так же бороться со
своими порывами,
как мне?
тут машина впереди
СДВИНУЛАСЬ
на фут, 2 фута, 3 фута!
я переключился на первую…
произошло ДВИЖЕНИЕ!
затем вновь оказался на нейтралке
НО
мы сдвинулись на 7 или
десять футов.
международные новости завелись в
7-й раз,
все по-прежнему сплошь паршиво
но все мы слушали,
а значит и это нам по плечу
раз мы знали
что нет ничего хуже, чем
пялиться
во все ту же номерную табличку
на все ту же тупую башку, торчащую
над подголовником сиденья
в машине впереди
а время рассасывалось
а стрелка температуры заваливалась
все дальше вправо
пока стрелка топлива валилась
все дальше влево
и нам было интересно
у кого же это сцепление
выгорает?
мы были словно какой-то бесконечный, вечный
окончательный динозавр
вяло ползущий куда-то домой,
не понять как, может
быть
подыхать.
два крутых
в Городском колледже Лос-Анджелеса было два крутых, я
и Джед
Эндерсон.
Эндерсон был одним из лучших защитников в
истории школы, и впрямь гроза отрыва
когда мяч к нему попадал.
я был довольно крепок физически но на спорт смотрел
как на игры для уродов.
считал что игра покруче – перечить тем
кто пытался учить
нас.
в общем, мы с Джедом были двумя светилами
студгородка, он громоздил один на другой свои рывки на
60, 70 и 80
ярдов в вечерних матчах
а днем
дремал за партой
я же выдумывал то, чего не знал
а то, что знал
было так гнусно
что многим преподам приходилось
плясать под ту дуду.
и вот в один прекрасный день
мы с Джедом
наконец встретились.
произошло это в забегаловке с музыкальным автоматом
напротив студгородка и
он сидел там со своими
дружками
а я сидел со
своими.
«давай! давай! поговори с ним!» —
подзуживали меня
кореша.
я ответил: «нахуй этого
качка. за мной —
Ницше, пускай он сам
сюда идет!»
в конце концов Джед поднялся купить
курева в
автомате и один из моих
друзей спросил:
«ты что, боишься этого
чувака?»
я встал и подошел сзади
к Джеду, когда тот лез в
машину
за своей пачкой.
«здоро?во, Джед», – сказал
я.
