– Я говорил, что позабочусь о вашей безопасности, – сказал сид безразлично, пока подъехавший лифт тихо звякал открывающимися дверьми. – Езжайте вниз.
– Что ты с ней сделал?
– Она без сознания. Когда тварь овладевает кем-то, она увеличивает их силу, но обычные люди слабы даже так, и отправить их в крепкий сон несложно. Езжайте.
Эш уже закатывал чемодан в лифт. Баньши вошла в кабину следом, пятясь спиной назад, переводя ошалелый взгляд то на сида, то на бесчувственное тело, распростёртое на ковровой дорожке уместно кровавого цвета.
– Езжай, – повторил сид мягко, глядя на меня: сирень его глаз действовала почти гипнотически. – На твои вопросы я могу ответить позже.
Я зашла, когда Эш уже отжал кнопку с цифрой «1». Цепляясь за ручку чемодана так, словно лишь она удерживала меня в реальности, смотрела, как лицо сида скрывают смыкающиеся металлические створки.
Вопросов в голове теснилась уйма. Кто наш таинственный хранитель? Кто враг, следующий за нами по пятам? Но сейчас, пожалуй, с ними и правда можно повременить. Тем более что в данный момент чуть ли не больше всего остального меня удивляла собственная реакция на опасность: реакция боевого мага, причём инстинктивная. В колледже нам устраивали тренировочные схватки, но я всегда думала, что в реальном бою (по крайней мере, без родных боевых артефактов под рукой) скорее застыну истуканом или пущусь наутёк. Как и положено порядочному артефактору, который обеспечивает оружием тех, кто сражается на передовой, не более. Как и положено девочке, которой никогда не приходилось себя защищать.
Которая была тем, кого оберегают.
Поздравляю, Лайза, язвительно пропело в ушах, пока я выкатывала чемодан в пустынный холл, слушая, как колёсики жужжат по ковру, шуршит позади юбка баньши и вторят моим шагам шаги брата. Ты не такая трусиха, какой себя считала. Действительно, стоило чем-то насолить неведомому монстру, убежать из дому, которого больше нет, и бросить мать при смерти, чтобы это выяснить.
В скобочках – «нет».
Французик снаружи успокаивающе сиял синими отблесками под золотом вечернего солнца. Эш наскоро отключил провод для зарядки аккумулятора от энергетического столба и забрался на пассажирское сиденье, пока я запихивала вещи в багажник.
– Надеюсь, теперь эта тварь не будет гоняться ещё и за тобой. – Захлопнув крышку, я повернулась к баньши, наблюдавшей за моими действиями. – Спасибо, Роксэйн.
– Пока не за что, – пожала плечами та, прежде чем открыть заднюю дверцу и сесть в мобиль.
На миг я остолбенела. Опомнившись, поспешила к месту водителя.
– …никуда не едешь! – Эш, как и ожидалось, вовсю ругался с незваной пассажиркой, гневно взирая на её отражение в зеркальце заднего вида. – Тебя никто не приглашал!
– Приглашение мне и не требуется. Я же не вампир. – Баньши беззаботно откинулась на спинку мягкого тканевого сиденья. – Мы не закончили разговор. Так что я еду с вами хотя бы до места, где мы сможем договорить и попрощаться без того, чтобы нам мешали всякие твари и сиды, злостно пренебрегающие этикетом. И должна напомнить, что в твоих интересах поскорее отъехать от этого проклятого отеля вместо того, чтобы препираться со мной.
– Эш, она права. – Влезая в проход между сиденьями, чтобы брат мог поменяться со мной местами, по пути я успокаивающе коснулась его руки. – Поехали. Потом разберёмся.
Помедлив, тот перебрался за руль. Зло ткнул пальцами в панель управления; вырубив автоматически включившуюся магнитолу, положил ладони на бирюзовую бархатную оплётку, натянутую поверх чёрной кожи, и Французик, плавно тронувшись, выехал на узкую дорогу вдоль парка.
– Продолжая разговор, – молвила Роксэйн немного погодя, пока мы чинно притормаживали на светофоре. – К вашему сведению, у той девушки, которая решила поиграть в призрака отеля «Оверлук», тень смерти тоже была размытой. Полагаю, последствия встречи с вашим чёрным другом. – Баньши смотрела в окно, за которым по пешеходной зебре шли мимо нашего мобиля люди и фейри, спеша оказаться на той стороне дороги прежде, чем светодиодное табло снова сменит цвета. – Надо сказать, повидав его лично, мне ещё больше захотелось узнать, что он такое. И, если вы не против попутчика, я готова ехать с вами куда угодно.
– Конечно, против, – фыркнул Эш. – Только подобный обузы нам не хватало.
– Обузы? – В глазах баньши болотными огоньками сверкнула насмешка. – Поосторожнее, мальчик. Я вообще-то помочь хочу, но могу и расхотеть.
– Милости прошу. Нам всё равно стоять тут ещё минуту. Как открывать дверцу, думаю, разберёшься.
– Роксэйн, разве ты можешь просто бросить всё и поехать с нами? – Я решила прервать обмен любезностями. – У тебя же своя жизнь. Друзья. Родители. Работа.
Баньши только плечами пожала:
– С родителями я давно не живу. Друзья привыкли, что я то и дело срываюсь в другой город ненадолго – по работе или просто по настроению. Если напишу, что уехала на несколько дней, никто не удивится.
– Ты даже вещи никакие не взяла!
– Зачем нужны вещи, когда есть кредитка? А отец, к счастью, никогда не спрашивает, на что я трачу деньги с его счёта. Одно из немногих хороших дел, что он для меня делает.
…кажется, в нашей компании прибавилось не-совсем-людей, у которых проблемы с отцом.
– Честно скажу, – помолчав, вымолвила я, когда за окном, постепенно набирая темп, вновь замелькали дома и деревья, – я буду рада, если мы с братом окажемся не одни. Не останемся наедине с этим дерьмом.
– Мы с тобой вдвоём, Лайз. Это уже не «наедине».
– Но помощь со стороны нам пригодится, Эш. Особенно помощь кого-то постарше. Особенно учитывая, что мне хотелось бы знать, кто повинен в наших бедах, и нам придётся вести расследование, а у журналистов в таком опыта побольше, чем у нас с тобой. – Я посмотрела на баньши, ответившую мне едва заметной улыбкой. – Так что, если у тебя не было других планов… и если ты не боишься…
– Я как раз в отпуске, – безмятежно откликнулась та. – И нет, не боюсь. Всегда мечтала распутать подобное дельце, даже если написать об этом не смогу.
Эш только вздохнул стоически.
– Ладно, выкинуть её никогда не поздно, – буркнул брат, по указанию навигатора в графоне сворачивая налево. – Где-нибудь на трассе. Если ещё скорость побольше развить…
Я потрепала его по макушке. Подняла глаза, перехватив в зеркальце взгляд Роксэйн – баньши свойски мне подмигнула. Думает, шутка? Ха. Она просто не знает Эша.
К счастью, иногда слова моего брата всё-таки расходятся с делом. Особенно если я об этом прошу.
* * *
Для ночлега притормозили мы ближе к полуночи.
Проехав по мосту через реку, Эш свернул с трассы на небольшую дорожку, уходившую влево, к скопищу огней на горизонте; судя по указателю, там располагалась какая-то деревушка. Припарковав машину на обочине, мы вылезли из мобиля – все трое. Лицо пощекотала водная прохлада: дорога к деревне вилась вдоль пологого берега реки. Прямо перед нами раскинулась ивовая рощица, и между тёмными стволами видно было далёкую воду, отблескивавшую лунным серебром.
– Здесь и остановимся, – констатировал Эш. – Мне нужно поспать.
Я кивнула:
– А мне – разобраться с графонами и амулетами.
По шоссе мы гнали, не превышая скорости, но исправно обгоняя другие мобили, в отличие от нас никуда не торопившиеся. Не считая пары недолгих торможений в безлюдных местах по нужде, мы не останавливались – даже для того, чтобы перекусить. Обошлись крекерами и газировкой, завалявшимися в бардачке с прошлой поездки на озеро; после случившегося в отеле кусок в горло не лез – и было немного боязно заезжать куда-либо.
– Может, и с ней всё-таки разберёмся? – Брат бесцеремонно ткнул пальцем в Роксэйн. – Был бы рад подкинуть её до той деревушки на горизонте и наконец распрощаться, да глаза совсем слипаются. Пешком дотуда, конечно, не близко, но баньши и не ходят, так что об усталых ногах ей беспокоиться не стоит.
– Эш, хватит.
Брат мог ершиться сколько угодно, но по моему тону всегда понимал, когда приближался к опасной черте – и когда убеждать его непутёвую сестру в чём-либо всё равно бесполезно. Вот и теперь, одарив меня тяжёлым взглядом, Эш молча побрёл обратно в мобиль, чтобы загнать его поближе к деревьям.
– А почему машину ведёт он, а не ты? – закурив, расцвечивая ночь голубым огоньком своей сигареты, поинтересовалась Роксэйн. – У него же нет прав, верно?
В глаза ударил яркий свет фар: Эш съехал с обочины и, давя колёсами густую траву, стал парковаться рядом с толстым стволом одной из ив.
– Естественно, нет. Какие могут быть права у двенадцатилетки? Зато у меня есть – получила сразу после того, как семнадцать исполнилось. Только вожу я, в отличие от него, неважно, поэтому мы затонировали окна, а в местах, где могут быть камеры, делаем вид, что за рулём я.
– Отсюда ваши махинации с переменой мест?
– Ага. Изображаем, что я сажусь за руль. Или вылезаю из-за него. Эш и маму так иногда подменял, если куда-то ехали. Хорошо ещё, что мы низенькие, а он долговязый: даже колдовать с высотой сиденья не приходится.
– Такой серьёзный. – Баньши отняла сигарету от улыбающихся губ. – Если б не его лицо, в жизни не сказала бы, что ему двенадцать.
– Знала бы ты, сколько раз мы с мамой слышали это от его учителей, – хмыкнула я. – Он в будущем году уже школу заканчивает. Экстерном. Юный гений, что с него взять.
Роксэйн уважительно присвистнула, кончиком сигареты очертив в воздухе светящийся вензель.
– И в кого он у тебя такой уродился?
– В прадеда по материнской линии, полагаю. – Я не стала вдаваться в подробности. Роксэйн ещё в отеле, услышав нашу фамилию, к моему облегчению не задала сакральный вопрос «те самые Форбидены?», от которого я с момента выхода сериала о Гэбриэле Форбидене успела уже устать; у меня самой же не было никакого желания рассказывать пространную историю нашего рода. – Или в предков-сидов. Те тоже могли выглядеть детьми, а на деле жить уже сотню лет. – Я наблюдала, как струящиеся ветви закрывают собой затемнённое лобовое стекло. – Эш просто с ранних лет решил, что, раз он единственный мужчина в доме, то обязан заменить нам с мамой главу семьи. Вот и ускакал психологически куда-то в район двадцати… по меньшей мере.
– Славный он. И смешной.
– Только ему этого не говори. А то тебе сразу станет совсем не смешно.
Когда Эш вылез из мобиля и подошёл к нам, лицо его было хмурым, как осеннее небо, затемнённое сумерками и холодным ливнем.
– Я – спать. – Брат протянул мне пакет с амулетами. – Мой графон тоже там. Я лягу сзади, фары сейчас притушу, чтобы внимания не привлекать. Если не сможешь заснуть на переднем сиденье, буди меня, поменяемся. – Он злорадно оглянулся на Роксэйн. – А кое-кому придётся спать сидя.
– Мы вообще не спим, – сообщила баньши хладнокровно.
– Чудно.
В мобиль Эш вернулся, выразительно хлопнув дверцей. Сквозь наглухо тонированные стёкла я не видела, что происходит в салоне, но спустя какое-то время фары потухли: вокруг сразу воцарилась тьма, которую не рассеивало даже ясное лунное небо.
– Иди в мобиль, Роксэйн. – Я развернула руку ладонью вверх. Одновременно с печатью, проявившейся на коже, над пальцами вспыхнул ровный шарик белого пламени. – Если что, не обращай на Эша внимания. Побурчит и успокоится.
– А ты?
– Мне нужно кое-что сделать. Для нашей безопасности. – Взмыв с моей ладони, шарик завис над плечом, чуть позади, чтобы не слепить. – Одной.
Щурясь на яркий свет, Роксэйн выдохнула вишнёвый дым, прежде чем выключить сигарету и спрятать в сумочку.
– Будь осторожна, ладно? – отвернувшись, бросила баньши через плечо.
Я смотрела, как она устраивается на переднем сиденье – казалось, баньши не села в мобиль, а втекла, проникла, как воздушный поток. Когда дверца за ней закрылась, развернулась и направилась к реке.
Кажется, нам попалась удачная спутница. Неприхотлива, бесстрашна, да ещё лишних вопросов не задаёт.
Впрочем, должно же нам везти хоть в чём-то.
Воды текли по широкому руслу тихо, почти неслышно; на другом берегу неторопливо крутили огромные лопасти генераторы ветряной электростанции. Над моей головой закружилась мошкара, привлечённая светом волшебного огонька, норовя залезть в рот, но я очертила ногой широкий круг на влажной траве и произнесла заклятие, уже отскакивавшее от зубов. Мгновенное дуновение прохладного воздуха развеяло надоедливых насекомых без следа, и они обиженно забились о края окружившего меня невидимого купола.
Такие трюки я уже осуществляла без труда. Жаль только, этот защитный контур не остановит никого, кроме мошек.
Глядя на воду, отражавшую сизое небо, и лунную дорожку, расплывавшуюся по волнам ломким серебром, я положила бумажный пакет у своих ног. Сперва нужно уничтожить оба графона: у каждого устройства есть персональный код, по которому его можно отследить в случае пропажи, и по нему же стража без труда обнаружит нас. Следом стоит заняться амулетами для иллюзий… но это всё потом.
А сейчас…
– Покажись, – выпрямившись, произнесла я. – Я знаю, ты рядом.
В тишине звучало лишь назойливое жужжание крохотных крылышек.
– Я вспомнила… сиды ведь умеют принимать призрачную форму. Невидимую, неслышную, неосязаемую. Потому ты и появляешься всё время в нужный момент. Ты просто не отходишь от меня. – Я оглянулась через плечо, чтобы не пропустить миг, когда наш хранитель появится вновь. – Почему ты прячешься?
– Я не прячусь, – тихий голос снова послышался там, куда я не смотрела. – Просто не хочу лишний раз попадаться тебе на глаза.
– Не хочешь? – Я повернула голову, досадуя, что не увидела, как его фигура проявляется из воздуха. – Почему?
– В этом нет нужды. – Сид стоял в двух шагах от меня, у самой границы барьера, за которой мошкара отчаянно пыталась разбиться о недосягаемый свет. – Я должен лишь оберегать тебя в моменты опасности, не более, не менее.
– Зачем? Какое тебе дело до меня и до моей жизни? Кто ты? Ответь, пожалуйста!
По белой тунике фейри вилась тонкая вязь красной шёлковой вышивки в виде осенних листьев; вчера мне казалось, что его одежды светятся на солнце, но во тьме их лёгкое мерцание, призрачное, как у синего фосфора или иных грибов, виднелось лишь отчётливее. Босые ступни тонут в тёмной траве, лицо белокожее, молодое – и взрослое до того, что, казалось, вот сейчас он повернёт голову, и сквозь маску юности проступит лик старика. В глазах – тёмная глубина и свет закатного солнца, зимний лёд и тёплые талые воды… печать иного мира.
Он выглядел мальчишкой немногим старше меня, но ему с равным успехом могло быть как двадцать, так и сто двадцать.
– Положим, я давний знакомый твоей матери, и у меня свои счёты с той тварью, что тебя преследует. – Слова бросили равнодушно и почти холодно. – Имя моё тебе ни к чему.
– И как же вы с мамой познакомились?
– Она помогла мне с одним важным делом. Ещё прежде, чем вы перебрались в Мойлейц.
– И всё? И теперь вместо того, чтобы припеваючи жить на Эмайне, ты в благодарность спасаешь её детей от этого чёрного чудища?
Его лицо осталось непроницаемым. Забавно… Прежде при каждой нашей встрече меня захлёстывал страх, но теперь, когда бояться было нечего, я ощущала нечто куда более странное: тёплое чувство долгожданного свидания с кем-то, кого знаешь давным-давно. Раздражающее желание заставить его улыбнуться – или просто ткнуться лбом в его плечо, словно перед тобой старый друг, в чьих объятиях ты привыкла находить утешение. Хвалёное очарование сидов?.. И ведь даже врождённую магическую защиту пробивает: никак не получается ни распознать чужеродную магию, ни поставить блок…
Тому пареньку из лавки такому учиться и учиться.
– Ладно. – Не дождавшись ответа, я скрестила руки на груди. – Спрошу прямо: ты не имеешь никакого отношения к моему отцу?
– Нет. Я с ним не знаком. Эмайн Аблах не столь тесен, как ты думаешь, и с твоей матерью нас связывает лишь общее дело.
Хоть это радует. Быть обязанной засранцу, бросившему нас с Эшем, или его приятелям мне хотелось меньше всего на свете.
– И что это за дело?
– Не суть важно.
– Мама зачаровала для тебя какой-нибудь артефакт?
– Быть может.
– Скажи хотя бы, что это за чёрная тварь! Она правда связана с Ликорисом?
– О чём-о чём, а о нём вам точно думать не стоит.
