Остолбенев, дементорша уставилась на нее, а потом ее лицо озарилось – правда, всего на мгновение – теплой человеческой улыбкой.
– Вообще-то как и вас – Нина!
…Заслышав голос судьи Уоргрейва у себя за спиной, Нина даже не вздрогнула, потому что хоть и не думала, что такое случится, подсознательно была настроена на подобное развитие ситуации.
Нечего без спроса копаться в чужих саквояжах, даже если это вещи убийцы.
Возможного убийцы – или невинной жертвы.
Пока что она не нашла ничего такого, что доказывало бы невиновность судьи, но и ничего, что бы прямо свидетельствовало в пользу его причастности к убийствам на острове.
Острове Альбатросов.
Медленно развернувшись (и все держа в руках коробочку со вставной челюстью судьи), Нина увидела Уоргрейва, который злобно уставился на нее, явно готовый устроить скандал и вызвать проводника, а потом наверняка и полицию.
– Милая барышня, вы что, язык проглотили? Я ведь задал вам вопрос и прошу дать на него ответ!
Нина, понимая, что нести околесицу о том, что она «случайно» открыла саквояж и «бессознательно» запустила в него обе руки, не стоит.
И что нападение – лучшая форма защиты.
Поэтому вызывающим тоном и звонким голосом она произнесла, глядя прямо в глаза судье:
– Ваша Честь, я думала, что вы ушли в отставку, а ведете себя по-прежнему как в зале суда во время перекрестного допроса не внушающего доверия свидетеля.
Уоргрейв, сглотнув, выпучился на нее, а потом заявил:
– Вы точно ведете себя как не внушающий доверия свидетель на перекрестном допросе, милая барышня, потому что явно тянете время, пытаясь сообразить, как лучше мне наврать. Но у меня нюх на ложь, уж поверьте!
«Ваша Честь» был безусловно прав, сказывалась долгая практика в судебной мантии и парике с молоточком в руке.
– Своего рода профессиональное заболевание, Ваша Честь? Как «угольное легкое» у шахтеров или сенсоневральная тугоухость у трубачей?
Судья Уоргрейв, приподнимаясь, заявил:
– Мое терпение лопнуло, милая барышня, я застукал вас с поличным при попытке обокрасть меня. Я немедленно оповещу проводника и потребую сдать вас на руки нашей британской полиции на ближайшей станции. Кстати, вы ведь иностранка?
Адекватным ответом на последний, весьма бестактный, вопрос было бы: «А вы, Ваша Честь, серийный убийца?»
Но если на остров всех пригласил все же Уоргрейв, то серийным убийцей он еще не был – они только ехали на место будущего преступления.
И если кого он и убил, так это первого «негритенка», вернее, конечно же, альбатроса: Морриса. Впрочем, Нина надеялась, что сумела своим анонимным письмом предотвратить это убийство.
– Сэр, вы хотите знать, что я искала в вашем саквояже? Так вот, буду с вами откровенна: револьвер!
Не только его, конечно, вернее, даже совсем не револьвер, но с правдой Нина решила повременить.
Потому что в этой литературной вселенной, как ей отчего-то думалось, все временили с правдой, и она решила не быть исключением.
Потому что ни портативной печатной машинки, ни особой бутылки, ни цианида, ни сургуча судья с собой не вез.
Хотя сургуч и цианид он мог транспортировать в небольшой, не замеченной ею коробочке или вообще в кармане пальто, положив в обыкновенный конверт.
А вот бутылку и тем более пишущую машинку он в кармане пальто везти вряд ли мог.
Но он мог элементарно сделать так, чтобы все эти необходимые для его жутких задумок предметы были доставлены на остров Альбатросов загодя, действуя через того же Морриса.
Простая, но все объясняющая мысль.
Опешив, судья уставился на нее, а потом, брякнувшись обратно на мягкое сиденье первого класса, столь разительно отличающееся от деревянного в третьем, сдвинул в сторону покоившееся рядом с ним свернутое летнее пальто, поверх которого возлежал котелок, и извлек скрытый этими вещами массивный том в дорогом кожаном переплете.
Нина заметила золоченые буквы: «Francis Bacon. The Colours Of Good And Evil». И чуть ниже цифры, вероятно, дату написания сего трактата: «1597».
Ого, судья, потенциальный маньяк-убийца, почитывал в свободное от убийств время философа Фрэнсиса Бэкона – одну из его работ под названием «Цвета Добра и Зла».
А философ тот был погребен в церкви Святого Михаила в Сент-Олбансе. Городке, где она вышла в этот мир, где убили Веру Клейторн и где родился автор «Маленького альбатроса», реальный писатель Морпурго – также Майкл, то есть Михаил.
Уф, и что это значит? Нина понятия не имела.
Наверное, судья морально готовился к уничтожению десяти вышедших сухими из мутной водицы собственных неразоблаченных злодеяний убийц.
Уоргрейв на глазах у Нины раскрыл трактат философа Бэкона, и Нина увидела то, что много раз видела в различного рода криминальных фильмах: внутри, в особой контурной выемке прямо в книжных страницах, покоился револьвер.
– Вот и мой револьвер, милая барышня. С шестью зарядами. Дополнительной амуниции я не брал. Вы удовлетворены?
Нина не ожидала от судьи подобной честности – театральной и от этого весьма и весьма подозрительной.
А будет ли он столь же откровенен, если она попросит его продемонстрировать ей место хранения сургуча, бутылки и цианида.
И в особенности печатной машинки.
– Более чем, Ваша Честь. Теперь я знаю, что вы везете с собой револьвер. На остров Альбатросов, ведь так?
Судья, усмехнувшись узкими бескровными губами, проскрипел:
– Милая барышня, я удовлетворил ваше любопытство, весьма, смею думать, непраздное, теперь моя очередь. Кто вы и отчего вам нужно знать, везу ли я с собой револьвер?
Принимая правила игры судьи, Нина в тон ему ответила:
– Ваша Честь, это ведь два вопроса, поэтому отвечу только на первый, а на второй после того, как вы ответите на мой, уже заданный. Меня зовут Вера Клейторн.
Не говорить же, что на самом деле она Nina Petrovna Arbenin, то есть теперь, конечно, пусть и без штампа в паспорте и смены фамилии, Nina Petrovna Dorn.
Она внимательно наблюдала за реакцией судьи – ведь если он и есть маньяк-убийца, зазвавший «альбатросов» на одноименный остров, то должен выказать свое удивление или вообще выдать какую-то реакцию.
В особенности если он понял, что она назвалась именем той, каковой отнюдь не являлась.
Интересно, а судья мог быть убийцей Веры? И не в будущем, там, после совершения всех иных злодеяний на острове, а в прошлом: в третьеразрядном пансионе в городке Сен-Олбанс в графстве Хартфордшир?
Нина уставилась на руки судьи – нет, в пансионе она видела руки молодого еще человека, а не эти, с набухшими венами, сморщенной кожей и пигментными пятнами.
Перстень-печатка у судьи, в самом деле, имелся, но на нем был какой-то античный воин в шлеме, а вовсе не перевернутая восьмерка.
Знак математической бесконечности.
Может, у него, конечно, куча перстней, или хотя бы эти два, но там, в пансионе, она видела руку иного человека, отнюдь не Уоргрейва.
Однако судья не выказал никакой реакции – вообще, что само по себе было так же крайне подозрительно.
Или нет?
– Благодарю, милая барышня. Что же, продолжим нашу увлекательную игру, вы задали вопрос, я отвечу на него, чтобы вы потом ответили на мой, также уже озвученный. Да, я еду на остров Альбатросов, хотя не понимаю, как вы об этом пронюхали. И, кстати, о том, кто я такой. Я ведь помню вас, мы столкнулись с вами в книжной лавке на Паддингтоне. Вы ведь там следили за мной, милая барышня?
Нина, понимая, что ни звать проводника, ни тем более полицию Уоргрейв не намеревается, решив вести свою собственную, наверняка опасную, игру, парировала:
– Ваша Честь, столько вопросов, и все без соблюдения порядка очередности. Отвечаю на ваш уже заданный: мне надо знать, везете ли вы с собой револьвер, потому что у меня такое задание.
И мило улыбнулась судье, который, пошевелив узкими губами, ответил:
– А вы, милая барышня, не такая простая, какой кажетесь. И сдается мне, что никакая вы не Вера Клейторн.
Ну точно, он имел представление, как выглядит настоящая Вера, и раскусил ее. Он – убийца с острова Альбатросов.
И из романа Агаты Кристи (или все же Ариадны Оливер?) «Десять негритят».
– А предваряя ваш вопрос, милая барышня, о том, как я узнал, дам вам бонусный ответ: потому что вы иностранка! Говорите бегло, но с явным акцентом.
Как мило, что британцы норовят каждый раз провозгласить это, как будто она сама не в курсе.
– Ваша Честь, вы крайне любезны. То, что я говорю с акцентом, причем, как не менее любезно отметили, сильным, я, естественно, до вашего замечания понятия не имела. Премного благодарна.
Несколько мгновений они помолчали, и Нина наконец произнесла:
– Хорошо, нарушим правила нашей игры, которую отложим на потом.
Если это потом, конечно, еще будет.
– Ваша Честь, я, как и вы, еду на остров Альбатросов. И мой клиент нанял меня в качестве… в качестве детектива для того, чтобы я еще до появления на острове всех гостей выяснила, везет ли кто с собой оружие и если да, то какое именно.
Звучало не очень убедительно, но что в данной ситуации сумело бы развеять сомнения крайне подозрительного судьи Уоргрейва.
В особенности если он и был убийцей?
Вот именно, вероятно, вообще ничего, так что версия была не лучшая, но и не самая плохая.
Пусть этот ушлый крючкотвор еще докажет, что она говорит неправду.
– Кто ваш клиент? – заявил судья тоном, каким наверняка обычно вел допрос во время заседаний, и Нина ответила:
– А почему я должна вам говорить?
Судья осклабился.
– Потому что, милая барышня, иначе я вызову проводника, а потом и полицию. Я – судья в отставке, я – столп общества, я – добропорядочный пожилой джентльмен, а вы – крайне подозрительная инородка!
И, не исключено, серийный убийца.
Во всяком случае, в самом недалеком будущем.
– Крайне рада за вас, Ваша Честь, но, уверена, что никого вы не вызовите. Потому что если бы хотели, то уже бы вызвали. Я ведь тоже еду на Негри… я хотела сказать, конечно, на остров Альбатросов.
Снова молчание, во время которого судья крайне внимательно изучал ее с ног до головы, как мясник рассматривает животное, которое предстоит забить.
Или маньяк свою жертву.
– Ну хорошо, – прервала Нина затянувшуюся паузу, – моего клиента зовут… Eu. R. Dudd.
Наконец-то в черепашьем лице судьи Уоргрейва что-то изменилось – он облизал тонкие губы и переспросил:
– Как-как?
Нина четко и с намеренно усиленным акцентом (она же иностранка!) повторила и спросила:
– Вижу, Ваша Честь, вам это имя знакомо, ведь так?
На что последовал его скупой ответ:
– Никогда ранее не слышал.
Нина могла поклясться, что он лгал. Значит, слышал. Значит, он и есть этот самый Eu. R. Dudd, разославший приглашения на остров Альбатросов.
В том числе и Вере Клейторн.
– Точно не слышали, Ваша Честь? Прошу вас хорошо подумать. Так как, слышали или нет?
Судья, буквально сжигая ее взором, заявил:
– Не припомню, милая барышня, чтобы со мной кто-либо и когда-либо в зале суда говорил подобным тоном!
– Ваша Честь, мы не в зале суда, а в скором на Плимут.
Они вновь помолчали, и судья вдруг спросил:
– Что хочет этот ваш… Eu. R. Dudd, милая барышня?
– Он такой же мой, как и ваш. Весьма щедрый джентльмен, если судить по солидному гонорару, полученному за это задание. Я ни разу в глаза его не видела, меня наняли через одно лондонское агентство, я специализируюсь, как вы видите, на деликатных заданиях.
