– В смысле? Ну-ка…. Да-а-а-а….
Оружие своим внешним видом поражало более чем. Оно выглядело настолько авангардным, что если бы я увидел кого-нибудь с подобной пушкой в руке, то ни капли не испугался бы, а начал бы с интересом оглядываться по сторонам, ища глазами телекамеру, команду киношников и самого режиссера фантастического фильма. В общем, пистолет походил на крутую бутафорию. Вроде именно что бластера…. Сам пистолет блестит хромом от рукояти до кончика ствола. Ни малейшего признака мушки. Вместо спускового крючка странная кнопка черного цвета. С правой стороны пистолета несколько тусклых цветных окошек, выполненных будто бы из стекла. На задней части рукояти, в самом ее низу, что-то вроде защелки с блокиратором. Предохранителя нет – ну или я не нашел. С левой стороны ствола вьется надпись «Век-Тек», сделанная русскими буквами. Внутри дула пусто, темно и пыльно. Отверстие в стволе обычной круглой формы, хотя нарезки я не заметил. Или ее и быть не должно? Хм…
– Хм… – повторил я и вслух.
– Хм… – подхватил Туффи. – Начальник, ты меня случайно не с игрушкой на вражеский огонь послать хотел? Коли я тебе не люб, начальник, так ты просто скажи – я пойму. Я понятливый. И жить хочу.
– Да погоди ты, – фыркнул я, позабыв на миг, что нас вообще-то собираются либо убить, либо захватить в рабство. – Ну-ка…
Отведя пистолет подальше от себя и других, я направил ствол на стену и чуть вверх. Щелкнул кнопкой спуска.
И ничего…
Ни единого щелчка или электронного писка. Черт… Игрушка?
– О! Желтый огонек, – радостно буркнул Туффи. – Как есть игрушка детская. Только динамики сломались или пылью забились. Живы будем – нашим детишкам заберем. Пущай с ней по улицам бегают и в войнушки играют.
– Да погоди ты, – повторил я и снова нажал кнопку, на этот раз смотря на индикаторы.
Легкий вибрирующий шум. Вроде шелесты листвы под порывистым ветром. В казарме резко посветлело….
– Мать моя милая добрая… – охнул присевший Туффи, держась руками за голову и оторопело разинув рот. Женщина выглядела как и он – ошарашенной. Да и я, думаю, выглядел так же…. Ибо в стене казармы зияла огроменная дыра в виде овала. Сквозная. По ту сторону все было как всегда. И виднеющаяся сквозь дыру наша машина казалась целой и невредимой. Какого лешего?
– Это ж настоящий бластер!
– Тут что-то другое, – качнул я головой, переводя взор ниже и смотря на целую кучу странной сероватой пыли – то, что осталось от испарившегося участка стены. Вернее сказать, рассыпавшегося в пыль, а не испарившегося. Вот тебе и «Век-Тек».
– Жирик! Ты чего сделал? Где стены кусок? – удивленный крик Милы донесся сверху, мелькнула на секунду ее свесившаяся вниз голова и плечи.
– Сперли! – буркнул я. – Жители страны Век-Тек своровали. Черт! Это же бомба! Какая у нее дальность?
– Только на машину не направляй! – истово попросил Туффи.
– Я ж не дебил! – оскорбился я. – Мил, враги пока в засаде?
– Да! Почти уверена, что они заряжают сферу защитную. Или ползут в обход.
– Ладно. Туффи, хочешь пальнуть? Вон в ту дальнюю стену?
– Не-не-не! – открестился мужичок, резво отпрыгивая назад. – Я с такими штуками не дружу! Либо у меня в руках рванет, либо ноги распылит, либо соседский сарай пропадет. Ты, начальник, мне какую-нибудь нормальную пушку раздобудь, а? Кольт там, Макаров, ТТ, аль еще что-нибудь обычное.
– Крутая же штука! – изумился я.
– Да к чертям такую крутость!
– Как хочешь. Оставлю себе, – моментально решил я.
– Ой, не дури! Она ж наверняка радиоактивная! Облучит все ниже пояса….
– Мы в цифре живем, – напомнил я.
– А радиация все одно есть!
– Да куда там, – отмахнулся я, освобождая блокиратор странной защелки.
С легким щелчком мне в подставленную ладонь упала продолговатая и чуть сплющенная обойма. С двумя клеммами странной формы наверху, а также с прекрасно всем известным знаком радиации, выгравированным по серебристому боку. И длинная надпись: «Стандартный энергокомплект „Век-Тек“. Унифицированный. По истощению подлежит обязательной утилизации класса А2».
Туффи отпрыгнул еще дальше, заодно оттащив за собой женщину и ребенка.
Покачав головой, я вставил батарею обратно. Надел ремень с кобурой. Убедился, что индикаторы не горят – ни желтый, ни зеленый, который полыхнул во время выстрела. Если эта «вякалка-текалка» пульнет случайно, я лишусь всего своего добра ниже талии и плюс сразу же вырою себе довольно глубокую могилу, наполненную серой пылью. Надо обязательно выяснить, что тут за ерунда с предохранителем. Но сначала разобраться бы с рейдерами Люта.
– Мил, – вполголоса позвал я, зная, что девушка-снайпер меня услышит. – У меня появился дурацкий план! Дерзкий, но дурацкий!
– Дай угадаю! Ты хочешь подкрасться, испарить прикрытие рейдеров, после чего я их перестреляю из винтовки, а ты в случае нужды добавишь из дробовика. Да?
– Ты гений! Так и есть!
– План дурацкий! Но дерзкий, этого не отнять. Жирик, риск страшный. У меня уже два патрона в отказ ушло. Могу не успеть.
– А что делать? Так мы получим элемент внезапности и обалделости – они стопудово в осадок выпадут, если прикрывающая их бетонная плита внезапно исчезнет. Ну еще можно дождаться, пока они возьмут нас в клещи или получат подкрепление. Думаю, они уже послали гонца к своим – скорее на помощь, мол.
– Действуем, – решила спустя пару секунд Мила.
– Мне красться? Или бежать напролом?
– Напролом. Только предупредить не забудь! Дай мне пару минут – я подготовлю винтовку.
– Понял, – повернувшись к напарнику, я попросил: – Туффи, тащи сквозь дыру наших новых друзей к машине. Оттуда сигналь Арту и охотникам. Забирайтесь внутрь, будь готовы к резкой отправке. И если что, если нас завалят, геройствовать не вздумайте! Сразу валите домой и прямиком к деду Федору с докладом. Ясно?
– Все сделаю, начальник!
Туффи не скрывал радость. Он человек не боевой. С лопатой копаться – ему по душе. А бегать с дрыном наперевес и проламывать чужие головы – это уже не для него.
Дождавшись, когда в казарме останусь только я, шагнул к двери, проверил висящий на груди дробовик, потрогал пистолетную рукоять, затем спросил:
– Ну что?
– Я готова! Давай! Я прикрою!
И я дал! Рванул вперед словно обезумевший кабан, тяжело перепрыгивая через препятствия и не сводя глаз с бетонных развалин. Если сейчас кто-нибудь высунется с винтовкой наготове, то мне не позавидуешь. Одна надежда на Милу и ее меткость.
Чем отличается хороший план от плохого? Ответ: всем! А если точнее? Ответ: итогом!
План, придуманный на кривой коленке, в дикой спешке и при угрозе неминуемой смерти или рабства почти всегда заканчивается трагичным пшиком. А при очень большой удаче все завершается неожиданно и феерично.
Госпожа Удача меня еще не покинула.
Я без малейших помех добрался до бетонных развалин. Упал на колено, краем уха прислушиваясь к бубнящим, кричащим и шипящим голосам с той стороны – похоже, лютованы говорили одновременно.
Лютованы? Фига я их внезапно назвал… Но звучит!
Так вот…
Я выставил перед собой ужасное оружие на ядерной тяге, нацелился на косо поставленную бетонную плиту, после чего мысленно перекрестился и дважды нажал спуск. Легкий шелест несуществующей листвы, обильное облако оседающей на землю серой пыли. Резко замигавший на боковой панели красный огонек, вскоре навсегда потухший. Пистолет «Век-Тек» сдох. А бетонная стена осталась. А я увидел засевших в засаде лютованов, суетящихся вокруг чего-то, лежащего на земле. Вернее, я увидел не их самих, а лишь их тени, их движущиеся силуэты.
Отчего я вдруг приобрел способность видеть сквозь стены?
О, это каждый может, если вдруг бетонная стена станет толщиной с лист папиросной бумаги. Пистолет испарил большую часть стены, но оставил от нее т-о-о-оненький слой, лишь чудом еще на рухнувший и не рассыпавшийся на кусочки.
Выйдя из ступора, я помог силе тяжести покончить со стеной – двойным выстрелом из автоматического дробовика. О, это просто неописуемо, когда видишь, как от твоих выстрелов бетон разлетается в стороны, а следом за ним на землю летят дергающиеся тела врагов.
Выстрел! Еще выстрел!
Джекхаммер в моих руках грохотал как бог гнева и грома. Я находился в паре шагов от вооруженных врагов и посему не жалел столь драгоценных патронов двенадцатого калибра.
Выстрел! Выстрел! И еще два!
В этот момент я осознал, что давно уже слышу короткие хлесткие щелчки другого оружия. И вижу, как противники падают на бетонное крошево еще до того, как я приголубил их залпом картечи.
Глотая кислый пороховой дым, я медленно опустил оружие и замер. Кончено.
Только что мы расстреляли шестерых любителей черной кожи, цепочек, ужасного пирсинга, безумных ухмылок и уродливых причесок. Их тела рассыпались в прах. Но на земле осталось много различных предметов, а ко мне в личный Свод один за другим сыпались листки с разнообразной информацией. Инфы было довольно много. Видать, рейдеры Люта успели немало переселенцев пустить на мясо или силком заставили отдать клочки сведений.
– Мила! – крикнул я.
Меня поняли правильно.
– Все чисто! Жирик, ты ту штуку видишь? Нет? Сфера которая.
– Не заметил, – отозвался я, поднимаясь и делая шаг вперед, одновременно снаряжая дробовик патронами. Я становлюсь настоящим воякой. Крутым, как сваренные в машинном масле страусовые яйца.
Странную штуку я увидел сразу. Ну ее мудрено НЕ заметить – когда на ровном участке земли, между кусками бетона и грязи, растет металлический гриб с вывернутой наизнанку шляпкой. В общем, что-то вроде миниатюрной антенны с круглым сегментным зонтиком и штырем по центру, направленным точно на солнце. От зонтика идет короткий толстый провод, присоединяющийся к большому рюкзаку, однозначно выглядящему более чем серьезно и технологично: пластик, металл, снова пластик, мягкие обводы и широкие ремни. Вот она – защитная призма. Это я понял сразу. И так же понял, что магией здесь не пахнет. Чистая технология.
– Мил, пусть остальные продолжают раскопки! – завопил я, приступая к сбору трофеев. – И пусть все делают в два раза быстрее, чем раньше!
– Принято! Жирдяй!
– Чего?
– Ты молодец! Но как ты угадал с толщиной стены?
– Я не угадывал! Просто эта клятая штука сдохла! – признался я, сгребая в пригоршни странные амулеты из птичьих перьев, косточек и канцелярских скрепок. О, а эта железяка торчала в носу у того, кто словил выстрел из дробовика прямо в шею. Случайно у меня так получилось.
Кстати – меня приголубило. Но я, хоть убей, не мог припомнить, кто именно сумел меня достать. Однако половину моей жизни как языком слизало. Даже чуть больше. Я прошелся по краю. По спине пробежался запоздалый озноб.
Мне достались два револьвера – одинаковых, небольшого калибра, пятизарядных. Двенадцать ножей. Причем некоторые самодельные, со следами ковки и, как мне кажется, со следами сварки. Металл очень солидный, такой на простом огне не расплавишь. А может, и не раскалишь. Еще я заполучил топорики, пять пар самодельных кандалов, настоящие наручники – как в фильмах про копов. Черные кожаные лохмотья. Запас продовольствия, разложенный по двум мешкам. И еще один нетронутый рюкзак, в котором лежал аккуратно сложенный женский костюм из черной кожи и небрежно скомканное детское платьице. Тут же лежало длинное мачете, несколько маленьких ножей, большой автоматический пистолет с надписью «desert eagle», покрытый хромом, но с черной рукоятью. А вот и женское элегантное белье – кажется, это шелк. Трусики из розового шелка и лифчик из шелка кроваво-красного. Что за….
Что за….
Крутнувшись на месте, я побежал к казарме, крича во все горло:
– Мила! Мила! Где эта новенькая?! Где женщина с ребенком?!
– Что? – переспросила поднявшаяся во весь рост девушка, начав медленно разворачиваться в противоположную от меня сторону. И тут же раздались крики. Дикие истошные крики людей, попавших в серьезную передрягу.
– Вот я дебил! Вот я дебил! – орал я сам себе, несясь во весь опор к казарме.
Она же была голой!
Эта женщина, что пришла к нам с ребенком! Но до этого она говорила, что находилась в большой группе людей – числом в пятнадцать рыл. И что? Она ходила среди них обнаженной? Голой? Не удосужившись прикрыться даже фиговым, мать его, листком? Вот я дебил! Царапнуло же мне мозг – почему она голая? Почему голая?!
Выстрел! Выстрел!
Упавшая на колено Мила стреляла вниз, туда, где стояла наша машина.
В ответ на выстрелы с ревом зашумел один из двигателей, следом за ним затарахтел второй. А я ни хрена не вижу…. Однако незнание и нарастающая паника добавляют мне прыти. Я бегу так быстро, как еще никогда не бегал – ни в мире реальном, ни в Ковчеге.
Обогнув угол офицерской казармы, я промчался вдоль стены, снова свернул, и все это под звуки стрельбы, криков, испуганного детского плача. Нет, не испуганного – перепуганного. Ребенок уже не плакал, а захлебывался тонким визгом умирающего от страха звереныша. Мать их!
Когда моим глазам предстала трясущаяся машина, я со злобным воплем закинул дробовик за спину и схватился за нож. Машина никуда не ехала. Уродливое треугольное творение тарахтело обеими двигателями, но стояло на месте. А тряслось из-за устроенной внутри железной клетки салона дикой потасовки, в которой сплелось несколько тел воедино. Ребенок же был в носовой части и обеими руками держался за рулевое колесо, продолжая кричать от переполняющего его крохотное тельце дикого страха. Стрелять я не могу – там все воедино. И сноп картечи порвет всех без исключения – и своих, и чужую. Засевшая на крыше Мила выстрелила, я услышал звон отрикошетившей от стойки пули и зло закричал:
– Не пали!
– А что делать?!
– Ничего! Ребенка заденешь!
Сбросив на землю все снаряжение – не собираюсь туда соваться с дробовиком и прочими штуками – я кинулся к машине. Вот ведь! Одна голая женщина дала бой четырем мужикам и одному снайперу! И все еще оставалась в живых! Клубок переплетенных тел катался внутри салона, бился о стены, я увидел, как Арта бьют головой о стойку, как Туффи отлетает прочь от удара женской ножкой в пах, как одному из охотников, запамятовал его имя, два выпрямленных пальца бьют по глазам, и он так же отшатывается.
Рванув на себя дверцу, я шагнул вперед, отшвыривая Туффи к рулевой колонке. А затем я просто упал. Всей своей жирной тушей на дно салона и на спину ползущей куда-то чертовой девки. А у груди я держал нож, направив его лезвие от себя. Посему я буквально пригвоздил незнакомку к полу салона, заодно придавив своим немалым весом. И она наконец-то остановилась, хотя продолжала дергать конечностями и буквально грызть железный пол зубами, биться об него в бешенстве красивым лицом.
– Отдайте мне Диллару и я уйду! – женский дикий визг перекрыл детский перепуганный писк. – Отдайте Дилю и я уйду! Или убейте нас обеих! Убейте обеих!
– Сдохни! – прошипел я, наваливаясь на нож сильнее.
– Отдайте Дилю! Иначе я вернусь за ней, вырежу ваши кишки и позвоночники! Отдайте!
– Сдохни! А вы чего застыли? Бейте ее по голове!
Валяющиеся там и сям мужики и подростки отмерли, зашевелились, начали вставать. Подсадная девка, любящая красное и розовое шелковое белье, неестественно вывернула шею, взглянула мне в лицо и прохрипела:
– Я тебе глаза высосу, гребанная гора жира! Я тебе сердц… – но тут лезвие ножа сделало свое дело и забрало у жертвы последние хиты жизни. В легкой сероватой вспышке ее тело исчезло, я мгновение висел в воздухе, а затем тяжело шлепнулся на пол.
– Вот дерьмо! – выдохнул я, чувствуя, как меня бьет дикая дрожь. Как вспомню бешеную ярость и ненависть, плещущиеся в красивых женских глазах, так снова пробирает озноб.
– Она нас уделала, – с сипом выдавил один из охотников. – Я вот-вот сдохну! Кошка бешеная! Она мне зубами шею грызла! Шею зубами грызла!
