Стефани Майер "Новолуние"

– Хорошо, – сказала я. – Я поеду с тобой.

– Тебе нельзя, Белла. Место, куда мы отправляемся… оно не для тебя.

– Мое место – рядом с тобой.

– Я тебе не пара, Белла.

– Не будь смешным, – хотелось мне сказать со злобой, но прозвучало это умоляющим тоном. – Ты лучшее, что есть у меня в жизни.

– Мой мир не для тебя, – мрачно произнес он.

– То, что произошло с Джаспером, – просто чушь, Эдвард! Чепуха!

– Ты права, – согласился он. – Именно этого и следовало ожидать.

– Ты же обещал! В Финиксе ты пообещал, что останешься…

– Пока это не вредит тебе, – вставил он, поправляя меня.

– Нет! Дело ведь в моей душе, да? – в ярости крикнула я, но мои слова по-прежнему звучали как мольба. – Карлайл мне об этом рассказал, но мне все равно, Эдвард. Все равно! Можешь взять мою душу. Без тебя она мне не нужна – она уже твоя!

Он глубоко вздохнул и долго смотрел на землю невидящим взглядом. Губы его чуть дернулись. Когда он, наконец, поднял глаза, взгляд его изменился, сделался жестче, словно застывшее жидкое золото.

– Белла, я не хочу, чтобы ты ехала со мной, – размеренно и четко произнес он, холодно глядя на меня, стараясь донести смысл своих слов.

Повисло молчание, пока я несколько раз повторяла про себя его последнюю фразу, пытаясь разгадать ее подлинное значение.

– Я… тебе… не нужна? – Я нерешительно выдавливала из себя слово за словом, пораженная их звучанием в таком порядке.

– Нет.

Я смотрела ему в глаза, ничего не понимая. Он ответил мне твердым взглядом. Его глаза превратились в топазы – жесткие, ясные и очень глубокие. Казалось, я видела в них многие километры пути, но нигде в их бездонных глубинах не заметила ни малейшего противоречия сказанным им словам.

– Ну, это все меняет. – Я сама удивилась тому, насколько спокойно и убедительно прозвучал мой голос. Наверное, потому, что я онемела. Я не могла понять, о чем он говорил. Его слова по-прежнему казались лишенными смысла.

Эдвард посмотрел в глубь леса и продолжил:

– Конечно, я всегда буду тебя любить… по-своему. Но случившееся тем вечером заставило меня понять, что настало время перемен. Потому что я… устал притворяться тем, кем не являюсь. Я не человек, Белла. Не человек. – Он перевел взгляд на меня, и ледяные черты его лица стали нечеловеческими. – Я позволил всему этому затянуться слишком надолго и очень об этом жалею.

– Нет, – теперь уже прошептала я. До меня начала доходить суть его слов, струясь по жилам, словно кислота. – Не делай этого.

Он продолжал смотреть на меня, и в его глазах я прочла, что мои слова слишком запоздали. Он уже все решил.

– Ты мне не пара, Белла. – Он чуть изменил уже сказанную фразу, потому спорить я не могла. Я слишком хорошо знала, что не гожусь для него.

Я было открыла рот, чтобы сказать что-то еще, и снова закрыла. Он терпеливо ждал, его лицо вообще ничего не выражало. Я предприняла еще одну попытку.

– Ну, если… ты так хочешь.

Он лишь кивнул.

Мое тело онемело, я вообще не чувствовала его ниже шеи.

– Однако я хотел бы попросить тебя об одном одолжении, если ты не возражаешь, – сказал он.

Наверное, он что-то заметил в моем взгляде, потому что в его лице промелькнуло нечто неуловимое. Но не успела я определить, что именно, как оно снова превратилось в застывшую маску.

– Все что угодно, – пообещала я чуть тверже.

Я заметила, как его ледяной взгляд оттаял. Золото вновь стало жидким, расплавленным, обжигающим.

– Не совершай глупых или необдуманных поступков, – повелительным тоном произнес он, глядя на меня. – Понимаешь, о чем я?

Я беспомощно кивнула.

Глаза его снова похолодели, отстраненность вернулась.

– Конечно же, я думаю о Чарли. Ты нужна ему. Береги себя – ради него.

– Хорошо, – прошептала я, снова кивнув.

Похоже, он чуть смягчился.

– Взамен я тоже дам тебе обещание, – сказал он. – Обещаю тебе, что ты видишь меня в последний раз. Я не вернусь. Я больше не втяну тебя ни во что подобное. Ты сможешь жить своей жизнью безо всякого вмешательства с моей стороны. Все будет так, словно я никогда не существовал.

Наверное, у меня затряслись колени, потому что деревья внезапно закачались. Я чувствовала, что кровь за глазницами бьется гораздо быстрее обычного. Голос его стал тише.

– Не волнуйся, – нежно улыбнулся он. – Ты – человек, и память твоя – не более чем решето. У вас, людей, время залечивает все раны.

– А твоя память? – спросила я. В горле у меня встал ком, я задыхалась.

– Ну… – Он на секунду замялся. – Я не забуду. Но нас… нас очень легко отвлечь. – Он спокойно улыбнулся, но эта улыбка не затронула его глаз, и отступил на шаг. – Полагаю, это все. Мы больше тебя не побеспокоим.

Я отметила про себя слово «мы», и меня это удивило: я уже была уверена, что не способна ничего замечать.

– Элис не вернется, – догадалась я. Сама не знаю, как Эдвард меня услышал – я ничего не сказала, – но, кажется, он понял.

Он медленно покачал головой, не сводя с меня глаз.

– Нет. Они все уехали. Я задержался, чтобы попрощаться с тобой.

– Элис уехала? – спросила я бесцветным от неверия тоном.

– Она хотела попрощаться, но я убедил ее, что для тебя будет лучше, если она просто исчезнет.

Голова у меня закружилась, мне стало трудно сосредоточиться, его слова все вертелись у меня в голове. И тут я услышала голос врача в больнице в Финиксе, когда прошлой весной он показывал мне рентгеновские снимки. «Видите, вот здесь простой перелом. – Он провел пальцем по контуру кости. – Это хорошо. Он легче и быстрее срастется».

Я попыталась отдышаться. Надо было сосредоточиться, чтобы найти выход из этого кошмара.

– Прощай, Белла, – произнес Эдвард все тем же тихим и спокойным тоном.

– Подожди! – прохрипела я, потянувшись к нему и заставляя свои онемевшие ноги нести меня вперед.

Мне показалось, что он тоже подался ко мне. Однако его холодные руки схватили меня за запястья и прижали их к бокам. Он наклонился и на короткое мгновение легко коснулся губами моего лба. Я закрыла глаза.

– Береги себя, – выдохнул он, обдав холодом мою кожу.

Я ощутила легкое движение воздуха и открыла глаза. Листья на небольшом кудрявом клене чуть шевельнулись от его движений. Эдвард исчез.

Я зашагала вслед за ним в лес на подгибающихся ногах, не думая о том, что все мои действия бесполезны. Все признаки его присутствия мгновенно исчезли. Не осталось никаких следов, листья вновь замерли, но я, не думая, все шла вперед. Ничего другого я делать не могла. Надо было двигаться. Если я перестану его искать, все кончится.

Любовь, жизнь, смысл… кончатся.

Я все шла и шла. Время словно перестало существовать, когда я медленно продиралась сквозь густой подлесок. Шли часы, а мне казалось – минуты. Может, время замерло потому, что лес выглядел совершенно одинаково, как бы глубоко я в него ни заходила. Я начала беспокоиться, не блуждаю ли я по кругу, причем очень маленькому, но продолжала идти. Я все чаще спотыкалась по мере того, как темнело, и даже падала. Наконец я зацепилась за что-то ногой – теперь вокруг царила тьма, и я понятия не имела, что это было, – и осталась лежать. Потом повернулась на бок, чтобы дышать, и свернулась калачиком на ковре из мокрого папоротника.

Лежа так, я поняла, что прошло больше времени, чем я думала. Я не могла вспомнить, давно ли зашло солнце. Тут всегда так темно по вечерам? Конечно, как правило, сквозь тучи должен пробиваться лунный свет, просачиваясь в прогалины между ветвями. Но не сегодня. Сегодня небо стало иссиня-черным. Может, луны вовсе не будет: лунное затмение, новолуние.

Новолуние. Я вздрогнула, хотя холодно мне не было.

Я долго пролежала в полной черноте, прежде чем услышала чей-то голос. Кто-то выкрикивал мое имя. Оно доносилось издалека и звучало глухо из-за окружавших меня мокрых кустов, но звали точно меня. Голос я не узнала. Я подумала, что надо бы отозваться, но голова шла кругом, и я долго соображала, прежде чем поняла, что действительно должна отозваться. И тут все смолкло.

Немного позже меня разбудил дождь. Кажется, я так и не уснула – просто впала в некий ступор, всеми силами держась за какое-то онемение, которое не доносило до меня то, что мне не хотелось сознавать.

Дождь меня слегка растормошил. Стало холодно. Я разомкнула сжимавшие колени руки и прикрыла ими лицо.

И вот тут я снова услышала, что меня зовут. На этот раз крик раздавался гораздо дальше, и мне показалось, что в нем не один, а несколько голосов. Я попыталась глубоко дышать. Вспомнила, что надо бы откликнуться, но решила, что меня вряд ли услышат. Смогу ли я крикнуть достаточно громко?

Внезапно раздался другой звук, на удивление близко. Это было какое-то утробное, животное сопение – громкое, совсем рядом. Я подумала, надо ли мне бояться, и не испугалась – лежала полностью онемевшая. Мне все было безразлично. Сопение стихло.

Дождь не прекращался, и я почувствовала, как у моей щеки натекла крохотная лужица. Я попыталась собраться с силами, чтобы повернуть голову, и тут увидела свет.

Вначале это было лишь неяркое свечение, отражавшееся от кустов где-то вдали. Оно становилось все ярче, освещая большое пространство не так, как направленный луч фонаря. Свет прорвался сквозь ветви росших рядом кустов, и я увидела, что это всего лишь газовая лампа – яркая вспышка на мгновение ослепила меня.

– Белла! – Голос был глубокий и незнакомый, но очень уверенный. Он звучал не так, словно его обладатель искал меня, а как будто бы убедился, что нашел.

Я подняла глаза, и где-то высоко-высоко увидела склонившееся надо мной темное лицо. Я смутно понимала, что незнакомец показался мне великаном потому, что я лежала на земле.

– Ты не ранена?

Я понимала, что эти слова что-то означают, но лишь смущенно смотрела вверх. Что теперь имело хоть какое-то значение?

– Белла, меня зовут Сэм Улей.

Мне это имя ничего не говорило.

– Чарли послал меня на твои поиски.

Чарли? Что-то знакомое, и я попыталась прислушаться к тому, что он говорил. Имя Чарли хоть что-то для меня означало.

Высокий мужчина протянул мне руку. Я уставилась на нее, не зная, как поступить. Он смерил меня быстрым взглядом и пожал плечами, а потом быстрым ловким движением подхватил с земли.

Я безжизненно висела на его руках, когда он вприпрыжку бежал по мокрому лесу. Наверное, я должна была встревожиться из-за того, что незнакомец куда-то меня несет. Но во мне не осталось ничего, что могло бы тревожиться.

Мне показалось, что прошло немного времени, прежде чем засверкали огни и раздался громкий гул мужских голосов. Сэм Улей сбавил шаг, приблизившись к возбужденной группе людей.

– Я ее нашел! – громко произнес он.

Гомон стих, но потом возобновился с новой силой. Передо мной калейдоскопом пронеслись смущенные и озадаченные лица. В окружавшем меня хаосе я разбирала лишь голос Сэма Улея, наверное, потому, что мое ухо прижималось к его груди.

– Нет, по-моему, она не ранена, – сказал он кому-то. – Она все время повторяет «Он уехал».

Разве я говорила это вслух? Я закусила губу.

– Белла, дорогая, с тобой все в порядке?

Этот голос я бы узнала везде, даже срывающийся от волнения, как теперь.

– Чарли? – произнесла я странным, тихим тоном.

– Я здесь, детка.

Подо мной что-то зашевелилось, потом меня обдало запахом кожи от отцовской форменной куртки шерифа. Чарли чуть пошатнулся под моим весом.

– Может, мне ее понести? – предложил Сэм Улей.

– Я ее держу, – ответил Чарли, слегка задыхаясь.

Он медленно и натужно зашагал вперед. Мне хотелось сказать ему, чтобы он опустил меня на землю и дал мне идти самой, но у меня пропал голос.

Повсюду плясали огни фонарей, которые держали шедшие рядом с нами люди. Все это напоминало парад. Или похоронную процессию. Я закрыла глаза.

– Мы почти дома, дорогая, – время от времени бормотал Чарли.

Я снова открыла глаза, услышав звук отпираемого замка. Мы были на крыльце нашего дома, и высокий смуглый мужчина по имени Сэм Улей открыл перед нами дверь, протянув одну руку, словно готовый подхватить меня, если Чарли вдруг не удержит.

Но Чарли сумел пронести меня в дверь и положить на диван в гостиной.

– Пап, я вся мокрая, – чуть слышно прохрипела я.

– Ничего страшного, – сердито сказал он. И тут же обратился к кому-то: – Одеяла в шкафу на втором этаже.

– Белла? – позвал еще чей-то голос. Я посмотрела на склонившегося надо мной седого мужчину и узнала его лишь через несколько секунд.

– Доктор Джеранди? – прошептала я.

– Именно так, дорогая, – ответил он. – Ты ранена, Белла?

Мне потребовалась минута, чтобы обдумать ответ. Я запуталась, вспомнив похожий вопрос, который мне в лесу задал Сэм Улей. Вот только Сэм спросил как-то иначе: Ты не ранена? Разница почему-то показалась мне существенной.