– Она плохо себя чувствовала?
– Что-то в этом роде.
– А конкретнее?
– Я не могу об этом говорить, я дал ей слово.
Анна пошевелилась, позволив и без того короткой ночной рубашке съехать с ее плеча, оголяя часть груди. Она подтянула ноги, чтобы продемонстрировать круглые, полные бедра. Самарин протянул руку, Анна ударила его по пальцам.
– Сначала информация! – потребовала она. – Эта маленькая процедура тебя так расстроила?
– Нет, дело в Воронцове.
– Советнике? Я все думала, зачем он принял приглашение, он не сторонник таких развлечений.
– У него было предложение для меня. Спокойно! Это не имеет ничего общего с армией! – заверил он, видя выражение лица жены. – Он хотел, чтобы я стал наставником Алексея. Это двойная сделка: если захочешь, можешь заняться обучением Анастасии.
– И что ты думаешь об этом?
– Я колеблюсь. С одной стороны, это спокойное занятие, а с другой – требует постоянного присутствия при дворе. А я не перевариваю этих придворных паразитов. Ну и хотел с тобой посоветоваться.
– Наставник цесаревича? Ну не знаю…
Самарин наморщил брови и вопросительно посмотрел на жену.
– Что я получу, если соглашусь? – рассмеялась она. – Если хочешь, я даже могу учить эту маленькую негодницу.
– Что только захочешь, – галантно заявил он, целуя жену в колено.
Анна кинула на него невинный взгляд из-под опущенных ресниц.
– Правда?
– Что ты придумаешь в этот раз? – смиренно спросил он. – И сколько мне это будет стоить? Мне построить еще одну школу для крестьянских детей? А может, молочную ферму? Представь себе все эти соски? Как начнут меня благодарить…
Графиня Самарина уперлась в грудь мужа ногами и резким движением столкнула его с кровати.
– Я тебе дам соски! – зловеще произнесла она. – Даже не думай! И не забывай, что у меня есть при себе сальвавирго.
– Это весомый аргумент, – произнес генерал, поднимаясь с пола. – Обещаю, что даже не посмотрю ни на одну доярку, пока у тебя при себе нож. Ну так что?
– Не хочешь устроить небольшие состязания?
– Конные?
– Ну не на собачьих упряжках, не то время года.
– И как ты себе это представляешь?
– Я чувствую себя немного не по себе из-за всех этих провокаций на балу, – ответила она с невинной улыбкой. – Но, знаешь, не сильно, чуть-чуть…
– И что? Хочешь реабилитироваться?
– Что-то в этом роде. Мы могли бы утром посоревноваться, я взяла бы Арабеллу, а ты – Баярда.
– И что дальше?
– Ты дашь мне три минуты форы и поскачешь за мной. Дистанция от дворцовых ворот до винокурни.
– Это десять верст, а утром у леса туман. Это опасно. Может, в полдень.
– Никаких в полдень! И не преувеличивай, мы знаем эту дорогу как свои пять пальцев.
Самарин неохотно согласился, тропа до винокурни была их любимой прогулочной трассой, и они пользовались ею в любое время суток.
– Ладно.
– Проигравший станет рабом победителя на полчаса.
– На час, – сразу же согласился генерал.
– Согласна! Но ты должен быть в парадном мундире и с саблей.
– Это нечестно! Мундир неудобный, а дополнительное снаряжение будет утяжелять лошадь.
– Боишься проиграть девушке? – провокационно спросила она.
Офицер выругался и попытался обнять жену, но Анна увернулась.
– Значит, да? Ты согласен на мои условия?
– Ладно! – буркнул он. – А сейчас ты поможешь мне уснуть, развратница!
– Что только прикажет мой господин, – прошептала Анна, имитируя говор крестьянки из ближайшей деревни.
Самарин одним движением стянул ночную рубашку с жены. В этот раз Анна не только не защищалась, но и сама прижалась к мужу, и генерал сразу же забыл об усталости.
* * *
Самарин поправил саблю и со вздохом засунул в кобуру «наган», и это все под насмешливым взглядом жены. Офицерская честь требовала не упустить ни одного элемента экипировки: если парадный мундир, то парадный мундир.
– Все? – спросила с улыбкой Анна.
Сама она была одета в красную блузку и широкую юбку, разрезанную по бокам, и, конечно же, сидела на коне по-мужски. «Хорошо, что тут никого нет, – подумал офицер. – Поскольку костюм графини оставляет желать лучшего».
– Я готов!
Анна сразу же пришпорила коня и перешла в галоп. Самарин глянул на часы с секундомером. Баярд нетерпеливо фыркал, офицер погладил его по шее, конь чувствовал атмосферу соревнований и хотел как можно быстрее окунуться в нее.
– Ну, старик, – пробормотал генерал, – покажи, на что способен!
Хватило легкого нажатия на бока, и Баярд полетел как стрела, выпущенная из лука. Самарин прижался к шее коня, ветер свистел в ушах, деревья превратились в размытую линию. Постепенно на дорогу выползала белая дымка, видимость уменьшилась до нескольких саженей. Издалека донеслось ржание кобылы, но, к удивлению генерала, жеребец не ответил на него и вместо этого тихо фыркнул, наклонив голову влево. Первобытный, животный страх почти парализовал Самарина. Для службы в Конвое отбирались жеребцы из специального питомника. Каждый из них проходил чрезвычайно сложную подготовку, благодаря чему скакуны взаимодействовали с наездниками в гораздо большей степени, чем обычные кавалерийские кони. Баярд подал сигнал: враг слева.
– Анна! – закричал он. – Caikuna!
Казалось, что это невозможно, но Баярд ускорился. На одном из кавказских диалектов caikuna означало то же, что «пожар», солдаты Конвоя использовали эту команду только в ситуации угрозы жизни. Услышав ее, конь собирал все свои силы и бежал, пока не падал. Раздался выстрел, и на дорогу выскочили двое мужчин, вооруженных карабинами, злобно засвистел воздух, вспоротый лезвием, и на мундир Самарина брызнула кровь.
– Анна!
– Сашка? Что случилось?
Анна вышла из тумана, ведя коня в поводу.
– Немедленно возвращайся домой!
– Но почему? Арабелла чего-то испугалась, и мне нужно было ее успокоить, но… – Она замолчала, заметив окровавленную саблю мужа.
«Слава богу, что эта ловушка была на меня, а не на нее», – с облегчением подумал Самарин.
– Домой! Немедленно! Сообщи слугам, что на нашей территории злоумышленники.
– А ты?
– Поеду сразу за тобой. Езжай!
Анна кинула на него беспокойный взгляд, но выполнила распоряжение и поскакала во дворец. Из тумана раздалось фырканье коня. Не одного коня. Генерал погладил Баярда.
– Еще повоюем, старик, – сказал он. – Покажем им.
Он вытащил револьвер и замер в ожидании, вслушиваясь в удаляющийся топот копыт Арабеллы. Это вопрос двух минут, во дворце Анна будет в безопасности, и тут только одна дорога. Он задержит их на пять, а может, на десять минут. «Этого хватит», – подумал он.
Из молочной дымки начали выныривать всадники. Первые двое погибли в мгновение ока, даже не заметив поджидающего их офицера. Остальные успели вытащить оружие.
– Ничего. – Самарин перевязал носовым платком кровоточащую рану. – Царапина. Справимся.
Он вытащил ногу из стремени, чтобы достать карабин одного из убитых, однако доносившиеся из тумана звуки сказали ему, что он не успеет. Он откинул бесполезный уже револьвер и вытащил саблю.
– Один! – закричал он, нанося удар по шее бородача в мундире драгуна без знаков различия.
Высокий худощавый мужчина ехал прямо на него, но он явно не умел воевать верхом на лошади, поэтому через мгновение упал в траву с удивлением на уже мертвом лице.
– Второй!
Кто-то заехал сбоку. Самарин выкрикнул слово силы и свалил оглушенного противника одним ударом. Едва успел заслониться перед атакой следующего.
– Третий!
Он вскрикнул от боли, чувствуя, как шашка врага врезается ему в ребра, слабеющей рукой он отражал сыплющийся град ударов.
– Четв…
Глава IV
Сонный Рудницкий открутил тюбик с зубной пастой и немного выдавил на щетку. Последнее время он думал, а не увеличить ли ассортимент продаваемых в аптеке гигиенических средств за счет нового, более удобного продукта, предлагая альтернативу обычным зубным порошкам. Чтобы исследовать этот вопрос, он решил в течение месяца пользоваться революционной пастой, созданной немецкими аптекарями из Дрездена. Но сегодня его мысли занимал совсем другой, более важный вопрос: он должен был допросить профессора Белинского, обвиняемого в похищении и пытках одной из theokataratos. Естественно, в присутствии Станкевича и представителя Проклятых.
Алхимик прополоскал рот и умыл лицо холодной водой, мрачно разглядывая свое отражение в зеркале. Темные круги под глазами и серый оттенок кожи свидетельствовали о недосыпаниях. Было очевидно, что сегодня решится не только судьба Белинского, но и будущее одного варшавского алхимика. Но сколько можно говорить о каком-то будущем…
Рудницкий не спеша оделся и минуту раздумывал, взять ли с собой оружие или бутылочку с гомункулусом, но отказался от этой идеи. Если Тайный совет не согласится на казнь Белинского, он так или иначе умрет от рук theokataratos. Не было смысла втягивать в это других, потому он отказался от компании Маевского и решил отправиться на место встречи обычным экипажем.
Жара разогнала пешеходов, улица перед отелем была почти пустой, только стояла маленькая цветочница, предлагающая слегка привядшие циннии и гладиолусы. Неизвестно почему, у алхимика сложилось впечатление, что лицо Ани грустнее, чем обычно.
– Что-то случилось? – спросил он, подойдя к малышке.
– Мамочка очень больна, – прошептала она с опущенной головой. – Плюется кровью.
Рудницкий мысленно выругался, его нынешнее финансовое состояние позволяло помочь не только одному человеку, но и профинансировать больницу без особого убытка для бюджета. Если бы не проблемы, что беспокоили его, он бы оплатил лечение или даже сам занялся больной. А сейчас было слишком поздно – кто знает, вернется ли он после сегодняшней встречи.
Он встал на колени, не глядя на элегантный костюм, снял с шеи амулет и украдкой всунул его девочке в руку.
– Отдай это маме, – попросил он. – Это ее не вылечит, но точно уменьшит боль. Пусть она носит его на шее. Сделай это прямо сейчас, я покупаю все твои цветы.
Аня ошеломленно смотрела на серебро на своей ладони.
– Это слишком много.
– Наоборот, в самый раз, – сказал Рудницкий. – Ну, беги!
Он поднял руку, подзывая фиакр, и назвал адрес: встреча должна была состояться на Маршалковской, около границы с анклавом.
Кучер посмотрел на него исподлобья и потребовал двойную оплату. Алхимик молча вручил ему пять рублей и нетерпеливым жестом стал поторапливать. Монотонный цокот обычно убаюкивал Рудницкого, но сегодня все было иначе. Он не питал иллюзий насчет того, почему встреча назначена именно в таком месте: нужно было как-то избавиться от трупов, а тут достаточно было перенести их на территорию анклава. Там ими заинтересовалась бы только местная фауна.
Кучер высадил его перед величественной, но заброшенной каменицей и тут же повернул назад, подгоняя коня. Алхимик вошел в ворота, под ногами неприятно захрустело разбитое стекло – в здании не было ни одного целого окна. Перед дверями, что вели в комнату на первом этаже, стоял офицер в жандармском мундире.
– Ваше превосходительство, – кивнул он, – все уже на месте.
Забитые досками окна пропускали мало света, поэтому прошло какое-то время, пока глаза алхимика привыкли к полумраку. Он распознал Станкевича, за его спиной стояли несколько солдат и один гражданский среднего возраста. Theokataratos представляли Зав, Луна и Магнус. Посреди комнаты стоял стул, на котором сидел бородатый мужчина лет пятидесяти. Несмотря на свободную позу и высокомерное выражение лица, было в нем что-то, что наводило на мысль об узнике.
– Коль все заинтересованные в сборе, можем начинать, – произнес Станкевич.
Зав кивнул:
– Начинаем.
– Сначала послушаем профессора Белинского.
