Она разжала пальцы, позволяя воздуху снова хлынуть в легкие, и он судорожно вдохнул, словно рыба, сорвавшаяся с крючка.
– Говори, – потребовала она. – Кто тебя послал?
– Новая эра… грядет, – прохрипел он. – Фальшивые святые… будут… повержены.
Он выглядел и говорил, как равкианец. Она снова забрала воздух из его легких, а затем позволила ему потечь в легкие тонкой струйкой.
– Фальшивые святые? – повторил Крыгин, сжимая окровавленную руку.
– Кто тебя послал? – повторила Зоя.
– Твоя сила… противоестественна, и ты будешь… наказана, Санкта-Зоя. – Он выплюнул последние два слова, как ругательство.
Зоя замахнулась и врезала ему в челюсть. Он уронил голову.
– Разве вы не могли придушить его до потери сознания? – спросил Крыгин.
– Ужасно захотелось кого-нибудь стукнуть.
– А. Понятно. Рад, что досталось ему. Но что он хотел сказать этим «Санкта-Зоя»?
– Насколько мне известно, я никогда не творила чудес и не объявляла себя чудотворцем.
Глаза Зои превратились в щелки. Она со всей ясностью поняла, кого следует в этом винить.
– Чтоб тебя, Нина Зеник.
6. Николай
– Спасибо тебе, Нина Зеник, – прошептал Николай, следуя вдоль линий равкианских войск, без единого звука лежащих в укрытиях из грязи и веток. В предрассветной тьме он поднял свой флайер в воздух, взяв на борт Адрика – одного из самых талантливых шквальных Зои, – чтобы тот заглушал шум двигателя. Фьерданцы были уверены, что на их стороне элемент неожиданности, и Николай хотел оставить их в этом заблуждении.
Но ему пришлось задуматься, а нужно ли это их врагу. Со своего наблюдательного пункта в небе он смотрел, как цепочка танков катится к границам Равки в сером рассветном мареве. Наверное, ему следовало бы помолиться, но он не особо полагался на религию – ведь у него была наука и пара отлично сделанных револьверов. Однако прямо сейчас он надеялся, что любой равкианский святой, каэльский дух или другое всемогущее божество посмотрит вниз и проникнется сочувствием к его стране, потому что в данных обстоятельствах ему сгодилась бы совершенно любая поддержка.
– По крайней мере, больше одной руки я не потеряю, – мрачно заметил Адрик. Несмотря на весь его талант гриша, это был один из самых депрессивных людей, которых когда-либо встречал Николай. У него были волосы песочного цвета и мальчишеское веснушчатое лицо, но сам он являлся эквивалентом занудного насморка в человеческом обличии. Николай понятия не имел, что такого в нем нашла Леони. Эта девушка была воплощением жизнерадостности и чертовски хорошим фабрикатором к тому же.
– Веселей, Адрик, – подбодрил Николай с кубрика. – Может, мы все вскоре и умрем, но тогда уже твой неупокоенный дух сможет делать мрачные предсказания.
Чтобы не выдавать свое местоположение, они посадили корабль на импровизированной полосе в двух милях к югу от лагеря и проделали оставшийся путь верхом, торопясь присоединиться к войскам Равки.
– Сколько? – спросил Толя, едва подошел, чтобы протянуть Николаю ружье. Второе висело на его огромном плече. Они уже получили донесения от разведчиков, но Толя все еще надеялся. Так же, как надеялся и Николай, пока на его собственных глазах не разрушилась эта надежда самым жестоким образом.
– Слишком много, – ответил он. – Я надеялся, что все это просто игра света. Ряды фьерданских военных машин были намного протяженнее, чем предполагалось согласно данным разведки.
Тамара и Надя молча поприветствовали их. Надя отдельно кивнула брату, здороваясь. И она, и Адрик были шквальными, зеленоглазыми и гибкими. Но Надя была оптимисткой, а вот Адрик явно был членом клуба мрачных прогнозов – причем тем самым, которому запретили ходить на собрания клуба, чтобы не портить настроение другим.
Николай проверил прицел своего ружья. Это было хорошее оружие для предстоящего сражения, но револьверы на бедрах его успокаивали намного больше.
Фьерда и Равка враждовали уже сотни лет, иногда переходя к открытым столкновениям, иногда устраивая мелкие стычки, если действовал очередной мирный договор. Но эту войну Фьерда намеревалась выиграть. Фьерданцы знали, что превосходят равкианцев числом и что поддержки тем ждать неоткуда. Они планировали прорвать северную границу внезапной танковой атакой на Нежки и Уленск. После молниеносной победы они бы двинулись на юг, к столице, к которой жалкая армия Николая должна была бы отступить, чтобы устроить нечто вроде героического противостояния.
Николай окинул взглядом поле. Землю к северу от Нежек можно было назвать мелким, полным грязи бассейном, наводящей тоску пустошью, застрявшей где-то посередине между полем и болотом, непригодной для земледелия и сражающей наповал резким запахом серы. Ее прозвали Ночным Горшком, и это место определенно было не из тех, что воспевают в балладах. Здесь негде было укрыться, и почва совсем не подходила для маршей, поэтому его пехота была уже в грязи по самые икры. Но он сомневался, что эта грязь способна остановить фьерданские танки.
Для командиров Николая построили деревянные платформы и башенки для лучшего обзора поля боя, замаскировав их за чахлыми кустиками и низкими искореженными деревцами, которыми славился Ночной Горшок.
Солнце едва успело показаться над горизонтом. С севера до Николая долетал бурчащий звук, словно какое-то гигантское чудище откашливалось, – фьерданские военные машины заводили свои двигатели. На горизонте возникли столбы черного дыма, целый лес, предвестник грядущего вторжения.
Танки, грохочущие словно гром, перевалили через линию горизонта, напоминая при этом выползающих прямо из грязи монстров с тускло поблескивающими серыми панцирями и громадными лапами-гусеницами, пожиравшими землю ярд за ярдом. Зрелище было обескураживающим, но если бы не Нина, их чудесный термит, прогрызший себе путь прямо в сердце фьерданского правительства, Равка даже не знала бы об их появлении.
В сообщении Нины были указаны две точки, в которые враг собирался нанести внезапный удар. Равке едва хватило времени, чтобы мобилизовать все силы и создать подобие защиты.
Николай предпочел бы встретить врага в чистом поле, под развернутыми знаменами, с выстроившимися в ряд войсками. Демонстрация силы. Это было бы проявлением истинной доблести, храбрости. Но Николай решил, что его солдат больше интересует возможность выжить, нежели падение смертью храбрых под градом фьерданских пуль, и сам их в этом поддерживал.
– Думаешь, они знают? – спросил Толя, глядя в бинокль, в его огромных руках казавшийся детской игрушкой.
Тамара покачала головой.
– Если бы знали, они бы стояли очень-очень тихо.
Бум. Первый взрыв эхом разнесся над пустошью, казалось, сотрясая землю, на которой они стояли.
Беззвучный сигнал прошел по рядам – удерживать позиции.
Еще один взрыв разорвал воздух неподалеку. Еще. И еще.
Но это были не выстрелы танковых орудий. Это были мины.
Первый фьерданский танк вспыхнул. Второй опрокинулся набок, и теперь его гусеницы беспомощно вращались. Бум. Следующий обратился в столб огня, в тот момент, когда водитель и экипаж пытались выбраться.
Фьерданцы полагали, что их танки прокатятся по пустоши, что их атака будет быстрой и решительной, что у равкианцев не будет ни малейшей возможности создать даже видимость отпора. Они бы заняли ключевые города на севере и передвинули линию фронта на юг, пока войска Николая собирались, чтобы встретиться с ними на поле боя.
Именно так все бы и вышло – если бы не предупреждение Нины Зеник. За несколько часов до рассвета фьерданские бомбы начали падать на равкианские военные базы – места, в которых, по их мнению, располагались равкианские флайеры, фабрика боеприпасов, верфь. С верфью Николай сделать ничего не успел; просто не хватило времени. Но из всех остальных точек флайеры и воздушные суда, а также все без исключения работники были перемещены в безопасные места.
И пока фьерданцы обрушивали град бомб, особые солдаты Николая, нулевые гриши и военные Первой армии, работающие вместе, – тенями перемещались вокруг Нежек и Уленска, под покровом ночи размещая противотанковые мины, чудовищный сюрприз для врага, уверенного, что не встретит ни малейшего сопротивления. Расположение мин тщательнейшим образом наносилось на карты. Николай надеялся, что когда-нибудь они все-таки смогут назвать фьерданцев друзьями, и не хотел, чтобы их общая граница стала запретной зоной.
Поле битвы представляло собой мрачную картину: чад и грязь, фьерданские танки, превратившиеся в груду покореженного, дымящегося металла. Но мины лишь замедлили врага, не сумев остановить его. Танки, уцелевшие после взрывов, бросились вперед.
– Надеть маски! – Он услышал, как приказ от командира к командиру идет по рядам бойцов Первой и Второй армий. У них были все основания полагать, что приближающиеся танки будут стрелять не минами, а снарядами, заряженными юрда-паремом, газом, который мог убить обычного человека и мгновенно вызывал зависимость у гриша. – Приготовиться к атаке!
Николай поднял глаза к небу. Там, в вышине, равкианские флайеры патрулировали облака, чтобы убедиться, что фьерданцы не станут бомбить их войска с воздуха, и использовать любую возможность прорвать линии противника. Равкианские флайеры были легче и маневреннее. Если бы только у них были деньги на то, чтобы сконструировать больше машин.
– Держать позиции! – крикнул Адрик. – Пусть сами идут к нам.
– За Равку! – взревел Николай.
– За двуглавого орла! – донесся в ответ слаженный крик сотен солдат.
Фьерданские войска, вооруженные винтовками, следовали за танками, сумевшими преодолеть минное поле и теперь прокладывавшими тропу в дыму. Их встречали равкианские солдаты, бьющиеся бок о бок с гришами.
Николай понимал, что королю нельзя оставаться на передовой, но также понимал, что не сможет отступить в тыл, оставляя других в пламени битвы. Его офицеры по большей части когда-то были пехотинцами, простыми солдатами, честно заслужившими свои чины, а вместе с ними и уважение солдат. Среди них были и аристократы, но Николай не мог полностью положиться на них в опасных ситуациях. Старики вроде князя Керамзина сражались в войнах давно минувших дней и, хотя могли поделиться ценным опытом, отказались откликнуться на призыв. Дни их боевой славы остались в прошлом. Они выстроили себе дома и теперь хотели лишь полеживать в кровати, рассказывать истории о прежних битвах и победах да жаловаться на болезни и старые раны.
– По моей команде, – сказал он.
– Это ужасная идея, – мрачно заявил Адрик.
– У меня с избытком ужасных идей, – заверил его Николай. – Надо же их где-то воплощать.
Тамара коснулась своих топоров. Когда у нее закончатся пули, придет их время. Она подала знак своим сердцебитам. Надя предупредила своих шквальных.
– Вперед! – рявкнул Николай.
И они кинулись вперед, с головой погружаясь в битву. Шквальные, под прикрытием сердцебитов, смогли отбросить фьерданские танки. Отряд инфернов использовал догорающие обломки танков, чтобы создать стену огня – еще один барьер на пути у фьерданских войск.
Все равкианские солдаты носили специальные маски, созданные фабрикаторами и защищающие их от юрда-парема. Этот наркотик все изменил, сделал гришей настолько уязвимыми, как никогда прежде, но они отказывались считать эти маски знаком своей слабости и бессилия. Они разрисовали их клыками, извивающимися языками, скалящимися пастями. В своих боевых кафтанах они походили на фантастических чудищ, наводнивших поле боя.
Николай бежал пригнувшись, чувствуя, как бьет по ушам грохот ружейных выстрелов. Он стрелял снова и снова, видел, как падают люди вокруг. Демон внутри него чуял хаос и стремился наружу, требуя крови. Но, пусть обисбайя и не освободила Николая от твари, однако позволила намного лучше ее контролировать. Сейчас он должен быть хладнокровным стратегом, а не жаждущим крови монстром.
Толя вскинул руки, сжал кулаки, и фьерданские солдаты попадали замертво со взорванными сердцами.
Николай ощутил слабый отблеск надежды. Если в арсенале Фьерды были только танки и пехота, то у Равки был шанс выстоять. Но стоило ему увидеть громадную машину, с грохотом выползающую на поле, и он понял, что у фьерданцев огромный запас ужасающих изобретений. Это был не танк. Это была повозка. Огромные гусеницы взрывали грязь и слякоть, рев двигателя сотрясал воздух, выплевывая столбы дыма в серое небо. Мина взорвалась под одной из чудовищных гусениц, но машина просто поехала дальше.
Николай посмотрел на запад. Добилась ли Зоя успеха в своей миссии? Придет ли помощь?
Это был ключевой момент. Здесь и сейчас решалось, появится ли у Равки шанс или Фьерда прорвется сквозь границу, как ледяной ураган. Если они провалят это испытание, враг поймет, в каком тяжелом положении оказалась Равка, без денег и почти без сил. А победа, пусть даже шаткая, поможет выиграть время, в котором его страна так отчаянно нуждается. Но для этого им потребуется подмога.
– Они не придут, – сказал Толя.
– Придут, – возразил Николай. Они должны.
– Мы дали им все, что они хотели. Зачем им приходить?
– Потому что договор должен значить хоть что-то, иначе зачем мы все здесь?
Раздался высокий металлический визг, обозначивший остановку чудовищного транспортера, и его гигантские металлические двери распахнулись, словно пасть древнего чудища.
Когда пыль улеглась, из транспортера потянулась цепочка солдат. Но на них не было формы, лишь какие-то лохмотья, а некоторые были босыми. Николай в ту же секунду понял, кто это: гриши, подсаженные на парем. Их тела были истощены, а головы клонились вниз, словно увядшие цветы на тонких стеблях. Но все это не будет иметь никакого значения, стоит им получить дозу наркотика. Он увидел, как облако газа, выпущенное из трубок где-то внутри транспортера, окутывает гришей. Внезапно они вытянулись по стойке смирно.
Этого момента Николай с ужасом ждал и именно его отчаянно надеялся предотвратить.
Трое получивших дозу гришей бросились вперед.
– Ложись! – взревел Николай. Земля перед вражескими гришами поднялась приливной волной, взрывая мины, опрокидывая танки. Равкианских солдат раскидало в стороны и накрыло грязью и камнями.
– Шквальные! – скомандовала Надя своим войскам, и они с Адриком вскочили на ноги, объединяя силы, чтобы расчистить завалы из земли и камня, освободить своих товарищей.
И тут Надя замерла.
– Амелия! – воскликнула она. Ветер, призванный ею, стих. Она уставилась на одну из одурманенных гришей, худенькую девушку с каштановыми волосами, в выцветшем комбинезоне и ботинках, явно слишком тяжелых для похожих на палочки ног.
– Святые, – выдохнула Тамара. – Она фабрикатор. Пропала во время миссии неподалеку от Черности.
Николай вспомнил. Надя работала с ней вместе до того, как ее пленили.
Тамара схватила Надю за плечо, потянув назад.
– Ты сейчас ей ничем не поможешь.
– Я должна попытаться!
Но Тамара не разжала руку.
– Она считай что мертва. Я скорее топор ей в голову кину, чем позволю тебе сунуться в эту ловушку.
Амелия, вместе с прочими одурманенными фабрикаторами, вскинула руки, намереваясь вызвать еще одно землетрясение.
– Они у меня на мушке, – сказал Толя, вскинув ружье.
– Постой, – велел Николай. Он снова посмотрел на запад с надеждой – ведь им оставалось лишь надеяться.
– Стреляй, черт тебя подери! – процедил Адрик.
Надя сбила его с ног порывом ветра.
– Они не смогут заставить нас убивать наших друзей, таких же, как мы! Мы делаем работу фьерданцев за них.
– Это уже не наши друзья, – отрезал Адрик. – Они призраки, не сумевшие уйти в лучший мир, проклятые, отчаявшиеся и жаждущие крови.
Николай дал знак второй волне атакующих приготовиться, в то время как их флайеры старались подобраться к фьерданским позициям достаточно близко, чтобы обстрелять транспортер и самим не попасть под перекрестный огонь.
И тут он услышал его, звук, напоминающий мерное тум-тум-тум, словно биение сердца, слишком ровное для громовых раскатов.
Все головы повернулись на восток, к небу, в котором три огромных дирижабля – больше, чем любые другие воздухоплавающие машины, виденные Николаем прежде, – показались из-за облаков. На их корпусах не было керчийской летающей рыбы. Там горели оранжевые звезды земенского морского флага.
– Они пришли, – выдохнул Николай. – Думаю, ты задолжал мне извинения.
Толя нахмурился.
– Признай, что ты тоже в этом сомневался.
– Я надеялся. Надежда – совсем не то же самое, что сомнения.
Николай знал, что дипломатические переговоры Зои с керчийцами заранее обречены на провал. Знала это и она сама. Керчийцы всегда руководствовались только выгодой и наверняка собирались держать нейтралитет. Но Равке необходимо было изобразить просьбу – причем весьма отчаянную – о помощи. Нужно было убедить керчийских и фьерданских шпионов, что у них нет союзников.
За несколько месяцев до этого Николай отдал керчийцам именно то, что они требовали: планы постройки и вооружения моросеев, подводных кораблей, которые можно было использовать, чтобы нанести удар по морской торговле земенцев, уничтожив их флот. Керчийцы именно так и поступили. Но они и понятия не имели, что на тех кораблях, которые они с таким успехом уничтожили, не было ни людей, ни груза. Это были корабли-призраки, приманка, отправленная в море, чтобы подарить керчийцам иллюзию успеха, в то время как земенцы переместили свои торговые пути в небо с помощью равкианских технологий постройки дирижаблей.
Керчия могла оставить себе море. Ведь у земенцев были небеса. Равка сдержала слово, отдав Керчии именно то, что та требовала, но не то, что ей было нужно. Этот урок Николай получил от своего собственного демона.
