я вжалась в спинку кресла и напряженно застыла, будто кролик перед удавом. Гордость охотницы, воспитанные в Ордене рефлексы – все вмиг забылось. Я ощущала себя бесконечно уязвимой и открытой перед силой этого дракона. Смотрела, как он приближается, и чего-то… ждала? Не знаю.
Когда Рроак оказался рядом, я сглотнула. В нос забился аромат нагретого солнцем дерева, пряных трав и совсем немного – костра. Не думая, я задышала глубже. Сердце забилось о грудную клетку, словно птица, пойманная в силки, – все норовило вырваться. Стоило Рроаку наклониться, и птичка затрепыхалась изо всех сил.
– Хватит, охотница, – произнес он тихо, касаясь дыханием моей кожи. – На сегодня хватит…
Я растерянно моргнула, и он пояснил:
– Аррахи крепкая. Выпьешь еще немного, и мне придется нести тебя в спальню.
Рроак явно говорил о том, что случится, если перебрать с алкоголем. Но в моей голове смысл слов исказился. Стало жарко. Захотелось отвернуться, опустить взгляд или хотя бы зажмуриться – сделать что угодно, но скрыть эту неподобающую для охотницы слабость. Однако я не пошевелилась. Так и смотрела в зеленые глаза с едва заметными алыми сполохами в самой глубине.
Рроак усмехнулся. Не отводя взгляда, потянулся забрать мой фужер. Накрыл мои пальцы своими и снова усмехнулся, стоило мне вздрогнуть.
– Отдыхай, охотница.
Одним плавным движением он отстранился. Отставил фужеры, плотно заткнул пробкой бутылку и зашагал к лестнице. Держался уверенно, расслабленно – так, будто ничего необычного не произошло. Будто его сердце не забилось быстрее. Я же такой выдержкой похвастать не могла. Сидела как заколдованная и все смотрела перед собой.
Это неправильно… Неправильно! Я охотница. Дочь Ордена, на дайгеноре поклявшаяся уничтожать чудовищ. И я ни за что не проиграю дракону.
Стоило воскресить в памяти лица праведных отцов, смятение отступило. Даже метель в душе – почти такая же сильная, как та, что ярилась за окном, – успокоилась. Я поднялась с кресла и твердой походкой отправилась к себе. Там принялась выискивать в сундуке ночую сорочку. Точно помню, что Гррахара оставляла ее вместе с халатом. Но где?
В приглушенном свете ламп все вещи выглядели одинаково. Пришлось встать на колени и едва ли не носом зарыться в нутро сундука, чтобы отыскать желаемое. Найдя нужную вещь, я выскочила в коридор.
Первый полноценный день в Северных Гнездах выжал меня, как Найра – кухонное полотенце, случайно упавшее в чан с водой. Скрутил почти до хруста и встряхнул что есть мочи.
Я не готова к открывшемуся миру драконов. Не готова к их страхам и сомнениям, когда с трудом борюсь с собственными. Я хочу от них спрятаться. Пусть ненадолго, под струями зачарованного ливня, но спрятаться. Позволить воде вместе с по?том и грязью смыть усталость. Отвоевать у этого дня хоть немного спокойствия.
У двери в мыльню я остановилась. Шумно выдохнула, пытаясь оставить часть напряжения еще у порога, и ухватилась за ручку. Однако не успела потянуть за нее, как дверь резко распахнулась. Я отскочила. Действуя на рефлексах, встала в боевую стойку и выставила руку вперед. Только вместо привычного дайгенора пальцы сжали белую сорочку.
– Спасибо, Кинара, у меня есть в чем спать.
Голос Рроака прозвучал спокойно – так, будто я каждый вечер выскакиваю из-за угла с сорочкой наперевес. И лишь подрагивающие уголки губ выдавали, что дракон с трудом сдерживает смех.
Я прищурилась. Выпрямилась, опустила руки и посмотрела на дракона с такой же смесью уверенности и достоинства. Точнее, попыталась это сделать. Стоило взгляду скользнуть ниже, и щеки заполыхали.
Рроак был в одних штанах, сидящих низко на бедрах. Свободная ткань в некоторых местах прилипла к телу, обрисовав контуры ног. Ни рубашки, ни жилетки. Влажная кожа едва заметно поблескивает в приглушенном свете ламп. В отличие от братьев по дайгенору, у Рроака волос на теле почти нет. Только от пупка к краю штанов спускается темная дорожка.
Во рту пересохло.
Я уже видела Рроака обнаженным по пояс. Но полубоком, в свете костра, подглядывая из-под ресниц. Сейчас же я бесстыдно рассматривала его, стоящего прямо передо мной. Причем так близко, что протяни руку – и коснешься. Стоило об этом подумать, подушечки пальцев закололо от желания дотронуться. Щеки нагрелись сильнее. Жар от них спустился ниже – к шее, к груди, скрутился там жгутом и юркой змеей скользнул еще ниже.
Проклятье!
Это неправильно! Неправильно!
Отвесив себе мысленную оплеуху, я спешно обогнула Рроака и закрылась в умывальне. Задвинула засов, быстро скинула вещи и прыгнула под зачарованный ливень. Щеки пылали. Тело пылало. Сама душа и та полыхала в огне то ли смущения, то ли какого-то другого, незнакомого чувства.
Великие боги! Я не имею права ему поддаваться. Я должна выстоять. Во имя принесенных клятв, во имя долга охотницы!
Схватив жесткую мочалку, принялась тереть себя с такой яростью, будто вместе с кожей можно содрать сомнения. Однако я не преуспела ни в одном из этих действий – лишь расцарапала тело до красноты.
Спустя четверть часа я выбралась из лохани. Обтерлась насухо, оделась и на цыпочках прокралась в свою комнату. Загасила свет, легла в кровать, попыталась уснуть… Однако мысли не отпускали. Полночи я проворочалась без сна, вспоминая то лицо Рроака, находящееся так близко к моему; то слова Гррахары о его слабости; то фантазии Берготта, которые Рроак может увидеть, если я не придумаю, как отменить грядущий суд.
Неудивительно, что утром я проснулась разбитой. Зевая во весь рот, выбралась из кровати, оделась. Заплела волосы в две косы и даже перевила их цветными ремешками. Теперь, зная, почему Рроак захотел меня переодеть, я не стану противиться. Перемены пугают – мне ли этого не понимать! И если такой мелочью, как правильная одежда и прическа, можно помочь драконам Северных Гнезд принять меня, я это сделаю.
Придерживая подол платья, я спустилась в гостиную. Ожидала увидеть там Рроака, но вместо него на диване сидела Гррахара. На столе перед ней замерли тряпичные свертки; в небольших кармашках находились пузырьки и палочки с темными кончиками, какие-то стеклышки, угольки.
– Что это? – спросила я вместо приветствия.
Гррахара подняла на меня хмурый взгляд.
– То, что может разозлить драконов еще больше. Но раз Рроак настаивает… – она недовольно поджала губы, – я сделаю это. Надеюсь, ты стоишь риска, на который Рроак готов пойти ради тебя.
Глава 7
Я с опаской приблизилась.
– Почему это может разозлить драконов?
– Садись, охотница. Закатай левый рукав платья. А я пока все расскажу, – Гррахара вздохнула.
Сухие узловатые пальцы споро вынимали из тряпичных кармашков пузырьки и палочки. Стоило откупорить первую же бутылочку, и в воздухе запахло чем-то сладким.
