– Да не, серьезно! Скажи, старик? Я ведь тоже плядун… ха, плядун говорю! Ведун! Если она тя заколдовала, то я расколдую…
– Она днем за городом на остановке голосовала, – нехотя вспомнил Коварж. – Думал дело доброе сделать перед праздником. Остановился…
Он замолк, увидев, что к ним подсаживается некрасивая Ирка.
– Ну и че, и че? – потребовал продолжения Морозов.
– Ну и все. Остановился, сказал, куда еду. Обещал бесплатно до города довезти. Как джентльмен, руку подал из кабины, чтобы забралась… та, как руку взяла, побелела, испугалась чего-то, не поеду, грит, с тобой, ты до Нового года, грит, не доживешь, а я с тобой не хочу помирать…
Коварж прервался, опрокинул в себя очередную стопку. Закусил не спеша. Надеялся, что публика захочет сменить тему. Зря надеялся. Все сидели с открытыми ртами, даже задремавший Рыков подался вперед.
– Я, значит, засмеялся, – нехотя продолжил Коварж. – Спрашиваю, ей-то откуда знать, уже и тронул машину с места, а она давай муть нести про то, что ведунья и все-то знает и чувствует, на ходу выскочила и деру от меня…
– Да-а-а, – протянул хозяин Олег. – Дела-а-а…
– Да брехня, – отозвался Морозов. – Просто не понравился ты Зинаиде или того… увидела своими чакрами, как ты ее в спальнике заднепроходной магией заряжаешь, вот и дернула…
Ирка недовольно шикнула на Морозова, а хозяин Олег загоготал.
– Вот не смешно, – обиделся Коварж, – вас бы так же загодя к смерти приговорили, вот бы весело было…
– Еще раз говорю тебе, что брехня, – упрямо повторил Морозов. – Просто ехать не захотела…
– Да почему же брехня, – удивилась некрасивая Ирка, – у нас вот в деревне жила бабка слепая, до кого дотронется, всю жизнь его потом пересказать может. У нее даже имя было Пророчиха. Могла и смерть предсказать, просто за руку подержав.
– Таки смерть? – усмехнулся Коварж. – В подробностях?
– Без подробностей, просто говорила человеку, что вот через месяц у него одна темнота… ни света, ничего. А человек и вправду через месяц погибал. От болезни, от драки, на войне в Чечне…
– И никак нельзя эту смерть было обмануть? – оживился Морозов.
– Обмануть? Смерть? – Ирка задумалась, пожала плечами. – Может, другого кого подсунуть…
Закончить она не успела. Хлопнула дверь, в зал влетел якутенок.
– На улице… там… я… не хотел, но… такого не может… я…
Глаза у якутенка были по пять копеек, зубы выстукивали морзянку.
– Чего там на улице? – нахмурился хозяин Олег. – Случилось что-то?
– Сами… вам надо… смотреть самим… – продолжал нести околесицу якутенок. – Не знаю… сказать как, не знаю…
Из несвязного рассказа стало понятно, что с фурами чего-то не то. Испуганному парню дали выпить, но связности в его словах не добавилось. Все, кто был в кафе, высыпали на крыльцо.
– Там, – показал якутенок в сторону грузовика «рено».
– Что там? – разозлился хозяин Олег. – Призрак? Мертвец? Демон? Дед Мороз без трусов? Кто напугал тебя? Скажи уже внятно, балбес…
Якутенок развел руками, показал что-то длинное, широкое.
– Слова не… не знаю на вашем. Но страшное… беда…
Морозов тихо выругался. Хозяин Олег велел жене принести с кухни обрез.
– Чья реноха-то? – спросил Олег. – Твоя, Рыков?
– Не, – отозвался тот. – Димыча или как там его…
Все вместе спустились с крыльца. Вместе же пересекли маленький дворик. Впереди шел хозяин с обрезом. За ним якутенок, дальше троица дальнобоев, замыкала Ирка. Боковым зрением Коварж уловил движение на крыльце. Никак плюгавая Зинаида тоже решила выглянуть на праздник?
– С разных сторон заходим, – велел хозяин Олег. – Я со своими слева, парни справа.
Никто на них из темноты не напал, даже не попугал. Никак привиделось парню страшное? Но простые шорохи и тени так не пугают…
– Какого хера будка у ренохи открытая? – спросил хозяин у якутенка. – Ты опять рылся в чужом? Я же предупреждал…
– Э, – вскинулся Морозов, – в каком смысле рылся? Воровством занимае…
Якутенок вскрикнул, увидев что-то в будке, попятился. Морозов схватил его за руку, остановил. Хозяин Олег достал старенький телефон, включил фонарик. Присвистнул.
– Я один это вижу?
– Нет, – ответил Коварж, чувствуя, как в животе бунтует кишечник, – я тоже… вижу.
Посреди будки стоял гроб. Большой, высокий, из черного дерева. В таком не человека, в таком медведя хоронить надо…
– Гроб и гроб, – хмыкнул пьяный Морозов. – Хули от этого орать? А, якутенок?
Парень в жилете дернулся, но Морозов держал крепко, не отпустил.
– Я уходил, он закрытый был, – пробормотал якутенок. – А сейчас открытый…
– Сука-а-а, – протянул Рыков.
– Делать-то что с ним? – запричитала Ирка. – Что делать-то?
– Не истери, – успокоил ее хозяин Олег. – Может, гробешник пустой. Проверим. Вместе. Это… парни…
– Радик, – напомнил свое имя Коварж.
– Радик, Мороз, надо лезть. Иначе что мы тут с ним…
Ирка не унималась:
– Может, хозяина подождать? Сам все объяснит, расскажет все. Может, это памятник или мощи…
– Фуещи, – передразнил Морозов. – Памятники сами себя не открывают. Пошли уже, а то как девки…
Забрались в будку, где пахло противно. Шерстью мокрой, гнилыми овощами, еще чем-то металлическим.
– Свети, – велел хозяин Олег Коваржу, передал телефон.
Сам, выставив перед собой обрез, медленно двинулся вперед.
– Ну? – не успокаивалась Ирка. – Чего там? Кто там? Пусто?
Рыков, какой-то ко всему равнодушный, держал якутенка. Сам якутенок напоминал лунатика. Глаза закрыты, рот открыт. Хоть священника вызывай…
– Не тряси фонариком, – прошептал хозяин Олег, словно боялся кого-то разбудить. – Свети нормально.
Коварж посветил вперед. И ахнул.
В гробу лежал Димыч. Тот самый, что полчаса назад уехал на «Тойоте». Тот самый, что стоял с ними на крыльце, пил коньяк и говорил неудачные тосты.
Тот самый, только…
– …мертвый, – выдохнул Морозов.
Снаружи закричала Ирка, взвизгнув, начал вырываться якутенок. Ударил Рыкова, рванул в сторону кафе, но споткнулся, растянулся на земле. Морозов и Коварж одновременно сиганули из будки, столкнулись, тоже упали на землю.
– Ах ты, жопа, Новый год, – простонал Морозов, поднимаясь, – кажись, ногу подвернул… стоп! Якутенок!
Парень в жилете хотел дать деру, но здоровяк оказался проворнее. Схватил якутенка за шиворот, тряхнул с такой силой, что у того шея хрустнула.
– Якутенок, а якутенок! – прорычал Морозов. – Тебе кто разрешал лезть ко мне в кабину?
Он поднял с земли старенькие часы. Пошарил по карманам оранжевой жилетки. Нашел кольцо, пачку денег и дешевые старые очки, те самые, которые лежали в машине у Коваржа.
– Ах ты, сучий якутенок! – выругался Морозов, бросил на землю и часы, и кольцо, и все остальное. – Ты знаешь, что перед армией эти часы мне отец дал? Последний, сука, от него подарок! А ты их, мразота, упереть хотел…
Что-то неладное творилось с Морозовым. Никогда не видел Коварж здоровяка таким злым, бесконтрольным и… опасным.
– Мороз, не придуши парня, отпусти.
Но здоровяк не услышал. Рявкнул:
– Часы! Подарок! От бати! Тварь! Тварь! ТВАРЬ!
И сломал шею бедному якутенку.
Коваржа словно в ледяную прорубь окунули. Где-то далеко заверещала Ирка, зло и громко выругался хозяин Олег, завыла сигнализация в чьей-то машине, что-то кричал, кого-то звал Рыков, страх, как яд, убил все мысли, вымарал все планы спасения, отступления, а потом…
А потом Морозов обратил внимание на них.
– Убью, – прохрипел он и ринулся вперед.
Грянул выстрел. Коварж, оглушенный, отпрянул в сторону, споткнулся обо что-то, упал. Морозов, вопя от боли, рванулся в сторону стрелявшего Олега.
– Нет! – завопила Ирка. – Олег! Прячься! Скорее! Оле-е-е-…
Но хозяин не успел спрятаться, не успел перезарядить, вообще ничего не успел. Морозов сбил его и принялся топтать.
И снова все потонуло в криках, визге, хрусте костей. Свихнувшийся здоровяк, казалось, не успокоился, пока не сломал все кости хозяину. Устало вздохнув, прислонился к колесу КамАЗа.
– Вот же глядь, ранили…
Стараясь не шуметь, Коварж поднялся, начал отступать к «Теремку».
Некрасивая Ирка опередила его, сиганула на крыльцо.
– Что вы встали! – рыдая, закричала она застывшей в дверях ведунье. – Звоните в скорую! Звоните! Он их убил! Уби-и-ил!
Оттолкнув ведунью, залетела внутрь, хлопнула дверью.
– Радька, – пробормотал едва живой Морозов.
Он сполз на землю, обеими руками зажимая правый бок. По снегу растекалось темное пятно. Все же достал его хозяин…
– Радька, – повторил Морозов, – это не я… это он…
Показал пальцем в сторону «рено», в сторону будки, где стоял большой гроб, где лежал мертвый дальнобой.
Коварж боялся приближаться к умирающему Морозову.
– Что… это, он, что… – слова давались с трудом, мысли распадались на атомы. – Как это оно с тобой… сделало?
Здоровяк завалился на бок и затих. Позади него, в сугробе, кто-то шевельнулся.
– Рыков, – прохрипел Коварж, – телефон есть? Звони в скорую, ментам звони…
– Нахер иди, – бросил Рыков, – я уматываю.
С завидной скоростью забрался в свой КамАЗ, запустил двигатель.
– Что там? – окликнули Коваржа со спины.
– А?
Он обернулся, увидел ведунью. Та, бледная, стояла в пяти шагах.
– Что в будке?
– Гроб.
– А в гробу? Кто?
– Дальнобой. Дима. Димыч…
