Ваше Сиятельство 8 (+иллюстрации)
Эрли Моури
Восьмая книга из цикла "Ваше Сиятельство"Из аннотации к первой книге: "Он рождался и умирал много раз, впрочем, как все мы. Но есть разница: он помнит все прошлые жизни, их бесценный опыт. С этим опытом и огромными возможностями он уже больше, чем человек. Вот пришло время: теперь новая смерть и новая жизнь, предстоит выбрать привлекательное тело для нового воплощения. Но здесь появляется богиня и просит… Впрочем, о чем она просит в самой книге. Новая жизнь в теле графа Елецкого, конечно, начнется с потрясений. Он молод и полон сил, полон знаний, которых нет у других. А еще вокруг него невыносимые красавицы и столько юных соблазнов! Ах! В общем, читаем не аннотацию, но читаем книгу! Предостережение: в книге будут откровенные сцены 18+. Здесь даже боги могут повести себя нескромно."
Эрли Моури
Ваше Сиятельство 8 (+иллюстрации)
Глава 1. В чем польза ошибок
Похоже, утренние омовения в бассейне становились нашей традицией. И если первый раз Артемида этому сопротивлялась, то сегодня с радостью приняла нескромную игру в мраморной чаше с теплой водой.
– Люблю тебя, – прошептала она, оплетая меня ногами. На божественном лице застыло страдание, смешанное с небесным удовольствием. Ее нежная пещерка еще пульсировала в последних сладких конвульсиях, сжимала моего воина, не желая выпускать.
Я приподнял Охотницу, придерживая под ягодицы, сделал несколько шагов вперед, и мы вдвоем устроились в широком мраморном желобе – по нему со святых источников стекала вода, наполняя каскад бассейнов. Здесь мы вдвоем расслабились, ни о чем не думая и подставляя тела водному потоку. Мои глаза безмятежно смотрели в синее небо, рука нежно гладила живот Артемиды. Богиня знала, чего я желал там ощутить и прошептала:
– Еще рано, Астерий, только я знаю о нашем ребенке. Ты пока не можешь почувствовать.
– Но я – маг, – рассмеявшись, возразил я. – И я кое-что чувствую, – не желая с ней спорить, я лег на спину и попросил ее: – А сделай как вчера.
– Нет… – Арти неуверенно качнула головой.
– Да! – настоял я, привлекая ее к себе и заглядывая в серебряные глаза богини.
– Ты плохо влияешь на меня – права Лето. Из-за тебя я слишком… – она снова качнула головой.
– Что слишком? – кончиком пальца я обвел ореол ее возбужденного соска.
– Стала слишком развратной. Это не божественно. Такое я никогда не делала Ориону, даже на ум не приходило. И самое страшное, что мне это начинает нравится, – произнесла она, поглядывая на меня через приоткрытые веки.
– Бери пример с Афродиты. Зачем отказываться от того, что тебе нравится? Ну Арти… – я опустил ладонь ниже, с ее живота на лобок. Еще ниже, лаская пальцем щелочку, в которой, наверное, до сих пор было жарко от нашей страсти.
Артемида тихонько застонала, прикрыла глаза и будто нехотя подчинилась мне, подалась вперед. Ее приоткрытые губы дотянулись до моего члена. Сначала легкое касание точно дуновение теплого ветра, затем ощутимее, и я не сдержался от возгласа удовольствия. Поцелуй богини всегда приятен особо. От него пробирает небывалая сладость, которую не с чем сравнить, потому что в мире людей ничего подобного нет. Как маг, я понимаю, что это происходит на уровне тонкой энергетики, которая связана с физическим телом. Но сейчас разве имеет значение, где это происходит? Имеет значение лишь Как.
– Смелее, Арти, мне нравятся развратные девочки, – пошептал я, поглаживая ее спину.
И она сделала это смелее. Впуская меня глубже, присасываясь жадно и нежно. Так, что по моему телу разлилось божественное блаженство. Так же, как и вчера, я не выдержал игру ее губ более пары минут – взорвался после нескольких громких чмоков.
– Астерий!.. – Артемида оторвалась от меня, смывая с лица жемчужные брызги моего восторга. – Это твое самое слабое место! Ты хоть сам понимаешь, насколько ты уязвим?
– Это приятная слабость, с которой я не собираюсь бороться, – следом за Небесной Охотницей я сполз в бассейн.
– Но знаешь, что меня расстраивает? То, что ты уязвим там не только передо мной, но и перед другими. Ты слишком много думаешь об удовольствиях с женщинами. Ведь все начинается с мыслей, они влекут действия. И если я как-то мирюсь с тем, что происходит с тобой на земле, то здесь мириться не буду, – она отплыла от меня к ступеням. – Мне не нравится, как ты вчера смотрел на Афину. Ты на нее и раньше заглядывался, но вчера это было уже слишком.
– Арти, ты ревнуешь на пустом месте? С твоей подругой у меня всегда был флирт, самый невинный, и не более того. Такое часто случалось при Одиссее – ты же знаешь. Он совершенно не сердился и у тебя не должно быть причин, – я обнял ее, прижимаясь к ее великолепным ягодицам, и чувствуя, что не могу ее отпустить.
– Все, прости, но на сегодня хватит! – она освободилась от моих рук. – Меня будет ждать Гермес. Кстати, и твоя милая Афина там будет. Ты, наверное, соскучился по ней. Хочешь пойти со мной вместе?
Я знал, что она специально упомянула Афину, желая проверить мою реакцию. Боги бывают так наивны, что диву даешься. И Охотница так же хорошо знала, что у меня сегодня последний экзамен, и что я спешу навестить Элиз, потому что волнуюсь о ее здоровья, а значит я никак не могу принять это предложение. Ну раз ей нужна моя реакция, то… Я сказал так:
– Снова Афина? Я видел ее несколько часов назад. Уж, поверь, особо не соскучился. И ты права – на сегодня хватит. Мне нужно успеть на экзамен.
– И еще успеть навестить бедненькую Элизабет, пострадавшую в очередной раз из-за своей похоти, – Артемида накинула тунику на мокрое тело. Золотое шитье засверкало в лучах утреннего солнца.
– Обязательно навещу. Я забочусь о своих друзьях и подругах, – я начал одеваться, опасаясь, что она снова начнет неприятный разговор о роли Геры во вчерашнем происшествии в имении князя Мышкина.
Примерно так и вышло. Только теперь Арти зашла с другой стороны:
– Если бы я только знала, я бы первая оказалась там и остановила баронессу Евстафьеву. Конечно, не из-за теплых чувств к этой англичанке, а чтобы не довести до беды ради тебя. Но помогла тебе не я, а Гера. Странно как-то, да? Вместо самого близкого тебе существа на Небесах, ты получаешь помощь от той, кого ты считал врагом. Она же помогла тебе с Глорией. Еще как помогла! Показательно унизила императрицу, и возвысила тебя перед ней. Жена Громовержца оказывается возле тебя чаще чем я и лучше знает, в чем ты нуждаешься. А я оказываюсь, увы, на вторых ролях. Мне обидно, что все так получается.
– Дорогая, опять ты об этом. Твоя роль есть и будет самой первой. Не мучай себя подобными вопросами, – я застегнул рубашку и подошел к ней. – Если Гера помогает мне, то что в этом плохого? Я знаю, что она ничего не делает просто так. И знаю, что ей нужно.
– Ты не думаешь, что Гера может играть тобой? И все что случилось, подстроено ей, чтобы сблизиться с тобой, показать свою важность, даже незаменимость для тебя, – Небесная Охотница, зазвенев золотыми пряжками, надела пояс. – Не думаешь, что эринии, которые вдруг стали появляться, это лишь хитрое напоминание от Геры. Мол, смотри, Астерий: раньше тебе было очень плохо, а теперь, благодаря мне хорошо. Почувствуй разницу, Астерий!
– Думаю. Такой вариант очень возможен. Но если она играет полезным для меня образом, то почему я должен быть против этого? Пусть играет. Проводишь меня? – я направился по мраморной дорожке сада. Мне в самом деле стоило поторопиться, чтобы успеть на экзамен хотя бы к двенадцати.
– Аполлоном она тоже играла полезным для него образом. Не боишься уподобиться ему? Ты, конечно, намного умнее Феба, но и во столько же раз ты более падок на женские прелести, – заметила богиня, направляясь за мной. – Вижу ты уже определился, и решил между моей матерью и Герой выбрать последнюю. Так, Астерий?
– Дорогая, я еще не определился. Повторить, что мне особо не нравится в Лето? То, что она пальцем не желает шевельнуть для того, чтобы я был расположен к ней. Ее высокомерие так же велико, как и ее глупость. Хотя не удивительно – эти вещи всегда ходят рядом. Пусть появится передо мной, пусть извинится. Извинится за то, что так старательно пыталась поссорить нас, и тогда я подумаю. А пока, Арти, как бы тебе не было это неприятно слышать, но мне понятнее и ближе Гера, – сказал я, остановившись перед длинной лестницей, сходившей в долину.
Дальше почти всю дорогу к порталу мы молчали. Я чувствовал тревогу на душе Артемиды и вполне понимал ее причины. Они были не из-за Лето. Разящая в Сердце прекрасно понимала причины моего отношения к ее матери и мою правоту в этом вопросе. Арти все больше боялась моего сближения с Герой и ревновала к коварной обольстительнице, забравшей у нее брата и в свое время, околдовавшей самого Перуна.
У портала возле серебряных водопадов, когда мы остановились, чтобы попрощаться Артемида сказала:
– Мне хочется видеть тебя каждую ночь. Так жаль, что это невозможно. Между нами, как всегда, пропасть: пропасть во времени земном и небесном; пропасть из дел и забот, которыми мы оба заняты. Знаешь, чего я хотела бы?
– Скажи. Иначе я буду теряться в догадках. Без сомнений и у тебя, и у меня много разных желаний. Даже тех, которые касаются нас двоих, – я любовался моей небесной возлюбленной, стоявшей перед водопадами, которые грохотали за ее спиной. Их длинные струи блестели серебром, так же как ее волосы.
– Я бы хотела, чтобы у тебя не было никаких забот и обязательств на земле, тогда бы ты смог переселиться в мои владения, и мы жили бы в одном времени, были почти всегда рядом, – сказала Артемида и продолжила: – Но я понимаю, что это невозможно. Ведь я призвала тебя, чтобы ты исполнил то, что назначено в Вечной Книге. Иногда мне кажется, что для богов куда больше невозможного, чем для людей. Более чем люди мы зависимы, ограничены и менее счастливы. Люди за свою короткую жизнь способны пережить больше радости и испытать больше счастья, чем боги за вечность.
– Нет же, Арти! – я попытался не согласиться с ней.
– Помолчи! – она приложила палец к моим губам. – Ты улетишь в Индию и никому неизвестно что будет там и как долго это продлиться. На тех землях люди поклоняются другим богам. Там другие законы и другие божественные потоки. Я мало буду знать о тебе и что с тобой происходит. Меня это очень тревожит. А завтра ты отправишься со своей невестой на Карибы – мне грустно. При этом я рада, что ты будешь именно с Ольгой Ковалевской. Я к ней немного ревную, но знаю, что она самый светлый человек возле тебя. И еще знаю, что ты сегодня будешь очень расстроен.
– Чем расстроен? – Небесная Охотница удивила меня, при чем не только последними словами, но и всем сказанным.
– Я не скажу. Не скажу, чтобы не портить тебе этот день. Но тебе, Астерий, будет полезно пережить это. Полезно вспомнить, что иногда переживают другие. Хотя я не сомневаюсь, что ты переживал подобное много раз. Я хочу… – она замолчала и отвернулась.
– Дорогая моя, в чем дело? Говори уже, раз начала! – попросил я, отчаявшись ждать продолжение и слушать вместо ее слов грохот падающей воды.
– Нет. Уходи, тебе пора, – не поворачиваясь, сказала Артемида.
– Ладно. Я терпелив. Ты не первый раз многое недоговариваешь. При чем недоговариваешь в очень важных ситуациях. Так, например, было в случае с Айлин, когда вы без меня определяли ее судьбу. Было и потом… – не могу сказать, что я рассердился на нее, но меня это задело. При чем больше, чем тот раз, когда Ольга вместе с Ленской о чем-то шептались, держа от меня в тайне суть их разговоров, которые явно касались меня. Странно, что моих женщин объединяла одна общая черта – держать, что-то от меня в секрете и при этом считать, что это мне во благо. Исключением, наверное, была только Элизабет.
Хорошо, я потерплю до вечера. Тем более сегодняшний вечер должен был решить еще и этакую затянувшуюся интригу, которую посеяла Светлана Ленская. Сейчас у меня был соблазн повернуться и пойти к порталу, не прощаясь с Артемидой. Да, Астерий – далеко не маленький мальчик, чтобы играть в обиды, но я иногда так делаю. Потому, что это бывает полезным. Все же, видя подавленное настроение Артемиды, я подошел к ней, обнял и поцеловал в губы.
Выйдя из храма на Гончарной, я неторопливо скурил сигарету возле «Гепарда», давая время генератору набрать рабочий ход и проверяя сообщения на эйхосе. От Ольги не было ни слова, это меня несколько удивило. За то пришла информация от Майкла: он отчитался, что отправил письма графу Бекеру и герцогу Энтони Уэйну, а также сообщил, что ждет приезда Торопова для согласования деталей предстоящего разговора насчет временного обмена экспонатами коллекций. Кстати, после того как я посвятил Геннадия Степановича в проблемы, связанные с раскрытием тайны древних виман и поиском Хранилища Знаний, в мой изначальный план Торопов внес интересные коррективы. Было решено, что полезнее вывести на сцену некоторого ненастоящего коллекционера древних реликвий, подобного графу Бекеру, но проживающего в России, и действовать как бы через него. Майкл здесь играл бы роль консультанта, мало что решающего, но сведущего во многих научных вопросах. А также важно сделать копии Свидетельств Лагура Бархума. При чем всех пяти пластин. Хотя четвертая и пятая пластина стараниями хромого бога превратились в изящные кинжалы, воспроизвести их возможность имелась, ведь их грифельные оттиски лежали в моем сейфе. Этот вопрос я собирался согласовать с князем Ковалевским и решить его в ближайшее время.
Еще в своем эйхосе я нашел успокаивающее и трогательное сообщение от Элизабет:
«Демон мой, спасибо за заботу. Я очень виновата перед тобой. Раскаиваюсь, прошу прощения. Ты желаешь оградить меня от неприятностей, а я сама в них лезу, создавая тебе ненужные хлопоты. Буду сидеть сегодня дома, пока ты не приедешь – так я себя наказала».
Пока я его слушал, пискнул эйхос – пришло сообщение от Талии:
«Елецкий, я всю ночь не спала. Это пиздец! Сейчас я у Родерика, он только пришел в чувства. Почти не разговаривает. Мне кажется, он просто не хочет говорить со мной. И вообще ни с кем. Мне больно, Саш. Жесть, как больно! Целители сказали, что его невозможно вылечить. Нарушены какие-то ебаные каналы. Говорят, его никто не вылечит, нужно только молиться Асклепию, иначе он будет слабеть и умрет. Я бы молилась, но эта же сука Гера специально так все сделала, чтобы Родерику ничего не помогло! Она хочет, чтобы я вместе с ним страдала. Саш, ты мне нужен! Давай встретимся! Я приеду к твоему дому буду сидеть под дверью, пока ты не появишься».
Вот еще история. Мне захотелось закурить вторую сигарету, при всем том, что я торопился. Я открыл дверь «Гепарда», сел за руль, вертя в пальцах коробочку «Никольских» и задумался. В том, что Гера желает наказать Талию за ее скверные поступки, у меня имелись большие сомнения. Величайшая вообще не склонна воспитывать кого-то за исключением тех случаев, когда ей это выгодно самой. А значит, было здесь что-то другое. О том, что таким образом Гера думает добиться чего-то от меня, тоже не казалось достаточно логичным. Да, я готов попросить за Родерика, но ведь не Герой единой.
Выведя «Гепард» со стоянки, я направился в Хамовники, к Северному проспекту. У Элизабет я не собирался задерживаться. Лишь хотел убедился, что с ней все в порядке. Знаю, боевая электрическая магия иногда очень скверно сказывается на энергетических телах и проблемы могут появиться не сразу, а через несколько часов или даже дней. А Родерик ударил Элиз изо всех своих немалых сил. Но вроде обошлось без заметных последствий. И ее аномалия, которую чеширская баронесса принимала за демона, тоже не пострадала. В этом я убедился еще вчера, когда англичанка пришла в себя и я отвозил ее домой, перед тем как отправиться к Артемиде.
Первое, что сказала Элиз, открыв дверь было:
– Злишься? Наверное, хочешь меня убить…
– Мы же все это обсудили вчера. Или не помнишь? – я прошел в первую комнату, отмечая, что здесь еще не убрано – на полу лежали осколки зеркала.
– Алекс, я плохо помню. Голова очень болит. Даже болит все тело. Я только помню, что ты был очень сердитый. Знала, что так будет и знала, что делаю неправильно. Но мне очень хотелось. Понимаешь… – она стала напротив меня заламывая руки. – Это как одним разом отрезать прошлое, чтобы больше в него не возвращаться. Уж если нельзя было убить Теодора, то я хотела хотя бы поквитаться с Мышкиным. Понимаю, что это глупо. И даже демон во мне был против, не пускал, – она заплакала.
– Ну все, Элиз. Все, – я обнял ее. – Успокойся. Чтобы отрезать прошлое, надо просто дать себе обещания в него не возвращаться. Желательно не сметь лезть туда даже в мыслях. А то, что ты пыталась сделать, это действие совсем противоположное. Его скорее можно назвать: «вернуться в прошлое». Ты хоть поняла, что князь Мышкин – другой человек?
– Нет… – она покачала головой. – Помню, ты объяснял. Но я не понимаю, как это может быть. Тот к то в его теле, он тоже демон?
– Нет, просто маг. Душа знакомого мне мага. Он – неплохой человек. И все, что произошло между вами – очень дурное стечение обстоятельств. Не без ваших стараний, разумеется. Вы все втроем виноваты. Но, с другой стороны, я вас особо не виню. Сам я далеко не безупречен и за свои жизни сделал ошибок в сотни раз больше, чем любой из вас.
– Разве демоны ошибаются? – удивленно спросила баронесса.
– Да, Элиз. Ошибаются все: и боги, и люди, и демоны. Иначе не может быть. Этот мир только потому и существует, что в нем есть место ошибкам. Именно ошибки – причина постоянно происходящих изменений, развития и роста. Но это не значит, что нам нужно стремиться делать ошибки, – я услышал писк эйхоса, отстегнул его и нажал боковую пластину.
Пришло сообщение от мамы. Отойдя к окну, включил его, чуть понизив громкость:
«Саша! Ты не на экзамене что ли? Ты где вообще пропадал всю ночь?! Здесь Талия! Говорит какую-то ерунду! Кого там убили или не убили?! Я ничего не понимаю! Поезжай скорее домой!».
Глава 2. Как же все сложно…
Когда я подъехал к дому, было уже 10.40, а мне требовалось попасть на экзамен хотя бы не позднее полудня. Последний, черт дери, экзамен, переносить его сдачу в мои планы точно не входило, потому как мы с Ольгой уже завтра должны были лететь на Карибы.
Я забежал в дом. У двери чуть не столкнулся с дворецким. Он отшатнулся, придерживая едва не слетевшую с головы шляпу, провозгласил:
– Здравия желаю, ваше сиятельство!
