Лорен Миракл "Пусть идет снег". Читать онлайн бесплатно.

Читать Лорен Миракл "Пусть идет снег
Отзывы на книгу Лорен Миракл "Пусть идет снег

Пусть идет снег
Лорен Миракл

Морин Джонсон

Джон Грин

Young Adult. Кинообложка
Жители Грейстауна оказались во власти снежного урагана. Но в канун Рождества могут случиться самые невероятные события. Кафе на окраине вдруг превратится в романтический уголок, где чудесным образом переплетутся между собой три истории.

Шестнадцатилетняя Джубили выберется из застрявшего в снегу поезда и встретит очаровательного незнакомца. Трое друзей, Тобин, Джей и Герцог, будут рисковать жизнью ради команды чирлидерш. Аделина, девушка с разбитым сердцем, отправится на поиски сбежавшего карликового поросенка и, возможно, найдет рождественский подарок для себя.

Джон Грин, Морин Джонсон, Лорен Миракл

Пусть идет снег

Морин Джонсон

Джубили-экспресс

Хэмишу, который учил меня покорять снежные склоны по принципу «катись очень быстро, а если видишь препятствие – поворачивай». Всем, кто трудится за фасадом корпоративного монолита, каждому, кому приходится заказывать латте гранде по три тысячи раз в день, всякой душе, которая когда-либо сталкивалась с проблемой сломанного терминала для кредитных карт в праздничной суете… эта книга – для вас.

Глава 1

Была ночь накануне Рождества.

Точнее, вечер перед ним. Но прежде чем мы окажемся в самой гуще событий этой истории, давайте кое-что проясним. По опыту знаю: если это всплывет позже, то украдет все ваше внимание и сосредоточиться ни на чем другом вы уже не сможете.

Меня зовут Джубили[1 - От англ. Jubilee – «юбилей». (Примеч. пер.)] Дугал. Прочувствуйте это.

Видите, если сказать об этом прямо, звучит не так уж плохо. А теперь представьте, что посреди длинной истории (где мы с вами вот-вот окажемся) я вдруг огорошиваю вас: «Кстати, меня зовут Джубили». Вы точно не будете знать, как на это реагировать.

Знаю, Джубили – немного стриптизерское имя. И вы, вероятно, подумали, будто я создана для шеста. Но нет. Достаточно всего разок увидеть меня, чтобы стало ясно: для работы в сфере стриптиза я не подхожу (ну, или мне так кажется). У меня короткие темные волосы. Половину времени я ношу очки, другую – линзы. Мне шестнадцать, я пою в хоре и участвую в олимпиадах по математике. Занимаюсь хоккеем на траве, игрокам в который явно недостает присущих стриптизу гибкости и смазанной детским маслом грациозности. (Я ничего не имею против стриптизерш – на случай, если кто-то из них это читает. Просто я к ним не отношусь. Единственное, что меня беспокоит в танцах у шеста, это латекс. Думаю, он не очень полезен для кожи, так как не дает ей дышать.)

Моя претензия состоит вот в чем: я вообще не считаю, что Джубили – это имя. Это название какой-то вечеринки. И никто уже не знает какой. Вы хоть раз слышали, чтобы кто-то сегодня устраивал юбилей? А если так, пошли бы на такое сборище? Я вот нет. Звучит так, будто для его организации вам придется арендовать большой батут, развесить флаги и продумать сложный план для вывоза мусора.

Если вдуматься, с таким же успехом на подобном празднике могут танцевать безнадежно устаревшую кадриль.

Мое имя тесно связано с событиями этой истории, как я уже сказала, начавшейся вечером накануне Рождества. Это был один из тех дней, когда чувствуешь: жизнь… любит тебя. Экзамены прошли, и со школой было покончено до нового года. Я сидела одна в нашем доме, очень теплом и уютном, одетая во всё новое: черная юбка, колготки, блестящая красная футболка и новые черные ботинки были припасены у меня как раз для этого дня. Мои подарки были упакованы и готовы к отбытию. Я пила эггног[2 - Эггног – традиционный рождественский напиток в США, Канаде и многих странах Европы, готовится из сырых яиц и молока. (Примеч. пер.)]—латте собственного приготовления, полностью готовая к предстоящему большому празднику в доме Ноа Прайса, моего бойфренда – к рождественскому шведскому столу, который ежегодно устраивала его семья.

Традиционный рождественский фуршет Прайсов сыграл немалую роль в нашей истории. Благодаря ему мы и начали встречаться. До приема Ноа Прайс был звездой на моем небосклоне… неугасимой, знакомой, яркой – и бесконечно далекой. Я знала его с четвертого класса, но примерно так же, как знала людей с телевидения: тебе известны имена, ты смотришь шоу. Конечно, Ноа был немного ближе… но каким-то странным образом, когда всё происходит в реальной жизни… человек оказывается еще более далеким и недоступным, чем настоящая знаменитость. Близость не порождает сближения.

Он всегда мне нравился, но я никогда не задумывалась о том, что он мне нравится. Не считала это разумным. Он был на год старше меня, на голову выше, широк в плечах, с ясными глазами и густой копной волос. У Ноа было всё: спортсмен, отличник и авторитетный член школьного правительства, он создавал впечатление человека, который может встречаться только с моделями, шпионками или интеллектуалками, в честь которых названы медицинские лаборатории.

Так что, когда год назад он позвал меня на Рождественский шведский стол, меня чуть на части не разорвало от волнения и растерянности. Три дня после приглашения я даже не могла нормально ходить. Всё было так плохо, что мне пришлось вдумчиво репетировать походку, перед тем как отправиться в дом Ноа. Я не знала, почему он меня пригласил: то ли потому, что я ему нравилась, или мама заставила (наши родители знают друг друга), или просто проиграл пари. Мои друзья тоже были взбудоражены случившимся, но, судя по всему, понимали ситуацию лучше меня. Они уверяли: он не сводил с меня глаз на математических соревнованиях, смеялся над моими попытками отпускать шутки из области тригонометрии, постоянно втягивал в беседы.

Это было натуральное безумие… будто я узнала, что кто-то написал книгу о моей жизни или что-то вроде того.

Бо?льшую часть того приема я провела в безопасном углу, общаясь с сестрой Ноа, девушкой весьма недалекой (при всей моей любви к ней). С ней можно высказаться только о любимых брендах толстовок – и уже почувствовать, как сужается круг тем для разговоров. Но держит она себя при этом как настоящий чемпион. У Элизы всегда есть соображения по любому поводу.

В конце концов в беседе возникла пауза – как раз в тот момент, когда мама Ноа вынесла очередное блюдо, – и у меня появилась возможность улизнуть под предлогом «О-прости-но-это-выглядит-так-аппетитно». Я понятия не имела, что было на тарелке, и оказалось – соленая рыба. Но не успела я отступить, как мать Ноа сказала: «Тебе стоит попробовать кусочек».

Давно я не чувствовала себя так глупо, жуя ту рыбу. Но мне повезло: как раз в эту минуту я заметила устремленный на меня взгляд Ноа. «Я так рад, что ты попробовала это», – сказал он. Я поинтересовалась, почему, всё еще подозревая: дело в споре. («О’кей, я позову ее, но вы, парни, будете должны мне 20 баксов, если я заставлю ее съесть маринованную рыбу».)

А он ответил: «Потому что я ее ел».

Поскольку я продолжила стоять с, как я полагаю, очаровательным выражением полного недоумения на лице, он добавил: «И я не смог бы поцеловать тебя, если бы ты тоже ее не попробовала».

Это было и противно, и невероятно романтично. Ноа ведь мог просто подняться наверх и почистить зубы, но остался и крутился рядом с рыбой из-за меня. Потом мы пробрались в гараж, где целовались под полкой с электроинструментами. Так всё и началось.

В общем, этот канун Рождества, о котором я собираюсь рассказать, был не просто преддверием праздника: это была наша первая годовщина. Самой не верилось, что прошел уже год. Он пролетел так быстро…

Понимаете, Ноа всегда очень занят. Когда он появился на свет, крошечный, скорченный и розовый, ему, вероятно, пришлось уже в ближайшее время выйти из больницы, чтобы успеть на встречу. Как старшеклассник, член футбольной команды и президент школьного совета он располагал свободным временем в количестве, стремившемся к нулю. Думаю, за год у нас была всего дюжина настоящих свиданий, проведенных наедине. Примерно раз в месяц. Но нас часто видели вместе. Ноа и Джубили на ярмарке выпечки, организованной школьным советом! Ноа и Джубили за судейским столом футбольного матча! Ноа и Джубили в столовой, в классе, на встрече, посвященной организации выпускного…

Ноа понимал это. И хотя сегодня было семейное мероприятие, где будет полно народу, он обещал выкроить время только для нас. Он всё продумал заранее. По его расчетам, если мы потратим два часа на вечеринку, то потом сможем сбежать в заднюю комнату, обменяться подарками и вместе посмотреть «Гринч – похититель Рождества». А позже он отвезет меня домой, и по пути мы ненадолго остановимся…

А потом, конечно, моих родителей арестовали, и всё это полетело к чертям.

Вы слышали о «Счастливой деревне Санты»? Я полагаю, про нее знают все, ведь в моей жизни она занимает очень важное место; однако не так давно мне сказали, что я делаю слишком много предположений, а значит, лучше мне пояснить.

«Счастливая деревня Санты» – это серия коллекционных керамических фигурок, объединив которые можно «построить» небольшой городок. Мои родители собирали их со дня моего рождения. Я смотрела на эти крошечные улочки, вымощенные пластиковым булыжником, с тех пор, как стала достаточно большой, чтобы стоять на своих двоих. У нас есть всё: мост из леденцов, Талое озеро, мармеладная лавка, пекарня имбирных пряников, аллея Сахарных сливок. Коллекция велика. Родители купили для нее специальный стол, и теперь со Дня благодарения до Нового года она занимает центральное место в нашей гостиной. Чтобы вся эта конструкция заработала, требуется семь удлинителей. Во имя разумного потребления я уговорила родителей выключать огни хотя бы на ночь, но это было непросто.

Меня назвали в честь здания № 4 «Счастливой деревни Санты» – Джубили Холла. Это самое большое строение в коллекции, главное место, где делают и упаковывают подарки. Там есть разноцветные фонари, движущийся конвейер с приклеенными к нему коробочками и крошечные эльфы, которые поворачиваются, будто загружая и разгружая подарки. Они приклеены к рукам каждого работника Джубили Холла, так что на самом деле эльфы похожи на кучу замученных существ, обреченных поднимать и опускать одну и ту же коробку снова и снова до скончания веков или пока не сломается мотор. Помню, как указала на это маме, когда была маленькой; она ответила, что я упускаю суть. Наши мнения на этот счет точно разнились, ведь она считала маленькие домики достаточно важными, чтобы назвать в честь одного из них своего единственного ребенка.

Люди, собирающие «Счастливую деревню», как правило, немного одержимы ею. Этой теме посвящены конференции, около десятка серьезных веб-сайтов и четыре журнала. Некоторые коллекционеры пытаются оправдаться тем, то фигурки «Деревни» – это инвестиции. Стоят они действительно много, это правда. Особенно пронумерованные. Их можно купить только в шоуруме «Счастливой деревни» в канун Рождества. Мы живем в Ричмонде, штат Вирджиния, то есть всего в 80 км от магазина. Так что каждый год вечером 23 декабря мои родители отправляются туда на машине, загруженной одеялами, стульями и едой – чтобы провести ночь ожидания в очереди.

Раньше производители «Счастливой деревни Санты» создавали сотню пронумерованных фигурок, но в прошлом году сократили их количество до десяти. Вот тогда-то дела и пошли плохо. Даже ста экземпляров было слишком мало, а уж когда их число сократилось в десять раз, в ход пошли когти, и шерсть клоками полетела во все стороны. В прошлом году возникли сложности с сохранением мест в очереди, и они быстро переросли в беспорядки: люди лупили друг друга каталогами «Счастливой деревни», кидались формами для печенья, ломали чужие стулья и выливали теплое какао на праздничные колпаки соперников. Драка вышла настолько массовой и нелепой, что попала в местные новости. Производители «Деревни Санты» пообещали «принять меры», чтобы не допустить подобного в будущем, но я им не поверила. Такую рекламу не купишь за деньги.

Но я не думала об этом, ни когда мои родители уехали занять очередь за фигуркой № 68 – Отелем Эльфов, ни пока пила эггног-латте, коротая время до ухода к Ноа. Я заметила, что родители задерживаются по сравнению с обычным временем прибытия. Обычно ко времени ланча они уже возвращались из магазина, а было почти 4 часа. Чтобы как-то отвлечься, я занялась обычными праздничными обязанностями. Позвонила бы Ноа… но знала: он занят подготовкой к рождественскому приему. Так что просто добавила немного лент и остролиста к его подаркам. Подключила все удлинители «Счастливой деревни Санты», вернув порабощенных эльфов к работе. Поставила рождественские песни. И как раз собиралась выйти на крыльцо, чтобы зажечь уличные гирлянды, когда увидела Сэма, решительным шагом приближавшегося к нашему дому.

Сэм – наш адвокат, и под этой фразой я подразумеваю «наш сосед, который – так уж вышло – является влиятельным адвокатом в Вашингтоне». Сэм – идеальная кандидатура для работы в крупной корпорации или для представления в суде, если с вас пытаются взыскать миллиард долларов. Однако он – не мистер добряк. Только я собиралась предложить ему войти и попробовать один из моих вкуснейших латте, как он пресек мой порыв на корню.

– У меня плохие новости, – произнес он, вводя меня в мой собственный дом. – В «Счастливой деревне Санты» произошел еще один инцидент. Внутри шоурума. Пойдем.

Я решила, он хочет сообщить, что родителей убили – тон у него был именно такой. Представила, как гигантский Отель Эльфов срывается с постамента и сметает всех, кто находится на его пути. Я видела фотографии фигурки: ее украсили острыми шпилями из леденцов, которыми можно с легкостью кого-нибудь пронзить. И если кто и мог погибнуть от Отеля Эльфов, так это мои родители.

– Они под стражей, – сказал Сэм. – Они в тюрьме.

– Кто в тюрьме? – не сразу сообразила я. Мне было гораздо проще поверить, что моих родителей убил Отель Эльфов, чем представить, как их увозят в наручниках.

Сэм смотрел на меня, ожидая, когда до меня дойдет смысл его слов.

– Сегодня утром, когда фигурки вынесли в магазин, случилась еще одна драка, – объяснил он после паузы. – Спор из-за мест в очереди. Твои родители в нем не участвовали, но они не подчинились приказу полицейских освободить пространство. Их взяли вместе с остальными. Задержаны пять человек. Это во всех новостях.

Я почувствовала, как у меня подкашиваются ноги, и опустилась на диван.

– Почему они не позвонили?

– У них был один звонок, – ответил Сэм. – Они связались со мной – думали, я могу их вызволить. Но я не могу.

– Как это – не можете?

Мысль о том, что Сэм не способен вытащить моих родителей из-за решетки, была нелепой. Это как услышать из динамиков голос пилота: «Слушайте, я тут вспомнил – мне не очень хорошо удаются посадки. Я просто полетаю по кругу, пока ни у кого не возникнет идеи получше».

– Я сделал всё возможное, – продолжил Сэм, – но судья не идет на уступки. Он устал от проблем со «Счастливой деревней Санты» и хочет всем преподать урок. Родители попросили отвезти тебя на железнодорожную станцию. У меня только час, а к пяти мне надо вернуться к горячему печенью и песнопениям. Как быстро ты можешь собраться?

Он произнес это тем же грубым тоном, которым, вероятно, спрашивал у людей в суде, почему их видели убегающими с места преступления и перепачканными в крови. Он был не в восторге от того, что вынужден заниматься всем этим в канун Рождества. Но немного теплоты Опры здесь точно не помешало бы.

– Собраться? Железнодорожная станция? Что?

– Ты едешь во Флориду к бабушке и дедушке, – сообщил Сэм. – На самолете не получится: все рейсы отменили из-за снежной бури.

– Какой еще бури?

– Джубили, – медленно произнес Сэм, очевидно посчитав, что разговаривает с самым неосведомленным человеком на планете, – скоро начнется самая сильная буря за последние пятьдесят лет!

Мой мозг работал неправильно – он ничего не воспринимал.

– Я не могу поехать, – выдохнула я. – Сегодня я должна встретиться с Ноа. А еще Рождество. Как же Рождество?

Сэм пожал плечами, как бы говоря: Рождество ему не подвластно и правовая система не может ничего с этим поделать.

– Но… почему я не могу просто остаться здесь? Это безумие!

– Родители не хотят оставлять тебя одну на два праздничных дня.

– Я могу пойти к Ноа. Я должна пойти к Ноа!

– Послушай, – ответил он, – всё уже решено. Мы не можем сейчас связаться с твоими родителями – с ними работает полиция. Я купил тебе билет, и у меня не так много времени. Нужно собираться, Джубили.

Я обернулась и взглянула на мерцающий огнями маленький городской пейзаж на столе. На тени обреченных эльфов, работающих в Джубили Холле, теплое сияние, источаемое кондитерской миссис Маггин; на медленно, но радостно ползущий по железной дороге Эльфийский экспресс.

И задала единственный вопрос, который пришел мне в голову:

– Но… как же «Деревня»?

Глава 2

Я первый раз в жизни оказалась в поезде. Он оказался выше, чем я представляла, со вторым этажом, где, наверное, располагались спальные купе. В тусклом свете внутри вагона большинство пассажиров выглядели заторможенными. Я думала, паровоз начнет испускать дым, пыхтеть, а затем тронется со скоростью ракеты: именно так функционировали поезда из мультфильмов, которых я насмотрелась немерено за свое бездарно растраченное детство. Но этот скользнул с места гладко и равнодушно – будто просто устал стоять на месте.

Конечно, я позвонила Ноа, как только мы отправились в путь. Это было грубое нарушение запрета на звонки под девизом «Я буду страшно занят до 6 вечера, так что увидимся уже на вечеринке», но более смягчающие обстоятельства и придумать сложно. Он взял трубку; на заднем плане слышался веселый шум. Рождественские песни и звук переставляемых тарелок заставили меня лишь сильнее ощутить тоску в этом давящем вакууме поезда.

– Ли, – сказал он. – Сейчас не самое подходящее время. Увидимся через час?

И тихонько крякнул, будто поднял нечто тяжелое. Возможно, один из невероятно больших окороков, которые его матери всегда удавалось достать для Рождественского шведского стола. Должно быть, она покупает их на какой-то экспериментальной ферме, где свиней облучают лазером и держат на суперпрепаратах до тех пор, пока животные не достигнут пятнадцати метров в длину.

– Эм… – замялась я, – в том-то и дело: я не приду.

– В смысле – не придешь? Что случилось?

Внятно, насколько могла, я объяснила ему ситуацию «родители в тюрьме / я в поезде в бурю / жизнь не всегда оправдывает ожидания». Стараясь не сгущать краски, я выставила всё так, будто это даже забавно – в основном чтобы не разрыдаться в темноте вагона на глазах у ошеломленных незнакомцев.

Другой натужный звук. Будто он двигал что-то тяжелое.