– Мы так-то не кусаемся.
Но Зинаида шутки не оценила. Ткнула в Коваржа пальцем:
– Чтобы не подходил ко мне. Я знаю, что ты семью свою убил…
А Коваржа как по голове ударили. Ноги сделались ватными, и где-то глубоко-глубоко будто бы раскрылась старая рана, а оттуда потекло нечто мерзкое, дурно пахнущее…
– Сука, – прохрипел он. – Сука-а-а… никого я не убивал… зимой гололед… а там фура… вот и разбился… их насмерть, а мусора, твари…
Голос предательски дрогнул, так же предательски зародилась под глазом одинокая слеза.
– Старик, – заботливо усадил его Морозов, – старик, выкинь ее из головы. Она с какого-то тэвэшного проекта вылетела, домой перлась без денег, попутками. Там ее, на проекте, помоями облили, вот она и… отыгрывается. На нас. Забей, говорю тебе. Рыков, еба, наливай!
Рыков хрюкнул, разлил по стопкам коньяк.
– О-от так, – одобрил Морозов. – Я не ведун, но чувствую, что коросту у тебя в душе сковырнули. Надо про… дезинфици-ро-вать, именно так.
– Мне утром за руль, – запротестовал Коварж, свою стопку отодвинул. – До обеда эти сраные кондеи должны быть на складе.
– Будут, – успокоил его Морозов. – Я тебя напиваться не заставляю. Прими как лекарство, для успокоения нервов. Димыч, еба, не маячь, сядь с нами уже.
Димыч что-то пробормотал про «полночь» и «дожить». Видимо, слова поддержки выразил. Похлопал Коваржа по плечу. Рядом сел. В уголке ненавязчиво играла магнитолка, из колонок лился «Тихий огонек моей души». Морозов сказал тост за уходящий, звонко чокнулись, выпили.
– Легче стало? – поинтересовался Рыков.
– Немного, – соврал Коварж.
У самого мысли крутились вокруг обледенелой трассы, холодной ночи, старенькой «десятки», огромной фуры, удара и боли-боли-боли, долгой, нескончаемой. Такая не уходит, остается в тебе неизлечимой опухолью и мучает долгими зимними вечерами, душными бессонными ночами. Не хотел он смерти жены. Тем более сына. Если бы мог, отмотал годы, оставил родных, но убил себя. Только нельзя…
– Вторую наливай, – велел заклевавшему носом Рыкову Морозов. – Хорошего лекарства много не бывает.
– Не спи, – улыбнулся Димыч, опять же покраснев, – уснешь и будешь лунатить.
При этом похлопал Рыкова по руке, чтобы много не наливал.
Тут и хозяин подоспел, запыхавшийся щекастый Олег. Лысый, как тот физрук из сериала, бровастый, как генсек времен застоя. Увидел, что пьют без него, как будто расстроился, велел жене принести еще коньяка, запеченной картошки, фирменного оливье.
– Вы про ведунью Зину даже не вспоминайте, – сказал Коваржу хозяин Олег. – Мы определили ее на второй этаж, пусть там свой Новый год встречает. Ни вас, ни нас не потревожит.
Коварж хотел ответить, что никто его и не тревожит. Но решил не оправдываться, не любил он это дело.
Вторую выпили уже за подступающий две тысячи двадцатый. Тост говорил Димыч, раза три при этом запнулся, столько же раз покраснел, задвинул Морозову про злость, его «эмоциональную переменчивость». Видимо, тоже что-то пожелать пытался, но до конца мысль не сформулировал, хлопнул Морозова по спине, чокнулся со всеми, половину своей стопки разлил, совсем чуток отпил.
– Ай, хорошо, – выпив, крякнул Морозов, наложил себе картошки. – Я, чесгря, третий или четвертый год подряд в дороге встречаю. Традиция, эбать!
– Бежите от кого-то? – пошутил хозяин Олег.
– Кто? Я? – возмутился здоровяк. – Это жизнь от меня бежит, а я упорно догоняю, беру от нее, так сказать, полный пакет со всеми бонусами и казбеками… фу ты, заговариваюсь, с кэшбэками, во!
– Хорошо это, хорошо, – одобрил хозяин, еще коньяка разлил.
Но Морозов предпочел не спешить.
– Душно тут у вас, надо бы проветриться, – поднялся, легонько пихнул Коваржа, – пошли, Редиска, покурим. А то совсем в тепле раскис.
– А пошли.
Оставаться с незнакомой компанией не хотелось. Окосевший Рыков смотрел на Коваржа с подозрением. Хозяин Олег, напротив, как-то с хитрецой поглядывал, точно обмануть хотел…
На улице уже хозяйничала ночь. Большой горстью рассыпала по небу бриллиантовых крошек, спрятала за черной бархатной занавеской и лес, и дорогу, и весь мир.
– Не люблю Новый год, – признался Коварж.
– Это ты зря, – вздохнул Морозов, угощая его сигаретой. – Я знаю, что у тебя с домашними, того, случилось.
– Херня случилась, – буркнул Коварж.
Не хотел он про нее говорить.
– Никому такой херни не пожелаю, – продолжил упертый Морозов. – Но вот что скажу тебе, Радька. Если ты жив остался, если ходишь по земле-матушке, значит, это неспроста. Я вот в богов всяких и чертей не верю, считаю, что опиум для народа, все дела… я верю во Вселенную, которая энергией и жизнью заправляет, просто так ее, жизнь эту, никому не дает.
– Ты это к чему? – не выдержал Коварж. – Покороче давай.
– Легко. Если ты живой остался, значит, это кому-нибудь нужно.
– И? Что с того?
– Докажи, что не зря остался землю топтать. Не мне, не Вселенной, себе докажи. Твори добро, как завещал товарищ Шура.
– Зарплату сиротам отдавать, что ли? – ехидно спросил Коварж. – Лечить котят и собачат?
– Как угодно, – ничуть не обиделся Морозов. – Главное, не кисни, как трудовик после запоя… тихо! Слышишь, кто-то едет сюда.
Кто-то и вправду ехал. Свет фар разрезал темноту, высветил дорогу, неказистую вывеску. Через секунду возле кафе появилась легковушка. Та самая иномарка, что по пути сюда моргала фарами Коваржу.
– Еще гости? – удивился Морозов. – Совсем тесно в теремочке будет.
– Ставлю десятку, что заблудились, – заверил Коварж.
И не ошибся. «Тойота» (теперь он разглядел марку) припарковалась у крыльца, из машины выбрался молодой паренек, бородатый и очкастый.
– Мужики, с наступающим, – чуть смущенно улыбнулся он. – Подскажите, тут должен быть поселок. Коттеджный. Новый совсем. Час уже ищем, а найти не можем…
– Я только деревню по дороге сюда видел, – напряг память Коварж. – А поселка… нового… не видел.
– На навигаторах его нет, – развел руками бородатый паренек. – Болячку эту проезжали. Блин, времени уже…
– Слушай, – спохватился Морозов, – а там же за Болячкой что-то строилось. Коттеджи наверняка. Да-да, вспомнил! Мужики говорили, что там шишки местные дачи себе выстраивали…
Из машины выскочил маленький совсем мальчонка, следом за ним девушка, даже в огромном пуховике стройная, красивая. Что-то прошептала на ухо бородатому парню, по дальнобойщикам едва мазнула взглядом.
– Мужики, тут же есть туалет? – спросил бородатый.
– Внутри, – показал на двери Морозов. – За стойкой спросите, вам покажут.
Девушка взяла мальчонку за руку, повела в кафе. Когда она проходила мимо Коваржа, тот зачем-то буркнул «здрасьте», девушка улыбнулась в ответ, поздравила с наступающим. От одной ее улыбки, доброй и настоящей, словно затянулись все раны, поднялось настроение, захотелось сесть за руль и ехать день, два, даже три без остановки… А еще от нее пахло чем-то шоколадным, вкусным.
– Якутенок! – позвал Морозов снующего между машинами парня в жилете. – Подь сюды! Ты че там, по кабинам шастаешь?
– Обижаешь, э, – оскорбился якутенок, – шайтана от ваших машин отгоняю, чтобы праздник вам не портил.
– Молодец, – похвалил Морозов. – Ты же местный, якутенок. Где здесь коттеджный поселок? Рядом с Болячкой должен быть, новый совсем…
– Не видал таких, – виновато сказал парень в жилете, – не бывал, не слыхал.
На крыльцо вышел Димыч, осмотрел присутствующих, задержался взглядом на бородатом водителе «Тойоты».
– Ишь ты, – хмыкнул он.
Отчего-то не нравился Коваржу этот Димыч. Странный, будто ненастоящий. Не верилось, что пару часов назад именно он разговаривал с Коваржем по рации, там был скорее простодушный весельчак, а тут… хитрый опасный лис.
– Димыч, – опомнился Морозов, – знаешь, где здесь коттеджный поселок?
– Знаю, – сразу отозвался Димыч. – А что такое?
– Семья вот молодая ищет, найти не может.
– Так там хитрость есть, – оживился Димыч, – надо секретную дорогу знать, чтобы попасть.
– Расскажете? – спросил у него бородатый парень.
– Лучше покажу! Все веселее, чем тут…
Димыч глянул на Коваржа.
– …киснуть. А парни меня потом заберут. Добро?
Он хлопнул Морозова по плечу.
– Добро, – вяло отозвался здоровяк. – Но за деньги.
Димыч хихикнул, предложил ехать сразу. Тут и девушка с мальчонкой вернулась, страшно обрадовалась хорошим новостям, поспешила вернуться в машину, помогла мальчонке забраться на заднее сиденье. Димыч наблюдал за ними с каким-то священным трепетом, приоткрыв рот. Зачем-то подмигнул мальчонке, а тот совсем смутился, спрятался за мамой.
– Спасибо вам, мужики! – сказал на прощание бородатый парень. – Хорошо отметить. И это…
– Ни гвоздя ни жезла? – подсказал Морозов.
– Да, – улыбнулся парень. – Еще раз спасибо.
У Коваржа засосало под ложечкой. Он глядел, как в машину забирается странный Димыч, и страшно захотелось забрать девушку, забрать мальчонку, посадить их к себе, отвезти в тот поселок. А странного Димыча запереть в машине, заварить двери, саму машину утопить в реке или в яме похоронить, как у Стивена Кинга…
– Уехали, – проводил «Тойоту» взглядом Морозов.
– Неправильно это все, – сказал Коварж.
– Ревнуешь, что ли? Брось. Пошли внутрь, коньяк ждет. Якутенок! Ты с нами? Харэ булки морозить!
Якутенок обещал подойти через пять минут.
– Слушай, – вспомнил вдруг Коварж. – А кто за Димычем поедет? У него вообще есть наши телефоны?
– Есть, – отрезал Морозов. – Мальчик большой, не пропадет.
И потерял всякий интерес к Димычу, словно того и не существовало.
В уютном кафе непутевый Шурик пытался вырваться из лап доблестной милиции и плена телевизионных помех, некрасивая Ирка клевала носом за стойкой, в зале допивали бутылку хозяин Олег и совсем осоловевший Рыков. В углу бубнила магнитола, играл там, как ни странно, все еще Високосный год, но теперь Коваржу слышались совсем другие слова.
«Темный мрачный бес… моей души…»
– А где у вас, кстати, коллекция компакт-дисков? – осмотрелся он. – Большая такая была…
– Выкинули, – пробурчал хозяин. – Только место занимали… хлам.
– Зря, – честно сказал Коварж. – Плюс двести к уюту добавляли.
– Да хоть триста. Все одно мусор, нельзя его копить, иначе сам станешь мусором. Ирка!
– Тут я! – отозвалась жена. – Не ори!
– Принеси выпить еще!
– Три часа еще до Нового года, нажретесь же!
– Мы до Нового года три раза протрезветь успеем, неси уже…
Коварж вспомнил про свой трофейный пузырь. Достал из пакета, предложил распечатать.
– Хороша, – крякнул Морозов, когда выпили по одной. – Прямо ух! Кишками чувствую, как через организм прошла! Блин, где часы мои? В машине, чо ли, оставил…
Рыков выпил и крякнул, а Морозов, разлив еще, подмигнул Коваржу.
– Такими темпами захочется с ведуньей Зинаидой тесное знакомство заиметь…
Коварж только фыркнул.
– Слухай, Радька, а чего она тебе там наговорила-то, что ты киснешь весь вечер?
– Мороз, смени пластинку, – велел Коварж.
