План Жукова и Ватутина был достаточно простым, цельным и логичным. Однако в планирование вмешивается Москва (это будет происходить неоднократно). В ночь на 25 февраля 1944 г. директивой Ставки ВГК № 220036 И. В. Сталин и А. И. Антонов приказывают изменить план и обе танковые армии «использовать с фронта главной группировки 60 А с задачей овладения районом Проскурова». Лишившуюся поддержки танковой армии П. С. Рыбалко 1-ю гв. армию предписывалось «усилить танками и самоходными орудиями за счет имеющихся во фронте танковых бригад и самоходных полков». С одной стороны, такое решение выглядит логичным: обе танковые армии направлялись в разрыв фронта в построении ГА «Юг». До этого план предусматривал прорыв обороны немцев силами 1-й гв. армии с вводом в прорыв 3-й гв. ТА на Староконстантинов. С другой стороны, во-первых, план лишался удара по сходящимся направлениям с образованием окружения, а во-вторых, повисало в воздухе наступление 1-й гв. армии. Наступление этой армии превращалось в сковывающий удар, а «котел» у Острополя во взаимодействии с 38-й армией сам по себе становился сомнительным предприятием. Перекраивать же план радикально, отменяя уже начавшиеся перегруппировки войск, и в том числе 1-й гвардейской армии, времени уже не оставалось.
Представитель Ставки ВГК маршал Г.К. Жуков, начальник штаба 1-го Украинского фронта генерал А.Н. Боголюбов и командующий фронтом генерал армии Н.Ф. Ватутин.
В итоге по новому плану две танковые армии должны были начать наступление с плацдарма на р. Горынь, которого на момент написания плана еще не существовало, его только предстояло захватить. В приказе штаба фронта армии В. М. Баданова предписывалось «войти в прорыв и, развивая наступление в направлении Святец, Шибено, м. Фридриховка, Проскуров, к исходу первого дня выйти в район Гальчинцы, Святец. В последующем выйти в р-н Волочиск, ст. Войтовцы, имея дальнейшей задачей захват Проскурова»[5 - ЦАМО РФ. Ф. 323. Оп. 4756. Д. 31. Л. 5.].
В свою очередь корпуса 3-й гв. танковой армии должны были разойтись с того же плацдарма «веером» во фланг и тыл немецкой группировке в районе Староконстантинова. На начальном этапе операции все три корпуса армии П. С. Рыбалко должны были действовать в первом эшелоне. Далее 7-й гв. танковый корпус на второй день операции поворачивал на восток на Староконстантинов, 6-й гв. танковый корпус продолжал движение на Проскуров, а 9-й мехкорпус выводился во второй эшелон. Он должен был прикрывать промежуток между двумя танковыми корпусами, не допуская удара противника в стык между ними.
Еще до окончательного утверждения плана операции командование фронта начало перегруппировку войск. Директива Ставки от 18 февраля уже содержала информацию об общем замысле наступления, а какие-то детали могли быть откорректированы уже в процессе выдвижения войск в новые районы. Переброска частей началась уже 20 февраля 1944 г. и производилась по железной дороге и походным порядком. Условия для проведения масштабных перемещений соединений и частей в тот момент были исключительно сложными. Оттепель и обильные осадки сделали дороги труднопроходимыми, а грунтовые дороги для колесного транспорта стали и вовсе непроходимыми.
В результате рокировки соединений с левого фланга 1-го Украинского фронта на правый с 20 февраля по 4 марта участок Рожище, Любар был усилен семнадцатью стрелковыми дивизиями, артиллерийской дивизией и танковой армией (4-я ТА из резерва Ставки). Чтобы оценить масштабы перемещения войск, следует сказать, что всего в составе 1-го Украинского фронта было 56 стрелковых дивизий, т. е. в движение пришла треть всех соединений. Перегруппировки производились на немалое расстояние, от 105 до 315 км.
Проведенные перегруппировки позволили существенно уплотнить построение войск на направлении главного удара фронта. Участок шириной 120 км, занимаемый 60-й армией на 20 февраля, был сокращен вдвое при сохранении числа соединений (9 сд). Состав армии также поменялся, один стрелковый корпус был оставлен на прежнем участке и передан соседу, а вместо него принят стрелковый корпус из 18-й армии. Одновременно армия И. Д. Черняховского усиливалась тяжелой артиллерией. В свою очередь 1-я гвардейская армия сдала свой участок 18-й армии и приняла от 60-й армии участок Судилков, Любар. Число дивизий в армии А. А. Гречко увеличилось с семи до девяти за счет приема корпуса у 60-й армии и передачи в ее подчинение корпусного управления и двух дивизий, переброшенных из 38-й армии. В рамках повышения ее ударных возможностей 1-я гвардейская армия на новом участке также получила в качестве средств усиления артиллерию всех типов. Так, вместо одного истребительно-противотанкового артполка (ИПТАП) на 20 февраля в состав армии к 4 марта входили уже девять ИПТАПов. Армия также получила вторую артиллерийскую дивизию (17-я АД из 40-й армии). Главным же подарком для нее стали переданные его армии пять полков новейших танков ИС и самоходок ИСУ. В итоге участок Шумск, Любар, ранее занимавшийся девятью стрелковыми дивизиями, к 4 марта занимался 18 стрелковыми дивизиями и еще шесть дивизий на этом направлении составляли фронтовой резерв.
Летчик-истребитель лейтенант Петр Грищенко в кабине истребителя Як-7 (32-й иап, 5-й ИАК).
Самую важную часть перегруппировки войск фронта составляло развертывание под прикрытием 60-й армии двух танковых армий. 3-я гв. танковая армия П. С. Рыбалко перегруппировывалась из района Бердичева на расстояние около 150 км. 4-я танковая армия В. М. Баданова комбинированным маршем перебрасывалась из района Киева на расстояние 300–350 км.
Предварительное распоряжение о сосредоточении в выжидательный район командование 3-й гв. танковой армии получило 26 февраля, боевой приказ последовал на следующий день – 27 февраля. К совершению марша танковые части приступили уже в 20.00 27 марта. Из-за нехватки автотранспорта все мотострелковые и механизированные бригады армии совершали марш пешим порядком. К вечеру 29 февраля части армии в основном сосредоточились в назначенных районах.
В куда худшем положении находилась 4-я танковая армия, сосредотачивавшаяся из района Киева. Командование армии получило приказ на сосредоточение в новом районе 22 февраля. Гусеничные машины, неисправный автотранспорт перевозились по железной дороге. Причем командование фронта требовало втиснуть ж.-д. перевозки в 40 эшелонов. Автотранспорт следовал своим ходом. К началу сражения сосредоточение еще не было завершено. Состояние армии после тяжелого марша можно проиллюстрировать на примере входившего в ее состав 10-го гвардейского танкового корпуса. Имевшуюся в корпусе боевую технику и вооружение марш разделил на три группы (см. таблицу): наличие по списку, прибывшие в исходный район и готовые для выполнения боевой задачи исходя из обеспеченности частей боеприпасами и горючим[6 - ЦАМО РФ. Ф. 3411. Оп. 1. Д. 71. Л. 8.].
Таблица. Состояние материальной части 10-го гв. тк на 3 марта 1944 г.
По приведенным данным видно, что корпус оказался лишен ценных для борьбы с новыми танками противника 57-мм орудий ЗИС-2 и фактически лишен 85-мм пушек (62-й гв. иптд[7 - Истребительно-противотанковый дивизион.] прибыл, но имел всего 0,25 заправки). В целом из 415 артиллерийских и минометных стволов к исходу 3 марта 1944 г. боеготовых в корпусе имелось всего 134 ствола, что составляло лишь 32 % к их общему числу. Из стрелковых частей в исходный район вышел только один (!) мотострелковый батальон, что составляло 16 % к общему числу пехоты, имевшейся в корпусе. Полностью готовой к бою была только одна 61-я гв. танковая бригада (из трех танковых и одной мотострелковой бригады), полностью сосредоточившаяся и имеющая 1,5 боекомплекта боеприпасов и 1 заправку горючего.
Проблемы с обеспечением горючим поставили Г. К. Жукова перед сложным выбором. Запасы горючего во всех армиях фронта были недостаточными, а особенно тяжелое положение было в ударной группировке (1-я гвардейская и 60-я армия). Автобензина в условиях распутицы могло хватить всего на двое-трое суток. Однако, во-первых, каждый день передышки был, безусловно, выгоден противнику (и это будет показано ниже). Во-вторых, распутица усиливалась с каждым днем, оставляя все меньше времени для активных боевых действий. Все это заставило принять решение начать операцию в назначенные сроки, в расчете на поступление дополнительного горючего в течение 3–4 дней. При этом пришлось мириться с описанными выше на примере 10-го гв. танкового корпуса проблемами с вводом в бой главных сил ударной группировки.
Удар танковых армий, несмотря на всю его мощь, нуждался в обеспечении флангов. Прорыв на узком фронте мог быть «запечатан» немецким контрударом, если его не расширять и не прикрывать. Эта задача в плане наступления 1-го Украинского фронта поручалась 60-й и 1-й гвардейской армиям.
Будучи одной из участниц Ровно-Луцкой операции, 60-я армия естественным образом попала в ударную группировку нового наступления, с захваченных только что рубежей. Армия входила в тройку самых многочисленных объединений 1-го Украинского фронта, на 1 марта 1944 г. она насчитывала 115 217 человек[8 - ЦАМО РФ. Д. 236. Оп. 2677. Д. 87 (т. 2). Л. 174об.]. Командовал ею самый молодой командарм Красной армии – 37-летний Герой Советского Союза генерал-лейтенант Иван Данилович Черняховский[9 - Звание генерал-полковник И. Д. Черняховский получил на второй день операции, 5 марта 1944 г.]. Он являлся бессменным командующим 60-й армией с июля 1942 г. По образованию Черняховский был танкистом – в 1936 г. он закончил Военную академию моторизации и механизации (ВАММ) им. И. В. Сталина. Тем не менее большую часть войны он успешно командовал общевойсковыми соединениями и объединениями. Танков и САУ в 60-й армии на 3 марта 1944 г. было всего 116 штук, в основном Т-34.
Первой задачей армии И. Д. Черняховского являлось наступление силами четырех стрелковых дивизий с целью захвата плацдармов на р. Горынь, которые приказом от 27 февраля предписывалось «захватить и удерживать» к 2 марта[10 - ЦАМО РФ. Ф. 236. Оп. 2673. Д. 477. Л. 21.]. Задачей 60-й армии в рамках общего наступления, после захвата плацдармов, стало наступление в общем направлении Збараж – Тарнополь, т. е. расширение прорыва немецкого фронта на запад и образование внешнего фронта окружения. Вспомогательный удар армия наносила вслед танковым армиям – на Волочиск. В состав ударной группировки армии И. Д. Черняховского включалось семь стрелковых дивизий, один танковый корпус и один танковый полк. Нацеленность на сдерживание возможного деблокирующего удара немцев в составе армии прослеживается достаточно четко – в ее состав в итоге входили сразу 12 истребительно-противотанковых полков, больше, чем в любую другую армию.
Командующий 1-й гв. армией генерал-полковник А. А. Гречко. Весной 1944 г. будущему маршалу и брежневскому министру обороны СССР было всего 40 лет.
Командующий 60-й армией И.Д. Черняховский. Фото лета 1944 г. на посту командующего 3-м БФ после присвоения звания генерала армии и получения второй Звезды Героя Советского Союза (29.07.1944 г.).
В качестве средства развития успеха в 60-й армии уже длительное время выступал 4-й гв. танковый корпус 43-летнего генерала П. П. Полубоярова. Свою карьеру танкиста Павел Полубояров начинал в Гражданскую войну на танке «Рикардо» (трофейном английском «ромбе»), будучи, можно сказать, у истоков танковых войск Красной армии. Карьера Полубоярова не была типичной для советских танковых командиров (дивизия в 1941 г. – бригада осенью 1941 г. – корпус в 1942 г.). Войну он встретил начальником автобронетанковых войск Прибалтийского особого военного округа, во время Битвы за Москву являлся заместителем по танковым войскам командующего Калининским фронтом. Танковым корпусом он командовал с августа 1942 г. и вывел его в гвардию, на этой должности он оказался на своем месте, преуспел во многих операциях. Корпус П. П. Полубоярова к началу Проскуровско-Черновицкой операции уже многие месяцы находился в боях, и поэтому его укомплектованность была далека от штатной (см. таблицу).
Таблица. Численность танкового парка 4-го гв. танкового корпуса на 4 марта 1944 г.[11 - ЦАМО РФ. Ф. 3402. Оп. 1. Д. 82. Л. 17.]
В новом наступлении 4-му гв. танковому корпусу предстояло пройти 70 км по бездорожью и пересеченной местности через Збараж на Тарнополь. Перед началом операции бригады корпуса были разбросаны на разных направлениях, и их сбор в единый кулак потребовал больших усилий. Так, 3-я гв. мотострелковая бригада в течение пяти дней совершила 150-километровый марш пешим строем по раскисшим дорогам. Станковые пулеметы и 82-мм минометы мотострелки несли на себе. В целом 4-й гв. танковый корпус встретил утро 4 марта еще не полностью обеспеченным боеприпасами и ГСМ.
Генерал пехоты Фридрих Шульц, командир LIX армейского корпуса.
Командующий 3-й гв. танковой армией П.С. Рыбалко.
1-я гвардейская армия к 1 марта 1944 г. также входила в тройку самых многочисленных объединений в составе 1-го Украинского фронта, она насчитывала 112 176 человек[12 - ЦАМО РФ. Ф. 236. Оп. 2677. Д. 87 (т. 2). Л. 174об.]. Командовал армией будущий Маршал Советского Союза и министр обороны СССР, член Политбюро ЦК КПСС 40-летний генерал-полковник Андрей Антонович Гречко. Надо отметить, что полковником А. А. Гречко стал только в июле 1941 г. Поэтому его карьеру в Красной армии во время войны трудно назвать иначе как блистательной. Этому, очевидно, в немалой степени способствовало хорошее образование: Военную академию им. М. В. Фрунзе А. А. Гречко окончил в 1936 г., а Военную академию Генерального штаба – в 1941 г.
Задачей 1-й гвардейской армии являлось наступление в обход города Староконстантинова с востока. Этот удар в сочетании с наступлением 3-й гв. танковой армии должен был привести к окружению немецкой группировки в райо не Староконстантинова и тем самым расширить брешь в немецкой обороне. Такая широкая брешь фактически сводила к нулю возможности противника по «запечатыванию» прорыва.
В ударную группировку 1-й гвардейской армии включалось семь из девяти имевшихся в ней стрелковых дивизий. Армии А. А. Гречко предстояло прорывать достаточно прочную оборону противника, на возведение которой у немецких войск имелось около двух месяцев. Это обусловило выбор узкого 12-километрового участка прорыва, на котором создавался мощный артиллерийский «кулак» (см. таблицу).
Таблица. Артиллерийская группировка в полосе наступления 1-й гвардейской армии[13 - ЦАМО РФ. Ф. 292. Оп. 6850. Д. 428. Л. 11.].
Таким образом, на 12-километровом участке наступления 1-й гв. армии к утру 4 марта сосредоточились 33 % 203-мм орудий и 46 % 152-мм орудий всего 1-го Украинского фронта. Гибкость в концентрации артиллерии, в первую очередь крупных калибров, на направлении главного удара была сильной стороной Красной армии, и наступление армии А. А. Гречко здесь достаточно показательный пример.
Однако мощная артиллерийская группировка требовала тщательной подготовки ее использования. В подготовительный период с 22 февраля до 1 марта велась разведка с целью выявления обороны противника. Все артиллерийские начальники и командиры вели личную разведку вблизи переднего края пехоты. Силовая разведка производилась в ночное и дневное время, в результате удалось установить начертание переднего края и основные узлы сопротивления противника. Звуковой разведкой были вскрыты позиции артиллерии и минометов.
Помимо сильного артиллерийского кулака 1-я гв. армия получила мощную, прежде всего в качественном отношении, группировку танков (см. таблицу). Именно А. А. Гречко доверили свежие полки тяжелых танков и тяжелых самоходок.
Таблица. Состав и состояние танкового парка БТиМВ 1-й гв. армии по состоянию на 3 марта 1944 г.
Таким образом, в 1-й гвардейской армии к началу марта имелась мощнейшая бронированная «кувалда» из почти полутора сотен танков и САУ, причем большую часть из них составляли тяжелые машины. Следует подчеркнуть, что командующий армией и его штаб достаточно серьезно подошли к вопросу обеспечения эффективного использования переданной им «кувалды». К началу операции полки, несмотря на распутицу, обеспечили горючим всех видов, боеприпасами и продовольствием.
На отработку взаимодействия с пехотой и артиллерией танкистам тяжелых полков было дано достаточно времени – 2–3 дня. Было определено, кто с кем будет взаимодействовать, какие цели будут подавляться танками, какие артиллерией и пехотой, были выработаны сигналы взаимодействия. С командирами танковых рот, взводов, командирами и механиками-водителями танков производилась рекогносцировка исходных позиций, подхода и выхода с них, направление действий танков на впереди лежащей местности. Помимо этого для общего руководства действиями танковых и самоходных полков выделялось управление 11-го гв. танкового корпуса, бригады которого ожидали в тылу получения матчасти. Все это вместе создавало достаточно высокий уровень организации ввода в бой полков на новых танках.
В соответствии с замыслом наступления, танки были распределены между тремя стрелковыми корпусами ударной группировки 1-й гв. армии. Соответственно 93-я танковая бригада и 58-й гв. танковый полк придавались 94-му стрелковому корпусу, 12-й гв. танковый полк и 374-й тяжелый САП – 30-му стрелковому корпусу, 1-й гв. танковый полк – 17-му стрелковому корпусу. 29-й гв. танковый полк и 399-й тяжелый САП оставались в резерве командования армии, они предназначались для «парирования ударов противника и в случае необходимости для развития успеха»[14 - ЦАМО РФ. Ф. 1 гв. А. Оп. 6850. Д. 423. Л. 442.].
По плану операции к ее третьему дню 1-я гв. армия должна была овладеть Староконстантиновом, а к двенадцатому дню выйти на рубеж Южного Буга на линии Проскуров – Летичев. На этом этапе операции армия А. А. Гречко обеспечивала фланг танковых армий и сужала коридор возможного отхода немецкой 1-й танковой армии на запад до пространства между Южным Бугом и Днестром. Конкретизация задач на перехват всего пространства до Днестра предполагалась позднее.
Остальные армии 1-го Украинского фронта (13-я, 18-я и 38-я армии) получили вспомогательные задачи. Уже вне указаний Ставки по сравнению с первоначальным планом оказалась урезана задача 13-й армии Н. П. Пухова. Вместо двух танковых корпусов в операции предполагалось задействовать один (25-й тк). Задача удара 11-м тк на Тарнополь вычеркивается из приказа. Любопытно отметить, что 38-я армия на левом крыле фронта (на стыке с 2-м Украинским фронтом) должна была подготовить операцию во взаимодействии с 1-й танковой армией. Последняя в тот момент находилась в резерве на восстановлении и пополнении. Задачей двух армий было содействовать соседу в наступлении на Гайсин, начав наступление на четверо суток позже войск И. С. Конева.
В целом в ходе подготовки операции войска фронта были пополнены материальной частью, боеприпасами, а за счет пополнений численность личного состава стрелковых дивизий удалось довести до 6–7 тыс. человек.
С воздуха войска 1-го УФ поддерживала 2-я воздушная армия в составе четырех отдельных авиадивизий (из них две ночные), трех авиакорпусов и одного полка разведчиков. К 1 марта 1944 г. 2 ВА насчитывала[15 - ЦАМО РФ. Ф. 236. Оп. 2673. Д. 287. Л. 290.]:
Истребителей (Ла-5, Як-1, -7, -9) – 249 (222 исправных и 27 неисправных);
Штурмовиков – 130 (97/33);
Бомбардировщиков (Пе-2) – 59 (52/7);
Ночных бомбардировщиков (У-2 и Р-5) – 192 (149/43);
Разведчиков (Пе-2) – 19 (10/9).
Итого – 649 самолетов, из них 529 исправных и 120 неисправных.
Численность ВВС 1-го УФ, прямо скажем, не поражает воображение (даже если не сравнивать с 3 тыс. самолетов 16 ВА под Берлином). Значительную часть авиапарка в 1944 г. все еще составляли ночные бипланы, ценность которых с точки зрения пробивания дороги наступающим войскам была очень условной. При этом по замыслу штаба фронта предполагалось весьма интенсивное воздействие на противника: в первый день операции планировалось выполнить 1800 самолето-вылетов, на второй день – 1500, на третий – 1200. Даже без поправки на переменчивую весеннюю погоду такое количество вылетов наличными силами требовало большого напряжения сил.
Немецкие солдаты, 1944 г. Основным вооружением рядовых германской армии весной 1944 г. оставались карабины 98к. Штурмовых винтовок МР-43 было немного, и погоды на фронте они не делали.
Последние изменения в плане наступления произошли уже после трагических событий вечера 29 февраля 1944 г. Командующий 1-м Украинским фронтом генерал армии Н. Ф. Ватутин и член Военного совета фронта генерал-майор К. В. Крайнюков возвращались из поездки в штаб 13-й армии в г. Ровно. Следующей целью поездки был штаб 60-й армии в г. Славута. Решив срезать путь, четыре машины с командующим, офицерами штаба и охраной в количестве 10 человек свернули на проселочную дорогу и у села Милятин натолкнулись на отряд бандеровцев численностью в 200–300 человек. В перестрелке Ватутин был тяжело ранен, потерял много крови. В Киев были вызваны лучшие врачи, в том числе известный хирург Н. Н. Бурденко, но спасти Н. Ф. Ватутина не удалось. Н. Ф. Ватутин умер 15 апреля, на тот момент ему было всего 42 года.
Вместо Н. Ф. Ватутина командующим 1-м Украинским фронтом 1 марта 1944 г. назначили маршала Г. К. Жукова. Именно он буквально в последние дни перед операцией внес изменения в план наступления 13-й армии, в штаб которой ездил Ватутин в тот роковой день 29 февраля. По первоначальному плану операции армия должна была нанести удар в направлении на Броды в обход Кременца с запада. Однако уже в первый день командования фронтом Жуков приказывает 13-й армии прочно удерживать рубеж от Рожище до Дубно, «25 тк иметь на Луцком направлении. Перегруппировок в связи с планом наступления временно не производить»[16 - ЦАМО РФ. Ф. 236. Оп. 2673. Д. 1256. Л. 40.]. Армии оставили только задачу поддержки одной дивизией наступления 60-й армии. Судя по всему, это решение прорабатывалось еще с Н. Ф. Ватутиным. На черновике еще февральского приказа 13-й армии имеется пометка «прочно удерживать этот рубеж, обеспечивая главную группировку фронта от ударов пр-ка с запада»[17 - ЦАМО РФ. Ф. 236. Оп. 2673. Д. 477. Л. 14.]. Однако последствием этого решения стало усложнение задачи 60-й армии по выходу на рубеж Зборов – Тарнополь с занятием важнейшего узла дорог – Тарнополя.
Что же заставило командующего фронтом в последний момент отказаться от наступления 13-й армии под Дубно? В своих мемуарах Г. К. Жуков никак не прокомментировал этот момент. Однако имеющиеся в настоящее время сведения позволяют предположить, что оборонительную задачу 13-я армия в последний момент получила неспроста.
В обороне? В кратком очерке Проскуровско-Черновицкой операции, подготовленном в штабе 1-го Украинского фронта в ноябре 1944 г., в отношении планов противника указывалось: «Противник на всем фронте перешел к жесткой обороне…»[18 - ЦАМО РФ. Ф. 236. Оп. 2673. Д. 1256. Л. 35.] Получатель очерка в военно-научном управлении Генштаба генерал-майор П. П. Вечный сделал напротив этой фразы ехидную пометку: «а ранее он наступал?» Однако ни генерал Вечный, ни писавший очерк полковник Глинка из отдела по изучению опыта войны штаба 1-го УФ тогда не знали, что в штабах группы армий «Юг» и немецкой 4-й танковой армии лелеяли далеко не оборонительные замыслы.
Буквально за два дня до того, как в адрес штаба 1-го Украинского фронта отправилась директива Ставки с предложением «отрезать южной группе войск немцев пути отхода на запад в полосе севернее р. Днестр», штаб немецкой 4-й танковой армии подготовил свои предложения «по проведению операции с целью дальнейшего укрепления положения на северном фланге 4-й ТА». Подписан он был командующим 4-й танковой армией генералом танковых войск Эрхардом Раусом, одним из самых опытных немецких танковых командиров, участником боевых действий на территории СССР с 22 июня 1941 г. В преамбуле документа указывалось:
«Не подлежит сомнению, что противник собирается перебросить подкрепления. Сконцентрировав их, он, вероятно, начнет крупными силами танков наступление в направлении Лемберга [Львова. – А. И.]. Из надежных источников поступает информация об определенном ослаблении вражеской группировки на фронте 1-й ТА. Воздушная разведка обнаружила передвижение крупных моторизованных сил по дороге Звяхель [Новоград-Волынский] – Ровно – Луцк. Перехвачены приказы противника о приведении в порядок аэродромов Ровно и Луцк»[19 - NARA T313 R392 frame 8682362.].
Вывод из этой в принципе правильной оценки обстановки делался несколько неожиданный:
«В связи с этим необходимо своевременно [подчеркнуто в оригинале. – А. И.] перебросить в распоряжение ТА силы, с помощью которых удастся наступательными действиями укрепить северное крыло ТА таким образом, чтобы исключить угрозу генерал-губернаторству, особенно округу Лемберг. Следующей целью операции станет уничтожение сил противника в треугольнике крепостей Ровно – Луцк – Дубно и возвращение себе района Ровно. Если эта цель будет достигнута, а в распоряжении командования армии окажется достаточно пехоты, чтобы удержать захваченный район, положение можно будет считать окончательно упроченным»[20 - NARA T313 R392 frame 8682362.].
В качестве потребных для операции сил Раус просил «танковый корпус с тремя полностью укомплектованными бронетехникой тд и двумя пд». Далее командующий 4-й танковой армией разбирает несколько вариантов наступления на левом крыле армии, в том числе с точки зрения удобства местности для действий танковых соединений. Любопытно, что одним из вариантов был удар на Острог, ровно «в лоб» готовящемуся советскому наступлению. Однако именно этот вариант Раус не считал перспективным ввиду трудной для наступления местности в районе Острога. Также по соображениям невыгодной для наступления местности отклонялся удар на Шепетовку в тыл советской 13-й армии. Более реалистичным Раус считал наступление примерно в тех местах, где наступала 1-я танковая группа в июне и начале июля 1941 г. Этот вариант звучал так:
«Атака частями тк вдоль ведущей на юго-восток дороги по восточному берегу Иквы. Цель – свернуть позиции противника перед XIII AK вплоть до Дубно. Потом поворот по дороге Дубно – Ровно на Ровно, основная масса наступает на Ровно по дороге Млынов – Ровно»[21 - NARA T313 R392 frame 8682363.].
Отстаивая именно этот вариант, Раус указывал на наличие на направлении наступления танкового корпуса дорог с твердым покрытием. Он также отмечал, что фронтальный удар на Ровно не будет «представлять особых сложностей ввиду положения противника, а также того факта, что противник здесь движется и будет продолжать передвижения (поэтому нет больших минных полей)». Также предполагалось, что танковый корпус после выхода к Ровно сможет восточнее Горыни на благоприятной для танков местности атаковать на юго-восток в тыл находящейся в районе Шепетовки группировке советских войск и тем самым закрыть брешь между LIX AK и XIII AK.
Точный состав группировки для контрнаступления в обнаруженных автором документах не просматривается. Однако можно предположить, что в нее предполагалось включить 7-ю и 8-ю танковые дивизии. Еще одним кандидатом в «три укомплектованные танковые дивизии» являлась 6-я танковая дивизия. Так, буквально за день до начала советского наступления, 3 марта 1944 г., штаб ГА «Юг» хлопотал о возвращении ей батальона на «Пантерах»:
«Группа армий просит донести, когда можно рассчитывать на возвращение батальона. Восстановление полной ударной силы 6-й танковой дивизии имеет особое значение в связи с намеченным ее боевым применением на левом фланге группы армий».
Как мы видим, командование 4-й танковой армии собиралось восстанавливать целостность фронта наступательными действиями и фактически планировало разгром советской 13-й армии. Более того, наступление на Ровно поставило бы под угрозу тылы сосредотачивающейся в районе южнее Острога советской ударной группировки. Поставив 13-й армии оборонительную задачу, Г. К. Жуков выставлял заслон именно в том месте, где планировал нанести удар Э. Раус. Что это было – интуиция или правильная оценка крупиц сведений, полученных разведкой, сейчас сказать уже невозможно. Так или иначе, 1-й Украинский фронт был готов к такому развитию событий.
Амбициозные наступательные планы Рауса выглядят довольно странно для того положения, в котором находилась германская армия на Восточном фронте в 1944 г. на страницах мемуаров. Тем не менее у этих замыслов имелись свои основания. В конце февраля и в начале марта 1944 г. командование немецкой ГА «Юг» острее всего нуждалось в передышке для восстановления сил. Лучше всего этот факт иллюстрирует состояние танкового парка некоторых ее подвижных соединений (см. таблицу).
