– Одна съедаешь целый торт? – изумилась Аня.
– Он маленький, – отмахнулась я, – в день концерта я так нервничаю, что до выступления ничего не ем.
Последние слова чистая правда.
Алла провела рукой по волосам.
– Так вот, я уже говорила, что не так давно давала очередной концерт в клубе «ОРС». После выступления посмотрела в зал, а на месте Веры сидит незнакомая девушка! У меня по спине холодок пробежал.
Алла сделала глоток чая.
– Мы с Арамакиной не дружили домами, я ничего не знала о ее семье. Но я так привыкла видеть Веру, что задержалась с поклоном. Потом ушла за кулисы, настроение испортилось. Да, мы не близкие друг другу люди, у меня нет телефона Арамакиной, все наши встречи проходили в гримерке. Но оказалось, что Вера мне близка. В соцсетях она мне в подруги не набивалась. Порой что-то спрашивала. Мне стало тревожно. Что с Арамакиной? Вдруг она заболела и ей нужна помощь? Я решила поговорить с организатором концерта. Вера всегда сидела на одном кресле, определенно ее знают в кассе, оставляют билет на это место. И тут вдруг стук в дверь и голос из коридора:
– Меня зовут Оля, я дочь Веры Арамакиной. Можно войти?
У меня с души камень упал.
– Да, конечно!
Я так обрадовалась, что даже не удивилась, каким образом Оля попала за кулисы.
Появилась та самая девушка, что сидела в зале, с вафельным тортом, протянула его мне:
– Дорогая Алла, мамочка просила меня приехать и вручить вам от нее подарок.
Я рассыпалась в благодарностях, усадила Ольгу и спросила:
– Верочка заболела? Дайте мне ее телефон, я позвоню, пожелаю ей скорейшего выздоровления.
Оля вздохнула:
– Мама была бы счастлива услышать ваш голос!
Я вынула трубку.
– Прямо сейчас позвоню ей. Диктуйте номер.
– Она умерла, – вздохнула Оля.
Меня словно молотком по голове стукнули.
– Как умерла?
– Инфаркт, – объяснила Ольга, – пока «Скорая» ехала, мама сказала: «Доченька, чует мое сердце, я не выживу. Очень тебя прошу, ходи на концерты в „ОРС“, сиди на моем месте, приноси Аллочке ее любимый торт». Мамочка вас обожала. Я об этом знала и испытывала огромную благодарность к вам. После смерти папы мама загрустила, совсем унывать стала. Чтобы хоть как-то развлечь ее, я один раз купила ей билет на ваш концерт. И она вас полюбила.
Алла откинулась на спинку кресла.
– Мы недолго говорили. Я взяла у Оли торт. Девушка пообещала ходить на мои выступления, оставила номер своего телефона. После ее ухода я, как обычно, отдала торт Вале. Еще радовалась, что администратора Елены нет, та почему-то всегда злилась на уборщицу.
Федина сгорбилась.
– На днях я опять выступала в «ОРС». Ольги в зале не было. Я не удивилась. Она молодая, наверное, замужем, имеет детей, у нее нет времени постоянно посещать концерты. И Валентины на работе нет. Ни о чем дурном не думая, я спросила у капельдинера, которая вместо нее принесла мне чай:
– Елена Яковлевна, а где Валя? Почему вы на хозяйстве?
– Померла баба, – равнодушно сообщила та.
У меня голова закружилась.
– Она же молодая.
– Полтинник в прошлом году отметила, – уточнила Елена, – не очень-то свежая роза.
Федина открыла сумочку, вынула из нее баллончик и прыснула себе в рот.
– Это гомеопатический антистресс. Нервничаю очень. Я стала расспрашивать Елену Яковлевну, та сообщила, что Валентине стало плохо после моего прошлого концерта. «ОРС» работает всю ночь. До двадцати двух часов там культурная программа для любителей классической музыки, а днем читают всякие лекции по истории искусства. Но на интеллигентных людях нынче много денег не заработаешь. Поэтому с нуля часов клуб сдает зал, фойе и остальные помещения фирме, которая организует разные вечеринки. Валентина всегда работала в ночную смену с девятнадцати до шести утра. Почему она предпочитала именно это время, даже Елена Яковлевна, главная местная сплетница, не знала. А вот то, что я Вале всегда отдавала вафельный торт, ей, оказывается, было известно. Капельдинер, она же администратор, весьма ехидно заявила:
– Валька была абсолютно нищая, вечно голодная. Буфетчица рассказывала, что она после антракта всегда приходила в кафе. Вроде как паркет протереть. А у самой кулек, она в него складывала то, что зрители на столах оставили. Совсем дура! Думала, что Лариска ее не видит. Фу, объедки дожирала. Ваш торт для Валентины роскошь, она его целиком за один раз в подсобке съедала! И как только кое-что у побирушки не слипалось! Да уж, просто смертельным тортик в последний раз оказался!
Глава шестая
Федина достала из сумочки кружевной носовой платок и стала мять его в руке.
– Мне несвойственно агрессивно реагировать на грубости и глупости, которые я порой слышу от людей. Прекрасно понимаю: всем нравиться невозможно. Если в соцсетях кто-то начинает мне хамить, я просто блокирую скандалиста, в перепалку не вступаю. Зачем спорить с дурно воспитанным человеком? Его не переделаешь, только еще больше гадостей начитаешься и расстроишься. Но я была так шокирована известием о смерти Вали, что отреагировала резко:
– Уж не считаете ли вы, что я угостила уборщицу тортом, который потерял годность и стал причиной ее кончины?
Думаете, Елена смутилась или извинилась? Как бы не так! Рассмеялась мне в лицо:
– Это вы сказали! Что-то все, кто с вами, госпожа Федина, дружить начинает, помирают. Сначала Верка убралась, потом Валька. Пойду-ка я подальше от вас, боюсь, вдруг чем заражусь!
И сбежала. Каково, а?
– Если Елена Яковлевна находилась при исполнении служебных обязанностей, то надо было немедленно сообщить директору клуба о ее неподобающем поведении, – возмутился Михаил, – тот приказал бы грубиянке прийти с повинной. Или уволил бы ее.
– Я никогда не требую извинений от обслуживающего персонала, если он опустился до хамства, – пожала плечами Алла, – и не хочу, чтобы человек лишился работы. Во время беседы с Еленой мои мысли были заняты другим. Право, странно, Ольга дарит мне торт, я передаю его, как всегда, Валечке, а она, съев его, умирает. Но торт-то предназначался мне! Дочь Веры понятия не имела, кому потом я отдавала подарки ее матери, а та пребывала в уверенности, что я обожаю вафли.
Алла вытерла платком рот.
– Ясно же, что это просто совпадение. Вера покупала торты в фирменном магазине при фабрике. Их множество разновидностей: с белым, черным шоколадом, орехами всякими, цукатами, сухофруктами. Вера никогда не приносила два раза подряд одно и то же. Если вручала торт с мандариновой отдушкой, то следующим был… ну, например, банановый.
Алла улыбнулась.
– У нас с Арамакиной сложилось нечто вроде па-де-де в балете, где каждое движение рук, ног, головы отработано и неизменно. Вера входила в гримерку со словами:
– Сегодня вы играли волшебно.
Протягивала мне коробку, я ее брала, восклицала:
– О! Сегодня торт с белым шоколадом. В прошлый раз был с черносливом.
– Вы помните, – радовалась поклонница. – И как вам предыдущий?
– Объедение, – отвечала я, – хрустящие вафли, нежный крем…
Федина опустила голову.
– Минут пять, максимум десять, такого общения. Но после смерти Веры в моей жизни образовалась пустота. Я вдруг поняла, что она была единственным человеком, который любил меня просто так, потому что я это я, скрипачка, которая дарит Вере музыку. Она не пыталась набиться мне в подруги, ничего не просила. Просто приносила угощенье, хотела меня порадовать. Просто так! Понимаете?
– Понимаю. Вы не виноваты в ее смерти, – произнес Энтин.
– Наверное, – прошептала Алла, – да только после разговора с хамкой Еленой в моей душе огромное беспокойство поселилось! Почему? Не знаю. Я позвонила Ольге, хотела узнать, где похоронена ее мама. Решила поехать на кладбище, принести на могилу цветы, сказать: «Дорогая Верочка, спасибо за торт, твоя доченька его мне передала. Без тебя на концертах тоскливо». Потом взять скрипку и сыграть для Веры, в память о ней, «Последнюю розу лета» композитора…
Алла закашлялась.
– Стихотворение ирландского поэта Томаса Мура положил на музыку композитор Джон Стивенсон, – вместо Фединой продолжила я. – Песня пользовалась большой популярностью не только в Великобритании, но и в Европе. Ее использовал в своей опере «Марта» Фридрих фон Флотов. Вариации на мелодию Стивенсона написали Михаил Глинка, Феликс Мендельсон, Генрих Вильгельм Эрнст. Версия последнего композитора считается наиболее сложной для исполнения.
Алла допила остывший чай.
– Верно. Один раз я исполнила ее в «ОРС», Вера тогда сказала, что это ее любимое произведение. Я позвонила Ольге, ответил женский голос:
– Библиотека.
Пришлось извиниться.
– Простите, я неправильно набрала номер.
– Пустяки, – отреагировали на том конце провода.
Я опять аккуратно набрала цифры и услышала тот же голос:
– Библиотека.
Алла развела руками.
– Я решила, что у девушки на визитке опечатка.
Федина вынула из сумочки карточку.
– Вот, посмотрите. «Ольга Арамакина. Стилист». И телефон, который, как мне сказали, много лет принадлежит районной библиотеке. Странно! Неужели Ольга не заметила, что на визитке ошибка? Я очень хотела найти могилу Веры, поэтому отправилась в Мосгорсправку, заплатила некую сумму и узнала…
Алла всплеснула руками.
– Ольга Арамакина в Москве не живет. Вот Вера с такой фамилией была. Кто тогда ко мне приходил с тортом?
Алла содрогнулась.
– Молодая женщина внезапно умирает. В гримерке появляется девушка, которая выдает себя за дочь Арамакиной! Зачем она это сделала? Ответ напрашивается сам собой: чтобы вручить мне торт. А смысл?
Федина отодвинула в сторону пустую чашку.
– Вафли в шоколаде съела Валентина и внезапно умерла. О том, что я отдаю уборщице торт, знала капельдинер. Уж, наверное, Елена Яковлевна разболтала об этом обслуживающему персоналу. Вера всегда открыто несла упаковку. Валечка не один раз получала торт и была рада. Она не лезла ко мне с вопросами, никогда ничего не просила.
Федина прижала к груди руки.
– Пожалуйста, не сочтите меня человеком с манией преследования. Я никогда ни малейшего отношения не имела к криминальным структурам. Не брала в долг ни у людей, ни у банков. Не охотилась на чужих мужей. Не подсиживала коллег. Я патологически законопослушна и, уж извините, что нахваливаю себя, порядочна. Но… похоже… кто-то… решил…
Алла замолчала.
– Отравить вас, – договорил за нее Костин.
– Да, – выдохнула Федина.
Володя сказал:
– Ход ваших мыслей понятен. Но давайте рассуждать трезво. Если кто-то, съев торт, скончался, это еще не означает, что в нем был яд. У Валентины могло быть какое-то хроническое заболевание. Или у нее случился инсульт-инфаркт, тромб оторвался. В жизни все иначе, чем в криминальных романах.
– Я люблю книги Смоляковой, – призналась Алла, – дочь при виде очередной новинки рожу корчит. А мне ее детективы нравятся.
– Я тоже поклонница Милады, – приободрила я Федину.
– Если я расскажу Олегу о своих подозрениях, он со смеху умрет, – пролепетала скрипачка, – а я нехорошо себя чувствую. Некомфортно. Пожалуйста, разберитесь, найдите эту Ольгу. Спросите, почему у нее на визитке телефон библиотеки? Правда ли, что она дочь Веры?
Глава седьмая
Войдя домой, я нажала на выключатель, но люстра не зажглась. Из коридора в холл с радостным лаем выбежали собаки. За ними, подняв хвост трубой, величаво шел Альберт Кузьмич.
– Здрассти вам, – улыбнулась я. – А почему света нет?
– Сама не знаю. Электричество вырубилось за секунду до вашего прихода, я как раз собиралась починить его, – странным голосом произнесла Роза Леопольдовна и убежала.
– У нас отшибло пробки, – весело сообщила Киса.
– Вышибло, – машинально поправила я, вернулась на лестничную клетку, открыла щиток и щелкнула переключателем.
– Ура, – закричала девочка, – мультики смотреть можно!
– Хорошо, что не произошло ничего серьезного, – сказала я и пошла мыть руки в свою ванную.
Путь лежал мимо гостевого санузла. Дверь в него почему-то была приоткрыта, я притормозила и повела носом.
