Вот мы одновременно приближаемся к моему дому: я и мусорная машина. С ее подножки спархивает пара молодых мужчин: у них прямые сильные спины, загорелые лица и улыбка. Один из них подмигивает мне:
Bonjour!
Page 404 not found1[2 - Страница 404 не найдена]. Внутренний поиск не дает результатов. Поломанная строчка кода:
Почему он не пьяный?
И не бедный.
Почему он стоит, как король, и держится увереннее, чем я?
Его рука в перчатке катит зеленый пластиковый мусорный бак – и бронзовые мускулы играют.
В пятнадцать секунд мусорный бак перевернут и опорожнен; два аполлона снова вскакивают на подножку грохочущей машины, образуя что-то вроде паруса по бокам: одной рукой они держатся за поручень, и тело, как гипотенуза или тетива, отклоняется от прямой оси кузова.
Bonjour! – наконец, отвечаю я.
На темном силуэте в контр-ажуре возникают две белые улыбки.
Может быть, если я буду писать и получать такие вежливые письма, однажды я буду держаться так же по-королевски?
В компьютере у меня теперь есть десять шаблончиков самых вежливых писем от Мари Клод.
У вас одно новое письмо!
Я открываю почту: «предложение сотрудничества».
«С маленькой буквы… – замечает моя внутренняя Мари Клод, получившая прописку в моем мозге. – В субботу, – удивляется она. – Вечером? Как негритенок…»
Подожди, Мари, русскоязычная деловая переписка – не твоя вотчина. Давай вчитаемся.
Моя свеженькая, недавно установленная программа вежливости начинает сбоить. Вообще-то, – продолжает она говорить голосом Мари Клод, – во Франции можно подать в суд на босса, который тревожит вас в субботу, не уважая ваше право на отдых.
Кнопка западает, но нажимается. Я переключаюсь обратно, ре-адаптируясь и убирая все лишние сердечные поклоны, чтобы написать, как принято у нас – просто и по делу:
«Ответ приходит моментально, хотя в Москве – на два часа позже. Он прям и конкретен:
«Вчера)))»
«А причем здесь смайлики, разве это смешно?» – поправляет шелковый треугольничек воротника Мари Клод.
В начале эмиграции внутри тебя батареечка часто мерцает красным. Она может разрядиться от похода в магазин, где ты неожиданно потратишь тридцать минут на поиски кефира, не догадываясь посмотреть в арабском отделе. От смол-тока, в котором ты путаешься, как в тропическом лесу. От температуры в 19 градусов дома, где ты коченеешь, а твой муж ходит в шортах.
На красной батареечке включается режим сохранения энергии, и в голову приходят автоматические реакции, и залипающая кнопка выдает мне меню из четырех вариантов ответа на имэйл:
Взорваться и буркнуть: «Прошу прощения, но вчера я уже занята»
Прочесть мораль: «Вы пишете мне в субботу ночью, не здороваясь, не обращаясь ко мне по имени, не прощаясь, и при этом хотите…»
Удалить это письмо
Встать в позу и выдвинуть свои условия, но принять предложение, ведь я ищу работу
Ответить подчеркнуто вежливо, как французы, задавив человека пассивной агрессией.
Вы бы что выбрали?
Я перепробовала все – и ничего не рекомендую.
По-моему, правильный ответ:
Зарядить батарейку.
Когда переезжаешь в новую страну, внутреннюю батареечку нужно заряжать постоянно. Стоит носить с собой столько внешних аккумуляторов, сколько у вас есть, и по возможности приобретать новые. Когда переезжаешь в новую страну, особенно впервые, поддержки не бывает слишком много. Стоит брать всю. Иначе будешь выдавать автоматические реакции, раниться и о своих, и о чужих, и чувствовать себя блудным сыном, который уже ушел из дома, но еще никуда не пришел, и завис в «между».
Ты другая! – слышу я от своих родных, которые уверяют, что у меня появился акцент и поменялась манера общения.
Французы же видят во мне задержавшуюся туристку, с совершенно чуждой для них манерой общения и иностранным акцентом.
А диалоги в итальянских учебниках языка вообще начинаются не с «signora», а с «tesoro»1[3 - Tesoro (итал.) – сокровище (Прим. ред.)]:
Сокровище, у тебя ключи от дома?
Кнопки внутри разрабатываются мучительно. Пройдут годы – и я смогу сказать: я сочетаю в себе две культуры, и это меня обогащает. Но сначала есть риск годами не принадлежать ни к одной, ассоциируя себя разве что с этой картинкой:
Право на солнце
Право на солнце закреплено за жителями севера Франции законом. Он гласит, что ваш работодатель не может отказать вам в отпуске летом. Вы живете на севере, вы слишком часто мокнете под crachin – зависшей в воздухе моросью, вы имеете право на солнце Каннов, Ниццы и Марселя.
Когда мне говорили, что все французы отправляются в отпуск одновременно, я не могла этого представить. Неужели они не летают на две недельки в Египет или Тайланд зимой? Не выкраивают несколько дополнительных дней на майские? Не пытаются ухватить дешевые осенние билеты на распродаже, решив, что их дети ничего не потеряют, пока в школе повторяют пройденное за прошлый год?
Наверное, многие ездят в отпуск летом, как и у нас, – думала я. Многие, но не все.
Это вы Оаро? – спросил таксист. – Давайте я помогу вам с чемоданом.
Мы приехали в Лилль вечером 14 июля, в день взятия Бастилии. Разноцветные салюты взрывались в небе, видном из окна такси. Казалось, город жив и веселится.
Однако наутро, раздвинув шторы, я увидела широкую совершенно пустую улицу. Ни собаки, ни пешехода, ни велосипедиста. Пустая парковка. Только семья цыган сидит у бесшумной раздвижной двери супермаркета, положив на асфальт спящего младенца.
Гугл-мапс показывал булочную на углу; я дошла до нее и увидела написанное от руки объявление, приклеенное к опущенным роллетам широким скотчем:
«Вернусь в сентябре. Хороших каникул!»
Город напоминал больничный двор. Вот бабушка в ночнушке машет нам с крыльца, задирая подол. Нищий, хромая, тянет ко мне искореженную, вздувшуюся узлами ладонь. Парень в капюшоне на выходе из метро спрашивает:
Все хорошо?
И это означает: не хотите ли купить у меня травки?
Что делать в северном французском городе летом? Писать книгу, – думаю я, – и проверить зубы.
Запись на ноябрь, – отвечают мне в стоматологии. – Доктор в отпуске, а после принимает тех, кто записался весной.
И можно подумать: государство приучило этих граждан жить в системе, ходить ровно и отдыхать по расписанию. Это вариант 1.
Через пару лет у меня появится 2-ой: а ведь отдыхать летом, планируя все заранее, а потом включаться в работу вместе и без опозданий – хорошо для экономики. Организация труда у французов глубоко впечатлит меня.
Какое-то время я буду спорить со своими беларускими друзьями: хорошо это или плохо? Пока не перестану ставить вопрос таким образом.
Французов учат в школе всегда видеть две стороны. Вы можете поставить эксперимент, сказав знакомому французу что-то вроде:
Жить в большом городе ужасно.
И он ответит:
Но с другой стороны, приобретаешь массу возможностей.
Или наоборот, вы можете начать с позитива:
Как прекрасно, что российские налоги в три раза меньше французских.
И услышать такое рассуждение в ответ:
Да, хотя минус в том, что вы не защищены на пенсии.
Я до сих пор помню эти двойные фразы из учебника по изучению языка:
La voiture c’est pratique, mais c’est cher!
Что в переводе означает: машина – это практично, но дорого!
Франция научила меня, что в каждом явлении можно увидеть сразу и плюс, и минус.
А эмиграция научила меня, что явление можно видеть объемно, не оценивая его стороны. В массовом отдыхе в строго предписанное время есть и свобода и привычка, и ригидность и стабильность. И теперь я думаю не «хорошо это или плохо?», а «подходит ли это мне сейчас?» и «как с этим взаимодействовать?»
Если батареечка зеленая, то я решу, что мне на руку все это:
запись к стоматологу с сентября,
оформление документов с сентября
поиск работы с сентября
автошкола с сентября
и сяду делать сайт или писать книгу.
Если батарейка красная, то и экран подсвечен слабее: и я фрустрируюсь. Все будет мне неудобно, и я вернусь в черно-белый режим до rentrеe.
Rentrеe – слово, с которого начинается первая глава моего учебника по французскому. Это время, когда все вернутся из отпусков: сентябрь.
В сентябре здесь запыхтят машины, из их дверц начнут высовываться загоревшие голени и колени, соломенные шляпы, маленькие чемоданчики, выгоревшие на солнце волосы. На улицах появятся велосипеды и откроются булочные. Учителя закончат романы, которые они массово пишут во время каникул. А издательства выпустят столько книжных новинок, сколько никто не в силах прочесть.
Каждый разговор будет содержать этот вопрос:
Где ты была в отпуске?
Где ты была в отпуске?
Где ты была в отпуске?
Я решу, что мне это на руку, и отвечу небанально:
Я была в своей книге.
