Я тут же запустила в него обувью. Промахнулась.
– Осечка, – прокомментировала Таня. – Думаешь, шеф не соврал насчет камеры?
– А кто его клыкастую душу знает. Мог и не соврать. Ладно, показывай.
Таня вытащила платье из чехла и чуть встряхнула, расправляя еле заметные складки.
– Обалдеть!
Платье было из тех, которые обычно называют «вечерними». Светло-сиреневое, с вплетенными в ткань в сложном рисунке серебристыми нитями. Как и все, что выбирал Мечислав – короткое и облегающее. С открытыми плечами и практически без рукавов. Только с узкой полоской чуть присобранного кружева того же оттенка. Оно сидело на мне как влитое, идеально показывая выпирающие ребра и торчащие ключицы. Увы.
В жизни не хотела иметь модельную фигуру. Но после болезни поправиться мне так и не удалось. Невроз, психоз, да как ни назови мои заскоки – все будет верно. И это поставило окончательный крест на моих попытках походить на нормальную женщину, а не на скелет. Нормальные женщины в минуты душевных терзаний бросаются к холодильнику. Меня же безудержно рвало.
Ладно, не будем о печальном.
К платью полагалась сумочка из той же ткани. И серебристые босоножки на прозрачных акриловых каблуках такой высоты, что с них можно было спрыгнуть с парашютом. Сантиметров пятнадцать, не меньше. Ну почему Мечислав высокого роста? Будь он пониже, мне было бы полегче.
Таня пихнула меня на диван и занялась моим несчастным лицом.
– Сделай что поглупее, типа куклы Барби, – попросила я.
Оборотиха согласно кивнула.
– Это из-за Рудольфо Агвилара?
– Да. Кстати, ты с ним еще не знакома?
– И не тянет. С ним в основном твоя старая подруга тусуется.
– Кто?
– Та самая, из-за которой ты ввязалась в драку с Дюшкой.
– Катя? То есть…
– Анна.
– Она еще жива?
– Почему бы нет?
– Очень жаль.
Никаких добрых чувств я к бывшей подруге не испытывала. Ну да, тебя сделали вампиром. Но я-то в чем виновата?! В том, что мне повезло больше? Вот уж нет. Это – лотерея. У кого-то голубые глаза, у кого-то карие. Кто-то блондин, кто-то брюнет. Кто-то при рождении получил определенную силу, а кто-то обломился по полной программе. И что? Лотерея.
Катьку я старалась вытащить честно. До последней минуты. И не моя вина, что этого не получилось. Что Дюшка убил ее раньше, чем я смогла помочь.
Но Даниэля я ей в жизни не прощу.
Сдохну, а не прощу.
А лучше – пусть она сдохнет.
Похоже, Таня что-то прочитала по моему лицу, потому что замолчала – и дальше гримировала меня молча. Потом взялась за щипцы для завивки. Воткнула пару шпилек. Отступила на шаг, критически оглядела меня со всех сторон – и улыбнулась.
– Ага, готово. Полюбуешься?
– Поужасаюсь.
Я прошла в маленький туалет при кабинете вампира. Зеркало там большое, хорошее.
И из этого зеркала на меня смотрела типичная Барби. Только что не блондинка. В остальном – Барби – это не внешность, это – диагноз. Волосы, завитые в овечьи кудряшки. Густо наложенная косметика – губки бантиком и сильно подчеркнутые глаза. Глупые и круглые. Избыток румян и тонального крема – хоть красней, хоть бледней, а под штукатуркой все равно не видно. То, что надо.
– Таня, ты гений!
– Нет. Просто сделать из тебя Барби намного легче, чем человека, – съязвила эта нахалка. Я показала ей язык. И в этот момент в кабинет вошел Мечислав.
– Великолепно!
– Ага, тебя бы так расписали, – огрызнулась я.
– Кудряшка, ты давай, входи в роль, а не шипи.
Я вздохнула. М-да. После рассказа Вадима о моей нежной встрече с Иваном Тульским Мечислав повадился эксплуатировать мой длинный язык. С другой стороны – лучше так, чем по-другому.
Я захлопала ресницами, надеясь, что с них не осыплется граммов двести туши.
– Ой! Славочка! Нас ждут, да?!
– Да!
Мечислав подхватил меня под руку – и мы вместе прошли в бар. Ох, лишь бы там никого знакомого не было. Век не оправдаюсь!
Слава Аллаху – повезло. Никто не обратил на меня внимания. Рядом с Мечиславом можно даже Кинг-Конга поставить, все равно глядеть будут только на вампира. Сперва на него заглядятся все женщины. А потом мужчины будут прикидывать, как бы набить ему… лицо.
Я улыбалась, как настоящая Барби.
Рудольфо ждал нас в одном из кабинетов ресторана. Отдельных. И звукоизолированных.
А симпатичный вампир. Этакий испанский мачо в стиле Бандераса. Гладко зализанные назад черные волосы, черные глаза, типично испанские черты лица – везет нам последнее время на страстных испанцев. Жаль, что им на нас не везет. Я заулыбалась улыбкой Джулии Робертс – во все сорок пять зубов.
– Ой! А вы и есть Рудольфо?! Скажите, а вы никогда не жили в России?!
Рудольфо захлопал длиннющими ресницами. Еще бы. Я с порога обломала ему и Мечиславу весь ритуал приветствия. И собиралась издеваться дальше.
– А почему вы так решили?
– Ой! Ну как же! Это же старинное русское имя – Родион! А если уменьшительное, то Рудольф. Или это немецкое имя? Рудольф, Адольф… Ой! Вы же сейчас должны здороваться! Славочка, а как вампиры определяют, кто старше, а кто младше? По возрасту? Разве это важно после пары тысяч лет?! Или по статусу? Или вообще по росту? Или по силе? Ты мне как-то пытался объяснять, но я… вы знаете, Рудольф… то есть Родион… – Рудольфо! – рявкнул вампир.
Я захлопала на него барби-глазками.
– Хорошо… а как сокращенно? Дольф? Или Рудик?
– Что?!
– Ой, ну какие вы вампиры странные-е-е… Неужели вас любимая девушка никак не называет… ну уменьшительно-ласкательно?! Вот я Славочку называю Славочкой! И он не возражает! А вы?
– Против чего? – выдавил окончательно запутанный мной вампир.
– Против Славочки! То есть Рудика!
– Да. То есть нет…
– Ой! Я думаю, вы все-таки иностранец! Как говорил Задорнов, вам просто немножечко сложно понять наше русское наречие…
– Язык, – поправил меня Мечислав.
Я высунула язык и принялась внимательно его разглядывать, сведя брови и глаза на переносице. Вампиры вздохнули с облегчением и обменялись понимающими взглядами примерно такого содержания:
Рудольфо: – Она что – больная на всю голову?
Мечислав: – Зато сильная.
Рудольфо: – Как ты можешь это терпеть?!
Мечислав: – С трудом. А надо.
Дальше я им переглядываться не дала, опять затрещав:
– Славочка! Опять ты шутишь! Ничего такого с моим языком не случилось! А на чем мы остановились?!
– Юля, сядь, пожалуйста, за стол. Что-нибудь тебе заказать?!
– Да! Хочу халвы! В шоколаде!!! Рот-фронтовской! Или бабаевской! И пусть не подсовывают фирмы «Красный октябрь»! Она плохая!!!
– Чем?
– От нее толстеют!
Почему от одного вида жутко калорийных конфет толстеют, а от другого – нет, вампиры так и не поняли, потому что я тут же затрещала:
– А еще я хочу ананасового сока! Или нет! Березового!!! Так смешно! Сок, выжатый из березы! Хи-хи! Ой! А он сейчас только магазинный! Тогда лучше ананасовый! Он-то точно из свежих ананасов! Рудольфо, а ананасы сейчас созрели?!
– Что?!
– Ну вы же в Испании выращивали ананасы?!
– Юля, вампиры не выращивают ананасы. Сядь и помолчи, – Мечислав усадил меня за стол и улыбнулся Рудольфо. – Прошу простить моего фамилиара. Она еще слишком молода и восторженна!
– Ничего! Славочка, ты сам говорил, что после пятисот лет с тобой рядом…
Рудольфо отчетливо содрогнулся. Видимо, представил себе пятьсот лет рядом со мной-Барби. Я могла его понять. И тут же затрещала еще громче:
– Рудик, а вы представляете – пятьсот лет?! Это так много… Вы мне потом обязательно должны рассказать – как это, когда так долго живешь!
– Юля, скушай конфетку, – попросил меня Мечислав.
– Но их же еще не принесли.
– Тогда представь, что ты ешь конфету, и помолчи пять минут.
– Славочка, не хами!
Я надулась и отвернулась в сторону.
Мечислав обратил высочайшее внимание на Рудольфо.
– Я с удовольствием вас выслушаю.
Рудольфо это явно не понравилось, но просителем-то он приехал? Мы его сюда не звали. Наоборот, век бы не видеть, жить и радоваться.
– Я полагаю, вы и так знаете, почему я здесь.
Та-ак, надо быстренько уводить разговор в сторону, чтобы Мечислав не оказался в невыгодном положении.
– Славик! Так ты все знал! – обвиняюще заверещала я. И тут же переключилась на Рудика. – Вот! Вы, вампиры, совершенно разучились доверять людям! Просто-таки шарахаетесь даже от своей тени! Я ему фамилиар, почти что законная и родная супруга, а он! Не доверяет! Не объясняет! Ничего не рассказывает! А если я пытаюсь выяснить, где он был вчера – или почему у него на телефоне женские имена записаны, – молчит, как партизанин в гестапо! Ой! Или правильно говорить – партизан? Кого – чего? Родительный или творительный падеж? Рудик, вы не знаете?!
– Чего?! – выдавил бедный вампир.
Я закатила глаза, показывая, какие вампиры тупые! Почти как задорновские американцы.
– Того! Падеж какой?
– Падёж чего? Скота?
– Ой! Рудик! Ну где вы в русском языке скота видали?!
Судя по лицу вампира, и меня, и скота он видал только в одном месте – в гробу. Интересно, пришибет – или удерет?
– Юля, помолчи, – вмешался Мечислав.
Официант быстро сервировал нам стол ананасовым соком и конфетами – и удалился.
– Славочка! Ты – нехороший тиран! Домашний! – выдала я. И занялась вовремя принесенным соком, вытягивая его через соломинку, со звуком работающего пылесоса «Цунами».
У Рудика был совершенно обалдевший вид.
