Раскопки
Джон Престон
Кинопремьера мирового масштаба
Британия. Жаркое лето 1939 года.
Страна готовится к войне, но на прибрежной ферме в Саффолке есть заботы иного рода – вдова Эдит Претти подозревает, что на принадлежащей ей земле в Саттон-Ху спрятаны сокровища. В попытке убедиться в этом женщина организовывает на территории археологические раскопки. Она обращается за помощью к опытному археологу Бэйзилу Брауну. Вскоре выясняется, что на земле миссис Претти действительно зарыты ценные находки. К ним присоединяется молодая студентка Пегги Пигготт. Ей и ее мужу не терпится принять участие в раскопках и узнать, что еще спрятано глубоко в кургане. Три месяца упорной работы на фоне растущего национального волнения подтвердили догадки – в Саттон-Ху и правда захоронена уникальная вещь, отголосок истории Британии, который кардинально меняет взгляд на прошлое и будущее.
Джон Престон
Раскопки
John Preston
The Dig
* * *
Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.
Copyright © John Preston 2007
Оформление © Netflix 2021. Used with permission
© Ударова Н., перевод на русский язык, 2021
© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2021
Пролог
Бейзил Браун
14 июня 1939 года
Тем вечером я вернулся обратно и продолжил работу один. Прямоугольник почерневшей земли при входе в погребальную камеру проступал передо мной весьма четко. Сначала я поскоблил почву шпателем, затем взял трюэль. Прошло совсем немного времени, и я наткнулся на зеленоватый обод, который проглядывал сквозь землю, словно травяное пятно. Сначала я решил, что мне кажется, моргнув пару раз, поверил своим глазам.
Я вооружился кисточкой и аккуратно смахнул грязь, боясь сделать лишнее движение, ведь иначе моя находка могла попросту рассыпаться. Но обод не то что не рассыпался – наоборот, его очертания проступили только сильнее. А затем чуть левее показался еще один зеленый обод. Не такой яркий, к тому же весь чем-то испещренный, но не заметить его было невозможно. Я решил, что это обручи, какие бывают на бочках или другой деревянной таре.
Часы показывали уже девять вечера. Поразительно – я-то думал, что прошло всего минут пятнадцать, а уже начинало темнеть, солнце уходило. Несмотря на это, пот с меня тек в три ручья, так что приходилось промокать лоб рукавом. Понятно, что скоро придется сворачиваться, но мне хотелось еще немного поработать, еще чуть-чуть.
Я продолжил смахивать землю кисточкой. Как же я жалел, что не прихватил с собой фонарик. Черт возьми, и почему я не подумал заранее? Но только мне стоило решить, что ковыряться в темноте смысла нет, как я обнаружил кое-что еще. Кажется, какая-то деревяшка.
Я подумал было, что это как раз та самая бочка, ну или то, что от нее осталось. Но затем засомневался. Деревяшка размером напоминала большую книгу – вроде Библии или ту, что используют для бухгалтерского учета. Судя по всему, она была плоской, а местами настолько сгнившей, что даже мягкой кисточкой касаться ее не стоило. Все, что мне оставалось, – это наклониться поближе и сдуть все лишнее.
В одном месте деревяшка, кажется, сохранилась весьма неплохо. Я постучал по этому участку пальцем – послышался мягкий, пустой звук. В левом верхнем углу виднелся след от сучка. Присмотревшись, я понял, что это небольшая дырка. От земли шел сухой запах старой бумаги. Я вдыхал аромат и сидел, разглядывая кусок деревяшки и это непонятное отверстие.
И тут я сделал кое-что, за что мне очень стыдно. Даже не знаю, что на меня нашло, ведь так делать нельзя. Но я взял и засунул палец прямо в эту дырку. Палец проскочил весьма легко – дерево уютно обхватило мою костяшку. Под деревяшкой явно было пусто. Конечно, трудно судить, но мне показалось, что полость была большой – палец мой оказался словно в окружении лишенной воздуха пустоты.
Несколько минут я так и просидел. Сумерки сгущались, найденную деревяшку я уже еле различал, но уходить не хотелось. Наконец я вытащил палец, и все то воодушевление, которое охватило меня ранее, испарилось без следа. На смену ему пришла волна печали, да такая сильная, что чуть не сбила меня с ног.
Я накрыл центр ладьи брезентом, по краям разложил камни и пошел в сторону особняка Саттон-Ху. Передо мной бежала бледная гравийная дорожка, сбоку виднелся тис. Его силуэт нависал передо мной, ветки почти что касались земли. Было темно.
Я позвонил в звонок и тут же понял, что весь взмок и становилось холодно. Дверь открыл Грейтли. Воротник он уже снял, но фрак все еще был на нем.
– Бейзил? Что ты здесь делаешь?
– Можешь сказать миссис Претти, что мне надо с ней переговорить? – сказал я.
– Прямо сейчас? – Он слегка отшатнулся, видимо, удивившись. – Ты смотрел на часы? Миссис Претти уже готовится ко сну.
– Все равно. Мне надо с ней поговорить.
За спиной Грейтли, отразившись от белой плитки, мелькнула вспышка света. Он хмуро глянул на меня, хотя и не без сочувствия, и сказал:
– Извини, Бейзил. Придется подождать до утра.
Эдит Претти
Апрель – май 1939 года
В дверь постучали.
– Войдите.
– Мистер Браун, мэм, – сказал Грейтли, а затем отошел в сторону, давая Бейзилу пройти.
Даже не знаю, чего я ожидала, но точно не такого. Сначала мне показалось, что он весь, как его фамилия, – коричневый или даже бурый[1 - Браун (Brown) – в пер. с англ. – коричневый.]. Кожа смуглая, красноватая. Одежда такая же – галстук, твидовый пиджак застегнут на все пуговицы, внизу – кажется, кардиган. Этакий подкопченный лосось в человеческом обличье. Да еще с такой фамилией – смех да и только.
Вот только глаза у него не карие. Серые, как две отполированные гвоздевые головки, они с живостью поблескивали. Волосы взъерошены, и он что-то зажал в левой руке – что-то коричневое, естественно. Правую держал перед собой.
– Миссис Претти, – начал он.
– Благодарю, что нашли время приехать, мистер Браун.
– Что вы, что вы…
Рукопожатие его оказалось крепким, ладонь – сухой.
– Присядем?
Я указала на диван.
Он расположился на краешке, уперев локти в колени. Нечто коричневое он все еще держал в руках. Я присмотрелась – к моему ужасу, мне показалось, что это какое-то животное. Но затем стало ясно, что это его кепка. Видимо, он заметил мой взгляд и поэтому тут же положил кепку на диванную подушку позади себя.
– Мистер Браун, вас мне порекомендовали как большого специалиста по почве. Саффолкской почве. Мистер Рид-Моир, председатель Ипсвичского комитета по музеям, очень хорошо о вас отзывался.
Мне показалось, Браун слегка скривился, стоило мне упомянуть Рида-Моира. Помню, он рассказывал, что Браун весьма оригинален в своей работе, а еще он называл его человеком очень «местечковым». Очень. Тогда я и не поняла, что он имел в виду, а сейчас стало ясно.
– Как вы знаете, – продолжала я, – на моей земле есть несколько курганов. И я уже какое-то время подумываю о том, что надо заняться раскопками. И мистер Рид-Моир сказал, что это дело как раз для вас.
В ответ – никакой реакции. По крайней мере, поначалу. Но затем Браун спросил:
– А что вы думаете там найти, миссис Претти?
Акцент у него был типично саффолкский: все гласные выходили узкими, согласные друг на друга как будто наваливались.
– Мне кажется, это древние захоронения, бронзовый век. А что я думаю найти – давайте не будем гадать. Но, судя по всему, раскопки там никогда не велись, и поговаривают, здесь искал клад даже Генрих VII. А еще известно, что на это побережье искать сокровища отправляли Джона Ди, астролога при дворе Елизаветы I. Говорят, и сюда он тоже заезжал, хотя прямых доказательств нет.
Снова никакой реакции. Несмотря на то как он был одет, было в нем что-то щеголеватое, изящное. Может, дело было в его сдержанности?
– Может, сами посмотрите? – предложила я.
Снаружи все казалось каким-то блеклым, бесцветным. Вода в устье реки блестела и казалась твердой. Такое чувство, будто течение и вовсе замерло. Трава под ногами была мягкой, на ней уже выступила роса, и я осторожно выбирала, куда наступать. Мистер Браун шел, скрестив руки на груди. Локти у него торчали в стороны, и казалось, будто пиджак ему мал.
– Окрестности Саттон-Ху всегда называли Маленьким Египтом, – сказала я. – Очевидно, что это из-за курганов. Местные даже складывали о них легенды. Говорят, здесь видели таинственные фигуры, которые танцевали при свете луны. И даже белую лошадь. А девушки ночевали на верху этих курганов, если мечтали о ребенке.
Браун глянул на меня, вскинув брови, ставшие точь-в-точь как две галки.
– А вы сами когда-нибудь эти фигуры видели, миссис Претти? – спросил он.
– Нет, – ответила я, усмехнувшись. – Ни разу.
Мгла укутывала курганы, и, когда мы подошли к самому крупному из них, мистер Браун слегка прищелкнул языком:
– А они больше, чем я думал. Намного.
Он указал пальцем наверх:
– Можно, да?
– Да, конечно.
Размахивая локтями, он взбежал наверх по холму. Добравшись до вершины, он остановился, огляделся и быстро исчез. Через пару секунд я поняла, что он, видимо, сел на корточки за папоротником. Затем мистер Браун выпрямился и топнул ногой. Сначала одной, потом другой. Еще несколько минут он постоял на холме, а потом вернулся ко мне, качая головой.
– Что такое, мистер Браун?
– У вас там кролики, миссис Претти.
– Да, я в курсе.
– Кроличьи норы, – сказал он. – Для раскопок это плохо. Очень плохо. Они портят почву.
– Да? Я не знала.
– Настоящая напасть.
Мы обошли вокруг каждого кургана. Браун делал замеры и что-то записывал тупым карандашом в старом ежедневнике. Внезапно над нами пролетела стая диких гусей – шеи вытянуты вперед, крылья хлопают. Браун, глядя им вслед, поднял лицо к небу, и я обратила внимание на его тонкий и четкий профиль.
К тому времени как мы закончили, сумерки уже сгустились. В Вудбридж, помигивая светом ламп, все еще возвращались лодки, моторы их шумели. Слышались чьи-то голоса и окрики. Слов не разобрать – до нас долетали едва различимые обрывки фраз.
Мы вновь оказались в гостиной. Браун потянулся к карману пиджака, но вдруг замер.
– Курите, пожалуйста, мистер Браун.
– У меня трубка, – предупредил он.
– Ничего страшного.
Он достал трубку и мешочек с табаком. Засыпав, поджег его и примял большим пальцем, который тут же стал черным. Из трубки донесся низкий, булькающий звук – он затянулся. И тут произошло кое-что необычное: все его лицо переменилось. Щеки втянулись, будто вот-вот коснутся друг друга, а затем он выпустил дым, и лицо его снова надулось.
