Подождав, пока все выйдут, оставшись один на один с Бейдером, Арина склонила голову набок в ожидании продолжения беседы.
Бейдер медлил, Арина нервничала. Она не могла понять, почему он задержал ее, почему, отправив остальных, остановил ее. Что он хочет ей сказать, чего не мог сказать при остальных?
Наконец, Бейдер решился. Но прежде он подошел к двери и выглянул наружу. Убедившись, что снаружи их никто не подслушивает, он приблизился к столу, на котором находился серебристый, достаточно увесистый кейс, открыл его и нажал несколько кнопок на механизме, который находился внутри. Раздался характерный сильный треск, который Арина уже прежде слышала. Бейдер включил антипрослушку и, повернувшись к ней, сказал:
– Арина, все, кто сейчас находился здесь, знают только определенную часть информации. Больше всех знают Субботин и Кунц. Но про отсутствие новых бункеров не знает никто, кроме нас с вами. В каждый из бункеров я посылал разных людей. Есть еще одна вещь, которую я не рассказывал никому. Люди, которые сейчас находятся в больницах, изолированные от других, – это люди, которые имеют специальные татуировки в виде двойного перечеркнутого ромба с определенным номером. Это люди, которые при жизни вкололи себе RWCZ-464, тип 4. Вы же помните, о чем мы с вами так долго беседовали?
– Да уж, забыть я это навряд ли смогу.
– Ну что ж, тогда вы помните, что я вам рассказывал, что происходит при введении себе этого вещества. Перед ядерными ударами в рядах военных пошла паника: за себя, за семьи. Эта сыворотка была в большом количестве выдана по всей армии. Боюсь, при поступлении информации о грядущих взрывах, кто-то вкалывал ее себе, кто-то – своим близким. За несколько дней до часа икс улицы наполнились людьми, бесцельно идущими в никуда.
– Да, я много их видела, когда возвращалась за мужем и сыном. Они брели вдоль дорог, прячась от света фар.
– Арина, я не знаю, что произошло, как они выжили и почему стали агрессивными. Но это они. При введении лекарства под кожу проникают чернила и остаются на ней как татуировка. Таким образом были сконструированы шприцы именно для RWCZ-464, тип 4.
– То есть они себя сами клеймили?
– Получается, что так. Их не стали никуда помещать, потому что было, конечно, не до них. Я постараюсь выяснить, что произошло и что именно явилось причиной таких странных изменений, происходящих с ними. Но пока не выясню, будьте начеку. Теперь по поводу того, что произошло в метро… Там какая-то другая картина. Мне уже сказали, что есть видео с разных станций метро. Так вот нужно понять, что там произошло.
– А переходы на этой ветке?
– Переходы вряд ли закрыты. Чтобы сделать это, нужно, чтобы кто-то спускался туда. А сейчас везде идет эвакуация. Всем не до этого. Я не буду теперь озвучивать ту информацию, которую удалось узнать. Мне кажется она слишком невероятной. Но, думаю, нам нужно развезти все семьи по домам, а самим отправляться помогать людям, остающимся в метро. И самое главное… Нам нужно поймать тех, кто проник в метро и устроил там бойню. Поэтому я надеюсь на помощь и понимание всего состава.
– Ну, мы все просидели два месяца с семьями, пора и за работу, – ухмыльнулась Арина.
– Это да!
– Александр Нахимович, я понимаю, что это не очень красиво, но, может, все-таки вы поделитесь слухами? Меня раздирает любопытство.
Бейдер замялся, нервно потер ладони. Потом сказал:
– Арина, я ненавижу давать непроверенные данные. Просто не могу себе этого позволить.
Арина смотрела на Бейдера умоляющим взглядом. Говорила себе при этом: «Прекрати, Арина! Ты ведь помнишь: любопытство сгубило кошку». Но не могла отвести взгляда.
В очередной раз посмотрев на нее, Бейдер хмыкнул, покачал головой:
– Арин, пока информация, которую я получил, звучит совершенно неправдоподобно. Мне сказали, что на тех видеозаписях, которые поступили, по всей синей ветке происходит что-то невероятное. На записях видны горы трупов, кровь… Какие-то странные, сумасшедшие люди преследуют других людей – из тех, которые укрылись в метро. Они нападают на них. Что там происходит, толком невозможно понять. Они передвигаются по тоннелям. Таким образом они добрались до большинства станций на синей ветке. Плохо также то, что сейчас со многими станциями, где есть переходы, потеряна связь. Так что мы не знаем, что происходит на других ветках. Понятно только одно: нам необходимо отправиться на помощь людям. Больше информации у меня нет.
– Вы уверены?
Арина, вскинув брови, посмотрела на Бейдера. Он явно чего-то недоговаривал, и она это видела.
– Вот, научил на свою голову! Арина!
Бейдер был, казалось, крайне недоволен. Однако через минуту он усмехнулся, подошел к Арине ближе и сказал:
– Арина, вы удивительная! Да, мне сообщили о слухах, что из метро выбегали, выползали окровавленные люди и набрасывались на других людей, если их находили. Через какое-то время после второй волны сафисакции люди начали выходить из бомбоубежищ.
– А как они узнали, что прошла волна?
Бейдер помялся и подошел совсем близко. Почти шепотом сказал:
– Арин, у меня были сомнения в том, в курсе ли вообще люди о надвигающейся опасности. Я подстраховался и передал кое-кому информацию о предстоящем. Люди должны были знать о ядерных ударах и последующих действиях по нейтрализации их последствий. Я сделал то, что считал правильным. Но если об этом станет известно, меня расстреляют.
– Не станет. Кому вы сказали?
– Я позже все расскажу.
– Хорошо. Что мы должны делать сейчас?
– Пока приказ такой: все разъезжаются по домам и ждут дальнейших указаний. Но я считаю это неправильным. И буду общаться с президентом в направлении мобилизации всей армии. По домам отправятся все невоенные. Поэтому идите готовьтесь. Имейте в виду: семья должна быть сейчас вместе. Не отвозите их в разные квартиры.
– Хорошо, поняла вас. Я пойду?
– Да, и еще вот что… Арина, оставьте вашей семье оружие. На всякий случай. Но только сделайте это тихо.
Арина кивнула и собралась уже разворачиваться, чтобы уйти, но тут она вспомнила вопрос, который собиралась задать Бейдеру, когда направлялась к нему:
– Какую информацию мне довести до своего батальона?
– Арина, минимальную. Давайте так… Вы говорите, что семьям необходимо оставаться дома и ни в коем случае, никуда не выходить. Хотя бы на первых порах. Все военные сейчас будут мобилизованы на работу с населением Москвы. Дальше будем смотреть.
– Хорошо, господин генерал-лейтенант, я поняла вас. Постараюсь донести информацию правильно.
Арина вышла и оглянулась вокруг. «Интересно, кого опасается или подозревает здесь Бейдер? – подумала она. – Может, конечно, профилактически, а может…»
Вспомнив о командире третьей роты, Арины вернулась обратно.
Бейдер стоял на том же месте, где она его оставила, и задумчиво смотрел в стену палатки. Услышав ее шаги, он очнулся, посмотрел на Арину, изогнул бровь:
– Забыла что-то сказать?
– Да, вы знаете… я хотела спросить про Георга Конева.
– А, да-да. Субботин рассказал мне про эту проблему. Решим ее в скором времени. Или ты хочешь сделать это срочно?
– Ну, желательно. Он подрывает доверие ко мне солдат. А нам этого не нужно. Лучше всего – отправить его домой. Человека на руководящую должность я найду. У меня хороших людей много.
– Ну, хорошо. Значит он едет домой, а не с нами. А в следующие пару-тройку дней мы его переведем в другой батальон. Устраивает так? Или ты официально хочешь его понизить в должности?
Арина задумалась. И произнесла:
– Я не знаю, как бы это получше сделать. Хотела с вами посоветоваться.
– Мой совет – пока не делать ничего и взять его с собой. И смотреть в процессе работы, где еще можно к чему придраться. Одного эпизода недостаточно для безболезненного перевода. Да и ты не трусиха, а со стороны может так показаться, если мы его сейчас выкинем. Я думаю, лучше будет, если ты его поставишь на место перед всем батальоном. И вот тогда точно можно будет спокойно понижать его в должности и отсылать вон.
– Хм, возможно, вы правы. Давайте попробуем так.
– Хорошо. У тебя еще какие-то вопросы или просьбы остались?
– Нет, вопросов нет.
– Идите, Арина! И помните, что пока ничего лишнего никому не нужно говорить. У нас еще пять часов на вывод всех на поверхность. А дальше двинемся в путь.
Арина вышла, оставив Бейдера наслаждаться заслуженным одиночеством.
Путь домой
В восемнадцать ноль-ноль этого же дня вход в бункер закрылся, и основная его часть опустилась под землю, оставив на поверхности только небольшую часть крыши в форме полусферы, в которой не было ни окон, ни дверей, так что пробраться внутрь больше не представлялось возможным.
Арина с семьей была распределена в бронемашину, которая вместе с несколькими другими раньше всех покинула место, которое послужило их спасению. Постояв около получаса за пределами огороженной заборами территории заповедника, бронемашины отправились в путь. Вместе с ними в первой бронемашине выехал Александр Нахимович Бейдер. Машина эта представляла из себя тяжелую бронированную фуру. Кроме Бейдера и Арины с семьей, в огромной машине находились Михаил Субботин, Леонид Петров, Ярослав Хохлов, Герман Кардинер и Даниил Ковальский. Было еще несколько офицеров из спец-роты. Во втором отсеке бронемашины разместились члены семей вышеперечисленных военных.
Благодаря тому, что у Германа и Ковальского семей не было, для размещения остальных людей как раз хватило места.
Бейдер хмурился. Если бы кто-нибудь рискнул задать ему вопрос, действительно ли он чем-то встревожен, он сказал бы, что дело обстоит гораздо хуже. Он был озадачен и даже зол. Он совершенно не понимал, что происходит. Президент, обещавший вот-вот принять решение о дальнейших их перспективах, отказывался вводить армию в город, а министр обороны никак не мог разобраться, как в этой ситуации лучше поступать.
Перед отправкой Бейдер выступил перед всей двенадцатитысячной толпой, покинувший бункер. Он говорил много. Старался ничего не упустить. Сам беспокоился из-за того, что по-прежнему не имел достаточной информации о том, что происходит вокруг.
Впрочем, указания его были четко структурированы и предельно ясны. Среди прочего, он приказал не останавливаться по своей инициативе, никого по дороге не подбирать и не выходить из машин. И при любой непонятной ситуации тут же все докладывать лично ему.
И машины двинулись.
Колонна продвигалась очень медленно. Снег валил густо, сыпал большими хлопьями, добавляя к сложностям проезда по неочищенным дорогам еще и затруднение нормально просматривать дорогу.
Бронефуры следовали в строго оговоренном ранее порядке. Машина с Бейдером и Ариной шла второй. Она была особой конструкции и предназначалась руководству для передвижения на дальние расстояния. Это был новый огромный грузовой броневик. Таких раньше никогда не делали. Здесь можно было и приготовить еду, и поесть, и даже поспать с комфортом. В отсеке, где сейчас находились члены семей Бейдера, Арины и других имелось несколько безопасных капсул для сна. Сами офицеры находились в первом отсеке, где располагалась техника, а также коммуникаторы с внешним миром. Следующий же отсек был предназначен для водителя и его штурмана.
Бейдер постоянно подходил к техникам, которые связывались с кем-то во внешнем мире, и вел почти непрерывные переговоры. Завершив очередной разговор, он хотел было подойти к группе офицеров, в том числе и к Арине, но его вызвали к коммуникаторам снова. В этот раз Бейдер о чем-то разговаривал достаточно громко, записывал и давал указания техникам и одному из бойцов, следящих за мониторами, которые были связаны с внешними камерами. Затем, когда он, наконец, договорил, он приказал принести отставленный к стене стол. Подозвав всех офицеров, он сделал знак, и на столе включилась карта Москвы.
– Итак, господа офицеры, то, о чем я говорил нашему президенту, начинает сбываться. В связи с этим президент приказал мне срочно явиться в центр Москвы с моими лучшими подразделениями. Часть нашей колонны поедет своим путем. Нас же ждет дорога в самое сердце Москвы. Сейчас нет времени на то, чтобы разделять семьи, что сейчас распределены по бронемашинам, и доставлять их по домам. В броневиках они будут в безопасности. Но нас ждут дела. В городе, в метро, происходит что-то необъяснимое. Часть людей смогла эвакуироваться из метро, но другая – застряла там. Связь со многими станциями потеряна. В общем… Президент запрашивает личное участие каждого бойца в операции по освобождению и поднятию людей из метро. А также он сообщил мне о каких-то людях, нападения которых зафиксировали на улицах Москвы. Мы должны остановить их и обезопасить город. Вопросы есть?
Ответом было сначала общее молчание, а позже отрицательное мычание.
Дальше все ехали молча. Иногда кто-то из офицеров уходил проведать своих родных во второй отсек или смотрел стол-карту. Все размышляли о предстоящем.
Арина проведала свою семью и стояла у стены, выглядывая в бойницы, которые сейчас были закрыты бронебойным стеклом. При возникновении большой опасности их можно было закрывать дополнительной пуленепробиваемой задвижкой. Но сейчас все было спокойно. Противоположная сторона трассы была забита машинами, которые либо стояли прямо на дороге, либо валялись в кювете.
Они получили приказ двигаться через Егорьевское шоссе до «Большой бетонки», а затем уже по ней добираться до трассы «Дон».
Когда они проезжали поселок Великодворский, Арина обратила внимания, что ни на улицах, ни в домах нет света. Она не ожидала, что электричество будет восстановлено быстро, но за годы войны почти у каждой семьи имелись генераторы, дрова, свечи. Но нет… Нигде не было ни огонька. На улицах же было много разбитых машин, которые, казалось, со всего маху в один момент врезались в столбы, дома или другие машины. Когда же они начали подъезжать к большому скоплению поселков – как раз к пересечению с Егорьевским шоссе, которое им было нужно, – Арина попросила Бейдера выйти к водителю. Она знала, что у тех включаются абсолютно такие же режимы, как и в ее машине. Бейдер согласился, и они прошли в кабину водителя и штурмана. Она была гораздо более вместительная, чем подобные кабины в иных машинах. Так что Бейдер с Ариной чувствовали себя в ней совершенно комфортно.
Оказавшись внутри, Бейдер обратился к водителю и его помощнику:
– Господа офицеры, прошу выслушать подполковника Грик и сделать то, о чем она попросит.
– Да, господин генерал-лейтенант! – переглянувшись между собой, ответили те.
Арина сказала:
– Пожалуйста, включите инфракрасные камеры и камеры ночного видения. Сначала инфракрасные, затем – ночной режим.
Штурман, сидевший слева от водителя, включил попеременно режимы, как и попросила Арина.
Они с Бейдером усиленно вглядывались в темноту. Но не увидели ровным счетом ничего. Ни единого живого существа. Ни в одном из поселков.
Арина и Бейдер молча переглянулись и, поблагодарив обоих присутствующих, вышли из кабины водителей.
– Что думаете, господин генерал-лейтенант? Вы видели? Там не было живых. Никого.
– Да, я все видел. Подожди секунду, – и Бейдер зашел обратно к водителям.
Через пару минут он вышел и подозвал Субботина:
– Михаил Анатольевич, понаблюдайте с водителями в инфракрасном режиме и в ночном. Будут ли попадаться светящиеся точки? В предыдущем скоплении поселков не наблюдалось вообще никого. Людей нет. Живых нет.
Субботин сказал:
– Я вас понял. Сейчас возьму блокнотик, зафиксирую наблюдения.
Субботин ушел к водителям, а Бейдер повернулся к Арине:
– Не стал отправлять тебя потому, что там двое традиционных… классических, я бы сказал, военных. Дело свое знают, но женщин на дух не переносят. Михаила Анатольевича обожают, так что сработаются лучше с ним, чем с тобой. Без обид!
– Да какие обиды? Вы что? Долго нам еще, наверное, ехать?
– Долго. Дороги никто не убирал. Только мы и сможем тут проехать. Другие точно застрянут.
В этот момент раздался вызов по рации. Бейдер решительным шагом направился к коммуникатору.
Говорил он достаточно долго. Разговор то и дело прерывался, Бейдер клал трубку, чтобы через минуту-другую снова поднять ее и опять слушать и говорить. Опуская трубку, он всякий раз недоуменно разводил руками. Таким, как сейчас, Арина еще никогда не видела Бейдера. Казалось, он не верил тому, что говорили ему на другом конце провода. И это было странно. Сейчас Бейдер мог разговаривать только с президентом или с министром обороны.
Арина внимательно наблюдала за ним. Смотрела, как, положив трубку, он прошел мимо нее в кабину водителей и пробыл там достаточно долго. А когда вышел, не стал ни с кем разговаривать. Подошел, прильнул лицом, взялся смотреть, как и Арина, в маленькое окошко бойницы.
Вот их часть колонны – остальные немного поотстали – въехала в Егорьевск. Некоторое время они так же медленно двигались по пустым улицам города. И вдруг броневик затормозил, а потом и вовсе остановился. Бейдер тут же направился в водительский отсек.
– Что случилось? – спросил он.
– Первый встал. Черт его знает, что там происходит! – нервно сообщил штурман.
Выслушав ответ, Бейдер тут же вызвал штурмана первого транспортера:
– Первый! Прием. Это второй. Что у вас случилось?
