Тамара щелкнула языком.
– Надеюсь, его хватит, чтобы заключить союз с шуханцами.
Николаю не хотелось думать о том, что в это время может пойти не так.
– Так вознесем же наши молитвы всем святым и духам наших усопших злобных тетушек.
– Если бы только нам удалось поднять в воздух побольше флайеров, все это было бы совсем неважно, – сказала Тамара.
Но, как и на все остальное, на это требовались деньги. А еще им не хватало обученных пилотов.
Зоя нахмурилась.
– Все вообще станет неважным, если нам придется вести войну на два фронта. Нам нужен мир с шуханцами.
– Механизм уже запущен, – сказала Тамара. – Но если принцесса Эри не согласится…
– Она согласится, – пообещал Николай с гораздо большей уверенностью, чем чувствовал на самом деле.
– Фьерданцы могут собраться намного быстрее, чем мы надеемся, – сказала Тамара. – И Западная Равка все еще может принять решение об отделении.
И она была права. Но, возможно, их успехи на границе помогут Западной Равке вспомнить, что нет востока или запада, есть одна страна – страна с друзьями и ресурсами.
Толя накинул поводья на луку седла, чтобы заплести свои длинные черные волосы.
– Если фьерданцы на самом деле решатся на опрометчивый шаг, поддержит ли их Керчия?
Все посмотрели на Зою.
– Думаю, Торговый совет разделится, – сказала она наконец. – Хайрем Шенк вовсю кичился тем, что Керчия стремится соблюдать нейтралитет, к тому же они всегда предпочитали тайные операции открытому противостоянию. Но когда перед ними во всей красе предстанет полная картина нашего предательства в истории с земенцами…
– Предательство кажется мне неподходящим словом, – заметил Николай.
– Двойная игра? – предложила Тамара. – Обман?
– Я не лгал Керчии. Они хотели технологию, которая сделала бы их владыками морей. Они ничего не говорили про небо. И вообще, требовать в единоличное пользование сразу две стихии – верх жадности.
Зоя вздернула брови.
– Ты забыл, что в Керчии жадность – добродетель.
Они перевалили через гребень, и вдали показались знаменитые двойные стены Ос Альты. Ее называли Городом мечты, и глядя на белоснежные башни издали, не видя переполненных улиц нижнего города и претенциозных кварталов верхнего, в это было легко поверить.
Тамара, потягиваясь, привстала в стременах.
– Керчийцы могут тайком предложить свою поддержку Вадику Демидову.
– Маленькому Ланцову, – пробормотала Зоя.
– Он, что, низкорослый? – спросил Николай.
Тамара рассмеялась.
– Никому прежде не приходило в голову спросить. Но он действительно молод. Недавно отметил двадцатилетие.
На самом деле Николаю стоило задать совсем другой вопрос.
– А он правда Ланцов?
– Мои источники не могут ни подтвердить это, ни опровергнуть, – ответила Тамара. Она создала разведывательную сеть Равки, вербуя шпионов среди потенциальных дезертиров и готовя солдат и гришей, которых потом перекраивали, чтобы отправить работать под прикрытием, но в их системе сбора информации все еще хватало дыр. – Надеюсь, Термиту с этим повезет больше.
Николай заметил, как Зоя при этих словах поджала губы. Она так до конца и не простила ему, что он позволил Нине остаться в Ледовом Дворе, но не могла оспорить ценность сведений, полученных из этого источника.
Они миновали ворота и начали неторопливо подниматься вверх по холму, через рынок, затем через мост, проехав по которому они оказались среди красивых домов и парков верхнего города. Люди махали Николаю и его спутникам, кричали:
– Победа за Равкой!
Новости об их успехах под Нежками и Уленском уже просочились. «Это только начало», – хотелось ему предостеречь полных надежды людей, высыпавших на улицы и высунувшихся из окон. Но он лишь улыбался и махал в ответ.
– Большую часть рода Ланцовых уничтожили на той злосчастной вечеринке по поводу моего дня рождения, – сказал Николай, не переставая махать. Он не любил вспоминать ту ночь, когда Дарклинг напал на столицу. Пусть ему не особо нравился его брат Василий, но увидеть его смерть он оказался совсем не готов. – Но, возможно, остались неизвестные родственники.
– И что, Демидов – один из них? – уточнил Толя.
Тамара пожала плечами.
– Он утверждает, что происходит из семейства князя Лимлова.
– Я, помнится, гостил у них, когда был ребенком, – сказал Николай.
– Там был мальчик по имени Вадик? – спросила Зоя.
– Да. Маленький паршивец, любивший мучить кошку.
Тамара фыркнула.
– Похоже, теперь у него планы на дичь покрупнее.
Может быть, этот парень и был из Ланцовых. А может, он был сыном камердинера. Возможно, он действительно имел право на трон, а возможно, был просто пешкой. Почему имя должно было дать ему какие-то права на престол Равки? И все же оно давало. То же самое можно было сказать о Николае. Он не был королем потому, что умел строить корабли или выигрывать битвы. Он был королем потому, что в нем, предположительно, текла кровь Ланцовых. Его мать была фьерданской принцессой, младшей дочерью, отосланной из дома, чтобы заключить очередной договор с Равкой, который никто не собирался соблюдать. А настоящий отец Николая? Что ж, если верить его матери, он был фьерданским корабельным магнатом из простого сословия по имени Магнус Опьер – тот самый человек, который не так давно отдал врагам Николая любовные письма его матери. Плохо было уже то, что Опьера ничуть не заботил незаконнорожденный сын, которого он породил, зачем же подливать масла в огонь, пытаясь лишить его отличного местечка на троне? Это говорило о полном отсутствии манер.
Николай отправил родителей в изгнание в южные колонии Керчии во время гражданской войны. Решение далось ему нелегко. Но его отец не был любим в народе, и солдаты были готовы дезертировать, лишь бы не вставать под его знамена. Когда стали известны все подробности его преступлений против Жени Сафиной, Николай дал отцу выбор: предстать перед судом по обвинению в насилии или сложить корону и отправиться в вечное изгнание. Совсем не так мечтал Николай стать королем, к тому же он понимал, что, скорее всего, никогда не сможет решить, прав был или нет.
Они миновали мост и выехали на Герский проспект, где в скверах прогуливались пары и няни катали коляски с малышами. Это место казалось невообразимо далеким от залитого грязью поля боя, которое они оставили позади. Но потерпи они поражение под Нежками и Уленском, прямо сейчас по этим красивым улицам и зеленым паркам катили бы фьерданские танки.
Дворцовые ворота, украшенные золотым двуглавым орлом, распахнулись перед ними, и только когда они лязгнули, закрываясь за из спинами, Николай смог облегченно выдохнуть. Бывали времена, когда он с трудом выносил все эти ухоженные клумбы, похожие на свадебный торт ярусы террас и повсеместную позолоту, украшавшую Большой дворец. Его смущала эта избыточная роскошь и приводила в ужас необходимость ее содержать. Но, в последний раз покидая дворец, он был совсем не уверен, что вернется. Он был рад, что остался в живых, рад, что самые близкие его друзья целы и невредимы, рад холодному зимнему ветру и похрустыванию гравия под копытами Изюмчика.
Когда они достигли ступеней дворца, появились слуги, готовые принять лошадей.
– Ростик, – поприветствовал он грума. – Как поживают мои любимые члены королевского семейства?
Грум улыбнулся.
– Игрунок повредил заднюю ногу на прошлой неделе, но мы его сразу же вылечили. Изюмчик вас порадовал?
Николай нежно похлопал коня по холке.
– Я считаю, что он великолепно проявил себя.
Тут раздался резкий хлопок, словно пробка вылетела из бутылки, за ним еще один. Откуда-то из дворца донесся крик.
– Выстрелы! – вскинулась Тамара.
Николай пихнул грума себе за спину и достал один из револьверов.
– Пригнись, – велел он Ростику.
Толя с Тамарой встали бок о бок с ним, а Зоя вскинула руки в боевую стойку. Королевская стража выстроилась у начала лестницы.
– Николай, – окликнул Толя, – нам нужно уходить отсюда. На озере пришвартованы флайеры.
Но Николай не имел намерения бежать.
– Кто-то проник в мой дом, Толя. Они стреляют в моих людей.
– Ваше величество…
– Святые сохрани, – выдохнула Зоя.
Отряд Тавгарадов высыпал на лестницу, на ходу выстраиваясь в боевом порядке.
Их было одиннадцать, все женщины, в черных мундирах с нашитыми соколами из сердолика. Двое успели забрать ружья у дворцовой стражи, но и те, что были безоружными, оставались одними из самых опасных бойцов в мире.
– Эри, что вы делаете? – осторожно спросил Николай.
Принцесса Эри Кир-Табан стояла в центре этой группы в зеленом бархатном платье и плаще – дорожной одежде. Это оказалась не очередная попытка убийства. Это было нечто совсем другое.
Острый подбородок Эри был решительно поднят.
– Николай Ланцов, мы больше не будем вашими пленниками.
– Так, значит, в ухаживаниях ты преуспеваешь? – шепнула Зоя.
– Понятно, – медленно произнес Николай. – И куда же вы планируете отправиться?
– Домой, – заявила принцесса.
– А как вашим друзьям удалось выбраться на волю?
– Я… – Ее голос дрогнул. – Я ударила охранника. Сомневаюсь, что я убила его. Все остальное было легко.
Это была вина Николая. Он держал Тавгарадов за решеткой в дворцовых подземельях, но предоставил Эри возможность свободно перемещаться по дворцу и саду. Ему не хотелось, чтобы она чувствовала себя пленницей. И теперь он подозревал, что как минимум двое его стражников мертвы, а ему так не хотелось больше видеть насилие в этот день.
Николай убрал револьвер в кобуру и шагнул вперед, подняв руки вверх.
– Пожалуйста, – попросил он. – Ведите себя разумно, принцесса. Вы не можете надеяться на то, что вам удастся сбежать. Вы слишком далеко от Сикурзоя.
– Вы обеспечите нас транспортом. Вы не можете причинить нам вред, не вызвав гнев моей сестры и всего Шухана. Свадьба, которой вы так ждете, это обман и фарс.
– С этим не поспоришь, – согласился Николай. – Но разве я был к вам жесток? Плохо с вами обращался?
– Я… Нет.
Одна из Тавгарадов метнула взгляд на другую. Демон внутри него зарычал. Что-то шло не так. Он упускал что-то прямо у себя под носом.
Одна из вооруженных Тавгарадов положила оружие не землю, но едва ли это можно было расценить как мирный жест. Ее лицо было словно вытесано из камня.
– Что это за запах? – спросила Зоя.
– Я ничего не чую, – сказал Толя.
Зоя шевельнула пальцами, и с лестницы на них повеяло легким ветерком.
– Жидкость для розжига, – сказала Тамара, подбираясь поближе к лестнице. – Ей пропитана вся их одежда.
Понимание, смешанное с ужасом, накрыло его волной. Они же не могут…
– Освободите нас! – потребовала Эри. – Королева Макхи ни за что не потерпит…
– Эри, отойдите от них, – велел он, глядя, как одна из Тавгарадов сует руку в карман. – Это не побег. Это…
– Я никогда…
– Эри!
Но было слишком поздно. Та из Тавгарадов, что отложила ружье, крикнула что-то на шуханском. Николай заметил спичку у нее в руке.
Одна за другой Тавгарады вспыхивали, становясь живыми факелами, брызжущими огнем. Все произошло слишком быстро, как резкий удар по клавишам, как внезапный обреченный взмах.
– Нет! – крикнул Николай, кидаясь вперед. Он видел потрясенное лицо Эри, огонь, охватывающий ее юбки, раскрытый в крике рот.
Зоя действовала без промедления, сбив разбушевавшееся пламя ледяным порывом ветра. Но этого было недостаточно. Жидкость, которой Тавгарады облили свою одежду, оказалась слишком эффективной. Эри каталась по земле, крича от боли. Остальные лежали на ступенях кучами обугленной плоти и пепла. Слуги рыдали от ужаса, а дворцовые стражи потрясенно застыли.
Ладони и руки Николая жутко обгорели, там, где он касался Эри, куски одежды пристали к дымящейся плоти. Но по сравнению с состоянием принцессы это были мелочи. Ее кожа обгорела до черноты, а там, где огонь успел сожрать верхнюю часть плоти, все было красным и влажным. Николай чувствовал жар, исходящий от ее тела. Она тряслась и захлебывалась криком, прерывавшимся конвульсиями, которыми тело реагировало на шок.
– Тамара, замедли ей пульс и погрузи в кому, – приказал Николай. – Толя, приведи целителя.
Крики Эри стихли, стоило Тамаре присесть рядом и взяться за дело.
– Зачем они это сделали? – спросила Зоя, и лицо ее исказилось при виде последствий этой внезапной бойни – обгорелых, окровавленных, изломанных тел, которые еще мгновение назад были женщинами.
