Рыбачили мы довольно часто. Иногда рядом с домом – там, на быстрине, клевали ельцы, попадались ленки, случалось – хариус; в заливчиках – пескари, сорожки. На закидушку, бывало, вместо ожидаемого таймешонка брала таинственная, жутковатая на вид рыбка – широколобка. Небольшая, вся в каких-то наростах, шишках, с огромной по сравнению с туловищем головой. Если ее ловили взрослые, то, брезгливо сняв с крючка, бросали обратно в воду, а если пацаны, то убивали жестоко – растирали камнями в жижу. Говорили, что широколобки страшно ядовиты и их можно есть, только сварив в перце. Считалось, что эти рыбки засоряют реку.
Недавно я узнал, что они живут только в очень чистой воде, поэтому, видимо, и попадались вдалеке от берега. После того как Саяно-Шушенское водохранилище наполнилось и Енисей в районе Кызыла, несмотря на течение, стал грязнее, широколобки, говорят, почти перестали встречаться. Да и ельцов, ленков, хариусов, тайменей заметно меньше. Зато ловятся невиданные раньше здесь подлещики, часто больные.
Вообще-то ничего не будет удивительного, если какие-то виды рыб исчезнут. Не так давно я был неприятно удивлен, узнав, что половое созревание у рыбы наступает много позже, чем у многих млекопитающих. У хариусов, например, в три года, у ленков в пять-восемь лет, у тайменей в шесть-восемь. Если реки будут по-прежнему вычищаться так же активно, как сейчас (сетями, переметами, мордами, электроудочками, легкой отравой), то вполне можно добиться, что вскоре те же ленки, хариусы, таймени, стерлядки окажутся в Черной книге. Но в 80-х, начале 90-х рыбы в Енисее и его притоках было немало. Где-то лучше брал окунь, где-то ленок, где-то бешено, только закидывай, шел на червя пескарь, удивительно вкусный, когда пожаришь его на сковородке до золотистой корочки…
Из детства ярко, до озноба отчетливо запомнилось, как мы сидим семьей на песочке на правом берегу Енисея. Тенек от тальника, на скатерке еда, газировка. Отец установил закидушки с колокольчиками. И вот один колокольчик начинает бешено звенеть, толстая зеленоватая леска стрижет воду… Сейчас отец вытащит большого, с розовой чешуей, сильного и нежного ленка.
Особенно нравились мне поездки (правда, немного их было) за хариусом. Это даже и не совсем рыбалка – больше охота.
Маленькая, узенькая, но быстрая речка в горах. Мы подбираемся к ней тихо, осторожно налаживаем удочки без поплавков и грузил. Лишь на конце лески мушка – крючок с намотанными на него волосинками. На первый взгляд, изготавливать мушки проще простого, они все одинаковые, но есть те, на которые хариус не обращает никакого внимания, зато другие хватает с жадностью… И вот бросаешь мушку на течение; она скачет по воде, как живая. Иногда может скакать час, а хариусы (их черные спины хорошо видно в прозрачной мелкой воде) стоят и словно не замечают ее. Но вот наступает время питаться, и они пулей кидаются на приманку. Бывает, подгадаешь так, что кидаются сразу и идут один за одним. Но хватают всегда неожиданно – из воды молниеносно выскакивает морда с открытым ртом и с добычей-обманкой скрывается обратно. Теперь главная задача – не запутать леску в ветвях окружающих берега деревьев, когда подносишь бьющегося хариуса к себе. Снимаешь его с крючка, и сердце бьется в груди, руки дрожат, будто поймал не рыбу, а ценного пушного зверька.
Хариус и ленок считаются самыми чистыми рыбами верхнего Енисея. Их едят обычно слабосолеными, иногда прямо во время рыбалки – почистят, выпотрошат, посыплют солью, и – готово. Некоторые любят хариуса с душком – специально дают ему слегка (бывает, и не слегка, а так, что рядом находиться невозможно) подтухнуть.
…Очень редко теперь я рыбачу на реках. У родителей в деревне есть пруд с карасями, но это скучноватая ловля, как и сам карась – скучноватая рыба. Хариусов, ленков покупаю на рынке в Минусинске. И когда за ужином едим эту покупную рыбу, с грустью, но грустью сладковатой, вспоминаем наши давние рыбалки, порой забавные случаи – например, как приехали на речку Элегест большой компанией, мама забросила первой и тут же вытащила крупного хариуса, а потом, сколько ни бросали, ни меняли снасти, ни у кого ничего не поймалось. Вспоминаем поездки по Туве, поля, красные от клубники, голубые от ягод кусты жимолости, ведра напоминающей икру брусники, грибы в кадках… Тянет в Туву.
Родители живут недалеко от нее – каких-то триста с небольшим километров, но вряд ли в нее еще попадут: страшно увидеть дорогие места, потерянные, ставшие чужими. Страшно возвращаться туда, где прошла жизнь.
Я бываю в Туве хоть и почти каждый год, но коротко. Чаще сначала в московской квартире, а теперь в екатеринбургской разворачиваю карту – бумажную или в интернете – и путешествую по ней.
II
Открывая
Наталия Клевалина[7 - Наталия Клевалина (род. в 1979 г. в Москве) – журналист, писатель. Около восьми лет проработала культурным обозревателем в Москве. Жила в Японии, США. Работает координатором фотодокументальных выставок в культурном центре. Писала статьи для журналов, в их числе «GEO», «Вокруг света», «STORY», «Караван историй», «Атмосфера», «Гала-биография». Автор книг «Убийственная осень» и «Йован Попович-Липовац: воин, поэт, ученый».]
Ду?хи и я
Тувинские записки ученицы шамана
Путешествие без багажа, думаю, это то, что должно периодически случаться с каждым человеком. Это когда едешь в никуда – без брони, трансферов и с чисто приблизительным планом действий. Разве что взять с собой карту – ну или глобус… А там – посмотрим. Главное, чтобы ботинки раньше времени не развалились. Нет ничего лучше, чтобы мигом с тебя слетела вся ненужная шелуха – с глаз, ума и души. Не знаю почему, но особенно много этого всего наросло именно в 2020 ковидный год.
– Тува? – спросила мама. – А какой план?
– Ну сперва туда. Побыть там. А потом – обратно.
– Очень конкретно, – сказала мама. – А кто у тебя там?
– Никого.
– Предусмотрительно, – съязвила мама и добавила: – Знаешь, если ты там подхватишь эту дрянь и тебя свезут в местную больничку с тараканами, я за тобой не поеду. Так и будешь там валяться. Ты у нас не Навальный.
Если вам срочно нужно осознать все ничтожество и бренность собственного я – то это к моей маме, если что, обращайтесь. Просветлитесь в полминуты.
На работе я предупредила, что примерно неделю со мной может не быть связи – потому что в тех местах с этим проблемы. Они долго удивлялись и всё спрашивали, неужели и вправду есть в мире такие места, где не ловит мобильная связь. Что с них возьмешь – все москвичи, в крайнем случае «замкадыши». Я ответила, что да, есть – и даже много.
День первый
Тува как-то странно действует на мозг: люди, которые толпой ломились на посадку в Домодедове, здесь вдруг включили резкое торможение. Я никогда не видела, чтобы от трапа до здания аэропорта люди шли таким вот задумчиво-расслабленным шагом – наверное, чуть тронутые солнцем далекие горы на горизонте и прозрачность воздуха так действовали.
На выходе из здания аэропорта, с правой стороны, в палисаднике, засаженном пыльными бархатцами, стоял бюстовый памятник. Как гласила надпись – первому летчику республики. То ли дело было в бархатцах, то ли в обнесенном высоким бортиком палисаднике, но памятник почему-то рождал мысль о том, что выдающийся местный уроженец похоронен прямо здесь.
Поскольку я точно решила провести первый день в Кызыле, потому что бог знает как сложится все дальше и, может быть, больше я сюда и не попаду, я кинула рюкзак в одном из отелей – «Монгулеке». Более пустой гостиницы я не видела за всю жизнь. Город был полон закрытых магазинов – видимо, последствия коронавирусного кризиса. Не успела я умыться, как позвонил дедушка-сэнсэй, а вскоре и явился сам:
– О, ты уже тут, как хорошо! – и с крейсерской скоростью повлек меня по городу.
Дорогой дедушка думал вслух, куда бы нам лучше податься, чтобы «попросить силы» для человека вроде меня. Проходя по какой-то улочке, сэнсэй вдруг воскликнул:
– О! Хочешь, я покажу тебе тут одного старого шамана? Он тут рядом живет, я его хорошо знаю.
– Сэнсэй, девять утра на дворе, – напомнила я, – вы уверены, что он… э-э-э, ну, в общем, будет рад нас видеть?
– Пойдем-пойдем! – Видно было, что эта мысль уже захватила сэнсэя. – Ты таких старых уже не увидишь!
Я тактично промолчала о том, что сэнсэй уже тоже не очень мальчик.
Может, вас удивит, что, будучи на тувинской земле, я не называю его, как и положено здесь, «башкы» – учитель, но автору этих строк, прожившему долгое время в Японии, «сэнсэй» как-то привычнее. Я до сих пор при знакомстве имею привычку кланяться и опасаюсь, что она меня уже не покинет. О том, как мы вообще с сэнсэем встретились, тут писать не стану. Сэнсэй не приходит тогда, когда ты хочешь, чтобы он пришел, но он всегда приходит вовремя – это знают и в Японии, и в Туве. Просто, когда время наступает, случается ряд совпадений, за который, я думаю, отвечают где-то там, и сэнсэй встречается со своим будущим кохаем. Опять-таки простите меня за все эти японизмы.
Мы углубились в частный сектор. По пути сэнсэй рассказал мне, что надысь тот шаман заболел и уже было собрался помирать, но коллеги его отговорили.
– Сэнсэй, – тщетно воззвала я, – а вы уверены, что прямо сейчас надо идти туда? Девять утра, пожилой, не слишком здоровый человек… Что, если он рассердится?
– Ничего ему не сделается. – И сэнсэй уверенно вел меня дальше какими-то пыльными тропками в самое сердце темных избушек. – Ну рассердится, что с того? – И сэнсэй рассказал, что у того дедушки нету мобильника и позвонить предупредить не выйдет, потому что стоит ему взять в руки любой мобильник, как тот ломается, причем безвозвратно.
– А если стационарный телефон поставить? То же самое будет? – задумчиво спросила я.
– Какие тут стационарные телефоны! Ты, если что, не давай ему телефон в руки, покажи из своих. А то без телефона останешься.
Я всерьез задумалась, что если означенный дедушка такое делает с телефонами, то что может сделать с нами, разбуди мы его в неподходящее время… У шаманов ведь ненормированный рабочий день, и кто знает, может, он вообще только спать лег.
Между тем показались ворота, перед которыми на очень занятных столбиках была натянута веревка с голубыми ленточками, так что сразу было видно, кто тут живет. Жаль, я не догадалась сфотографировать эту «гирлянду».
Протащив меня через двор, сэнсэй застучал в дощатую дверь. На зов выглянул паренек и сообщил, что старый шаман давно уехал куда-то на поминки.
– Ага, а куда? – принялся расспрашивать сэнсэй. Он заявил, что это будет для меня очень познавательно – посмотреть, как работает шаман на поминках. Однако же выяснилось, что это далековато, к тому же, подумав, сэнсэй решил, что для меня начать с поминок – это плохая тема.
– Ладно, раз так, пойдем, я покажу тебе, где он работает. – И сэнсэй повел меня через огород к одноэтажной кирпичной постройке, стоящей на отшибе.
– Сэнсэй… а может… ну, может, нам подождать, когда он придет, а?
– Зачем? – пожал плечами сэнсэй. – Я знаю, где ключи лежат. Это очень интересно. Ты же хотела в музей? Там как музей!
Замечательное место, подумалось мне, можно держать ключи засунутыми под крыльцо. Я высказала это вслух, но сэнсэй только посмеялся:
– Да тут тащат все, что плохо лежит! Просто к нему-то точно никто не полезет.
Изнутри пристройка являла собою смесь районной амбулатории с избушкой бабушки-яги. Застеленная синей клеенкой кушетка соседствовала с целым шаманским «иконостасом» на стенах. Все вещи выглядели так, точно им и впрямь было не меньше сотни лет. Сэнсэй принялся объяснять, для чего нужно то или это. Не помню, чтобы мне довелось прослушать более увлекательную экскурсию. Но в ее разгаре обитая ватином дверь распахнулась и на пороге возник старый шаман собственной персоной.
Он оказался небольшого росточка сухоньким дедушкой с палочкой. Однако взгляд силой в двести лошадиных сил говорил о том, что непростой совсем это дедушка. Старый шаман зажег веточку можжевельника в металлической плошке. Мне жестом было указано на медицинскую кушетку, а сэнсэй уселся на стул для посетителей. Старый шаман одобрительно заметил, что ему по душе такие сознательные граждане – вот же в масках пришли. Я ответила, что мы в Москве научены.
Потом приятели-сэнсэи повели по-тувински разговор о том и о сем. Изредка старый шаман бросал на меня строгие взгляды поверх маски, от которых мне было не слишком уютно и все больше приходила в голову мысль, что тут всё наоборот: это не мне показывают старого мастера, а ему – меня. Наконец они обсудили все новости, и тут старый шаман вдруг категорически заявил мне:
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=66995284&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Алена Бабенко (род. в 1972 г. в Кемерове) – российская актриса кино, театра и телевидения, кинопродюсер. Снималась во многих фильмах и сериалах, среди которых «Водитель для Веры», «На Верхней Масловке», «Андерсен. Жизнь без любви», «О чем еще говорят мужчины», «Вертинский». Актриса московского театра «Современник» (сыграла в спектаклях «Три сестры», «Время женщин», «Пигмалион» и др.).
2
Татьяна Лазарева (род. в 1966 г. в Новосибирске) – теле- и радиоведущая, актриса, певица, общественный деятель. Участница КВН, программы «О.С.П.-студия», сериала «33 квадратных метра». Попечитель благотворительного фонда «Созидание». Автор книги «Мир с первого взгляда» (2012).
3
Иван Вырыпаев (род. в 1974 г. в Иркутске) – драматург, режиссер, актер. С 2013 по 2016 год руководил московским театром «Практика». Автор сценария и режиссер-постановщик фильмов «Спасение», «Танец Дели», «Эйфория», «Кислород». Ставил спектакли в Иркутске, Москве, Варшаве. Автор пьес «Сны», «Летние осы кусают нас даже в ноябре», «UFO», «Волнение» и многих других. Совладелец и генеральный продюсер частной театральной компании «WEDA PROJECT» в Варшаве.
4
Андрей Филимонов (род. в 1969 г. в Барнауле) – прозаик, поэт, журналист. Основатель передвижного поэтического фестиваля «ПлясНигде» («PlaceНигде»). Автор книг «Головастик и святые», «Рецепты сотворения мира», «Выхожу 1 ja на дорогу»
5
Ярослава Пулинович (род. в 1987 г. в Омске) – драматург, сценарист. Автор пьес «Карнавал заветных желаний», «Учитель химии», «Наташина мечта», «Жанна», «Звезда Эльзы» и мн. др. Пьесы были поставлены в театрах Москвы и других городов России, а также Великобритании, США, Польши, Румынии, Болгарии. Автор сценария фильмов «Как поймать магазинного вора», «Хроноглаз», «Я не вернусь», «Как я стал», «Залиния», «Земля Эльзы». Лауреат многих премий (в том числе «Дебют»).
6
Роман Сенчин (род. в 1971 г. в Кызыле Тувинской АССР) – прозаик, литературный критик, преподаватель литературного мастерства, вокалист групп «Гаражная мелодика» и «Свободные радикалы». Автор множества критических статей, а также книг «Елтышевы», «Информация», «День без числа», «Абсолютное соло», «Изобилие», «Зона затопления», «Дождь в Париже» и др.
7
Наталия Клевалина (род. в 1979 г. в Москве) – журналист, писатель. Около восьми лет проработала культурным обозревателем в Москве. Жила в Японии, США. Работает координатором фотодокументальных выставок в культурном центре. Писала статьи для журналов, в их числе «GEO», «Вокруг света», «STORY», «Караван историй», «Атмосфера», «Гала-биография». Автор книг «Убийственная осень» и «Йован Попович-Липовац: воин, поэт, ученый».
