Так оно и было – на деликатных заданиях в параллельных литературных вселенных.
– Что, теперь стали и дам привлекать? Куда только катится наша Британская империя! Король на полном серьезе хочет жениться на разведенной американке, а шпиками у нас теперь работают милые барышни.
– Гендерное равноправие, Ваша Честь! – ответила Нина, борясь с искушением сообщить, что к концу года Британская империя закатится еще глубже, когда король отречется от престола ради брака с этой самой разведенной американкой.
Впрочем, к тому времени судьи Уоргрейва не будет в живых, и матримониальные проблемы правящей династии его не должны были более занимать.
Судья же, скривив тонкие губы, ответил:
– Впрочем, задумка, надо признаться, гениальная. Если подослать милую барышню копошиться в саквояже почтенного судьи в отставке, то он может решить отпустить ее, а вот был бы это шпик-мужчина…
Да, если бы он застукал того же Блора, копошащимся в своих вещах, то тотчас сдал бы его на руки проводнику, вероятно, предварительно угостив своей тростью с массивным металлическим набалдашником, выполненным в виде то ли волка, то ли химеры.
Не тем ли самым, которым кто-то позднее приложился к черепу генерала Макартура?
– Ну, теперь вам известно, что я везу с собой револьвер, только вот отчего это желает знать ваш, как его… Eu. R. Dudd?
– Ваша Честь, рекомендую вам задать этот, без сомнения, животрепещущий вопрос самому мистеру Ю.Ар. Дадду. Ну, или миссис или даже мисс Дадд, потому как половая принадлежность моего клиента мне не ясна. Кстати, я поведала вам много интересного, так что, будьте добры, расскажите и вы мне, кто пригласил вас на Негри… я захотела сказать, на остров Альбатросов!
Судья, не став ерничать, извлек из того же трактата Бэкона тонкий светло-синий листок бумаги и протянул его Нине.
Она пробежала его глазами – как и в романе Агаты Кристи (или Ариадны Оливер?) судью Уоргрейва на остров Альбатросов у побережья Девона приглашала его старая приятельница, леди Констанция Калмингтон.
А вовсе не Eu. R. Dudd, которым, не исключено, являлся сам судья.
А, не исключено, и нет.
– Ваша приятельница, леди Калмингтон, крайне состоятельная дама, раз купила себе целый остров, Ваша Честь!
– Думаю, да. Ее покойный супруг был крупным и крайне успешным финансистом в Сити и наверняка оставил ей гигантское состояние, которое она теперь с наслаждением транжирит.
– И давно вы видели ее в последний раз, Ваша Честь?
Судья задумался – или сделал вид, что задумался.
– Гм, давненько. Нет, не в этом году, и даже не в прошлом. Она колесит по миру, одну неделю тут, две там. Наверное, мы встречались года три или даже четыре назад, когда ее супруг был еще жив.
Ну что же, это могла быть заранее обдуманная байка – или сущая правда.
– И вы решили принять предложение леди Калмингтон, не задумываясь?
– А почему бы и нет? Об этом острове Альбатросов много писали в прессе. Намекалось даже, что его купил король для тайных свиданий с миссис Симпсон. А так как мне не чужда сословная спесь, то я решил не упустить возможности и навестить леди Констанцию, в гостях у которой, кто знает, могут оказаться в одно со мной время и его величество с нашей будущей королевой!
Ну, не королевой, а женой бывшего короля и всего лишь герцогиней, хотя кто знает, как обернется эта душераздирающая история любви одного из Виндзоров, словно предвестник будущих любовных пертурбаций принцессы Дианы и ее невестки герцогини Мэган, в этом мире.
Может, в этом мире миссис Симпсон в самом деле станет королевой, а во время Второй мировой король заключит пакт с Гитлером.
Мисс Брент будет наверняка в восторге – не по причине королевы-американки, к тому же разведенной, а из-за союза с нацистами.
Хотя, не исключено, и по причине королевы-американки тоже. Хотя та ведь иностранка…
И даже говорящая по-английски с американским акцентом.
Oh my God!
Нина вернула судье приглашение, не исключено, написанное им же самим от лица леди Калмингтон, а Уоргрейв, захлопнув трактат философа Бэкона, заявил:
– И как этот ваш… Eu. R. Dudd обосновал необходимость установить, у кого из гостей есть оружие и какое?
– Посредством более чем солидного гонорара, Ваша Честь. Сами понимаете, что в нашей работе лишние расспросы не приветствуются. Но официальная версия такова, что мой клиент – весьма мнительный человек, помешанный на безопасности, и хочет знать, кто из приглашенных им лиц везет с собой на остров оружие. Потому что там будут пребывать инкогнито крайне значительные персоны, тревожить покой которых ну никак нельзя!
Если Уоргрейв не писал приглашения и к смертям на острове не причастен, пусть в самом деле думает, что туда пожалует король со своей любовницей.
Судья, медленно кивнув, вдруг быстро сменил тему:
– Так на какое агентство, как вы говорите, вы работаете, милая барышня?
Точно уловка из одного из судебных заседаний «Вашей Чести».
– Я ничего такого не сказала, Ваша Честь. Но, так и быть, в ознаменование наших доверительных отношений сообщу вам, что меня нанял…
Вера сделала паузу, понимая, что не знает ни одного названия детективных агентств тех лет – такими вещами она при подготовке литературного вояжа не интересовалась.
Как выяснилось, зря.
– …нанял мистер Моррис. Альфред Моррис. Вы же его знаете?
Судья, сверкнув глазами и пожевав губами, ответствовал:
– К счастью, нет, но репутация мистера Морриса мне отлично известна.
Это прозвучало как приговор, окончательный и обжалованию не подлежащий.
– Ваша Честь, а что из категории оружия вы еще везете с собой?
Судья, осклабившись, ответил:
– Только револьвер.
– Ваша Честь, вы всегда берете с собой револьвер, отправляясь на уик-энд, на котором вы полагаете встретить короля? Надеюсь, вы не готовите покушение на его величество или его… пассию?
Явно возмущенный ее предположением, судья Уоргрейв заявил:
– Я всегда беру с собой револьвер, потому что уж слишком хорошо знаю способную на все человеческую натуру. Сорок лет в судейской мантии меня многому научили. Человеческое существо – это вместилища огромного зла и очень небольшого количества добра. Бэкон вот об этом и пишет!
И он ткнул узловатым пальцем в трактат философа «Оттенки Добра и Зла».
– Если вы так цените Бэкона и его взгляды, то отчего изуродовали его трактат, Ваша Честь? Ах, я не хотела показаться бестактной…
В дверь купе почтительно постучали, и появился проводник.
Тот самый, который читал Нине нотации.
– Сэр, прошу прощения, я хотел осведомиться, не желаете ли вы что-либо выпить или перекусить?
«Ваша Честь» не желал, а проводник, явно узнав Нину, процедил:
– Мисс, ваше место в третьем классе! Вы пытались усесться во втором, а теперь перебрались аж в первый и докучаете джентльмену. Я вынужден взыскать с вас штраф, причем с учетом предыдущей ситуации в двойном размере.
Судья Уоргрейв, нахмурившись, проскрипел примерно так, как, вероятно, зачитывал в суде смертный приговор:
– Милейший, эта дама – мой личный гость. Вы имеете что-либо против? А если надо доплатить разницу, то я немедленно сделаю это!
Проводник, явно пристыженный, пробормотал извинения, уверил, что все в полном порядке, и тотчас ретировался.
– Спасибо, Ваша Честь. Но вы ведь могли запросто сдать меня ему на руки и вообще вызвать полицию.
Уоргрейв усмехнулся, и Нине эта ухмылка отчего-то очень не понравилась, несмотря на рыцарский жест судьи.
– Тогда бы вас точно ссадили с поезда, и вы бы пропустили уик-энд на острове Альбатросов. А этого, мисс Клейторн, мы никак не можем допустить, ведь так? Наш совместный уик-энд, если я смею это так сформулировать.
От этих слов Нине сделалось страшно, и она вдруг поняла, что ухмылка Уоргрейва похожа на волчий оскал.
Еще раз поблагодарив судью, Нина поняла, что вытянуть из него уж точно больше ничего не получится, и если он и есть Eu. R. Dudd, то не расколется, не признается и не раскается.
А станет планомерно осуществлять свой кровавый план на острове Альбатросов.
Поэтому не оставалось ничего иного, как вместе с судьей и прочими «альбатросами» отправиться туда и внимательно следить за развитием событий, стараясь наиболее печальные из них предотвратить.
Нина не знала, какого она мнения о «Вашей Чести»: виновен или нет?
Может, да, а может, и нет.
Что же, разведку боем она провела, и скоро поезд должен был сделать остановку на станции Оукбридж, где всем, приглашенным на выходные на остров Альбатросов, надо было сделать пересадку.
В том числе и ей самой.
Настало время распрощаться с судьей и отправиться в вагон третьего класса, чтобы продолжить общение со второй потенциальной подозреваемой – старой (ну, или не очень) ханжой и поклонницей фашизма мисс Брент.
– … Ты точно уверена, что надо, Ниночка? – спросил доктор Дорн, вернее, конечно, Женя, ее Женя, и только ее, когда они накануне литературного вояжа провели вечер вместе – праздничный ужин, приготовленный Дорном, прогулка по вечернему парку, а потом просмотр душещипательного фильма.
Он, сидевший рядом с Ниной на софе перед телевизором, положил ей руку на плечо, привлек к себе и нежно поцеловал в лоб.
– Женя, что значит надо? – спросила она, а муж (пусть и без штампа в паспорте!) спросил:
– Это ведь будет опасно.
– Да, Женя, будет.
– Даже очень опасно.
– Да, Женя, очень.
– Даже очень и очень опасно.
Нина вздохнула. Он был прав.
– Все верно. Но так надо…
Муж, снова поцеловав ее, заявил:
– Тогда давай вместе рванем? Я могу проникнуть туда через другой портал, у меня же есть контакты, ты знаешь…
Нина положила ему руку на колено и ответила:
– Нет, ты останешься здесь. Это всего лишь семь минут, Женя! Какие-то семь минут – я вернусь обратно!
Любое ее путешествие, даже занимавшее в литературной вселенной дни, а то и недели и месяцы (а были и такие), длилось в ее мире всего семь минут – не успела она уйти, как уже возвращалась обратно, пока Женя готовил и пил кофе.
Почему именно семь минут, Нина понятия не имела, у хранителей других порталов были свои собственные интервалы, у кого значительно дольше, у кого даже короче, но она всегда знала: что бы там ни произошло в литературной вселенной, она вернется через свой портал обратно – к Жене, своему Жене, и только своему, которого оставила всего семь минут назад.
«Семь минут, семь минут, это много или мало?…»
Муж, сняв пенсне и положив его на тумбочку, тихо спросил:
– Ты ведь из-за меня это делаешь, Ниночка? Ты выторговала у них для меня… послабления, если ты подвергнешь себя риску и ввяжешься в эту авантюру, ведь я прав?
Нина, поцеловав мужа в нос, ответила:
– Честное пионерское, Женя, нет! Они бы на это и не пошли.
Хотя, может, она просто плохо торговалась?
– Тогда зачем? – продолжал настаивать он. – Это тебе не «Братья Карамазовы», не «Анна Каренина», даже не «Лолита» и не «Собака Баскервилей». Ты будешь один на один с жестоким, изворотливым, беспощадным серийным убийцей!
Нина и сама это знала, и ей было боязно, но в то же время она очень хотела оказаться в этом пусть и тревожном, но столь увлекательном мире.
И докопать до правды.
Правды Негритянского острова.
– Ты, Женя, как всегда, прав. Но, поверь, в «Собаке Баскервилей» тоже было более чем опасно, и тот, с кем я там столкнулась, был не менее кровожадным, чем убийца с острова. И в «Анне Карениной» меня тоже пытались убить. А Г.Г. из «Лолиты», узнай, что это я разлучила его с вожделенной нимфеткой, наверняка бы разорвал меня своими литературными ручками на тысячу клочков. Или даже на миллион. Опасно везде и всегда. Ну, почти везде и почти всегда. Даже в «Колобке» имеется лисица-людоед.
Женя, вздохнув, сказал:
– Ты хотела сказать, колобкоед.
