– Возможность извиниться. Шанс увидеть, что стало с девочкой, вонзившей нож в мое сердце.
Зоя покачала головой.
– Я не верю ни одному слову, выходящему из твоих лживых уст.
Дарклинг пожал плечами.
– Это взаимно. Но мои условия вам известны.
– А что, если мы не согласимся? – спросила она.
– Тогда Каньон продолжит расти и поглотит весь мир. Наш юный король падет, а я навеки упокоюсь в этой клетке.
Зоя встала.
– Мне все это не нравится. Он что-то задумал. Даже если мы найдем монастырь и семена, что мы станем с ними делать? Нам нужен будет фабрикатор невиданной силы, чтобы вырастить из них лес, как это сделала Елизавета.
Дарклинг улыбнулся.
– Так, значит, ты не освоила все, чему Юрис тебя научил?
Зоя ощутила, как дамба, сдерживающая ее гнев, дает трещину. Она бросилась к Дарклингу, но Николай успел схватить ее за руку и потянул назад.
– Не смей произносить его имя. Попробуешь еще раз, и я вырежу твой язык, а потом сделаю из него брошь.
– Не надо, – попросил Николай тихо, перехватив ее покрепче. – Он не достоин твоего гнева.
Дарклинг смотрел на нее так же, как в те времена, когда она была ученицей, словно в ней было нечто, видимое только ему одному. И это его забавляло.
– Они все умирают, Зоя. Рано или поздно. Все, кого ты любишь.
– Да неужели? – удивился Николай. – Как печально. Успокоилась, Зоя?
Она стряхнула руки Николая.
– Ненадолго.
– Как она бьется, – восхитился Дарклинг, и в голосе его звучало нескрываемое веселье. – Как бабочка, пришпиленная к листу.
– Поэтично, – одобрил Николай. – У тебя что-то в бороде застряло.
К изумлению Зои, Дарклинг поднял руку к своему гладкому подбородку и тут же уронил ее, словно обжегшись. Во взгляде его полыхнуло нечто, весьма похожее на ненависть.
Теперь пришла очередь Николая улыбаться.
– Так я и думал, – заявил король. – Юрий Веденин все еще там, внутри тебя. Поэтому твоя сила к тебе не вернулась?
Дарклинг окинул короля взглядом сузившихся глаз.
– Какой умник.
– Вот почему ты хочешь, чтобы мы вырастили терновый лес и провели новый обряд обисбайи. Тебя ни капли не беспокоит, какой вред наносит Каньон. Ты хочешь избавиться от Юрия и стать хозяином моему демону. Хочешь вернуть себе власть.
– Я сказал вам, чего хочу. Приведите ко мне Алину Старкову. Это мое условие.
– Нет, – отрезала Зоя.
Дарклинг повернулся к ним спиной и посмотрел вниз, на огни раскинувшегося под ними города.
– Тогда я и дальше буду жить слабаком, а вы сможете собственными глазами увидеть гибель мира.
10. Нина
Нина оказалась рядом с Ханной через секунду. Глаза принца были широко распахнуты, тело сотрясали конвульсии, а хилая грудь ходила ходуном. Но хуже всего был звук, исходивший откуда-то из глубины его груди, – тихие, болезненные хрипы. Нина увидела, как Ханна протянула вперед руку, как только упала на колени рядом с ними. Рука легла на грудь принца – словно по своей воле, – и почти в то же мгновение его кашель стал стихать.
– Возьми меня за руку, – прошипела Нина яростно. – Молись. Громко.
Она схватила костлявую руку принца, чтобы из них троих получился круг, и вместе с Ханной начала отрывисто твердить фьерданские молитвы Джелю и его священному источнику.
– Как воды очищают ложе реки, позволь им очистить и меня. Как воды очищают ложе реки, позволь им очистить и меня.
Принц Расмус уставился на них. Его кашель стих, и теперь, когда целительский дар Ханны унял пожар в его легких и освободил дыхательные пути, он жадно хватал воздух. Считаные мгновения спустя королевская стража окружила их, оттолкнув Ханну с Ниной, когда к сыну кинулись король с королевой.
– Нет! – выдохнул Расмус. Голос его был слабым, прерывающимся. Он снова зашелся кашлем. – Верните их. Верните их обеих.
Но вокруг них уже собралась толпа, и Расмуса спешно вынесли через двойные двери позади королевского помоста из залы, переполненной потрясенными, озадаченно перешептывающимися людьми.
Внезапно рядом с Ханной и Ниной появился Брум и начал теснить их в сторону выхода, пока Ильва и Редвин пытались успокоить толпу любопытствующих. Окруженные дрюскелями, они торопливо миновали коридор, а затем извилистые переходы, ведущие к их апартаментам.
– Принц Расмус… – начала Ханна, но Брум взглядом велел ей замолчать.
– Слуги, – объяснил он тихо, пока они шли в комнату, которую Брум использовал как кабинет. Она целиком была отделана темным деревом и светлым камнем, и сквозь покрытые морозным узором окна Нина заметила, что начался снег.
Ильва исчезла, а затем появилась с чашкой теплой воды и двумя мягкими кусками ткани, которые передала Нине и Ханне. Нина даже не осознавала, что кровь Расмуса попала и на нее тоже. Она начисто вытерла лицо и руки.
Затем старательно округлила глаза, заставила губы дрогнуть, но каждая ее частичка была настороже, напряженная, готовая ринуться на защиту Ханны. На Белом острове было кладбище, а значит, и мертвые, которых она могла призвать к себе на службу. Что увидел Брум? Что он узнал?
На лице Ханны застыл ужас. Она использовала свою силу перед всем фьерданским двором, безо всякой задней мысли исцелив принца. У Нины голова кружилась при мысли о риске, на который они пошли, и об их беспечности. И все же, даже негодуя и трясясь от страха, Нина знала, что Ханна не могла поступить иначе. Она не могла смотреть на чужие страдания и ничего не предпринимать. Попытаться все исправить было частью ее природы, а вот Нина могла лишь разрушать. Понял ли кто-нибудь из присутствующих, что она сделала? Понял ли Брум? Он был опытным охотником на ведьм. Здесь, вдали от суетной пышности королевского двора, уловка Нины с молитвой казалась невероятно наивной.
– Что случилось? – спросила Ильва, и в голосе ее слышался отчаянный испуг.
Лицо Брума было мрачным.
– Принц очень болен.
– Но не настолько же! – воскликнула Ильва. – Он потерял сознание!
– А почему, вы думаете, его держат вдали от людей?
– Он… он никогда не бывает на светских мероприятиях, но…
– Дело в том, что король и королева избаловали его. Они позволяют ему появляться на публике лишь ненадолго и в строго контролируемых ситуациях, вроде сегодняшнего начала обряда Сердцевины.
– Что, по-вашему, вызвало у него этот приступ? – спросил Редвин, делая солидный глоток из фляжки.
Брум пожал плечами.
– Слишком много шума. Слишком жарко. Кто знает?
– Его слабость отвратительна, – заявил Редвин.
– Он еще ребенок, – возразила Ильва.
Брум усмехнулся.
– Ему восемнадцать лет. Ты забываешь об этом, потому что он совсем не такой, каким должен быть настоящий мужчина.
При этих словах взгляд Ханны заледенел.
– Он не может отвечать за то, каким был рожден.
– Может, и нет, – сказал Брум. – Но пробовал ли он? Бросал ли вызов самому себе? Я сделал все, что мог, чтобы помочь ему, стал наставником и проводником. Он – наследник трона, но если то, насколько он слаб, станет известно всем вокруг, думаете, Фьерда примет его как своего короля?
И Нина снова задумалась о том, какую игру ведет Брум. Она не сомневалась, что он верит во всю ту чушь, которую несет о мужественности и фьерданской силе. Также было совершенно ясно, что он абсолютно не уважает принца. Но крылось ли за этим что-то большее?
Вот уже неделю после поражения Фьерды под Нежками и Уленском Брум делал все возможное, чтобы скрыть свое плохое настроение. Провалившееся вторжение означало, что Фьерде придется хотя бы рассмотреть возможность дипломатических переговоров вместо войны. Но если бы принц умер или стал бы недееспособен, у Фьерды остался бы лишь престарелый король и несовершеннолетний младший принц. Это могло бы стать для кого-то идеальной возможностью выступить из тени и принять бразды правления из рук благодарной королевской семьи. А если это случится, кто сможет убедить Брума вернуть их назад? Он пользовался уважением и поддержкой военных. Он знал, как устроен двор изнутри. Нина почувствовала, как ужас удавкой сдавливает горло. Политика Фьерды стала более жестокой под влиянием Брума. Что будет с ее страной, с ее народом, если коммандер получит неограниченную власть?
Ильва покачала головой.
– Почему ты никогда не говорил, что принц в таком тяжелом состоянии?
– Наше место при дворе, и моя позиция в армии тесно связаны с благоволением королевской семьи. После побега из тюрьмы и разрушения сокровищницы… Мне приходится бороться за них, и я не могу позволить себе неосторожные поступки. Гримьеры сделают все возможное, чтобы свести к минимуму этот инцидент и дискредитировать тех, кто видел все вблизи.
– На меня попала его кровь, – сказала Ханна. – Он умирает.
Нине захотелось пнуть ее. Им нужно было затаиться до тех пор, пока не станет ясно, что Брум видел или решил, что видел. И все же ей начинало казаться, что им удалось скрыть этот срыв Ханны. Похоже, Брум слишком увлекся, наблюдая за публичным проявлением слабости принца, чтобы понять, что произошло на самом деле.
– Возможно, – согласился Брум. – Но он оказывает трону медвежью услугу, не торопясь этого делать. Королевская семья захочет закрыть Ханне рот. Ведь девушки любят посплетничать.
– Но не Ханна! – воскликнула Ильва.
– Но откуда они могут узнать об этом? При дворе о ней ничего не известно. Она так долго отсутствовала, и мало кто знаком с ее характером.
– Но ведь ты, конечно, сможешь защитить ее?
– Я не знаю.
Ильва застонала.
– Скажи, что они не причинят ей вреда.
– Нет, но могут отослать ее прочь.
– Ссылка? – Ильва обвила дочь руками. – Я этого не допущу. Мы слишком долго ждали, когда она к нам вернется. Я не позволю, чтобы ее снова у меня отняли.
Нина смотрела, как Ханна испуганно льнет к матери, и не знала, что делать. Она чувствовала приближение опасности. Ей всегда хорошо удавалось предугадывать угрозы, для нее это было необходимостью, но теперь, похоже, источником угрозы было хрупкое тело больного юноши.
В дверь постучали. За дверью оказался парень в мундире дрюскеля. Нина вспомнила, что он был в свите принца на балу.
– Йоран. – Брум взмахом пригласил его войти. – Йоран – телохранитель принца.
– С ним все в порядке? – спросила Ханна.
Йоран кивнул. Его слишком хорошо вымуштровали, чтобы он мог позволить себе заламывать руки или ерзать, но Нина прекрасно видела, что он нервничает.
– Сэр, – начал он, но тут же смолк. – Коммандер Брум, королевская семья требует присутствия вашей дочери и ее горничной.
У Ильвы вырвался тихий всхлип. Но Брум лишь кивнул.
– Понятно. Тогда нам нужно идти.
Йоран откашлялся.
– Приглашение звучало весьма четко. Ждут только девушек.
– Джель, что же это? – сказала Ильва, и слезы потекли по ее щекам. – Мы не можем этого позволить. Ханне нельзя встречаться с ними одной.
– Я не одна, – возразила Ханна. Она слегка дрожала, но поднялась вполне уверенно. – У меня есть Мила.
– Переоденься, – велел Брум.
Она посмотрела на пятна крови на платье.
– Конечно. Мне нужна минута.
Ильва схватила Ханну за руку.
– Нет. Нет. Ярл, ты не можешь позволить ей сделать это.
– Ей придется. – Он положил руку на плечо Ханны. – Ты – моя дочь, не смей опускать голову.
Ханна поняла подбородок.
– Никогда.
