И Даша тоже заплакала обильными слезами, так ей стало обидно, что несчастья нападают на лучших и самых родных ей людей. А Васенька такой малюсенький, легкая игрушка для любой неприятности. А тут такая грозная беда.
Часть четвертая
Перемены
Прошло время, и очень многое изменилось в жизни Валентины Давыдовой, в ее отношениях с начальником и возлюбленным, в самом масштабе всех ее дел, проблем и даже эмоций. Перемены коснулись и продуманного, устойчивого, казалось, незыблемого порядка в доме Городецких. На первый взгляд вроде бы все то же, но любой постоянный гость, переступая порог дома, ощущал очевидные, серьезные и, возможно, тревожные изменения.
Детали, из которых состояло новое качество дружеских встреч, невозможно было не заметить. Поведение хозяев, их общение друг с другом, сама атмосфера званых ужинов и даже меню… Иногда гости практически не сомневались, что блюда доставили из ближайшего ресторана. Они сильно отличались от того, что вдохновенно и часто экспромтом готовила Светлана. В самих вечерах появилось что-то натужное, искусственное, и в то же время хозяева растягивали их и держались за них, как за плот посреди шторма. Как будто Никита и Светлана боялись остаться наедине. Да без всяких «как будто». Они боялись, и их наблюдательным, опытным знакомым это было ясно.
– Черт, – произнес однажды Слава, выходя из подъезда после вечеринки у Городецких. – Или они сейчас пытают друг друга паяльником, подсыпают яд в травяной чай от бессонницы, или я – не полковник Слава, а четвертый маленький лебедь в балете.
– Ты полковник, – сказал с пыхтением обжоры начальник таможенной службы. – Тут все непросто. Я бы сказал, нечисто. А я никогда не ошибаюсь: наркотики в желудках вижу без рентгена за версту.
– Только у этих людей не наркотики в желудке, старик, – печально ответил Слава. – Тут похороны если не любви, то по крайней мере вменяемого договора о сотрудничестве. Не хотелось бы накаркать, но хорошего – ноль. Для них двоих, разумеется, или одного из них. Есть опасения и по поводу нашей регулярной кормежки с такой качественной выпивкой. Других радушных хозяев, которые при этом не окончательные мешки с краденым, а вполне интеллигентные люди, нам не найти.
– Да хрен бы с ней, с кормежкой, – сплюнул таможенный начальник. – Главное, мы всегда могли с Никитой решить какие-то дела в уютной и неформальной обстановке, точно не под запись. А сегодня я пять раз ловил его на кухне, чтобы один вопрос обсудить, а он реально не врубался. При этом не пьяный. Потом сказал, чтобы я к нему с утра в офис заехал. Как ты думаешь, Слава, он не боится, что жена на него стукнет или чем-то шантажнет? У дружных пар такое бывает: ссора, измена – и все, они уже скрытые враги не на жизнь, а на смерть. Особенно если есть что делить.
Слава остановился и какое-то время смотрел в потное лицо собеседника почти с восторгом. Потом сказал задушевно:
– Мой дорогой эпизодический друг, ты уж меня прости: я все время забываю твое имя. Но только сейчас я понял, с каким сокровищем временами сижу за одним столом. Такая проницательность у такой, казалось бы, заурядной личности. Да ты не только в желудках видишь, ты же в сердцах читаешь. И в психологии шаришь. Дай пожму твою руку.
– Да ладно, – засмущался таможенник, сунув Славе пухлую ладонь. – Костя я. На всякий случай.
Никита стоял у окна и смотрел, как расходятся по двору к своим машинам гости. Это тягостный момент. Светлана сейчас домоет посуду и пойдет принимать ванну. Потом он будет стоять под душем столько, на сколько хватит терпения. А дальше нужно войти в супружескую спальню. У них сегодня нет повода разойтись по разным комнатам: они не ссорились. Никита понимает одно: для того чтобы в доме был покой, нужно согревать близостью общую постель. И в нем есть желание. Он по-прежнему любит смотреть на Светлану, на ее изящную фигурку, нежное и нервное лицо, выражение которого постоянно меняется в зависимости от того, что Света чувствует. Но так просто, как было, больше не бывает. Они оба так напряжены, так старательно делают вид, что ничего необычного не происходит, что это уже не наслаждение, а тяжкая повинность. Света – вообще не самая страстная женщина, для нее близость важна тем фактом, что она желанна мужу. Так было раньше. А теперь Никита, обнимая ее, чувствует тиканье перепуганного сердца. Как будто между ними взрывной механизм и она боится, что все сейчас взорвется. Да он и сам… Есть ощущение, что все рассыпается и вот-вот навернется. Что-то, как-то и где-то.
Никита вышел в холл, чтобы убедиться, что Светлана уже в ванной. Затем вернулся в гостиную и набрал номер Валентины. Она очень просила его звонить по вечерам. А ее просьбы часто напоминают требования. Поговорили коротко ни о чем, Валя знала, что его жена сейчас в ванной. Никита начал прощаться, но она его перебила:
– Я вообще-то сказать тебе хотела… У меня сюрприз. Не уверена, что тебе понравится, но для меня это без вариантов…
– Извини, я больше не могу, – успел сказать Никита.
Он оглянулся на шорох и попал в голубой луч почти сумасшедшего взгляда жены.
Надо было как-то ее успокоить, подавить свое раздражение по поводу всех эти неловкостей, которые он никак не может исключить. И лишь на рассвете, засыпая, он вдруг вздрогнул от бессмысленного слова «сюрприз». Только Валя с ее отсутствием вкуса к тряпкам и словам могла его произнести. Наверняка какая-то ерунда, но почему ему так не по себе… Интонация была странная.
Сюрприз
Довольно долгое время Никита только приветствовал активность Валентины в делах фонда. Тот конкретный результат, ради которого все затевалось, был легко и в полной мере получен. Они заказывали для своего избранного круга все, что хотели. Фонд требовал все больших вложений: они построили закрытую клинику, затем два санатория. А капитал фонда, несмотря на расходы, увеличивался с не очень естественной быстротой. Заместитель Коля Петров говорил, что по финансам для проверки все в порядке. А сам Никита предпочитал во все это не вникать: он не любил темы болезней, даже если это просто единственно возможный предлог удобного бизнеса.
Однажды Никита обнаружил, что в числе добровольных спонсоров фонда появились фамилии известных бизнесменов, живущих не только в России. Затем стало ясно, что Коля Петров давно уже практически отстранен от большого количества проектов Валентины Давыдовой. И вскоре стало понятно, что Валентину все воспринимают как единственную руководительницу центра и, собственно, фонда.
Вечером Никита подъезжал к новому дому, в котором Валентина недавно купила себе квартиру, и думал, что он, возможно, выпустил джинна из бутылки. Валентина по своей сути не способна быть просто доверенным лицом, соратницей, подчиненной и обычной любовницей. Она из породы захватчиц, у нее волчий аппетит ко всему – к любви, деньгам, власти, жизни. В моральном плане Валентина гораздо сильнее, чем он, Никита, и прекрасно это понимает. И что это за выходка с каким-то сюрпризом, который она собирается сейчас ему предъявить? Бесполезно даже гадать, от нее всего можно ожидать.
Он вошел в богато, броско и безвкусно отделанный холл более чем хорошей квартиры. Нет сомнения, что в таком стиле она изуродовала все. Валентина встречала его в темно-красном платье-балахоне. Платье было одновременно домашним и вечерним, и Никита по нему сразу определил, что у Валентины появился нормальный дизайнер. В этом он научился разбираться за годы брака со Светланой, для которой одежда – едва ли не главный приоритет в личной жизни.
Валентина приветствовала Никиту очень сдержанно, без обычных прикосновений и объятий. Провела его в гостиную и только там произнесла:
– Познакомься с моей дочерью. Ее зовут Вероника, ей четырнадцать лет. И она теперь будет жить со мной. Бабушка, у которой она была все это время, сейчас при смерти в больнице. Они жили в Туле. Такие у нас перемены.
Никита в полной заторможенности смотрел на неуклюжего подростка с черными, как у Валентины, глазами. Какая странная девчонка. В ее позе робость смешана с наглостью и вызовом, а во взгляде вообще что-то вроде блудливости. Тонкие губы растянулись в улыбку, похожую на насмешку. В отличие от Никиты эта дочь-сюрприз явно знала, что он существует и кем приходится матери.
Было сильное искушение сказать им обеим что-то холодно-едкое и отправиться ужинать… Нет, только не домой, а в хороший ресторан. И утопить свое раздражение в том количестве алкоголя, которое для такой задачи потребуется. Ясно, что надо напиться. Но он не успел даже рот открыть. Валентина что-то прочитала в его взгляде и ответила своим – твердым и, как Никите показалось, угрожающим. Да, он своими руками дал ей материал для самого отмороженного шантажа. И даже не знает, сколько злоупотреблений там может совершаться от его имени. Он просто подписывал ее документы не глядя.
Их ужин был пародией на семейный. Женщина, о которой он практически ничего не знал, ее внезапная дочь неизвестно от кого – жуткая смесь блюд. На столе стояли хрустальные вазочки с черной зернистой и паюсной икрой, а рядом кошмарная пицца с кусками подозрительно красной колбасы, сосиски, торчащие из теста, тоже явно покупные, банка с маринованными огурцами. Бутылки с водкой и коньяком.
Мать и дочь все это поглощали, Валентина даже что-то налила и в рюмку Вероники. Никита в основном пил и не мог опьянеть.
– Ты останешься на ночь? – спросила Валентина, когда Вероника вышла из комнаты.
– Ты что! – потрясенно произнес Никита. – В общем, так. Я ухожу, тихо прощаемся, хотелось бы без твоей дочки.
Он уже открыл дверь, когда Валентина его догнала. Сначала проводила до лифта, потом до машины, благо погода стояла теплая и можно было прогуляться в платье. Затем она как-то оказалась рядом с ним в салоне. Решительно произнесла:
– Я понимаю, как тебе хочется сейчас сбежать, не задавая вопросов, которые, я уверена, кажутся тебе унизительными. Но я и без них все объясню. Постараюсь коротко. У меня есть дочь, мы существовали параллельно, в разных городах, ей хватало моей матери. Я не собиралась тебя грузить этим. Думала, Ника станет совершеннолетней, как-то ее жизнь устроится. За ее отцом я не была замужем. Наших с тобой отношений все это могло никак не коснуться. Я знаю, что ты не любишь детей. Но вот случилось. Мать умирает, я пыталась договориться со школой о том, что Ника поживет одна. Квартира на нее записана. Она самостоятельная, со всем может справиться. Но они возникли, как идиоты, опеку привлекли. У Ники были какие-то проблемы с детской комнатой, как у многих подростков. Короче, стали угрожать детдомом. Но это все же моя кровь. Вот и вся проблема. Она только моя, и я постараюсь, чтобы ты никогда от нее не зависел. Сегодняшний вечер, конечно, вышел комом. Не уходи так.
– Я все же задам один вопрос: ты не могла мне все это сказать на работе или по телефону до того? Без маразматического сюрприза.
– Нет, не могла.
– Почему?
– Потому что ты никогда бы к нам не пришел. А теперь мы все же посидели за одним столом. Ты отойдешь и поймешь, что все совсем не страшно. А квартира теперь у меня настолько большая, что мы в ней спокойно все разойдемся. Не захотим – неделями не будем встречаться с Никой. И ты будешь приходить, как раньше, когда тебе удобно.
Разговор стал бесполезным. Никита даже не понял, когда он согласился поехать с Валей в сквер неподалеку. И там, в сырой темноте под кустами, они – не любили, нет, – они брали, использовали и насиловали друг друга. И в уродливой похоти Никита находил тот риск и смысл естественного существования, ради которого стоило терпеть и жизнь в принципе.
Кровь и судьба
После разговора с Лидой Даша не успела поговорить о помощи Васе со своим родственником. Один работодатель Дмитрия договорился, организовал и оплатил пребывание ребенка в хорошем санатории в Черногории. Затем Лиде издательство помогло поехать с сыном в оздоровительный центр в Болгарии на два месяца. Все понимали страстное желание родителей не привлекать к проблеме врачей и больницы. После этого любая психологическая проблема станет диагнозом.
Вася после путешествий и отдыха стал таким невероятным красавцем, что Даша, увидев его с Лидой на улице, ахнула:
– Боже, я прямо ослепла от его красоты. Лида, я правильно понимаю, что у вас все налаживается?
– Да, у нас все прекрасно, – бодро сказала Лида. – Я позвоню тебе из дома.
И позвонила, когда мальчик ее не слышал:
– Дашенька, Вася окреп, похорошел, как ты сама видела. Но все его проблемы в силе. То есть о том, чтобы пойти в первый класс, на данном этапе не может быть и речи. Мы можем вернуться к теме твоего зятя и его центра? Я слежу, о них хвалебные отзывы. Конечно, это просто пиар, но…
– Я все поняла, – торопливо проговорила Даша. – Надо было, наверное, сразу. Сделаю, конечно. Все будет в порядке.
Даша позвонила Светлане, чтобы договориться о встрече. Ей не хотелось о проблеме Васеньки говорить по телефону. И лучше, если с Никитой сначала поговорит Света. Таким был обычный порядок: Светлана гордилась своей ролью жены влиятельного мужа, который ей ни в чем не откажет.
Время было рабочее, но Светлана оказалась не в клинике, а дома. Сказала, что неважно себя чувствует.
Она открыла дверь, и Даша не сдержала потрясенного «ой».
Света была в каком-то старом ситцевом халате и выглядела ужасно. Волосы темного золота были явно немытыми, закрученными на макушке. Лицо смертельно бледное. На левой скуле синяк, над правым глазом опухшее багровое веко. На губах темная, как будто кровавая корочка.
– Только не надо так меня рассматривать, – нервно сказала она сестре. – Пойдем на кухню, выпьем кофе. И я, наконец, перестану строить из себя благородную даму на облаке. Я расскажу тебе про свою жизнь. Про обычную, не лакированную жизнь женщины и мужчины. Ее редко показывают, о ней не рассказывают. Но тебе пора узнать. У тебя все впереди. – Она притянула к себе Дашу, и та почувствовала запах спиртного.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=66195518&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
